Перейти в ОБД "Мемориал" »

Форум Поисковых Движений

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Войти
Расширенный поиск  

Новости:

Автор Тема: 22 июня 1941 года: Либава, 148 ИАП  (Прочитано 12879 раз)

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
22 июня 1941 года: Либава, 148 ИАП
« : 15 Февраля 2012, 00:43:06 »
Уважаемые коллеги!
Несмотря на то, что у нас на Форуме вот здесь -http://forum.patriotcenter.ru/index.php?topic=1618.0  - уже давно существует тема "Героическая оборона Лиепаи (1941г. 22-27.6)", я сегодня открываю новую, родственную ей.
В ней с данного сообщения я начинаю размещать следующий свой материал:

"2012 © К.Б.Стрельбицкий
(Москва, Российская Федерация)

22 ИЮНЯ 1941 ГОДА, ЛИБАВА, 148-Й ИСТРЕБИТЕЛЬНЫЙ АВИАЦИОННЫЙ ПОЛК В РУКОПИСНЫХ ВОСПОМИНАНИЯХ ЕГО ВЕТЕРАНОВ

…Встретивший первый день Великой Отечественной войны в Либаве (ныне – Лиепая, Латвия) 148-й истребительный авиационный полк 6-й смешанной авиационной дивизии ВВС Прибалтийского военного округа сегодня можно смело назвать уникальным. И вот в каком смысле: все три главных лица командного состава этой воинской части – командир полка, военный комиссар и начальник штаба – благополучно пережили войну, а первые два из них ещё и оставили свои рукописные воспоминания о событиях дня 22 июня 1941 года. К ним прибавились записи других военнослужащих полка – рядового лётчика, дежурного по аэродрому, механика самолёта и врача. Все они отложились в хранящемся ныне в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ, Москва) личном фонде известного военного писателя-поисковика С.С.Смирнова, где эти записки и были впервые выявлены нами в процессе исследовательской работы, ведущейся в этом архивохранилище, начиная с 2004 года. Ныне настало время ознакомить с текстам этих рукописных воспоминаний наших коллег – профессиональных военных историков и любителей истории авиации, что мы и делаем сегодня. Предлагаемые вашему вниманию воспоминания этих перечисленных выше шести военнослужащих 148-го истребительного авиационного полка приводятся нами в строгом соответствии с текстами оригиналов, но с исправлениями имевшихся в них орфографических и пунктуационных ошибок и с минимально необходимыми – на наш взгляд – комментариями".

Продолжение следует!
С уважением - К.Б.Стрельбицкий
« Последнее редактирование: 22 Февраля 2012, 18:05:37 от Sobkor »
Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 мюня 1941 года, Либава, 148 ИАП
« Reply #1 : 15 Февраля 2012, 00:45:34 »
Уважаемый коллеги!
Продолжаю размещение данного материала:

"Данную публикацию мы начнём с текста воспоминаний бывшего командира 148-го истребительного авиационного полка полковника Георгия Николаевича Зайцева, написанных им 28 мая 1968 года (к этому времени он проживал по адресу: РСФСР, Московская область, город Балашиха, проспект Ленина, дом 66, квартира 33):
«Наш полк, 148 ИАП (здесь и далее - 148-й истребительный авиационный полк) сделал очень мало, так как фактически оборонял Либаву с 4.00 до 22.30 22-го июня (19)41 года. Вечером мы были вынуждены улететь в Ригу с разрешения к(оманди)ра 6(-й смешанной) Ав(иационной) див(изии).
Ну, а теперь немного о 148-ом (истребительном авиационном) полку, коего в то время я был ком(андиро)м. Этот полк был сформирован из авиа(ционных) полков Люберецкой (авиационной) бригады и был отправлен на (Советско-)фин(лянд)скую войну в январе 1940 года. Участвовал полк и во взятии г(орода) Выборга и после заключения мира был по договору отправлен в Латвию, в г(ород) Либаву. Латвия в то время была капиталистической страной. Полк насчитывал 63 экипажа, ехали мы туда ж(елезно-)д(орожным) эшелоном с разобранными с(амолё)тами.
До войны (мы )занимались мирной боевой подготовкой. Весной (это примерно в марте – апреле (19)41 г(ода)) наше одно звено (ведущий – к(апита)н Костюченко) сбило немецкий ст(амолё)т-летающую лодку «Дорнье-Валь» (так в оригинале; очевидно, что речь идёт о другом немецком гидросамолёте марки «Дорнье» - До-18 (Do 18) или До-24 (Do 24)) в р(айо)не г(орода) Паланги. С(амолё)т нарушил нашу границу. (После этого происшествия) Был у меня представитель Мин(истерства) Ин(остранных) дел (так в оригинале; следует читать – Народного Комиссариата иностранных дел Союза ССР) от (Народного Комиссара иностранных дел) т(оварища Вячеслава Михайловича) Молотова, разбирался с обстоятельствами – его вывод: «Сделали верно!». Немцы долго искали потонувший экипаж, совмещая поиски, видимо, с разведкой морскими судами, но так и не нашли, конечно. Совсем близко перед войной немцы вели систематическую высотную разведку побережья Балтики, но, к сожалению, наши И-153 («Чайки») их не доставали. Мы часто гонялись за ними, но, догнать, «вылетая по-зрячему», не могли – граница была (от нас всего) в 50 км, и нас заранее предупредить никто не мог, а радиолокационных средств в то время не было.
О наступлении войны я узнал накануне от К(оманди)ра 6(-й смешанной) ав(иационной) див(изии) полк(овика) Фёдорова, который вызвал всех нас, К(оманди)ров полков дивизии (21-й истр(ебительный авиационный) полк сидел в Риге, я – в Либаве, 31 С.Б.П. (31-й скоростной бомбардировочный полк) – (в) Вайноде, и №-ра не помню СБП (так в оригинале; следует читать «40-й скоростной бомбардировочный авиационный полк») – в Виндаве) к себе, в Ригу в 20.00 21 Июня. Там нам была дана команда боевой готовности, но (самолёты противника) не сбивать, а сажать! Это было сказано всем. На недоумённые вопросы было подтверждено сиденье и всё (так в оригинале; следует читать: «Сажать и всё!»). В 22 ч(аса) 21-го июня я в тумане взлетел к себе в Либаву.
Наш полк, получивший некоторый боевой опыт в Финляндии, был мной заранее приведён в б(оевую) гот(овность). Все с(амолё)ты были рассредоточены, оружие опробовано. Все мы, лётчики ночевали на аэродроме на казарменном положении и к войне были готовы, правда, с таким престранным указанием - «Не сбивать!». Но это указание нам войну начать не помешало. После моего прилёта из Риги я собрал всех к(оманди)ров эск(адрилий), передал им полученную информацию, и часов в 12 ночи мы легли спать, а в 4-ре часа утра я был разбужен дежурным и услышал гул моторов над аэродромом и тут же – разрывы бомб.
Первый налёт нам никакого вреда не причинил, т(ак) к(ак) аэродром был закрыт густым морским туманом. Такие туманы бывают только на побережье Балтики, да ещё и в Англии (там я, правда, не был – (только об этом) читал). Немцы повторили налёт ещё часов примерно около 6-ти. Мы тоже не взлетали – туман не давал взлетать, а выше была ясная хорошая погода. Аэродром наш после 2-го налёта тоже не пострадал, правда, были повреждены около 10-ти с(амолё)тов, которые стояли в линейке без моторов и не были рассредоточены, как неисправные. На лётном поле появились воронки от бомб, но они быстро были засыпаны обслуживавшим нас Б.А.О. (здесь и далее – батальоном аэродромного обслуживания) к(апита)на Анцишевского. Связь с Ригой была повреждена (ещё) при первом налёте, и поэтому все дальнейшие решения на войну я принимал самостоятельно.
После 6-ти часов утра полк начал вести разведку со штурмовкой колонн противника, наступающих вдоль приморской дороги Клайпеда – Либава. Данные интересовали меня, к(оманди)ра 67 СД (67-й стрелковой дивизии генерал-майора Н.А.Дедаева) и – особенно – к-ра ВМБазы контр-Адм. т.Трайнина (так в оригинале; контр-адмирал П.А.Трайнин в это время уже командовал Рижской военно-морской базой, а обязанности командира Либавской военно-морской базы временно исполнял её начальник штаба капитан 1-го ранга М.С.Клевенский). Мы за день 22 июня сделали (каждый лётчик) примерно по 6 б(оевых) вылетов на штурмовку наступающих мех(анизированных) колонн, но, конечно, остановить немцев нам не удалось, а вот потерь им, конечно, мы нанесли достаточно, т(ак) к(ак) колонны, не маскируясь, очень спешили (видимо, такова была поставленная (им) задача). Поздно вечером, примерно в 22 (часа) я вылетел последним и установил, что мех(анизированные) колонны и танки (немцев) дошли до южн(ой) оконечности Лиепая-Эзере (Лиепайского озера). Назв(ание населённого) пункта, кажется, Ница, там – развилка дорог на Либаву и на Гробиню, а у окраины Гробини, (в) м(естечке) Баты – наш аэродром.
Свои опасения я, позвонив в Ригу (связь уже была восстановлена), передал полк(овнику) Фёдорову, прося его разрешения угнать на ночь с(амолё)ты в Ригу. Он мне это разрешил, и около 23 часов все исправные с(амолё)ты, примерно 45 штук со мною перелетели в Ригу на центр(альный) аэродром, а База, штаб полка и тех(нический) состав остался в Либаве, чтобы наутро нас снова принять. К утру обстановка ещё более осложнилась, и Нач(альник) штаба полка майор Чолок Н.Б. принял решение оставить аэродром, т(ак) к(ак) нем(ецкие) танки были на угрожающем расстоянии и начали резать ж(елезную) д(орогу) Либава – Рига где-то в районе у Приекуле. Наземный эшелон с нач(альником) штаба проехать на Ригу из Либавы на восток уже не смог. Он пробивался северным путём, через Айзпуте и далее по дороге Виндава – Рига. Дня через два наши техники и штаб прибыли в Ригу, а полк уже нёс другие задачи, по разведке своего же аэродрома, сопровождая (скоростные бомбардировщики) СБ на бомбометание (по) Тильзиту, штурмовал войска пр(отивни)ка южнее Шауляя и т(ому) п(одобные). Лётчики эти два дня трудились и за механиков, и за оружейников, и (вообще) за всех ав(иационных) специалистов. Дни эти дались нам в поте лица, большого нервного и морального напряжения.
При обороне Либавы мы потеряли лейт(енанта) Чепур – хорошего молодого лётчика, который в порыве ненависти недостаточно осмотрительно пристроился к «юнкерсу», бомбившему наш аэродром, и был сбит (им) и упал в р(айо)не нашего аэродрома(, в Лиепайское озеро). Ранен был (при взлёте попал под разрывы серии бомб) ст(арший) лейт(енант) Максимов – комсорг эскадрилии Антонца. Он был отправлен в госпиталь в Либаву, и судьба мне его неизвестна. Во время налётов на наш аэродром был ранены и убиты несколько человек из обслуж(ивающего) нас Б.А.О., но за давностью лет я, конечно, это не помню. Врач БАО Николай Григорьевич (его фамилию я забыл) (ныне) живёт в г(ороде) Запорожье и работает гл(авным) хирургом ж(елезно)дорожной больницы, (а тогда он) был направлен от Авиац(ионого) гарн(изона) на помощь в центр(альный) госпиталь Либавы. С этим госпиталем был взят в плен. Он многое мог бы рассказать о положении наших в(оенно)пленных, т(ак) к(ак) потом немцами был назначен в лагерь в(оенно)п(ленных) в г(ороде) Либава врачом.
Со 148 ИАП мы обороняли Ригу, Смилтоне, Псков, Дно и Ст(арую) Руссу. В Старой Руссе  уцелевшую и оставшуюся материальную часть с(амолё)тов (И-153) я сдал К(оманди)ру 38 ИАП (38-го истребительного авиационного полка), и мы с(о своим) полком поехали через Москву в г(ород) Рязань получать новые «миги», на которых летать мы ещё переучились в г(ороде) Шауляй весной (19)41 года. Мы ожидали этих «мигов» ещё в Либаве, но они опоздали, к сожалению. Эшелон шёл к нам, но в Идрице (он) был переадресован, т(ак) к(ак) началась война, и представитель полка тех(ник)-лейт(енант) Тихомиров потом долго гонялся (за нами) по дорогам войны, чтобы найти (нас) и попасть в свой полк, а самолёты он передал (другому истребительному авиационному) полку на Сев(еро)-Зап(адном) фронте»".

Продолжение следует!
С уважением - К.Б.Стрельбицкий
Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 мюня 1941 года, Либава, 148 ИАП
« Reply #2 : 15 Февраля 2012, 00:47:06 »
Уважаемый коллеги!
Продолжаю размещение данного материала:

"Данную публикацию мы продолжим текстом воспоминаний второго человека в воинской части – бывшего военного комиссара 148-го истребительного авиационного полка Гавриила Макаровича Головачёва, написанных им за два года до только что процитированных нами воспоминаний его командира – 11 июня 1966 года (к этому времени он проживал по адресу: РСФСР, Московская область, Люберецкий городской совет, Косино, Набережная улица, дом 3, квартира 2):
«В ноябре (или) декабре 1939 года (я был) назначен воен(ным) ком(иссар)ом создававшегося 148 ИАП (истребительный авиа(ционный) полк) в г(ород) Люберцы, который, получив материальную часть – И-153 («Чайка»), вылетел на финский фронт, на котором я, как лётчик, тоже произвёл 11 боевых вылетов. После окончания (Советско)-фин(лянд)ской войны полк (а с ним и я) был направлен в Особый корпус, находившийся в Латвии по договору, на аэродром в городе Лиепая. У этого города около 4 час(ов) 22.VI.1941 г(ода) нас и застала война…
Неожиданность и быстротечность событий, начавшихся около 4 часов утра 22 июня 1941 года на аэродроме 148 ИАП (истребительный авиа(ционный) полк) за озером на востоке (от) города Лиепая, очень усложняет возможность написать … что-либо «внушительное» о нашем участии в обороне этого города…
Несмотря на явную провокационность обстановки (непрерывные разведывательные полёты над нашей территорией немецко-фашистских самолётов, которых мы старались перехватывать или посадить на наши аэродромы, по которым мы вели даже упредительную стрельбу в ответ на их стрельбу по нашим самолётам не один раз, кажется, небезрезультатно; видимое нами (в том числе – и мной лично) с воздуха массовое сосредоточение на огневых позициях немецко-фашистской артиллерии, на исходных рубежах – танков, мотомех(анизированного) транспорта на территории от Балтийского моря, южнее местечка Паланга примерно до местечка Таураге, где тогда была наша граница с фашистской Германией, о чём мы докладывали в штаб дивизии и откуда нам говорили, что это – части, отведённые на отдых с Западного фронта, где фашистская Германия не воевала), мне (я был воен(ным) ком(иссар)ом полка), как и некоторым другим, был предоставлен очередной отпуск. 22 июня я с семьёй собирался уехать в г(ород) Краснодар, к братьям, на родину. Но это не состоялось. Наши предположения на основе виденного с воздуха оказались правильными, хотя дивизионное руководство неоднократно организовывало меры, переводя по тревоге полк на учебно-практическое положение. 21 июня утром меня отозвали из отпуска, приказав срочно явиться на аэродром, взяв с собой всё лётное обмундирование, что я незамедлительно и сделал.
До вечера личный состав вместе с личным составом авиа(ционной) базы отлично занимались приведением в полную боевую готовность как лётного, так и наземного эшелона. Организовали использование передового, полевого засадного аэродрома на восточной окраине местечка Паланга в Литовской ССР, непосредственно примыкавшей к бывшей границе с фашистской Германией. В полуметровой канаве ((наш) аэродром (был) построен на болотной почве с применением дренажа) вокруг аэродрома организовали боевые гнёзда против возможного наземного нападения, Организовали, выдвинув вперёд, боевое охранение. Это сослужило свою службу: раньше прихода немецко-фашистских захватчиков была попытка диверсионного нападения латышских «айзсаргов» (фашистов), которая, естественно, провалилась.
Всю ночь на 22 июня авиа(ционные) полк и база находились в положении боевой тревоги с мыслью (кстати, подсказанной сверху), что это – боевая тревога для больших лётно-технических учений, которая, по нашим предположениям, завершится завтра вылетами по заданию штабдива (здесь и далее – штаба 6-й смешанной авиационной дивизии).
Между 3 и 4 часами 22 июня с юго-запада (послышался) мощно нарастающий гуд массы самолётов, которых из-за расстояния, да и предутренней дымки, характерной для побережья, не было видно. «Наверное, Добышевский полк СБ (тогдашние «скоростные» бомбардировщики) летает» (имеется в виду 31-й скоростной бомбардировочный авиационный полк из состава той же 6-й смешанной авиационной дивизии), - подумали мы и ждали сигнала штабдива на вылет своим полком, гадая, что это будет за вылет: для сопровождения или (на) отражение? А гул всё нарастал, и стали заметны для глаза силуэты самолётов. Их быстрое приближение позволило разобрать, что это – не СБ. Хотелось, пока подойдут поближе, узнать, что за самолёты, для чего стали вызывать штабдив. Но всё разъяснилось значительно раньше, чем (мы) связались со штабдивом: на аэродром посыпались сотни бомб, а по ясно видимым уже самолётам стало ясно, что это - немецко-фашистские «Хейнкели», «Юнкерсы», Ме-110, и их – больше сотни. Отбомбившись с первого захода, Ме-110 начали штурмовку аэродрома из пушек и пулемётов, причём безнаказанно, т(ак) к(ак наш) аэродром не имел никаких противозащитных средств (так в оригинале; следует читать «средств противовоздушной обороны»). От бомбёжки и штурмовки на аэродроме загорелось (число в оригинале рукописи пропущено) наших самолётов, несколько человек было убито и много ранено. Из штабдива на наш доклад ответили, что это, видимо, «фашистская провокация, естественно, требующая спокойствия и выдержки» Оперативно ликвидируя последствия налёта, организовав уход за легкоранеными на месте ((например, лично) мне ногу задело осколочком и пулей в мякоть руки), отправку тяжело раненых в военный городок за каналом, в госпиталь и подготовку и похороны убитых, руководство полка (вопреки словам «очевидно, фашистская провокация») сосредоточило внимание на подготовке и приведении всех годных самолётов в готовность № 1 на случай повторения «провокации», и она не замедлила повториться.
Организованные посты визуального наблюдения за воздухом сразу же после 6 часов (минут не помню) сообщили, что у побережья с ю(го)-юго-запада им видно множество увеличивающихся точек. По сигналу наши самолёты стали взлетать, а на аэродром развёрнутым строем летела новая масса немецко-фашистских самолётов, с ходу начавших бросать бомбы, так что некоторые наши самолёты ещё взлетали, когда бомбы (уже) падали. Но, как в первый раз, у фашистов уже не получилось. Взлетевшие наши самолёты внесли известное расстройство их порядка налёта. Возник и воздушный бой, хотя и неравный из-за явно технической слабости наших самолётов по скорости и вооружению, из-за в 3 – 4 раза большего количества фашистских самолётов. Однако, в результате первого боя мы сбили два фашистских бомбардировщика, погиб и наш лётчик – Чепур (с самолётом). С воздуха нам (было) видно, что по дорогам – Прибрежной, Заозёрной и Приекульской – с юга к Либаве быстро двигались массы фашистских мотомех(анизированных) частей и техники. Около развилки двух дорог (кажется – у Ниццы), да и в других местах виднелись горящие леса, дома селений, разрывы снарядов. Приземлившись, полк вновь энергично готовил материальную часть к бою, ликвидируя одновременно последствия налёта, уход за новыми ранеными, подготовку к похоронам новых убитых. Возник ещё один вопрос – забота о семьях, живущих в трёх – четырёх домах в городе. Для связи и информации и организации семей послали в город штатного пропагандиста полка т(оварища) Коган(а) и нач(альника) клуба авиабазы т(оварища) Шкурбу. Сразу оговорюсь, что почти все семьи полка в тот же день были эвакуированы из Либавы, в чём огромную помощь оказали моряки (Либавской военно-)морской базы, отправлявшие своих (родных).
В то же время, около 7 – 8 часов аэродром посетил командир корпуса (так в оригинале; очевидно, что здесь и далее имеется в виду командир 67-й стрелковой дивизии генерал-майор Н.А.Дедаев) с заданием произвести вылеты на штурмовку фашистских мото(-)мех(анизированных) колонн, пытающихся обойти и отрезать наш арт(иллерийский) полк (имеется в виду один из двух артиллерийских полков 67-й стрелковой дивизии – 242-й гаубичный и 94-й (пушечный)), находящийся на участке без боеприпасов. Разрешение на вылет от штабдива командование (нашего) полка не смогло получить из-за нарушившейся связи. Задание ком(андира) корпуса надо было выполнять, т(ак) к(ак) мы были убеждены, что началась война, а не «провокация». Полк быстро изготовился для штурмовки и полетел на выполнение задания, которое было успешно выполнено. Первая штурмовка фашистских полчищ на двух дорогах в прах рассеяла помыслы фашистов легко пленить арт(иллерийский) полк. Они сами оказались весьма изрядно потрёпанными, а их движение по дорогам к Либаве наткнулось на непредвиденное препятствие, причём – с большими для них потерями как в технике, так и в живой силе. Возвратившись без потерь на свой аэродром, полк снова подвергся бомбёжке. Это было около 11 часов, а в 12 часов, ощущая практически, что никакая это не «провокация», а настоящая война, мы услышали по радио голос пред.Совнаркома (так в оригинале; имеется в виду заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров Союза ССР В.М.Молотов), объявившего, что в результате вероломного нападения фашистской Германии началась Великая Отечественная война.
По восстановлению радиосвязи с штабдивом полк получил задачи: быть готовым к штурмовке фашистских колонн, движущихся по дорогам, к отражению налётов фашистской авиации, одновременно – усилить наземную оборону аэродрома своими имеющимися силами и средствами, а также предусмотреть возможность скорейшего перебазирования для боевых действий с других аэродромов по указанию штабдива.
К этому времени в полку осталось около 40 самолётов, можно сказать, пригодных к боевым действиям. Часть самолётов предназначалась для полётов на штурмовку, вторая часть – на отражение налётов фашистской авиации, что небезуспешно выполнялось вплоть до времени перебазирования. Воздушные боевые действия наши, конечно, не могли остановить и разгромить чудовищную как воздушную, так и наземную разбойничью фашистскую лавку, но нанесли ей ощутимые удары, показывая им, что они – не на прогулочной военной лодке, как это было в Европейских странах, а встретили сокрушительное сопротивление.
Это облегчило возможность организации наземной обороны как на аэродроме, так, очевидно, и в городе, да и в военном городке. Это же укрепило веру в возможность остановить и разгромить двуногое чудовище и увеличивало силы личного состава, всё более энергично укреплявшего непосредственную оборону и очаги обороны, выдвинутые вперёд. Так было сделано несколько завалов, которые в случае необходимости могли почти мгновенно превратиться в огненные стены, могущие задержать не только мотопехоту, но даже танки, что впоследствии и было приведено в действие, оправдав своё предназначение. Организованная таким образом оборона аэродрома, в свою очередь, служила прикрытием г(орода) Либава с востока. Первые стычки это полностью подтвердили. Конечно, как развивались наземные действия обороны может лучше и подробнее изложить бывший тогда начальником штаба полка т(оварищ) Чолок Николай Дмитриевич, проживающий сейчас (по адресу:) город Киев-49, ул(ица) Тургенева, (дом) 1, кв(артира) 16. Он был начальником наземного эшелона в случае перебазирования и организации наземной обороны на месте. Ему пришлось организовывать и руководить боевыми оборонительными действиями уже после того, как лётный эшелон по приказу штабдива перебазировался на другой аэродром. Я, как комиссар, занимаясь и участвуя всюду, где надо было по обстановке, будучи лётчиком, особенно больше действовал в лётном экипаже. Но можно сказать, что наземные и лётные боевые действия полка сливались воедино, дополняя друг друга, и с первых же лётных часов фашистского военного нашествия показывали, что личный состав может и будет самоотверженно защищать каждый кусочек Родины Великого Октября. Над этим неустанно работал весь полит(ический) аппарат (и комиссары эскадрилий), партийная и комсомольская организации, что и проявлялось в делах как в воздухе, так и на земле. Я и сейчас горжусь принадлежностью к личному составу – как воздушному, так и наземному – 148 ИАП, с честью выдержавшего испытания как в войне против белофиннов, так и особенно в В(еликой) О(течественной) В(ойне), начиная с первого часа, под г(ородом) Лиепая.
К концу дня 22 июня наземная часть полка сформировалась как активная боевая единица, способная вести серьёзные оборонительные бои, чем, даже уже перебазируясь, серьёзно прикрывать подступы к г(ороду) Лиепая с востока, свидетельством чего служит то, что, когда фашистские полки на западе уже просочились с юга по приморской дороге к вокзалу и каналу, с востока им это не удалось – они (натолкнулись) на  непреодолимое препятствие организованной обороны аэродрома с завалами, превращёнными в «огненные стены», с людьми, оказавшимися крепче этих стен. Аэродром оказался в самом верхнем углу большого треугольника, основанием которого осталась непроведённая линия от Приекуле до Лиепаи. В связи с создавшейся обстановкой лётный эшелон полка получил приказ штабдива на перебазирование для боевых действий с другого аэродрома. Дальнейшие боевые действия наземного эшелона, который, обороняясь, отбивая яростные атаки фашистов, стремившихся прорваться в Лиепайский военный городок с востока, обойдя канал, двигался уже не через Приекуле (прямой путь к аэродрому перебазирования), а в обход, через Вентспилс, я описывать не могу, т(ак) к(ак) уже не был непосредственным участником (этих действий) наземного эшелона - на своём самолёте (я) улетел с лётным эшелоном. О характере боевых действий наземного эшелона в этот период знаю только из доклада командира этого эшелона – нач(альника) штаба полка т(оварища) Чолок (о котором я указал выше), и информации парт(ийных) орг(анизатор)ов, секретаря и членов парт(ийного) бюро (полка), бывших в этом эшелоне»".

Продолжение следует!
С уважением - К.Б.Стрельбицкий
 

Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 мюня 1941 года, Либава, 148 ИАП
« Reply #3 : 15 Февраля 2012, 00:48:26 »
Уважаемый коллеги!
Продолжаю размещение данного материала:

"Третьим мы дадим слово бывшему лётчику 148-го истребительного авиационного полка, тогдашнему лейтенанту Аркадию Павловичу Дегтярёву, написавшему эти воспоминания ещё раньше цитированных нами выше его командиров, 14 декабря 1965 года, когда он,ь уже находясь в отставке, работал директором Первомайского дома инвалидов (почтовый адрес: РСФСР, Ярославская область, Первомайский район, почтовое отделение Дядинское):
«Я – участник событий в Либаве 22 июня 1941 года. Тогда я служил рядовым лётчиком в звании лейтенанта в 148(-м) истребительном авиа(ционном) полку. Командованию было известно заранее о нападении гитлеровской Германии на Советский Союз. Из чего я это заключаю? Ещё 19 июня вечером наш полк подняли по тревоге в 4 часа утра и до самого вечера отбоя тревоги не было. 20-го и 21-го числа полк подняли по тревоге в 4 часа утра, и (мы) без отбоя целыми сутками сидели на аэродроме и ждали указания. В эти дни рассредоточили самолёты вокруг аэродрома на границе его, навели камуфляж на самолётах, вырыли траншеи, подвезли нам боевые бомбы (весом по) 25 к(ило)гр(амм) (тогда на самолёты И-153 «Чайка» подвешивали бомбы). 21 июня нашего командира полка вызвали к командующему Прибалтийского В(оенного) О(круга) в Ригу (так в оригинале; следует читать – «к командиру 6-й смешанной авиационной дивизии» - см. выше). Он в тот же день вернулся, и нам ничего не было известно. Всё же это меня заставляет думать, что в штабе округа было известно о начале войны.
21-го вечером над нашим аэродромом пролетел немецкий пассажирский самолёт Ю-52, мы все были возмущены таким безнаказанным полётом, но другого ничего сделать не могли. Самолёт летел на высоте 200 – 300 метров и хорошо рассмотрел наш аэродром и расположение самолётов. Нам, рядовым лётчикам ничего не было известно, мы думали, что начинаются маневры наших всех родов войск.
22 июня в 3 часа 30 минут нас вновь подняли по тревоге и по прибытии к самолётам (мы) запустили моторы, прогрели их и ждали дальнейших указаний. Ровно в 4 часа над нашим аэродромом появились самолёты Ю-88 и, видя их силуэты, мы приняли их за наши (скоростные бомбардировщики) СБ, так как над аэродромом был туман. Они спокойно заходили несколько раз и после начали (нас) бомбить и обстреливать из пулемётов. Из-за тумана нам нельзя было подняться в воздух, да и команды такой не было, поэтому мы могли только наблюдать за всем происходящим. Многие самолёты наши загорелись, и мы были вынуждены забраться в щели. В это время был убит от осколка бомбы наш укладчик парашютов Агоян, тогда только мы поняли, что это началась война. В течение дня на наш аэродром было произведено 8 налётов фашистских самолётов группами по 12 – 25 (число зачёркнуто и исправлено на «15») штук. Нам взлетать было очень трудно, так как не успевали заравнивать воронки от бомб на взлётно-посадочной полосе. При третьем налёте нам всё же удалось взлететь и мы в групповом бою сбили один «юнкерс», который упал в море.
Звено наших самолётов дежурило на границе, в местечке «Кретинга», и когда там началась артиллерийская стрельба, они взлетели и прибыли на аэродром в Либаву, (но) при посадке все трое скапотировали (перевернулись), так как попали в воронки.
В этот день мы успели сделать по 3 – 6 вылетов на перехват и на штурмовку городов Тильзит, Инстербург и других. К концу дня 22 июня от полка 64 самолётов осталось только боеспособными 18 самолётов – остальные были уничтожены или повреждены на аэродроме. Эти 18 самолётов по приказу были перегнаны в Ригу, где и продолжали принимать участие в боевых действиях.
В боях над Либавой погиб наш лётчик Пётр Чепур, который, по-видимому, попал под огонь своих зениток. Второй лётчик, Ильяшенко был ранен в руку и попал в госпиталь, после этого его отправили на пароходе (название в рукописи пропущено; имеется в виду судно Латвийского Государственного морского пароходства под названием «Виениба»), пароход был потоплен и он чудом спасся, (остался) жив (он мне эти подробности рассказывал при случайной встрече с ним в 1942 году…).
К вечеру 22 июня нас, кто остался без самолётов (в штуку (нас) называли «безлошадные») отправили на автомашинах, спец(иальных) машинах, мотоциклах и велосипедах в Ригу, но, отъехав 6 – 8 километров от Либавы, нас остановил какой-то наземный полковник и приказал всем выдать винтовки для обороны города Либава. Из нашей группы двум солдатам приказано было вернуться на аэродром и уничтожить оставшиеся наши самолёты, чтобы не попали в реки противника, что и было сделано. Два товарища поехали на велосипедах и успешно выполнили задание. Немцы уже находились около Либавы в течение четырёх дней, и всё это время (мы) находились под бомбёжкой вражеской авиации. На 4-й день гитлеровцы стали обходить Либаву с восточной стороны, перерезали дорогу Либава – Рига и стали нас обстреливать из миномётов, у нас же не было никакого оружия, кроме винтовок. После миномётного обстрела последовала команда «По машинам!», и мы двинулись на север, на Виндаву. По дороге нас обстреливали предатели латышского народа-айзсарги. 27 июня мы прибыли в Ригу, где находился наш полк с 18 самолётами. Так прошли первые дни войны».

Продолжение следует!
С уважением - К.Б.Стрельбицкий
Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 мюня 1941 года, Либава, 148 ИАП
« Reply #4 : 15 Февраля 2012, 00:49:31 »
Уважаемый коллеги!
Продолжаю размещение данного материала:

"Весьма краткие, к сожалению, воспоминания оставил 3 января 1966 года бывший в ночь на 22 июня 1941-го дежурным по аэродрому 148-го истребительного авиационного полка 25-летний Антон Дмитриевич Очередников (проживал по адресу: РСФСР, Башкирская АССР, город Уфа-55, проспект Октября, дом 216, квартира 30):
«Я прибыл в г(ород) Либава в апреле м(еся)це 1940 г(ода) согласно договора, который был заключён СССР с прибалтийской буржуазной республикой. В Либаву прибыл в полном составе наш 148(-й) истребительный авиационный полк и дислоцировался на местном аэродроме, а затем – на аэродроме на Батпуре, это – 5 – 7 км от города. И так мы там находились до 13 часов 22.06.(19)41 г(ода). От нашего полка выделялось звено с(амолё)тов-истребителей для дежурства в мест(ечке) Паланга.
С 21 на 22 июня 1941 г(ода) я заступил дежурным по гарнизону мест(ечка) Батпури. В 3.15 утра объявил боевую тревогу. Личный состав расположен был в лагерях, это примерно 1,5 – 2 км от аэродр(ома). Минут через 20 – 30 после объявления тревоги появились самолёты противника и стали они бросать смертоносный груз. Бомбы падали на границах аэродрома, частично – на аэродроме – всё потому, что в это время был сильный туман, видимость по вертикали была метров 15 – 20, по-моему, они бросали бомбы без цели, т(ак) к(ак) они её не видели. После первого налёта ко мне, т(о) е(сть) в лагеря стали бежать женщины с детьми, плач, слёзы и т(ак) д(алее). Одним словом, для того, чтобы раскрыть эту картину, потребуется много времени. Как только (я) объявил тревогу, побежал сам лично сообщить об этом командованию, т(ак) к(ак) они жили в отдельном доме».

Продолжение следует!
С уважением - К.Б.Стрельбицкий
Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 мюня 1941 года, Либава, 148 ИАП
« Reply #5 : 15 Февраля 2012, 00:51:00 »
Уважаемый коллеги!
Продолжаю размещение данного материала:

"Бывший техник самолёта 3-й эскадрилии Сергей Алексеевич Овчинников «1912 г(ода) рожд(ения), капитан инженерно-авиационной службы 148(-го) истребительного авиационного полка, который в первый день войны, находясь на аэродроме около г(орода) Либава, защищал и город, и военные объекты» (проживал по адресу: УССР, Днепропетровская область, город Днепродзержинск, Медицинская улица, дом 43, квартира 6), дважды – 5 декабря 1965 года и 4 июня 1966-го – писал свои воспоминания, текст которых мы последовательно приводим ниже:
«Наш 148(-й) ист(ребительный) авиац(ионный) полк в 1939 г(оду) с аэродрома Люберцы, в декабре был отправлен на финский фронт. Я занимал должность техника самолёта. Личный состав полка – лётчики, техники, механики и командование – были хороший, преданный своей Родине личный состав. Наш полк в тяжёлых зимних условиях много вложил сил для победы над белофиннами. Лётчики производили по 3 – 4 (а были дни – и по 5) боевых вылетов на штурмовку противника. Технический состав на сильном морозе обмораживал руки, но, не чувствуя этого, быстро готовил с(амолё)ты к повторным вылетам. В марте закончилась борьба с белофиннами. Мы стояли за г(ородом) Териоки, на озёрах Риеск-ярви и Контрервьярви (так в оригинале).
В апреле 1940 г(ода) наш 148(-й) полк получил приказ прибыть в г(ород) Либаву. В то время Латвия была буржуазным государством, и по договору с Латвией (туда) были введены наши войска. А в июне м(еся)це 1940 г(ода) в Латвии произошла революция. Буржуазное правительство Ульманиса было свергнуто, и вся власть перешла в руки рабочих и крестьян. Это всё происходило на наших глазах. Мы в это время были наготове, чтобы в любую минуту оказать помощь рабочему классу. Мы в полном составе стояли на городском аэродроме, и демонстранты собирались здесь и потом шли в центр города. Для порядка в городе были наши подразделения моряков…
21 июня 1941 г(ода). В это время наш полк стоял на аэродроме недалеко от Либавы… Мы жили уже с семьями в гарнизоне. Гарнизон наш был хороший. Личный состав полка любил свой полк и совершенствовал боевое мастерство. Полк имел тогда на вооружении истребитель И-153 - «Чайка», как тогда (его) звали… Помню некоторых лётчиков в своей эскадрилии: ст(арший) лейтенант Виткивский, л(ейтенан)т Фокин, л(ейтенан)т Бондаренко Михаил (закончил войну дважды Героем Советского Союза), Яков Левин – мой командир экипажа, л(ейтенан)т Землярчук, техник (авиационного) зв(ена) Загородский, Сукманов, Ерембург Павел Моисеевич, Локтев, Тимощенко, Дудзенко Иван, Аборенов Григорий.
Это произошло в 2 ч(аса) ночи воскресенья (22 июня 1941 года) – нас подняли по тревоге. Мы жили от аэродрома метров 600 – 800. Быстро прибежав к самолётам, стали готовить (их к вылету) (т(о) е(сть) пробовать двигатели) и подвесили ленты патронов под приёмник пулемёта. Я пишу и говорю всё «мы» - это я говорю за себя, за моториста и за командира экипажа-лётчика. Мы составляли экипаж – лётчик, техник, моторист. Было ещё темно, когда командир экипажа тов(арищ) Левин доложил по команде о готовности самолёта, после чего мы все отошли в сторону от самолёта, сели на траву и закурили. Прошло от начала тревоги до конца готовности самолёта около часа, возможно – чуть больше.
Мы услышали гул самолётов. По звуку летела большая группа. Эта первая группа прошла над нашим аэродромом не так высоко, обстреляла (его) из пулемётов и пошла к вокзалу города, где з(авод)д «Тосмаре» и начала бомбить (их). Было ещё темновато. Вскоре появилась уже вторая группа бомбардировщиков. Уже начало рассветать. Наши лётчики взлетели и начали воздушные бои. Один самолёт, бомбардировщик фашистский подбитый упал недалеко у всех в озеро на глазах, у всех, кто был на аэродроме (фактически в Лиепайское озеро упал свой истребитель И-153, пилотируемый лейтенантом Чепуром (см.выше), а немецкая авиация безвозвратных потерь над Либавой не имела). Кто сбил – я затрудняюсь сказать, в воздухе было очень много самолётов, а могли сбить зенитчики.
По группам, первой и второй открывал огонь крейсер «Киров», который стоял недалеко от берега. Это уже после сообщили, часов в 8 утра. Крейсер не подпускал и к вокзалу, и к базе подводных лодок (На самом деле крейсер «Киров» ещё до начала войны ушёл из Либавы в Ригу). Самолёты – бомбардировщики Ю-88 и «Хейнкель-111». В первый день войны атаки происходили на наш аэродром – 4 налёта больших (самолётов от 50 и больше).
При втором налёте на наш аэродром уже стало светать, были подняты наши истребители и при отрыве от земли, при наборе высоты (они) открывали огонь по самолётам противника. Взлетали (недописанная фамилия «Гаврил…» зачёркнута от руки) ст(арший) л(ейенан)т Витковский, Бондаренко, Левин, Фокин и тут же вступали в бой, не допуская бросать бомбы на город и (на Либавскую военно-)морскую базу и ж(елезно)дор(ожный) вокзал. Когда стервятники были отогнаны, нашим самолётам надо (было) садиться, а аэродром изрыт бомбами. Ст(арший) инженер полка собрал нас, человек 12 – 14 техников, чьи самолёты (были) в воздухе, вернее – (тех,) кто был поближе к этому месту, и мы стали засыпать воронки на (взлётно-)посадоч(ной) полосе. В это время налетает третья группа, бросает бомбы, но не попадает по аэродрому потому, что наши истребители их атаковали. Они(, немцы) стреляли из пулемётов по аэродрому – по людям, по стоявшим с(амолё)там, которые вышли из строя, по жилым домам. В общем, первые часы войны были насыщены массовыми налётами, бомбёжкой и обстрелами.
Технический состав, не считаясь ни с чем, под обстрелом, бомбёжкой ремонтировал самолёты, готовил исправные к вылету, не отходил от самолётов. В нашем звене один с(амолё)т пробил маслобак, другому оторвало крыло. Мы быстро сняли хороший маслобак и заменили с другого самолёта – выполнял работу Ерембург, техник звена, я и тех(ник) Ищенко, помогал моторист, пока лётчики летали на других самолётах.
Разные работы по быстрому вводу в строй самолётов проводились во всех эскадрилиях и в звене управления полка. Трудно сейчас (всё) вспомнить. Если бы в то время знать, что будет такая жестокая война и как она начнётся, тогда можно было бы фиксировать много героических поступков, совершённых в этот день людьми 148(-го истребительного авиационного) полка, описать (это). А мы в то время был проникнуты одной целью – как можно быстрее подготовить с(амолё)т к боевому вылету и, если прилетел неисправный самолёт – отремонтировать (его).
Командир полка т(оварищ) Зайцев после прилёта с боевого задания отдал распоряжение: прилетят остальные самолёты – заправить, осмотреть и заправить их горючим и боеприпасами, они улетят и посадку будут делать в Риге, а мы, когда все самолёты отправим, должны (сами) добираться до Риги – на это (нам даётся) день переезда. Так что наш 148(-й) истребительный авиационный полк полный первый день весь геройски сражался с врагом, и только по получении приказа свыше оставил свой аэродром.
Технический состав полка отправляли группами с аэродрома в Ригу. Наша группа – человек 15 – покинула аэродром в 16 или 17 ч(асов) дня, первого дня войны, когда были отправлены все самолёты, которые (мы) смогли подготовить взлетать, и только тогда мы оставили свой аэродром. Мы отъехали на машине от аэродрома километров 7 или 10, и наша машина поломалась. Мы спешились и пошли пешком, и только на второй день утром нас подобрала машина, в которой ехали человек 5 пограничников и довезли нас до Риги, а там мы группами садились на автобусы и приехали в Ригу (так в оригинале). Нашли свой полк на одном из аэродромов Риги.
Про семьи – жён и детей – мы узнали часов в 10 первого дня войны, что их собрали и на автомашинах отвезли на ж(елезно)д(орожный) вокзал в Либаву и успели вывезти в (Советский) Союз. Прошло больше месяца войны, и тогда мы узнали, где наши семьи - они были вывезены вглубь страны, в г(ород) Оренбург.
Как было тяжело на душе, когда оставляли аэродром, но думали – это ненадолго, что мы обратно вернёмся и погоним банду фашистскую. Но это произошло нескоро – когда фашизм получил по заслугам…
Большой души человек был комиссар полка тов(арищ) Головачёв, его любили и ценили как комиссара и как лётчика.
По вопросу Паланги. Там с нашего полка стояло дежурное звено самолётов. Они были обстреляны рано утром из леса артиллерией немцев. Им некуда было взлетать, но они взлетели – было ещё темновато – прямо на этот лес и, набрав высоту, обстреляли из пулемётов место, откуда били орудия, и прилетели на свой аэродром все целые. Вот они рассказали, что уже по шоссе двигались танкетки и мотоциклисты немецкие в сторону Либавы.
…Наш 148(-й) истребительный авиационный полк в то время, т(о) е(сть) 1940 г(од), с апреля м(еся)ца стоял на аэродроме Либава. Это около города. Латвия была в то время буржуазная. Мы несли боевое дежурство, летали, учились в совершенстве управлять техникой. Находились мы в гарнизоне, но, чтобы пройти на аэродром, нам нужно было пройти по мосту через канал, который охраняли: с нашей стороны наш, советский краснофлотец, а с их стороны – их жандарм. Вот так мы ходили на аэродром к самолётам до свершения революции по их территории, но охрана аэродрома была наша. Где наши войска были расквартированы в гарнизоне, тут была часть жизни советских людей, охранявших свою Родину, как первого заслона.
Вспоминаю апрель – май 1940 (так в оригинале рукописи; следует читать «1941») года, когда немецкие самолёты-разведчики часто нарушали наши границы, вели разведку расположений наших войск. Наши с(амолё)ты поднимались по тревоге днём, но те быстро уходили в сторону моря. А когда наш полк получил несколько самолётов, которые имели хорошую скорость и порядочную высоту, то немцы уменьшили своё появление над Либавой.
В одном городке мы жили и служили с моряками, танкистами, пехотинцами, артиллеристами. Когда в Латвии стала Советская власть, то в сентябре 1940 г(ода) было разрешено приехать нашим семьям. Мы жили в г(ороде) Либава, а когда был построен новый аэродром и помещения для жилья, то в апреле 1941 г(ода) большинство офицеров с семьями переехало из города на аэродром, в новые дома. Вот тут и началась война.
22 июня 1941 г(ода) в 4 ч(аса) утра мы уже были на аэродроме и подготовили с(амолё)ты после тревоги, как я уже писал. Мы жили в лагерях, в палатках, а под воскресенье разрешалось офицерам и сверхсрочникам быть с семьями.
…весь личный состав полка с первого часа и до ухода с аэродрома самоотверженно сражался с противником, Восстанавливал повреждённые самолёты под огнём противника.
Звено самолётов из 3-й эскадрилии, в которой я служил, находилось на аэродроме «Паланга». В первые часы первого дня войны они приняли на себя удар – по ним был открыт арт(иллерийский) огонь немецкими войсками, подошедшими к нашей границе. Наши лётчики взлетели с аэродрома Паланга, обстреляли лес, откуда шла стрельба, и прилетели на аэродром Либава, а тут уже нас два раза бомбили. Технический состав с аэродрома «Паланга» приехал на автомашине. В это время в Паланге дежурили лётчики: комиссар эскадрилии капитан (фамилию забыл), л(ейтенан)т Землярчук, л(ейтенан)т Фокин, техник – тех-л(ейтенан)т Дулзенко, и другие. Они набрали остатков от разрывов снарядов – показать нам, что, мол, нас в Паланге обстреляли, а у нас в это время шёл воздушный бой над аэродромом. Наше звено всё благополучно прибыло на свой аэродром и вступило в бой с противником. Лётчики рассказывали: когда взлетали с аэродрома Паланга, то увидели – село (так в оригинале) Паланга уже горело, и в окрестных сёлах шёл бой. Там стояли наши части, и недалеко от Паланги был пионерский лагерь (дети военнослужащих и другие). Судьба этих детей, семей была, вероятно, тяжёлой, потому, что в первый (же) день войны (Паланга) была занята немцами.
Вспоминая сейчас то время, первый день войны, хочется выразить то стремление, которое руководило нами, советскими людьми. Встать по тревоге в 2 ч(аса) ночи и сразу включиться в боевую работу, но тогда не зная ещё, что происходит, и только часам к 4.30 утра стало ясно, что нас бомбит немец и началась война. Как я лично, в то время – 28-летний офицер-техник самолёта и другие товарищи отдавали все силы, умения и старания – только одна была цель: быстрая готовность с(амолё)тов к повторному вылету(, чтобы) не допустить идущего немца по Клайпедскому шоссе в сторону Либавы. Жёны, дети и матери наши, жившие в гарнизоне, с утра были вывезены в бомбоубежище, где набивали звенья патронами, а позже, как нам сообщили, в 12 или в 16 ч(асов) были вывезены из Либавы поездом вглубь страны.
Задача 148(-го) истребительного авиационного полка была в этот день не допустить противника бомбить город, ж(елезно)д(орожную) станцию и порт. Часам к 10 утра 21/VI-41 (так в оригинале рукописи; следует читать «22/VI-1941») налёты противника уменьшились, потому, что наши лётчики оказывали сопротивление большим группам бомбардировщиков противника. Но к 16 ч(асам) дня был получен приказ перебазироваться в Ригу, потому, что противник был близко. Неисправные самолёты – уничтожить, что возможно, было эвакуировано, повторяю – времени было очень мало. Для уничтожения горючего и другого (имущества) было оставлено два человека (два офицера-техника). Фамилии их не помню. После было слышно, что они задание выполнили, но им пришлось примкнуть к морякам и охранять город. Судьба их мне неизвестна, но был слух м(еся)ца через 3, что один (из них) вернулся, когда уже немцы заняли Либаву.
Когда мы в последней группе выезжали с аэродрома – это было в 16 ч(асов) или чуть позже, то по дороге из Либавы отходили войска, а некоторые сворачивали в лес. Очень тяжело было уходить с родной земли, оставлять её врагу.
…мы брали с собой сколько можно - гранат, патронов, карабины, наганы, противогазы - кто сколько мог, нам сказали, что немец быстро двигается по Клайпедскому шоссе, и нам придётся держать оборону  - поэтому запасались больше боеприпасами. Но мы постоянно отходили, а когда поломалась автомашина, мы спешились и так шли до утра в сторону Риги, а потом нас подобрала машина и привезла в Ригу на аэродром, где мы встретились с полком и продолжали. Лётчики эскадрилии во главе с командиром эскадрилии к(апита)ном Костюченко делали в день по 4 – 5 вылетов на отражение противника и на штурмовку пехоты и танков противника.
Много было сделано личным составом 148(-го) истр(ебительного) авиац(ионного) полка в первые дни. Если (бы кто) из нас в то время думал, что придёт время, будут писать тома о подвигах советского народа, то можно бы вести дневник, (и теперь) куда лучше бы было вспомнить подвиги своих товарищей и фамилии их».

Окончание следует!
С уважением - К.Б.Стрельбицкий
Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 мюня 1941 года, Либава, 148 ИАП
« Reply #6 : 15 Февраля 2012, 00:52:30 »
Уважаемый коллеги!
Заканчиваю размещение текста данного материала:

Так же дважды – 18 декабря 1965 года и 14 июня 1966-го – писал свои воспоминания бывший младший врач 148-го истребительного авиационного полка Александр Андреевич Зайцев (проживал по адресу: УССР, Харьковская область, город Харьков-64, улица Нариманова, дом 14, квартира 32), текст которых мы так же последовательно приводим ниже:
«Я был участником героической обороны города Либава (Лиепая) с первого дня войны. Личного подвига я не совершил, но начало боевых действий мне пришлось испытать, о чём кратко хочу изложить.
148(-й) авиа(ционный) истребительный полк 6-й авиа(ционной) дивизии дислоцировался в окрестности г(орода) Либава. Я был младшим врачом 148-го авиа(ционного) истребительного полка, старший врач полка – военврач третьего ранга тов(арищ) Сайкин, командиром полка был майор Зайцев. Личный состав полка (был) сколочен и весьма подготовлен для ведения боевых действий, многие лётчики участвовали в боевых операциях на Хасане, Финской войны и Польской операции.
21 июня 1941 г(ода) была суббота, в этот день, как и во все предыдущие дни, личный состав проводил учебно-тренировочные полёты, после окончания которых лётно-технический состав уехал в город Либава, где жили их семьи. В расположении гарнизона (авиационного) остался личный состав лётчиков и техников дежурного подразделения для несения патрульно-боевой службы.
Вообще, личный состав полка жил обычной учебно-боевой жизнью, не подозревая о немецком нашествии.
В 3.00 22 июня 1941 года полк был поднят по боевой тревоге. Все предыдущие тренировочные тревоги выработали в личном составе автоматизм в действиях, вследствие чего он был готов для выполнения боевого задания.
Я лично получил приказ: «Развернуть медицинский пункт на запасном аэродроме!», что было мной сделано в 3.45 22 июня 1941 г(ода). Запасной аэродром вплотную граничил с городом Либава южнее, западной границей была морская военная база (Либавская военно-морская база), северо-восточнее дислоцировался гарнизон воинских частей (67-й стрелковой дивизии).
Во время развёртывания запасного аэродрома к нам подходили командиры, по-видимому, дежурных подразделений гарнизона, наблюдали, как оперативно и быстро шла подготовка и готовность к приёму самолётов, на посадочной полосе был выложен знак «Т» («тэ»).
В 4.15 появились немецкие бомбардировщики, пролетая боевым порядком над городом, курс – на центральный аэродром, где базировался наш полк (я насчитал 35 (немецких) самолётов), но, не подходя к центральному аэродрому, их встретили наши истребители И-16 (так в оригинале; следует читать «И-153») (которые), врезавшись в их строй, хотели настичь (их), однако немцы открыли огонь по нашим истребителям, (и) в дальнейшем разгорелся воздушный бой. Бомбардировщики сбросили беспорядочно бомбовую нагрузку вне цели и постепенно пошли на обратный курс, пролетая (над нами) на бреющем полёте, обстреливая из пулемётов запасной аэродром, хотя самолётов наших (здесь) ещё не было, а была (только) обслуживающая команда.
Пролетая над (Либавской военно-)морской базой, они встретили мощный зенитный огонь, вследствие чего было сбито несколько самолётов, которые падали в море и тонули.
Зенитки открыли огонь, по-видимому, на свой риск, так как приказа о ведении военных действий не было. Но моряки – храбрые, решительные, и им нужно дать предпочтение.
После первого налёта вражеской авиации было полное затишье, никто из нас не предполагал такой дерзости со стороны немцев.
Дежурный по аэродрому доложил оперативному дежурному о данном (так в оригинале) и спросил: «Как быть? Какие действия?». Ответ получен: «Ждите команду, а пока будьте на месте!».
Второй налёт вражеской авиации был совершён на центральный аэродром в 8 или 9 часов – точно не помню. На втором налёте немцы многих бомбардировщиков недосчитались, так как истребители встретили (их) на подходах к аэродрому и завязали воздушный бой. На этот раз наши лётчики действовали решительно, смело, шли в лобовую атаку, немецкие лётчики не выдержали в воздушном бою, разворачивались на обратный курс, сбрасывали бомбы вне цели, лишь бы быстрее удрать от наших истребителей.
При вторичном налёте вражеской авиации активно действовала зенитная противоздушная оборона. Зенитным огнём было сбито и повреждено несколько самолётов противника, я видел, как прямым попаданием снаряда немецкий самолёт взорвался в воздухе и обломки его полетели в море.
Над городом Либава немцы встретили хорошо организованную противовоздушную оборону, потеряв несколько боевых машин, кторыми дальше не рисковали и массированных налётов не предпринимали. Только единичные разведчики летали на большой высоте. К вечеру 22 июня 1941 г(ода) был получен приказ о передислокации полка. В 18.00 22 июня нами (была) оставлена Либава.
… Было ли нам известно о нападении фашистских орд на нашу Родину – СССР? Лично мне стало известно о начале войны 21 июня (в 20.00) 1941 года. Источником предупреждения о начале войны явилась хозяйка дома, где проживали наши воентехники, а было это так. Я, врач всегда был готов оказать мед(ицинскую) помощь независимо от времени суток и места происшествия. Дежурная медсестра БАО (здесь и далее – батальон аэродромного обслуживания) приняла телефонный вызов врача на дом к одному из воентехников, который проживал в городе Лиепая. Согласно вызова, я отправился на санитарной машине по указанному адресу. Но, к большому огорчению, больного дома (я) не застал, так как он ушёл в театр, как мне объяснила хозяйка дома. Я спросил хозяйку: «Что случилось? Почему вызвали врача на дом, а сами ушли в театр?». (Оказалось, что) Жена военнослужащего мыла пол, поранила палец и заноза деревянная попала под ноготь, но они решили, не дожидаясь моего приезда, сами извлечь занозу и (затем) ушли в театр. Тут же хозяйка дома предложила выпить стакан чая, мне неудобно было отказаться, и я согласился. Во время чаепития много говорила о всяких житейских вопросах, но тут же рассказала, что за последнее время появились молодчики фашистской партии Латвии (айзсарги), и в соседнем доме на чердаке состоялось их сборище, где обсуждался вопрос о взаимопомощи немецким войскам во время нападения на СССР, была зачитана инструкция от Гитлера, где указано, что война начнётся 22 июня (в 4.00) 1941 года, задача айзсаргов – деморализовать наши тылы, убивать командиров и комиссаров Советской (Красной) Армии. Война начнётся без объявления 22 июня 1941 года в 4 часа утра. Хозяйка очень просила, чтобы я поставил в известность своих командиров, чтобы мы были готовы к отпору немецких полчищ и айзсарговских молодчиков. Я поблагодарил хозяйку за чай, за сообщение и уехал в расположение авиагородка. По прибытии в медпункт я вызвал дежурную медсестру, которая доложила, что вызовов больше нет и в медпункте всё в порядке. В это время зашёл дежурный по авиа(ционному) полку, (но) о данном разговоре с хозяйкой воентехника я не смог с ним поделиться, (так как) он был срочно вызван дежурным (по) караулам, (и) я рассказал о данном разговоре дежурной медсестре и шофёру санитарной автомашины, после чего (мы) долго обсуждали данный вопрос между собой. Ввиду позднего времени я ушёл на квартиру и прилёг на кушетку отдохнуть. Как я заснул, не помню, но проснулся от сильного удара в окно – связной сообщил о боевой тревоге, и тут я вспомнил о вчерашнем разговоре о начале войны. Когда прибежал в медпункт, я получил приказ «Уехать на запасной аэродром для мед(ицинского) обеспечения». …
Когда я по боевой тревоге прибыл на запасной аэродром, то немедленно развернул мед(ицинский) пункт для оказания мед(ицинской) помощи. Один из командиров технической части подошёл ко мне и говорит, что на политинформации (им) было сообщено комиссаром о том, что в авиационных частях будут проводить боевые учения. Я ответил: «Товарищ старший лейтенант (на петлицах было три кубика)! Началась война, а не учения!», однако он не придал значения и хладнокровно наблюдал, как происходили воздушные бои и падали горящие самолёты.
Во время передышки – это между первым и вторым налётом вражеской авиации – я самочинно поехал посмотреть обстановку на центральный аэродром, ибо там был в основном сконцентрирован удар вражеской авиации. По прибытии в мед(ицинский) пункт БАО я увидел несколько человек раненых, которым оказывалась мед(ицинская) помощь, и в соседней комнате под палаткой лежало два убитых солдата. Мне было поручено отвезти раненых в госпиталь и возвратиться на запасной аэродром и впредь самовольно не действовать. Когда я привёз раненых в госпиталь, то дежурный врач спрашиваете: «Что – авиакатастрофа?». Я ответил: «Тов(арищ) военврач третьего ранга – война!». Но он мне не поверил, и (только тогда,) когда рассмотрел (ранения), и раненые заявили, что война началась, тогда он начал действовать оперативно, по-боевому и дежурный персонал поднял по боевой тревоге.
22 июня в 18.00 наша часть оставила центральный и запасной аэродромы, однако на защите города оставалась до 23 июня, до 19.00. Наша часть заняла оборону северо-восточнее, на развилке дорог, откуда ожидались немецкие танки и пехота. Оборона была подготовлена, но ожидаемого прохода не было. Командир части направил связного мотоциклиста к начальнику гарнизона г(орода) Лиепая для того, чтобы получить соответствующие указания о взаимодействии. Связного долгое время не было, и (мы) считали, что (он) попал в засаду немцев или айзсаргов. К часам 18 со стороны противника на переднем крае обороны (был) замечен мотоциклист, (в отношении которого была) команда дана пропустить, а в глубине обороны задержать. Огневые точки были подготовлены к бою (и), когда мотоциклист приблизился на большой скорости, в глубине обороны был открыт заградительный огонь из пулемётов и одного скорострельного орудия. Но мотоциклист проскочил невредимым через огненное кольцо и лишь в километрах 20 был остановлен преследующей автомашиной. И что оказалось: (это был) наш мотоциклист связной, старший техник-лейтенант тов(арищ) Чегеринец, который был командирован на связь с начальником гарнизона. В общем, в этой обстановке мы считали, что это был немецкий разведчик, а он считал, что его обстреляли немцы. Безусловно, когда мы открыли огонь, то себя демаскировали, и немцы открыли миномётный огонь по нашей обороне, а немецкие танки пошли в обход. Данный участок обороны был передан пограничникам, а нашей части дан приказ выехать в город Ригу» (РГАЛИ, ф.2528, оп.1, д.505, л. 1 – 9, рукописные оригиналы).
Таковы сохранившиеся на сегодняшний день рукописные воспоминания шести военнослужащих 148-го истребительного авиационного полка 6-й смешанной авиационной дивизии ВВС Прибалтийского военного округа о событиях 22 июня 1941 года в районе Либавы (Лиепаи). Во многом взаимно дополняющие друг друга (а в чём-то – иногда даже и противоречащие одни другим), они глазами непосредственных очевидцев представляют нам подробную картину первого дня Великой Отечественной на одном из приграничных советских аэродромов, чем и ценны для Истории…".

С уважением - К.Б.Стрельбицкий

Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 мюня 1941 года, Либава, 148 ИАП
« Reply #7 : 15 Февраля 2012, 19:08:37 »
Уважаемые коллеги!
Сегодня вот здесь вот - http://imf.forum24.ru/?1-4-0-00000018-000-20-0#015.001 - вот как прокомментировали данную мою публикацию:
"Очень интересные воспоминания! К сожалению как и все подобные произведения грешат неточностью, но многое появляется впервые - к примеру упоминание про сбитый гидросамолет весной 41 года и совещание в Риге в штабе 6 САД, на котором майор Зайцев узнал о предстоящей войне(!)
По самому описанию б/д подробнее отвечу позже, первое что бросается в глаза неточное время перебазирования из Либавы - согласно Политдонесению заместителя командира полка Головачева от 25.6.41 года - полк перебазировался в Ригу 27 И-153 уже в 16.25, до этого момента было 5 бомбардировок (первый налет в 3.57). Далее в Риге полк еще дважды за 22 июня подвергся бомбежке...
Да воспоминания пилота и техников гораздо больше похожи на политдонесение (к примеру у Овчинникова указано что они убыли с Либавского а-ма в 16-17 часов... А пилот Дегтярев четко пишет про 18 оставшихся к концу дня боеспособных самолетоах) нежели воспоминания Зайцева и Головачева...".
С уважением - К.Б.Стрельбицкий

Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 мюня 1941 года, Либава, 148 ИАП
« Reply #8 : 18 Февраля 2012, 20:34:20 »
Уважаемые коллеги!
Там же уважаемый Михаил Тимин начал подробно комментировать мой материал:

"Формирование 148 истребительного авиационного полка из состава 34 истребительного авиационного полка и 16 истребительного авиационного полка 57 авиационной бригады началось 01.02.40 г. г. Люберцы Московского Военного Округа для участия в боевых действиях на финском фронте.
20.02.41 полк в составе четырех эскадрилий, под командованием к/п п-ка Трифонова и в/п бат.к-ра Головачева, летным и наземным эшелоном убыл на Финский фронт.
27.02.40 г. 148 ИАП прибыл на аэродром Риеск-Ярви и вошел в состав 59-й АБ ВВС 7-й армии и с 28.02-13.03.40 г. принял участие в советско-финской войне.
Всего на фронте выполнено 1120 б/в, заявлено 3 сбитых самолетов противника: «7.3-40 г. в 16:20 звеном вели воздушный бой в районе Перкан-Саари с семью самолетами белофиннов «Глостер-Гладиатор». Майор Гаврилов сбил 2 самолета пр-ка.Ст.лейтенант Рыбин сбил 1 самолет противника (потерян один И-153, пилот мл.л-т Зайчиков Е.И.).
Майор Гаврилов и ст.лейтенант Рыбин награждены орденами «Красное Знамя», указ от 07.04.40 г.
После завершения боевых действий 18.03.40-11.04.40 гг. базировался на аэр. Левашово.
Первый командир полка п-ка Трифонова Николай Константинович убыл зам.командира 24 ИАД ВВС МВО, а командиром полка 11.04.40 назначен м-р Зайцев Георгий Николаевич. На фото он в еще в звании капитана.
11.04-18.04.40 гг. Полк вошел в состав 18-й авиационной бригады Калининского военного округа и тремя эшелонами убыл в спец-командировку в Либаву (Латвия). Местом базирование сначала был выбран Малый Либавский аэродром куда части полка прибыли 22 апреля, а к 28-му уже собрали самолеты и были в готовности выполнить любые задания командования. Первое из них – участие в параде Либавского гарнизона, посвященном празднованию 1 мая, было выполнено на отлично: «Девятка самолетов И-153 гудя своими мощными моторами над капиталистической Либавой!»
До 13.06.40 г., личный состав полка занимался строительством Большого Либавского аэродрома и военного городка, ну а командный состав еще и «вел разведку дислокации войск Латвийской армии…» После перебазирования на Большой Либавский аэродром 14.06.40 года полк развернул бурную деятельность по оборудованию полигона (на берегу Либавского озера в 5 км от аэродрома), ну и так как дело происходило накануне латышской революции, то еще и параллельно консультировали латышских рабочих по вопросам: «организации и устройству демонстраций, созданию рабочих комитетов, о работе профсоюзов и жизни рабочих в СССР». Естественно неоценимую помощь в вопросах разъяснения латышам «вопросов жизни и быта рабочих и и служащих в СССР, их организации», а самое главное и самое существенное - «разъяснение Сталинской конституции»!!! конечно же провели партийно-политические структуры полка. В общем истребительный авиационный полк самое благоприятное время года для полетов провел в организации «оранжевой», пардон конечно же «красной» революции с отдельно взятой Либаве!!!
Эти события, практически теми же словами что и в «Истории полка» описывает в своих воспоминаниях бывший техник самолёта 3-й эскадрильи Сергей Алексеевич Овчинников: «В апреле 1940 года наш 148-й полк получил приказ прибыть в город Либаву. В то время Латвия была буржуазным государством, и по договору с Латвией [туда] были введены наши войска. А в июне месяце 1940 года в Латвии произошла революция. Буржуазное правительство Ульманиса было свергнуто, и вся власть перешла в руки рабочих и крестьян. Это всё происходило на наших глазах. Мы в это время были наготове, чтобы в любую минуту оказать помощь рабочему классу. Мы в полном составе стояли на городском аэродроме, и демонстранты собирались здесь и потом шли в центр города. Для порядка в городе были наши подразделения моряков…»
Наигравшись в революции, после так сказать окончательного решения вопроса о присоединении прибалтийских республик к СССР полк, наконец, то смог приступить к проведению нормальной учебно-боевой подготовке. К сожалению пропустив практически всю первую половину 1940 года. Это в совокупности с убытием к новым местам службы нескольких опытных командиров, в том числе командира полка и трех командиров эскадрилий (всего убыли 8 человек) не могло положительно отразится на состояние части.
По результатам проверки 26-29 января 1941 года комиссией управления боевой подготовки ВВС КА было отмечено следующее: «несмотря на наличие в полку 55 пилотов 2-го и более годов службы, полк никогда не летал всем составом в строю, хотя слетанность девяток и шестерок хорошая. Большинство пилотов полка не умеет правильно строить расчет на посадку и после 4-го разворота находятся слишком далеко от аэродрома - вследствие чего «тянут на малой высоте на моторе»… Так же практически никто не умеет делать расчеты по навигационной подготовке, штурманская подготовка в полку практически отсутствует, несмотря на нахождение в р-не Либавы с апреля 1940 года район детально не изучен личным составом…
Пожалуй, единственное отмеченное положительно : «это хорошо отработанная индивидуальная техника пилотирования, все проверенные показали оценки отлично. А вот по стрельбе полное уныние: из 12 проверенных в стрельбе по конусу один получил оценку – «хорошо», 6 – «посредственно» и 5 – «неудовлетворительно» (!).
Всего за «короткий» учебно-боевой 1940 года полк налетал 2850 часов, выполнив 4183 посадки (из них 1120 часов 910 посадок на фронте). Проведено 195 одиночных стрельб по конусу (из них выполнено всего 74 стрельбы ). По щитам (наземные цели) проведено 162 одиночных стрельбы (выполнено только71), и звеном по щитам 97 стрельб (выполнены все). Проведено 115 бомбометаний, из них выполнено 44. Воздушных боев проведено одиночных 86, групповых 1 (звеном).
Таким образом, несмотря на то, что полк был сформирован из кадрового состава ВВС МВО и принял участие в боевых действиях на СЗФ, уровень боевой подготовки части к началу 1941 года был на не допустимо низком уровне! Это несомненно произошло в результате двух крупных перебазирований части менее чем за полгода, а так же: «участия в Латвиийской революции и свержении буржуазного правительства Ульманиса» - естественно для передачи власти в руки рабочих и крестьян! В результате чего вместо того что бы вести УБП полк все это время были наготове: «чтобы в любую минуту оказать помощь рабочему классу...»
Продолжение следует!"
С уважением - К.Б.Стрельбицкий
« Последнее редактирование: 20 Февраля 2012, 00:27:11 от исСЛЕДОВАТЕЛЬ »
Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 мюня 1941 года, Либава, 148 ИАП
« Reply #9 : 19 Февраля 2012, 23:28:14 »
Уважаемые коллеги!
Продолжение там же комментирования моего материала уважаемым Михаилом Тиминым:

"В 1941 году, к сожалению, положение в полку не только не улучшилось, а скорее, наоборот – в начале года произошел форменный разгром боевой части, причем в мирное время и что характерно и очень напоминает лихие 90-е годы, собственным командованием…
Предвоенной весной ВВС КА накрыли две волны «цунами» под названием «январское развертывание ВВС КА» и «перевооружения частей на новую технику», из которых они уже не вырвались до самого начала Великой отечественной войны… Герой нашего повествования 148 ИАП, разумеется, стал одним из участников этих эпохальных событий и собственно «попал» во все выше перечисленных «водовороты» как кур во щи…
Однако первой полк нагнала еще волна весеннее–летнего развертывания сорокового года, именно по ее «не доброй» воле в полк в конце 1940 года прибыли 20 молодых пилотов выпущенных из авиашкол по сокращенной программе… Что делать с этими асами не знал судя по всему никто, так как молодые лейтенанты были выпущены из школ с налетом на боевых самолетах 8-12 часов (всего средний налет выпускников того года, самостоятельный и с инструктором составлял 40-50 часов…), поэтому их аккуратно начали учить летать на У-2, предварительно получив в дополнении к имевшимся в части двум У-2, еще три таких самолета. Дальнейшее обучение планировалось по стандартной схеме - командование ВВС распорядилось еще в конце сорокового года передать в полк 5 И-15бис из 61 ШАП, в качестве переходного самолета, но в этот момент настал момент первого «новогоднего стихийного бедствия»…
Согласно плану перевооружения 148 ИАП должен был получать МиГ-3, поэтому видимо светлые головы в полку посчитали что тратить силы и бензин для того что бы научить летать на «Чайке» двадцать «студентов» не имеет практического смысла, поэтому «отцы командиры», взяли на себя «повышенные социалистические обязательства», и решили подготовить новеньких совместно с кадровыми пилотами сразу на МиГ-3! Для организации переучивания, в полк были переданы в качестве переходной машины 4 УТИ-4, в дополнении к уже имевшейся в части одной такой же машины.
Как поется в одной песне Владимира Высоцкого «ставки повышались – все шло слишком хорошо, но потом я сделал ход не верный…» - в случае со 148 ИАП это был конец апреля когда до частей ВВС ПрибОВО докатилась директива народного комиссара обороны согласно которой за 1941 год в составе ПрибОВО предстояло сформироваться пять истребительных и один штурмовой полки. Для их укомплектования кадровые части округа выделяли командный состав и материальную часть. Первой потерей 148 ИАП стал убывший к новому месту службы командир первой эскадрильи полка, ветеран гражданской войны в Испании и Зимней войны с Финляндией - м-р П.А.Антонец ( вступил в командование 236-м ИАП в Алитусе приказ о назначении подписан 27.03.41г.).
Дальше больше – в мае полк выделил из своего состава еще не менее 15 опытных летчиков, в основном заместителей командиров эскадрилий и командиров звеньев (к сожалению точное количество не известно), так например для формирования 241 ШАП убыли на должность комэска заместитель командира эскадрильи к-н Василий Иванович Туровцев (впоследствии Герой Советского Союза), а мл.л-ты Михаил Захарович Бондаренко (впоследствии дважды Герой Советского Союза) и Александр Петрович Ероснин – командирами звеньев.
Таким образом в мае месяце 1941 года руководство полка было занято фактически новым формированием части, так как командные должности обновились практически на 70-80 процентов. Напомню, что за примерно полгода убыли к новым местам службы три комэска (кроме выше названного комэска 1 АЭ м-ра Антонец, это командир 3-й АЭ м-р Н.В.Гаврилов и командир 4-й АЭ к-н А.Ф.Чижевский). Соответственно их места заняли их заместители, соответственно на их должности были выдвинуты наиболее опытные командиры звеньев, а на освободившиеся должности командиров звеньев порой некого было выдвигать, так как одновременно как мы помним убыли несколько опытных заместителей комэсков, командиров звеньев и старших летчиков… Ждать помощи в этой ситуации было не от куда, поэтому руководство дивизии начало готовить собственные кадры, для этого в Риге были развернуты «Курсы командиров звеньев» на которые было отправлено несколько пилотов полка (точных данных нет, но судя по всему 5-6 человек, в полк они до начала войны не вернулись).
После таких «коренных социально-политических преобразований» количество летчиков в полку сократилось с 75 на 1 января, до 57 на начало мая, что серьезно повлияло на руководство части, которое просто вынужденно было начать ввод в строй «младую поросль», так как теперь пилотов катастрофически не хватало... Фактически на 70 боевых самолетов осталось примерно в два раза меньше подготовленных летчиков что и в случае начала боевых действий просто не позволяло поднять в воздух имевшуюся матчасть…
Резко увеличившаяся, по сравнению с «зимней спячкой» в апреле и продолжившаяся с нарастанием в мае учебно-боевая подготовка, сопровождалась авариями, поломками и вынужденными посадками. Причем основную лепту в уменьшение количества боеспособных самолетов части внесли в основном опытные - кадровые пилоты, это лишний раз свидетельствует о том, что для пилотов необходима систематическая тренировка, без перерывов на несколько месяцев или даже недель...
Первым «отличился» ветеран СФВ мл.л-та Бондаренко Василий Матвеевич - разбивший И-153 №7388 М-62 №1839.
1 апреля отметили «день смеха» пилоты 1 АЭ потерявшиеся после проведения учебного воздушного боя… С самого начала вылет у пилотов не задался, первым «подвел» мл.л-т Муслятдинов З.З., совершивший вынужденную посадку севернее Либавы в р-не Штэдэ из-за поломки двигателя И-153 №7372 М-62 №1802. Далее командир звена л-т В.Н. Зубов и второй ведомый мл.л-т К.К.Покучаев попали в туман и восстановит ориентировку не сумели, израсходовали горючее и в результате Покучаев сел на живот в 40 километрах от Лиепаи в р-не Альшванге, а командир звена вообще плюхнулся так же на «живот», но уже в 80 километрах от «родного» аэродрома в р-не Ужва.
Хочется отметить что выводы комиссии управления боевой подготовки были совершенно верные: «никто не умеет делать расчеты по навигационной подготовке, штурманская подготовка в полку практически отсутствует, несмотря на нахождение в р-не Либавы с апреля 1940 года район детально не изучен личным составом»…
8.05.41 во время полета на групповую слетанность в составе звена, на высоте 500 метров, обрезал мотор И-153 мл.л-та Яковлева К.И. (И-153 №7332 М-62 №1749 – разрушение втулки главного шатуна). В результате летчик произвел посадку за границей аэродрома, самолет скапотировал и ремонту не подлежал.
21.05.41 на посадке сложилась нога у И-153(И-153 №7344 М-62 №3614) одного из самых опытных пилотов полка (налет почти 1000 часов) заместителя командира 2 АЭ л-та Л.Д.Смирнова.
Серия этих эпизодов в конце концов привела 30.05.41 к катастрофе, в этот день в 9 км севернее Лиепаи сорвался в штопор самолет И-153 (№7379 М-62 №4608), погиб ветеран СФВ мл.л-т Покучаев Константин Кондратьевич.
После такого падежа матчасти, да еще отягощенного гибелью пилота, командиру полка явно «светила» участь многих его коллег снятых со своих должностей весной 1941 года за высокую аварийность, а ведь полк еще даже не приступил к освоению такого сложного в смысле техники пилотирования самолета как МиГ-3!
Ценой титанических усилий к 22 июня на И-153 вылетели практически все молодые пилоты полка, согласно Политдонесению совершенно не летали на «Чайке» только два пилота, но приступить к полетам на боевое применение они до начало войны так и не успели… Да и в целом УБП полка за первые пять месяцев 1941 года не особо впечатляет - всего летчики полка налетали 1535 часов 4827 посадок. Выполнили маршрутных полетов - 207, воздушных боев одиночных - 97, групповых – 1. Стрельб по конусу было проведено 265 (выполнено только 154). Стрельб по щитам проведено 99 (выполнено всего – 28).
Вот такая, мягко говоря, средняя по итогам УБП часть приступала к почетной задаче освоения самолета МиГ-3 с 27 мая, тогда же согласно «Плана перевооружения ВВС КА», командир полка, комэски Н.Г.Крылов, П.К.Костюченко, Я.Е.Титаев и шесть заместителей командиров эскадрилий убыли в Шауляй где в учебном центре ВВС ПрибОВО (развернут на базе 10 ИАП) переучились на МиГ-3. Хочется подчеркнуть, что на курсах личный состав осваивал только индивидуальную технику пилотирования нового самолета, освоить программу УБП и обучить весь остальной состав полка пилотированию на МиГ-3 вышеназванные товарищи должны были уже самостоятельно на аэродроме полка в Либаве ! Эта группа успела вернуться в полк буквально за пару дней до начала войны – 19 июня.
Надо отметить, что от окончательной потери боеспособности полк спасло именно позднее перевооружение на новые самолеты, предназначенные для 148 ИАП, МиГ-3 должны были прибыть в часть только в конце июня – начале июля. Интересно, что в своих воспоминаниях командира полка упомянул, что за новыми самолетами для части уже отправился технический состав: «Мы ожидали этих «мигов» ещё в Либаве, но они опоздали, к сожалению. Эшелон шёл к нам, но в Идрице он был переадресован, так как началась война, и представитель полка техник-лейтенант Тихомиров потом долго гонялся за нами по дорогам войны, чтобы найти нас и попасть в свой полк, а самолёты он передал другому истребительному авиационному полку на Северо-Западном фронте» - самолеты из этой партии, судя по всему раздали по 10-15 машин в 15, 31 и 237 ИАП в начале июля. В случае если эти самолеты бы прибыли в мае участь полка была бы еще более печальной, вследствие того что старые машины были бы переданы во вновь формируемые полки, а освоение МиГов, как показал опыт частей перевооруженных ранее сопровождалось практически во всех частях ВВС КА массовыми чрезвычайными происшествиями и занимало при существующей системе, нереально большое количество времени… К примеру 31 и 15 ИАП ВВС ПрибОВО, начав перевооружение на МиГ-3 в январе-феврале 1941 года, к 22 июня так не закончили освоение техники пилотирования и не приступили к отработке боевого применению на новой машине…
БЧС 148 ИАП на 22 июня 1941 года.
упр и четырех АЭ:
упр. Командир м-р Зайцев Г.Н., бат.к-р. Головачев Г.М. зам. к-н Кошевой И.Т. н.ш. м-р Чолок Н.Д.
1 АЭ. к-н Крылов Николай Григорьевич.
2 АЭ. врио ст.л-т Черненко Николай Никифорович*.
3 АЭ. к-н Костюченко Павел Каленикович.
4 АЭ. к-н Титаев Яков Егорович.
68 И-153 (14 не исправных)**, 5 УТИ-4, 5 У-2.
57 пилотов***.
*- комэск к-н Бранцев Григорий Трифонович на курсах (возможно возглавлял истребительную группу ККЗ 6 САД в Риге).
** - данные на 1 июня 1941 года, оценить количество реально неисправных самолетов к началу войны очень сложно, данных непосредственно на 22 июня пока не найдены, однако практически весь период с 1 января по 1 июня в полку одновременно числились не исправными не менее 9 самолетов, причем большая часть не ремонтировалась вследствие отсутствия моторов.
*** - Непосредственно в части 22 июня находились 53 пилота, из которых один болел, а два не летали на боевых самолетах.
Ответить на извечные русские вопросы: «Кто виноват? И что делать?» - как всегда практически не возможно. Приходится только констатировать факт – за полтора года существования 148 ИАП руководства НКО и командования ВВС КА прилагало серьезные усилия по снижению боеспособности этой части, как собственно и многих других частей ВВС КА, которые попали под волну плохо продуманного и организованного (точнее не организованного) процесса развертывания новых частей ВВС и перевооружения существующих на новые самолеты…".

С уважением - К.Б.Стрельбицкий

Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 мюня 1941 года, Либава, 148 ИАП
« Reply #10 : 22 Февраля 2012, 17:45:48 »
Уважаемые коллеги!
Продолжение там же комментирования моего материала уважаемым Михаилом Тиминым:

К сожалению, до начала боевых действий ни устранить, ни даже хоть как то смягчить ситуацию, сложившуюся в ВВС КА было уже не возможно! Враг не дремал и над границей, как всем известно, ходили «тучи хмуро» - немцы концентрировали свои части, готовясь к выполнению операции «Барбаросса», самолеты разведчики Люфтваффе начали планомерные полеты над советской территорией. Обстановка накалялась и это отмечают практически все писавшие воспоминание ветераны полка: «Совсем близко перед войной немцы вели систематическую высотную разведку побережья Балтики, но, к сожалению, наши И-153 («Чайки») их не доставали. Мы часто гонялись за ними, но, догнать, «вылетая по-зрячему», не могли – граница была (от нас всего) в 50 км, и нас заранее предупредить никто не мог, а радиолокационных средств в то время не было…» - Жалобы командования полка, на систематические пролеты немецких самолетов, не остались без внимания, командующий ВВС ПрибОВО, для организации более эффективного противодействия разведчиков, приказал посменно дежурить звену самолетов полка, на посадочной площадке Паланга (территория Литовской ССР в 5 км от государственной границы). Интересно, что командир полка описал в своем рассказе эпизод с уничтожением немецкого морского разведчика, я к сожалению этого эпизода я в документах ПрибОВО не нашел: «Весной (это примерно в марте – апреле (19)41 г(ода)) наше одно звено (ведущий – к(апита)н Костюченко) сбило немецкий ст(амолё)т-летающую лодку «Дорнье-Валь» (так в оригинале; очевидно, что речь идёт о другом немецком гидросамолёте марки «Дорнье» - До-18 (Do 18) или До-24 (Do 24)) в р(айо)не г(орода) Паланги. С(амолё)т нарушил нашу границу. (После этого происшествия) Был у меня представитель Мин(истерства) Ин(остранных) дел (так в оригинале; следует читать – Народного Комиссариата иностранных дел Союза ССР) от (Народного Комиссара иностранных дел) т(оварища Вячеслава Михайловича) Молотова, разбирался с обстоятельствами – его вывод: «Сделали верно!». Немцы долго искали потонувший экипаж, совмещая поиски, видимо, с разведкой морскими судами, но так и не нашли, конечно».
Командиру полка вторит политический комиссар, который, собственно как и положено политическому деятелю мало разбирается в военной технике (он откуда то лично узрел танки и мотомехчасти на побережье!) - но умело нагнетает обстановку: «Несмотря на явную провокационность обстановки (непрерывные разведывательные полёты над нашей территорией немецко-фашистских самолётов, которых мы старались перехватывать или посадить на наши аэродромы, по которым мы вели даже упредительную стрельбу в ответ на их стрельбу по нашим самолётам не один раз, кажется, небезрезультатно; видимое нами (в том числе – и мной лично) с воздуха массовое сосредоточение на огневых позициях немецко-фашистской артиллерии, на исходных рубежах – танков, мотомех(анизированного) транспорта на территории от Балтийского моря, южнее местечка Паланга примерно до местечка Таураге, где тогда была наша граница с фашистской Германией, о чём мы докладывали в штаб дивизии и откуда нам говорили, что это – части, отведённые на отдых с Западного фронта, где фашистская Германия не воевала…»
В отличии от командиров рядовые сослуживцы вспоминают о событиях преддверия Великой Отечественной войны довольно буднично. Бывший техник Сергей Алексеевич Овчинников например особо не нагнетает: «Вспоминаю апрель – май 1940 (так в оригинале рукописи; следует читать «1941») года, когда немецкие самолёты-разведчики часто нарушали наши границы, вели разведку расположений наших войск. Наши с(амолё)ты поднимались по тревоге днём, но те быстро уходили в сторону моря…» - это вполне естественно, «простые» люди были заняты в основном своими будничными заботами - детьми, покупками, переездами в новые дома, ну и естественно возможностью попользоваться благами загнивающего капитализма, остатки которых все еще можно было найти в Прибалтике.
Вообще надо отметить, что судя по происходившим в Красной Армии мероприятиям, не только наблюдения за регулярно наведывающимися в приграничное воздушное пространство СССР немецкими самолетами разведчиками, но и вынашивая свои собственные замыслы, советское военно-политическое руководство предпринимало определенные дипломатические и военные действия, направленные на противодействие политике западного соседа. Благодаря сохранившимся документам ПрибОВО мы сейчас достаточно подробно можем оценить готовность военно-воздушных сил округа к предстоящим боевым действиям. А готовность эта была вовсе не показная или надуманная, приготовления советских войск к боевым действиям в Прибалтике зафиксированы как в документах, так и в воспоминаниях участников событий.
Как известно борьба с внутренним врагом всегда у нас в стране велась гораздо эффективней, нежели против внешних, но в контексте июня 1941 года происходившие события, на первых порах, весьма четко контролировались политическим руководством СССР и командованием КА.
Документы ПрибОВО совершенно определенно свидетельствуют о том, что приближение войны было для командования округа столь же очевидным, как крушение мирового капитализма. Особенно характерным является ПРИКАЗ УПРАВЛЕНИЮ ПРИБАЛТИЙСКОГО ОСОБОГО ВОЕННОГО ОКРУГА № 00229 18 июня 1941 г. гор. Рига.
С целью быстрейшего приведения в боевую готовность театра военных действий округа ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Начальнику зоны противовоздушной обороны к исходу 19 июня 1941 г. привести в полную боевую готовность всю противовоздушную оборону округа, для чего:
а) организовать круглосуточное дежурство на всех постах воздушного наблюдения, оповещения и связи и обеспечить их непрерывной связью;
б) изготовить всю зенитную артиллерию и прожекторные батареи, назначив круглосуточное дежурство на батареях, организовав бесперебойную связь их с постами, тщательно подготовив в инженерном отношении и обеспечив огнеприпасами;
в) организовать взаимодействие истребительной авиации с зенитными частями;
г) организовать бесперебойную связи постов воздушного наблюдения, оповещения и связи с аэродромами истребительной авиации;
д) к 1 июля 1941 г. закончить строительство командных пунктов, начиная от командира батареи до командира бригадного района.
19.6.41 г. доложить порядок прикрытия от пикирующих бомбардировщиков крупных железнодорожных и грунтовых мостов, артиллерийских складов и важнейших объектов.
До 21.6.41 г. совместно с местной противовоздушной обороной организовать: затемнение городов: Рига, Каунас, Вильнюс, Двинск, Митава, Либава, Шауляй, противопожарную борьбу в них, медицинскую помощь пострадавшим и определить помещения, которые могут быть использованы в качестве бомбоубежищ;
е) максимально форсировать все организационные мероприятия, закончив их не позднее 1 июля 1941 г.
Лично и через работников управления проверить выполнение изложенных выше мероприятий.
2. Начальнику связи округа привести в полную готовность все средства связи на территории округа, для чего:
а) не позднее утра 20.6.41 г. на фронтовой и армейские командные пункты выбросить команды с необходимым имуществом для организации на них узлов связи. Иметь подводы готовыми к немедленному включению.
Систематически производить проверку связи с командными пунктами, иметь на узлах связи ответственных командиров;
б) организовать и систематически проверять работу радиостанций согласно утвержденному мною графику.
Особое внимание обратить на радиосвязь с пограничными корпусами и дивизиями, с пограничными войсками, авиацией и службой воздушного наблюдения, оповещения и связи.
Для конкретного руководства всей радиосетью назначить начальником радиосвязи округа одного из своих заместителей.
Сводки о результатах проверки радиосетей докладывать начальнику штаба округа ежедневно к 9, 13 и 21 часу;
в) форсировать, закончив не позднее 23.6.41 г., постановку приборов СИГ-2 на всей сети воздушного наблюдения, оповещения и связи;
г) наметить и изготовить команды связистов, которые должны быть готовы к утру 20.6.41 г. по приказу командиров соединений взять под свой контроле утвержденные мною узлы связи…
ж) начальнику Инженерного управления совместно с командующим Военно-воздушными силами составить и 21.6.41 г. мне доложить план заграждений аэродромов от посадочных воздушных десантов, определив средства и силы для этой цели.
13. Заместителю командующего войсками генерал-лейтенанту Сафронову совместно с командующим Военно-воздушными силами и начальником Оперативного отдела составить и 24.6.41 г. мне доложить план противодесантной борьбы в наиболее вероятных районах высадки десантов. Предусмотреть привлечение для борьбы с авиадесантами бронепоездов с пехотным десантом на них, (танковых) батальонов Т-27, Рижского и Виленского военно-пехотных училищ, перебрасываемых автотранспортом.
Далее, как минимум с утра 20 июня (скорее всего перебазирование структур штаба округа из Риги в Поневежис состоялось 19 июня), управление СЗФ было развернуто на командном пункте в р-не Поневежиса. Там же находился штаб ВВС СЗФ, это подтверждается Оперативными сводками штаба округа и штаба ВВС округа, которые начинаются с 20 июня 1941 года.
Оперативная сводка №01 от 17.00 20.6.41 штаба ВВС ПрибОВО Поневежис.
«1.Части ВВС в течении 20.6.41г. производили перебазирование на оперативные аэродромы, рассредоточение, маскировку матчасти на аэродромах. 2. В каждом полку по одной эскадрилье находится в готовности №2, остальные занимаются боевой подготовкой…» - текст второго пункта написан от руки, до этого напечатано: «Боевых действий в течении 20.6.41г. ВВС ПрибОВО не производили…» Отметим как точно эти сведения подтверждают сведения А.Дегтярева о том что полк в 4.00 19 июня был поднят по тревоге и все три дня вплоть до 22 июня занимался рассредоточением и маскировкой матчасти.
Оперативная сводка №02 от 05.00 21.6.41 штаба ВВС ПрибОВО Поневежис.
«1.Части ВВС в течении ночи 21.6.41г. боевых действий не производили, в каждом полку по одной эскадрилье находится в готовности №2. Остальные занимаются боевой подготовкой…»
Оперативная сводка №03 от 17.00 21.6.41 штаба ВВС ПрибОВО Поневежис.
«1.Части ВВС в течении 21.6.41г. занимались боевой подготовкой и маскировкой материальной части на аэродромах. В каждом полку одна эскадрилья находится в положении дежурства в готовности №2…»
В своих воспоминаниях, о последних предвоенных днях, бывший пилот Аркадий Павлович Дегтярёв подтверждает, что приказы дошли до последнего солдата: «Командованию было известно заранее о нападении гитлеровской Германии на Советский Союз. Из чего я это заключаю? Ещё 19 июня вечером наш полк подняли по тревоге в 4 часа утра и до самого вечера отбоя тревоги не было. 20-го и 21-го числа полк подняли по тревоге в 4 часа утра, и (мы) без отбоя целыми сутками сидели на аэродроме и ждали указания. В эти дни рассредоточили самолёты вокруг аэродрома на границе его, навели камуфляж на самолётах, вырыли траншеи, подвезли нам боевые бомбы (весом по) 25 к(ило)гр(амм) (тогда на самолёты И-153 «Чайка» подвешивали бомбы). 21 июня нашего командира полка вызвали к командующему Прибалтийского В(оенного) О(круга) в Ригу (так в оригинале; следует читать – «к командиру 6-й смешанной авиационной дивизии» - см. выше). Он в тот же день вернулся, и нам ничего не было известно. Всё же это меня заставляет думать, что в штабе округа было известно о начале войны».
Политический руководитель 148 ИАП бат.комиссар Головачев так же сообщает о весьма конкретных приготовлениях к боевым действиям: «…мне, как и некоторым другим, был предоставлен очередной отпуск. 22 июня я с семьёй собирался уехать в Краснодар, к братьям, на родину. Но это не состоялось. Наши предположения на основе виденного с воздуха оказались правильными, хотя дивизионное руководство неоднократно организовывало меры, переводя по тревоге полк на учебно-практическое положение. 21 июня утром меня отозвали из отпуска, приказав срочно явиться на аэродром, взяв с собой всё лётное обмундирование, что я незамедлительно и сделал.
До вечера личный состав вместе с личным составом авиа(ционной) базы отлично занимались приведением в полную боевую готовность как лётного, так и наземного эшелона. Организовали использование передового, полевого засадного аэродрома на восточной окраине местечка Паланга в Литовской ССР, непосредственно примыкавшей к бывшей границе с фашистской Германией. В полуметровой канаве ((наш) аэродром (был) построен на болотной почве с применением дренажа) вокруг аэродрома организовали боевые гнёзда против возможного наземного нападения, Организовали, выдвинув вперёд, боевое охранение».
Утром 21 июня 1941 года авиация ВВС ПрибОВО продолжала рассредоточение по полевым аэродромам, и как мы помним, держала в готовности №2 по одной эскадрилье в каждом полку. В то же время сухопутные войска ПрибОВО (собственно как и в ЗапОВО, КОВО, ОдВО) еще с 14-18 июня начали выдвижение к границе, причем делали это соединения и части, выражаясь словами приказа по 12 МК ПрибОВО - «без лишнего шума и взяв с собой все необходимое для жизни и боя… Марши проводить только в ночное время…». Наряду с начавшейся еще в мае 1941 года переброской армии из Забайкалья и внутренних округов вполне очевидна подготовка КА к любому развитию событий на западной границе в конце июня».

С уважением – К.Б.Стрельбицкий
Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 июня 1941 года: Либава, 148 ИАП
« Reply #11 : 22 Февраля 2012, 21:27:41 »
Уважаемые коллеги!
Продолжение там же комментирования моего материала уважаемым Михаилом Тиминым:

"По непонятным причинам прагматичное развитие событий было прервано руководством страны и армии вечером 21 июня 1941 года (а фактически уже ночью с 21 на 22 июня), после этого логика в решениях руководства страны и армии решительно пропадает. Начало хаосу положила печально знаменитая Директива №1 – в довольно адекватном в целом тексте была заложена бомба замедленного действия в виде пункта 2 который гласил: «…2. Задача наших войск - не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения…»
«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдОВО.
1. В течении 22 -23 июня 1941 года возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск - не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
Приказываю:
а) в течении ночи на 22 июня 1941 года скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22 июня 1941 года рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
Тимошенко, Жуков.
21 июня 1941 года.»
В войска эта директива поступила уже после полуночи, и многие командиры поняли ее именно как приказ не поддаваться на провокации… Комполка Зайцев свидетельствует: «О наступлении войны я узнал накануне от командира 6-й смешанной авиационной дивизии полковника Фёдорова, который вызвал всех нас, К)оманди)ров полков дивизии (21-й истр)ебительный авиационный) полк сидел в Риге, я – в Либаве, 31 С.Б.П. )31-й скоростной бомбардировочный полк) – )в) Вайноде, и №-ра не помню СБП )так в оригинале; следует читать «40-й скоростной бомбардировочный авиационный полк») – в Виндаве) к себе, в Ригу в 20.00 21 Июня (или Зайцев путает и летал он в Ригу ранним утром 22 июня после получения Директивы №1 штабом 6 САД, или что тоже вполне возможно, еще до того как в войска пришла собственно Директива №1, из Москвы уже были даны схожие указания – прим.Авт.). Там нам была дана команда боевой готовности, но )самолёты противника) не сбивать, а сажать! Это было сказано всем. На недоумённые вопросы было подтверждено сиденье и всё )так в оригинале; следует читать: «Сажать и всё!»). В 22 ч)аса) 21-го июня я в тумане взлетел к себе в Либаву.
Наш полк, получивший некоторый боевой опыт в Финляндии, был мной заранее приведён в б)оевую) гот)овность). Все с)амолё)ты были рассредоточены, оружие опробовано. Все мы, лётчики ночевали на аэродроме на казарменном положении и к войне были готовы, правда, с таким престранным указанием - «Не сбивать!». Но это указание нам войну начать не помешало…»
Как говорится не убавить - не прибавить, после получения около двух часов ночи в округах Директивы №1, штабы округов отправили тексты директив оформленные в виде собственных директив – Директива штаба ПрибОВО была отправлена в объединения и соединения округа в 2 часа 25 минут, по получению которой в частях и соединениях была объявлена тревога!
Дежуривший в ту ночь по аэродрому Либава Антон Дмитриевич Очередников четко фиксирует время получения директивы: «С 21 на 22 июня 1941 г)ода) я заступил дежурным по гарнизону мест)ечка) Батпури. В 3.15 утра объявил боевую тревогу…»
Ему слова подтверждает Дегтярев, согласно его воспоминаниям полк был поднят по тревоге в 3.30: «22 июня в 3 часа 30 минут нас вновь подняли по тревоге и по прибытии к самолётам )мы) запустили моторы, прогрели их и ждали дальнейших указаний».
Это бесценная информация, дело в том, что большей части документов 6 САД, за июнь - июль 1941 года пока не найдено, поэтому сведения, содержащиеся в воспоминаниях военнослужащих полка, фактически единственная, на данный момент, информация, о событиях в 148 ИАП в ночь с 21 на 22 июня.
Интересно что заместитель командира полка по политической части Головачев в своих воспоминаниях не отмечает объявление тревоги под утро, по его мнению тревогу объявили еще вечером: «Всю ночь на 22 июня авиаполк и база находились в положении боевой тревоги с мыслью (кстати, подсказанной сверху), что это – боевая тревога для больших лётно-технических учений, которая, по нашим предположениям, завершится завтра вылетами по заданию штабдива». – Это сходится с воспоминаниями командира полка, однако в дальнейшем рассказе Зайцев почему то пишет про то что он после того как прилетел и объявил тревогу, спокойно лег спать в 24 часа: «… После моего прилёта из Риги я собрал всех к)оманди)ров эск)адрилий), передал им полученную информацию, и часов в 12 ночи мы легли спать…» - что довольно странно для такого ответственного момента!? - Скорее всего Зайцев и Головачев намеренно лукавят, каждый по своему, для того что бы как то оправдать дальнейшее трагическое развитие событий для подчиненной им части…
Тем не менее, еще до начала первого немецкого налета 148 ИАП был приведен в боевую готовность, личный состав рассредоточил самолеты и прогрел моторы еще раз процитирую Дегтярева: «...в 3 часа 30 минут нас вновь подняли по тревоге и по прибытии к самолётам )мы) запустили моторы, прогрели их и ждали дальнейших указаний…» В воспоминаниях командира полка тоже отмечено что и оружие было опробовано: «Все с)амолё)ты были рассредоточены, оружие опробовано…»

С уважением - К.Б.Стрельбицкий
Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 июня 1941 года: Либава, 148 ИАП
« Reply #12 : 24 Февраля 2012, 21:11:31 »
Уважаемые коллеги!
Продолжение там же комментирования моего материала уважаемым Михаилом Тиминым:

"В 4.00 на летное поле Большого Либавского аэродрома посыпались бомбы! Заместитель командира 6 САД по политической части полковой комиссар Рытов в своих мемуарах фиксирует точно время первого налета – 3 часа 57 минут.
Аэродром был атакован самолетами седьмой эскадрильи третьей группы первой бомбардировочной эскадры Люфтваффе (III/KG1). По воспоминаниям старшего лейтенанта М. фон Коссарт (oblt.М. von Cossart), в то время командира 7/KG1, в первой атаке группа Ю-88 сбросила бомбы на длинные ряды совершенно незамаскированных самолетов, выстроенных, как на параде, плотными рядами по краям аэродрома Либава. Единственной защитой было один зенитный пулемет на аэродроме и несколько орудий в районе порта, которые не принесли никакого ущерба атакующей стороне. В журнале боевых действий 27 Армии, первый удар по Либаве так же зафиксирован в 4 утра: «В 4 часа утра 7 самолетов противника бомбили аэродром в Либаве. 4 самолета уничтожено на земле, ранены 3 красноармейца. Один самолет противника сделал посадку в лесу (не подтверждается немецкими данными) поблизости, а 6 ушли обратно…»
А.П.Дегтярев описывает первый налет практически, так же как и оперативная сводка 27 Армии: «Ровно в 4 часа над нашим аэродромом появились самолёты Ю-88 и, видя их силуэты, мы приняли их за наши (скоростные бомбардировщики) СБ, так как над аэродромом был туман. Они спокойно заходили несколько раз и после начали (нас) бомбить и обстреливать из пулемётов. Из-за тумана нам нельзя было подняться в воздух, да и команды такой не было, поэтому мы могли только наблюдать за всем происходящим. Многие самолёты наши загорелись, и мы были вынуждены забраться в щели. В это время был убит от осколка бомбы наш укладчик парашютов Агоян, тогда только мы поняли, что это началась война...»
А вот Батальонный комиссар Головачев завысил количества атаковавших аэродром немецких самолетов в десятки раз, по мнению политрука самолетов было больше ста (!), и кроме Ю-88, по его мнению в налете участвовали Хе-111 и Ме-110: «А гул всё нарастал, и стали заметны для глаза силуэты самолётов. Их быстрое приближение позволило разобрать, что это – не СБ. Хотелось, пока подойдут поближе, узнать, что за самолёты, для чего стали вызывать штабдив. Но всё разъяснилось значительно раньше, чем (мы) связались со штабдивом: на аэродром посыпались сотни бомб, а по ясно видимым уже самолётам стало ясно, что это - немецко-фашистские «Хейнкели», «Юнкерсы», Ме-110, и их – больше сотни. Отбомбившись с первого захода, Ме-110 начали штурмовку аэродрома из пушек и пулемётов, причём безнаказанно, т(ак) к(ак наш) аэродром не имел никаких противозащитных средств (так в оригинале; следует читать «средств противовоздушной обороны»). От бомбёжки и штурмовки на аэродроме загорелось (число в оригинале рукописи пропущено) наших самолётов, несколько человек было убито и много ранено. Из штабдива на наш доклад ответили, что это, видимо, «фашистская провокация, естественно, требующая спокойствия и выдержки…» - оставим на совести уважаемого ветерана байки про сотни юнкерсов, хейнкелей и мессершмиттов, главное что Головачев указывает, на то что в ходе налета была устойчивая связь со штабом дивизии и на вопрос что делать решительное – не поддаваться на провокации или перефразируя известный мультфильм: «спокойствие, только спокойствие!» А.П.Дегтярев подтверждает что указание команды подняться на перехват не поступило…
Заместитель командира 6 САД по политической части полковой комиссар Рытов подтверждает, что штаб дивизии не разрешал 148 ИАП оказывать противодействие немецким самолетам, в свою очередь имея на этот счет указания от штаба ВВС ПрибОВО в Риге: «Вошел офицер оперативного отдела с только что полученной радиограммой. Мы буквально впились в нее глазами, однако нового в ней ничего не было: на провокации не поддаваться, одиночные самолеты противника не сбивать (!) – Нас лупцуют а мы помалкивай. Ничего не понимаю, - раздраженно произнес командир(имеет в виду командира 6 САД п-ка И.Л.Федорова) и бросил шифровку на стол…»
Командир полка м-р Зайцев плавно «спихивает» ответственность за отсутствие распоряжений о противодействии противнику со штабов 6 САД и ВВС ПрибОВО на «вражеский англо-немецкий» туман, а далее вообще сообщает, что еще во время первого налета была потеряна связь с вышестоящим командованием: «Первый налёт нам никакого вреда не причинил, т(ак) к(ак) аэродром был закрыт густым морским туманом. Такие туманы бывают только на побережье Балтики, да ещё и в Англии (там я, правда, не был – (только об этом) читал). Немцы повторили налёт ещё часов примерно около 6-ти. Мы тоже не взлетали – туман не давал взлетать, а выше была ясная хорошая погода. Аэродром наш после 2-го налёта тоже не пострадал, правда, были повреждены около 10-ти с(амолё)тов, которые стояли в линейке без моторов и не были рассредоточены, как неисправные. На лётном поле появились воронки от бомб, но они быстро были засыпаны обслуживавшим нас Б.А.О. (здесь и далее – батальоном аэродромного обслуживания) к(апита)на Анцишевского. Связь с Ригой была повреждена (ещё) при первом налёте, и поэтому все дальнейшие решения на войну я принимал самостоятельно...»
О тумане сообщает и дежурный по аэродрому А.Д.Очередников: «Минут через 20 – 30 после объявления тревоги появились самолёты противника и стали они бросать смертоносный груз. Бомбы падали на границах аэродрома, частично – на аэродроме – всё потому, что в это время был сильный туман, видимость по вертикали была метров 15 – 20, по-моему, они бросали бомбы без цели, т(ак) к(ак) они её не видели…»
Если судить по этим воспоминаниям то получается что немецкие бомбардировщики бросив бомбы так сказать «на удачу» – по расчету времени смогли не только вывести из строя ВПП, но и уничтожить четыре самолета! Похоже, что туман все таки был не такой густой, как в Англии, раз вполне позволял довольно точно сбрасывать бомбы экипажам Ю-88. Кроме того туман не помешал приземлиться трем И-153 из звена дежурившего в Паланге, по воспоминаниям С.А.Овчинникова: «Звено самолётов из 3-й эскадрилии, в которой я служил, находилось на аэродроме «Паланга». В первые часы первого дня войны они приняли на себя удар – по ним был открыт арт(иллерийский) огонь немецкими войсками, подошедшими к нашей границе. Наши лётчики взлетели с аэродрома Паланга, обстреляли лес, откуда шла стрельба, и прилетели на аэродром Либава, а тут уже нас два раза бомбили. Технический состав с аэродрома «Паланга» приехал на автомашине. В это время в Паланге дежурили лётчики: комиссар эскадрилии капитан (фамилию забыл), л(ейтенан)т Землярчук, л(ейтенан)т Фокин, техник – тех-л(ейтенан)т Дулзенко, и другие. Они набрали остатков от разрывов снарядов – показать нам, что, мол, нас в Паланге обстреляли, а у нас в это время шёл воздушный бой над аэродромом. Наше звено всё благополучно прибыло на свой аэродром и вступило в бой с противником. Лётчики рассказывали: когда взлетали с аэродрома Паланга, то увидели – село (так в оригинале) Паланга уже горело, и в окрестных сёлах шёл бой. Там стояли наши части, и недалеко от Паланги был пионерский лагерь (дети военнослужащих и другие). Судьба этих детей, семей была, вероятно, тяжёлой, потому, что в первый (же) день войны (Паланга) была занята немцами».
А.П.Дегтярев уточняет что самолеты дежурного звена, избежавшие уничтожения на аэродроме в Паланге, все таки были потеряны: «Звено наших самолётов дежурило на границе, в местечке «Кретинга», и когда там началась артиллерийская стрельба, они взлетели и прибыли на аэродром в Либаву, (но) при посадке все трое скапотировали (перевернулись), так как попали в воронки».
Полковой комиссар Рытов так же преспокойно приземлился в Либаве, вскоре после первого налета противника: «В Либаве я застал не веселую картину. Аэродром рябил воронками, некоторые самолеты еще продолжали тлеть. Над ангарами стлался дым, а языки пламени дожирали остатки склада горюче-смазочных материалов…
- Плохо дело, товарищ комиссар, - доложил майор Зайцев. – Подняли мы самолеты по тревоге, но стоял туман, и вскоре пришлось садиться (Рытов не присутствовал при первом налете поэтому эта не точность ему простительна – прим.Автора) . Тут то нас и накрыли…
- Головачев где?
- где комиссару быть? С народом конечно. Моральный дух поднимает, - горько усмехнулся командир. – Летчики у машин. В случае чего – по газам и в воздух.
Сигнал воздушной тревоги прервал наш разговор. Истребители пошли на взлет.
- Идемте в щель, сейчас будет второй налет, - сказал майор...»
Время второго появления немецких самолетов над Либавой, пока не подкреплено документам, но в воспоминаниях это происходило около 6 часов утра. Война продолжалась уже два часа, а советское высшее военно-политическое руководство все еще не отдавало внятных указаний войскам приграничных округов, и те подчиняясь Директиве №1 продолжали «не поддаваться на провокации».
Надо отдать должное руководству СЗФ-ПрибОВО, в лице командующего г-п Кузнецова, начальника штаба г-л Кленова, командующего ВВС г-м Ионова, эти люди в такой сложной обстановке первыми попытались действовать адекватно обстановке! Уже около 4 часов 30 минут, руководство фронта отдало приказы на адекватный ответ действиям войск противника – в части ВВС это решение материализовалось в постановке задачи соединениям и частям действовать по планам прикрытия!
Выполняя это распоряжение, 9 и 46 СБАП 7 САД произвели вылет для бомбометания целей в районе Тильзит – Рагнит – Жилен, однако высшее руководство страны и Красной армии все еще продолжало медлить и действия командующего войск СЗФ вызвало раздраженную реакцию центра. Москва вновь приказала не поддаваться на провокации, самолеты вернуть, границу не перелетать, врага уничтожать только на нашей территории. Так в 6.15, из штаба ВВС Северо-Западного фронта в штаб 7 САД пришел приказ на прекращение боевого вылета: «Границу не перелетать, уничтожать самолеты противника в своем районе. Вылетевшие самолеты по радио посадить на свои аэродромы.» (!) Естественно этот приказ был повторением приказа принятого штабом Северо-Западного фронта от Народного комиссара обороны, о чем есть документальное подтверждение: «Донесение командующего СЗФ от 22 июня 1941 г. Народному комиссару обороны СССР о начале немцами боев. 6.10 22.6.41г.
В 4:00 22.6.41 г. немцы начали боевые действия. Военно-воздушные силы противника бомбардировали аэродромы Виндава, Паневежис, Шауляй, Ковно. Обстреляли артиллерией Паланга, Таураге, Калвария. Танки противника наступают – Таураге. Пехота наступает – Шаки (до полка), Виштынец и Калвария силы (противника) уточняются. Отдал приказ контратаками выбросить противника и пленить. Наши военно-воздушные силы в воздухе. До получения Вашего приказа границу не перелетать, я получил через генерала Сафронова Ваш приказ самовольно границу не перелетать. Принял меры, чтобы бомбить противника, не перелетая границы…».
Документы подтверждает и полковой комиссар Рытов: «- А что с немецкими парашютистами? – спросил я Зайцева, провожая взглядом самолеты улетавшие не на перехват бомбардировщиков, а в сторону от них: приказ есть приказ - не сбивать.
- Сколько же будем играть в кошки-мышки? – спросил Зайцев, когда мы вылезли из щели. – Смотрите, что они, гады, наделали, - обвел он рукой дымящееся поле аэродрома. – Нас бомбят, мы кровью умываемся, а их не тронь.
- Потерпи Зайцев, приказа нет, - уговаривал я командира полка, хотя у самого у самого внутри все кипело от негодования.
Юнкерсы начали сбрасывать фугасные и зажигательные бомбы. Нет, это не провокация, а самая настоящая война!
Оторвемся не на долго от происходящего в Либаве и поднимем уровень обзора до всей Красной Армии и доблестных советских ВВС.
События раннего утра 22 июня, в контексте поведения И.Сталина, других руководителей СССР и КА упорно отмахивающихся от реально начавшейся войны, пока не доступны пониманию психически здорового человека, но то что касается непосредственно происходивших на границе СССР и Германии событий вполне поддается исследованию.
В многочисленных устных и письменных «стоп-приказов» войскам приграничных округов – «…самовольно границу не перелетать. Принял меры, чтобы бомбить противника, не перелетая границы…» - было потеряно драгоценное время, которое шло в буквальном смысле, на минуты… Противник энергично проводил в жизнь план вторжения. В части действий Люфтваффе, это естественно выражалось в осуществлении налетов на аэродромы приграничных округов, с целью уничтожения советских самолетов и завоевания господства в воздухе. Причем противник действовал последовательно и упорно, выполнив первые атаки в 4.15 – 5.00 , по московскому времени, немцы уже с 6.00 - 6.30 часов, всеми силами выполняли второй вылет по советским авиабазам. А ВВС КА поднятые по директиве №1 еще в ночь с 21 на 22 число, и приведенные в боеготовое состояние к 4.00-5.00 утра 22 июня, за исключением действий отдельных решительных командиров, стояли на аэродромах и фактически позволяли противнику избивать себя на земле!!! Причем анализ документов советских соединений и частей позволил авторы сделать парадоксальный вывод – фактически бои с немецкой авиацией начали вести только части командование которых не имели связи с вышестоящим руководством (!) – те же командиры, как к примеру в случае с 6 САД и 148 ИАП, у которых связь с командованием имелась продолжали «махать» противнику крыльями и стрелять в «воздух» - не препятствовав немецким ударам.
Пилоты Люфтваффе кстати превратно истолковали это как общую слабость подготовки авиации КА: «Хотя большое количество истребителей стояло на летном поле, ни первый, ни третий налеты не встретили противодействия. Если первый удар был, по видимому внезапным (- совершенно верно, прим.Автора)…
При второй атаке самолеты И-16 были приведены в боевую готовность только при приближении немецких бомбардировщиков. Русские взлетали и вступали в бой, но в их действиях не угадывался какой-либо строй, не было даже пар и звеньев. Каждый атаковал в одиночку, стрелял примерно с 500 метров и оканчивая стрельбу, переходил в пикирование…».
Представить, что чувствовали в этой ситуации боевые пилоты – ветераны войны с Финляндией не составляет труда… Выдержки этих людей можно просто позавидовать, но судя по всему, после второго налета, нервы у людей начали сдавать – атмосферу передает А.Г.Рытов: «К нам подошел комиссар Головачев. Глаза его были воспалены.
- До каких пор нам руки связанными будут держать? – Он зло пнул подвернувшийся под ногу камень. – В общем докладываю: летчики решили драться, не ожидая решения сверху. За последствия буду отвечать вместе с ними...»
Несмотря на решимость личного состава, командование ВВС СЗФ все так же продолжало играть в молчанку, вновь слово А.Г.Рытову: «Я связался с членом Военного совета округа и доложил обстановку в Либаве, надеясь получить совет или приказ. Но он ничего вразумительного не сказал. Напомнил только об одном:
- Что будет нового – докладывайте!? – после таких вот ответов командования, похоже, у личного состава никакого уважения и пиетета к нему (командованию) не осталось, и опять цитата из мемуаров Рытова: «Стало ясно, что в этой труднейшей и запутанной ситуации приходится рассчитывать только на свой боевой опыт и поступать так, как подсказывает партийная совесть…»
После второго налета наступила пауза, полковой комиссар Рытов, посоветовавший Зайцеву и Головачеву уповать на свою партийную совесть, улетел в Ригу. О почти пяти часах времени между вторым и третьим налетами на Либаву в воспоминаниях ветеранов полка практически нет никаких подробностей(!)
Судя по всему, просто психологически в памяти людей, не осталось подробностей этого вынужденного простоя. Некоторые подробности проскальзывают в воспоминаниях техника С.А.Овчинникова – еще во время второго налета технический состав начал восстанавливать летное поле: «Ст(арший) инженер полка собрал нас, человек 12 – 14 техников, чьи самолёты (были) в воздухе, вернее – (тех,) кто был поближе к этому месту, и мы стали засыпать воронки на (взлётно-)посадоч(ной) полосе…»
Время шло, еще в 5.30 утра народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов получил от германского посла в СССР графа фон Шуленбурга объявил о начале Германией войны против Советского Союза, а в Кремле полтора часа происходили неподдающиеся логике события, результатом которых в 7.15 стало не объявление о начале войны между Германией и СССР, а так называемая Директива №2 !?
Почему руководители страны не объявили войскам и населению о начале войны, ни кто до сих пор, к сожалению, внятно ничего не объяснил! А Директива №2, не смотря на то, что в контексте задач поставленных военно-воздушным силам фактически повторяла основные задачи по планам прикрытия, все же не содержала ни одного упоминания слова Война…
Директива №2:
«22 июня 1941 г. 04 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налеты на наши аэродромы и города вдоль западной границы и подвергла их бомбардировке. Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу.
В связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.
2. Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары наносить в глубину германской территории до 100-150 км.
Разбомбить Кенигсберг и Мемель. На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать…»
Вторая директива была не менее запутанная, нежели первая, фактически каждый из командующих фронтов, после принятия ее вынужден был вместо четкого отдания приказа, терять время на отгадывание этой головоломки – то ли есть у нас Война с Германией, то ли это просто нападение и надо все еще не поддаваться на провокации! В общем, каждый из получателей должен был понять и как показал ход последующих событий понял Директиву №2, по своему и начал ее выполнение по собственному разумению...
Отметим, что введи советское командование собственно «Планы прикрытия» в действие в 4.30 – 4.50 утра, то ситуация скорее всего сложилась бы для ВВС приграничных округов не так трагично. Как показала практика, примерно к 6 утра, советские части были бы уже в воздухе и наносили удары по целям на немецкой территории. К тому же в этом случае немецкий план был бы уже сорван, и второй налет Люфтваффе пришелся бы по пустым аэродромам и они сами не исключено что попали бы под удары ВВС КА во время дозаправки и дозарядки на своих аэродромах между первым и вторым вылетом. Но в реальности, к сожалению, сложилось, так как сложилось.
В результате, как таковые «Планы прикрытия» фактически так и небыли введены в действие в полном объеме, к тому же действия соединений и частей ВВС Северо-Западного и Западного фронтов, впоследствии были совершенно нескоординированными между собой и фактически представляли собой операции с совершенно противоположными целями. Что естественно ни к чему хорошему привести не могло. Директива №2 окончательно поставила точку над (i), после ее отдачи события уже не могли развиваться для ВВС приграничных округов, по хотя бы, сколько ни будь удачному сценарию…".

С уважением - К.Б.Стрельбицкий
Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 июня 1941 года: Либава, 148 ИАП
« Reply #13 : 25 Февраля 2012, 08:51:31 »
Уважаемые коллеги!
Продолжение там же комментирования моего материала уважаемым Михаилом Тиминым:

"Странности с Директивой №2 продолжались – в штабы приграничных округов/фронтов она, почему то поступила через 1 - 2 часа после ее подписания! В ПрибОВО например Директива № 2 поступила в 8.15 – ровно через час после своего рождения…
Начав рано утром 22 июня боевые действия очень активно, командование Северо-Западного фронта, как мы помним, получило многочисленные «стоп приказы», и похоже, успело выслушать, до 8 часов, массу неприятностей, в том числе за активные действия 9 и 46 СБАП 7 САД. Не приходится сомневаться, что в свою очередь, руководством фронта, было сделано серьезное внушение командующему ВВС фронта, который начал «осторожничать». Тем не менее в 8.50 части ВВС СЗФ получили приказы на продолжение боевых действий:
«Распоряжение №3» штаба ВВС СЗФ
«Разрешено бомбить авиацию противника на 100 километров в глубину. При массовых налетах пр-ка истребителям отражать, а бомбардировщикам следовать в место и бить авиацию противника на посадке, предварительно вывести свою авиацию из под удара.»

Дальше больше, командование Северо-Западного фронта, оправившись от действия «стоп-приказов» и других невнятных директив и указаний, продолжило начатые утром решительные действия. Это вылилось в принятие решения на разработку т.н. - «Директивы
командующего войсками Северо-Западного фронта командующим войсками 8-й и 11-й армий,
командирам 3-го и 12-го механизированных корпусов о нанесении удара по противнику,
прорывающемуся на Таураге... 22.6.41 9.45».
В части касающейся действий ВВС приказывалось: «Командующему военно-воздушными силами (фронта) бить сильными ударами тильзитскую и калварийскую группировки противника…»
Штаб ВВС СЗФ издал Боевой приказ №01/ОП
В приказе ставились следующие задачи: «…Третье. ВВС ПрибОВО в течении 22.6.41 уничтожают наземные части противника в районах Мемель, Тильзит, Шталлупенен, Инстербург.
а) 6 САД (без 40 БАП) под прикрытием 15 ИАП и 31 ИАП 8 САД уничтожать танки в районе «Кальвария, Лазьдзее, Серее. 40 БАП уничтожает авиацию противника и группировку противника в районе Тауроген, Тильзит, Рагнит…» - как мы видим в приказе о 148 ИАП нет ни слова, так что полк продолжал действовать, руководствуясь партийной совестью…
в воспоминаниях А.Г.Рытова этой ситуации посвящены строки: «В Либаве, где мне удалось побывать рано утром, я не смог долго задерживаться, и сейчас когда мы дали знать, что все запреты на активные действия сняты, меня чрезвычайно интересовало, как там дела, как дерется полк.
Ни Зайцева ни Головачева в штабе не оказалось. По телефону со мной разговаривал дежурный по части.
- После Вашего отлета нас еще раз бомбили, - сообщил он.
- потери есть?
- Четверо убитых, шесть человек ранено.
- А как дела в воздухе?
- Деруться наши здорово!» - Дополнение к боевому донесению №01 штаба 6 САД от 12.30 22.6.41 года рисует совершенно другую картину:
«1. 10.50 – 6 бомбардировщиков пр-ка бомбардировали аэродром Либава, Н=3000 м.
Полк вылетел в составе 18 с-тов на отражение бомбардирования. При взлете сгорел один самолет И-153, 4 с-та повреждено. Аэродром восстанавливается…» -

В отличии от Боевого донесения воспоминания батальонного комиссара Головачев, о отражении этого налета, напоминают охотничьи рассказы барона Мюнхгаузена: «Организованные посты визуального наблюдения за воздухом сразу же после 6 часов (минут не помню) сообщили, что у побережья с ю(го)-юго-запада им видно множество увеличивающихся точек. По сигналу наши самолёты стали взлетать, а на аэродром развёрнутым строем летела новая масса немецко-фашистских самолётов, с ходу начавших бросать бомбы, так что некоторые наши самолёты ещё взлетали, когда бомбы (уже) падали. Но, как в первый раз, у фашистов уже не получилось. Взлетевшие наши самолёты внесли известное расстройство их порядка налёта. Возник и воздушный бой, хотя и неравный из-за явно технической слабости наших самолётов по скорости и вооружению, из-за в 3 – 4 раза большего количества фашистских самолётов. Однако, в результате первого боя мы сбили два фашистских бомбардировщика, погиб и наш лётчик – Чепур (л-т Чепур Петр Карпович)…»
А.П.Дегтярев описывает бой не так пафосно: «При третьем налёте нам всё же удалось взлететь и мы в групповом бою сбили один «юнкерс», который упал в море…»
В истории 148 ИАП указано что два немецких бомбардировщика сбили командир 4 АЭ к-н Яков Егорович Титаев и политрук 1 АЭ ст.п-к Виктор Васильевич Кудрявцев. В Политдонесении есть сведение только о победе Титаев. К сожалению немецкие данные не подтверждают ни одной из этих побед.
Другие подробности этого налета, к сожалению, не сохранились возможно именно при этом налете на взлете осколками бомб были ранены два пилота 2 АЭ политрук Милованов и лейтенант Ильянченко.
Что все таки помешало пилотами 148 ИАП во время отражения третьего налета уничтожить втрое уступающую им группу немецких самолетов? – Осторожность командира, упорно продолжавшего ждать конкретных приказов штаба дивизии, или человеческий фактор – возможно нахождение полка несколько часов подряд в состоянии прострации, привело к тому, что личный состав банально «перегорел» - сказать сложно, возможно и то и другое, да еще помноженное на откровенно слабую учебно-боевую подготовку части в 40 – 41 годах.
Вообще отсутствие объявления «Войны» и противоречивые указания (и отсутствие указаний) ранним утром 22 июня посеяло в умах многих командиров «червь сомнения» в реальности происходивших событий. И многие из них даже получив конкретные приказы, после получения Директивы №2, «потихоньку спускали на тормозах» приказы вышестоящих штабов! В своей статье про боевые действия бомбардировочной авиации ВВС КА 22 июня 1941 года автор упоминал, что получив после 8.30-9.00 приказы на бомбардировку многие командиры бомбардировочных полков упорно выжидали и отправились на выполнение боевых заданий только после прослушивания по радио в 12.00 заявления В.М.Молотова.
Это косвенно подтверждает в воспоминаниях комиссар Головачев: «…в 12 часов, ощущая практически, что никакая это не «провокация», а настоящая война, мы услышали по радио голос пред.Совнаркома (так в оригинале; имеется в виду заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров Союза ССР В.М.Молотов), объявившего, что в результате вероломного нападения фашистской Германии началась Великая Отечественная война.
По восстановлению радиосвязи с штабдивом полк получил задачи: быть готовым к штурмовке фашистских колонн, движущихся по дорогам, к отражению налётов фашистской авиации, одновременно – усилить наземную оборону аэродрома своими имеющимися силами и средствами, а также предусмотреть возможность скорейшего перебазирования для боевых действий с других аэродромов по указанию штабдива…»
Дальнейшие события в Либаве трудно отметить по времени, боевые донесения и оперативные сводки штабов 6 САД и 148 ИАП пока не найдены, а в Политдонесении и есть только точное время перебазирования на аэродром Рига. Согласно Истории полка за день полк в Либаве бомбили 6 раз.В Политдонесении отмечено что всего за 22 июня, на а-ме Либава полк 5 раз подвергался бомбежке, из которых две были особенно сильными, с повторениями (– так в тексте, имеется в виду повторные заходы на цель). Скорее всего «сильные бомбардировки с повторениями» состоялись уже после полудня, и именно после них полк потерял большую часть самолетов.
По воспоминаниям командира и комиссара полка складывается впечатление, что 148 ИАП начал вылеты на штурмовку немецких войск двигавшихся на Либаву чуть ли не с 6 утра:
Командир полка Зайцев: «После 6-ти часов утра полк начал вести разведку со штурмовкой колонн противника, наступающих вдоль приморской дороги Клайпеда – Либава. Данные интересовали меня, к(оманди)ра 67 СД (67-й стрелковой дивизии генерал-майора Н.А.Дедаева) и – особенно – к-ра ВМБазы контр-Адм. т.Трайнина (так в оригинале; контр-адмирал П.А.Трайнин в это время уже командовал Рижской военно-морской базой, а обязанности командира Либавской военно-морской базы временно исполнял её начальник штаба капитан 1-го ранга М.С.Клевенский). Мы за день 22 июня сделали (каждый лётчик) примерно по 6 б(оевых) вылетов на штурмовку наступающих мех(анизированных) колонн, но, конечно, остановить немцев нам не удалось, а вот потерь им, конечно, мы нанесли достаточно, т(ак) к(ак) колонны, не маскируясь, очень спешили (видимо, такова была поставленная (им) задача)…»
Заместитель командира полка по политчасти Головачев: «В то же время, около 7 – 8 часов аэродром посетил командир корпуса (так в оригинале; очевидно, что здесь и далее имеется в виду командир 67-й стрелковой дивизии генерал-майор Н.А.Дедаев) с заданием произвести вылеты на штурмовку фашистских мото(-)мех(анизированных) колонн, пытающихся обойти и отрезать наш арт(иллерийский) полк (имеется в виду один из двух артиллерийских полков 67-й стрелковой дивизии – 242-й гаубичный и 94-й (пушечный)), находящийся на участке без боеприпасов. Разрешение на вылет от штабдива командование (нашего) полка не смогло получить из-за нарушившейся связи. Задание ком(андира) корпуса надо было выполнять, т(ак) к(ак) мы были убеждены, что началась война, а не «провокация». Полк быстро изготовился для штурмовки и полетел на выполнение задания, которое было успешно выполнено. Первая штурмовка фашистских полчищ на двух дорогах в прах рассеяла помыслы фашистов легко пленить арт(иллерийский) полк. Они сами оказались весьма изрядно потрёпанными, а их движение по дорогам к Либаве наткнулось на непредвиденное препятствие, причём – с большими для них потерями как в технике, так и в живой силе. Возвратившись без потерь на свой аэродром, полк снова подвергся бомбёжке…» - тут если судить по тексту имеется ввиду налет в 10.50.
Самые интересные сведения «выдал» л-т Дегтярев: «В этот день мы успели сделать по 3 – 6 вылетов на перехват и на штурмовку городов Тильзит, Инстербург и других…»
К сожалению, ни подтвердить, ни опровергнуть эти сведения пока не представляется возможным. Согласно оперативной сводке №1/ОП штаба ВВС СЗФ Рига к 17.00 22.6.41
«148 ИАП в период 16.30 – 18.09 двумя вылетами атаковал мотоциклетную колонну на дороге Паланга – Полукнэ…» - Учитывая что согласно Политдонесению уже к 16.00 полк 27 самолетами базировался в Риге, то эти вылеты производились с Рижского аэродрома.
В некоторых воспоминаниях это время подтверждается, например техник Овчинников вспоминает что даже технический состав полка покинул аэродром Либава между 16 и 17 часами 22 июня: «Командир полка т(оварищ) Зайцев после прилёта с боевого задания отдал распоряжение: прилетят остальные самолёты – заправить, осмотреть и заправить их горючим и боеприпасами, они улетят и посадку будут делать в Риге, а мы, когда все самолёты отправим, должны (сами) добираться до Риги – на это (нам даётся) день переезда. Так что наш 148(-й) истребительный авиационный полк полный первый день весь геройски сражался с врагом, и только по получении приказа свыше оставил свой аэродром.
Технический состав полка отправляли группами с аэродрома в Ригу. Наша группа – человек 15 – покинула аэродром в 16 или 17 ч(асов) дня, первого дня войны, когда были отправлены все самолёты, которые (мы) смогли подготовить взлетать, и только тогда мы оставили свой аэродром…»
Командир полка Зайцев дает другое время – около 23 часов: «Мы за день 22 июня сделали (каждый лётчик) примерно по 6 б(оевых) вылетов на штурмовку наступающих мех(анизированных) колонн, но, конечно, остановить немцев нам не удалось, а вот потерь им, конечно, мы нанесли достаточно, т(ак) к(ак) колонны, не маскируясь, очень спешили (видимо, такова была поставленная (им) задача). Поздно вечером, примерно в 22 (часа) я вылетел последним и установил, что мех(анизированные) колонны и танки (немцев) дошли до южн(ой) оконечности Лиепая-Эзере (Лиепайского озера). Назв(ание населённого) пункта, кажется, Ница, там – развилка дорог на Либаву и на Гробиню, а у окраины Гробини, (в) м(естечке) Баты – наш аэродром.
Свои опасения я, позвонив в Ригу (связь уже была восстановлена), передал полк(овнику) Фёдорову, прося его разрешения угнать на ночь с(амолё)ты в Ригу. Он мне это разрешил, и около 23 часов все исправные с(амолё)ты, примерно 45 штук со мною перелетели в Ригу на центр(альный) аэродром, а База, штаб полка и тех(нический) состав остался в Либаве, чтобы наутро нас снова принять…»
Немцы продолжили методичные налеты на Либаву и ночью: Радиограмма 23.06.1941.
Получено в 03.15. «Командир Либавской военно-морской базы сообщил, что в течение ночи было три налёта самолётов противника, на аэродроме возник большой пожар - 9 очагов. Командир Либавской военно-морской базы»".

С уважением - К.Б.Стрельбицкий
« Последнее редактирование: 25 Февраля 2012, 20:34:31 от исСЛЕДОВАТЕЛЬ »
Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 июня 1941 года: Либава, 148 ИАП
« Reply #14 : 25 Февраля 2012, 20:33:18 »
Уважаемые коллеги!
Уважаемый Михаил Тимин закончил комментирование моего материала там же - http://imf.forum24.ru/?1-4-0-00000018-000-20-0 - вот так:

"В Ригу к вечеру 25 июня прибыли 49 пилотов, кроме того еще два пилота больны и один не подготовлен.
22 июня один пилот погиб в воздушном бою, еще два были ранены.
Управление полка потеряло три самолета «Чайка», два в результате налета на Рижский аэродром утром 24.06.41г, а третий в результате не боевого происшествия – на него «нарулил» И-16 из 21 ИАП.
Всего за 24 июня потеряно 3 И-153.
1 АЭ к 25.06 остался только один И-153. 22 июня два самолета были серьезно повреждены во время утренних налетов и не восстанавливались, один самолет сгорел в воздухе во время вылета на перехват бомбардировщиков противника (пилот Чепур). Один самолет произвел вынужденную посадку на краю аэродрома Либава из-за отказа двигателя. Далее во время вечерней бомбардировки а-ма Либава было уничтожено 8 самолетов (из них три сгорело - скорее всего это последствия немецкого удара в 19 часов 45 минут), когда эскадрилья в составе 11 самолетов готовилась, после возвращения со штурмовки, к перелету в Ригу. Еще один самолет попал в воронку, стал на нос, но был исправлен. Два И-153 повреждены на Рижском аэродроме и восстановлению не подлежат.
Всего за 22 июня потеряно 12 И-153 и 24 июня потеряно еще 2.
2 АЭ к 25.06 осталось 4 И-153, из них два не исправные (один требует полевого ремонта, другой в стационарных мастерских). 22 июня два самолета уничтожены при бомбардировке и еще 8 серьезно повреждены и впоследствии уничтожены при отходе с а-ма Либава. Один самолет разбит на взлете по техническим причинам (сложилось шасси), один поврежден на взлете осколками бомбы и разбит (пилот ранен). Один самолет разбит на посадке по вине пилота, который забыл выпустить шасси.
Всего за 22 июня потеряно 13 И-153.
3 АЭ к 25.06 осталось 8 И-153. 22 июня 2 И-153 уничтожены при налете на а-ме Либава. 2 скапотировали при посадке после перебазирования с а-ма Паланга. 1 И-153 произвел вынужденную посадку на живот после воздушного боя, на Малом Либавском аэродроме, и был уничтожен при отходе. Еще 4 самолета повреждены при бомбардировке и уничтожены при отходе с а-ма Либава.
Всего за 22 июня потеряно 9 И-153.
4 АЭ к 25.06 осталось 6 И-153. 22 июня 5 самолетов уничтожены при бомбардировке аэродрома Либава. Один самолет поломан на вынужденной посадку в районе а-ма Либава, после воздушного боя, из-за боевых повреждений (пробит бак). Еще 4 самолета повреждены при бомбардировке и уничтожены при отходе с а-ма Либава.
Всего потеряно 10 самолетов И-153.
Всего за 22 июня 17 И-153 уничтожено и 18 повреждено настолько что их пришлось уничтожить при отходе...
1 сбит в в/б - пилот погиб, один самолет сбит на взлете - пилот ранен... Два самолета произвели вынужденные посадки из-за боевых повреждений и не восстанавливались, один поврежден осколками бомб на взлете и разбит. 5 И-153 разбиты на взлетах и посадках по вине личного состава и техническим причинам".

С уважением - К.Б.Стрельбицкий

Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 июня 1941 года: Либава, 148 ИАП
« Reply #15 : 28 Февраля 2012, 14:13:34 »
Уважаемые коллеги!
В продолжаемой мной цитироваться теме на МВФ - http://imf.forum24.ru/?1-4-0-00000018-000-40-0-1330426430 - уважаемому Михаилу Тимину один из гостей того форума задал следующий объёмный вопрос:

"Сколько бы ни налетали и не выполнили пилоты в полку - три всегда хуже, чем пять, а тем более 15 и 32. Как определить критерий разумной достаточности? Для этого существует единственный документ - КБП ИА-41. В нем заложена программа подготовки к боевым действиям и поддержания достигнутых навыков для среднестатистического летчика. Т.е., если по КБП для отработки воздушной стрельбы достаточно одного контрольного и одного самостоятельного полета, то это тот порог, который определяет необходимое число полетов, чтобы считать летчика подготовленным к данному виду БД. Дальше считаем, сколько полетов на воздушную стрельбу пилоту 1-го, 2-го года и т.д. обучения нужно сделать в год, чтобы не терять навыка (раз в 10 дней, в месяц, в два, в три). Суммируем по летчикам, по эскадрильям и получаем план воздушно-стрелковой подготовки полка на год, который направляется вверх на утверждение и на заказ горючего, боеприпасов, буксировщика конуса и т.д. Точно так и по другим видам подготовки.
Очень большая работа проделана Михаилом по определению контрольных цифр подготовки по полкам(до сих пор этой темой так плотно, как он, никто не занимался). Однако, для анализа, только цифр будет мало. Нужно обязательно сравнивать с КБП и планами УБП. Сравнивать с немцами или другими странами будет не вполне корректно из-за существенно различных подходов к критерию качество-стоимость.
Мы как-то спросили у комэска при начале обучения в полку после училища: А вдруг мы не успеем отлетать требуемые по курсу упражнения, как тогда? Ответ был прост - в бою научитесь. Недавно прочитал интервью с Табунщиковым. Он привел цифру в 20 полетов необходимых современному пилоту для того, чтобы вписаться в боевые условия. Наверное и в 41-м нужно было примерно столько же.
Еще тот вопрос по боевой подготовке в приграничных округах - погодные условия весной 41-го. Как известно, немцы свое вторжение из-за непросохших дорог перенесли на месяц. Так что аэродромы, похоже, тоже были не в лучшем состоянии большую часть первого полугодия обучения. В этой связи мысль возникла. Может из-за этого начали сразу переоборудование большого количества аэродромов, чтобы время, когда авиация и так не летает, использовать? Во всяком случае НКВД-строй без приказа сам бы никуда с лопатами не полез. А вот кто такой приказ (приказы) отдал? Имя реального аффтора сей эпопеи как-то ускользает".

На что уважаемый Михаил Тимин кратко ответил:
"К сожалению самих курсов БП, ни за 41, ни за более ранние периоды не нашел, поэтому сужу только по аналогии с тем как проводили УБП другие полки...".

С уважением - К.Б.Стрельбицкий

Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

Наталия-ko

  • Участник
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1
Re: 22 июня 1941 года: Либава, 148 ИАП
« Reply #16 : 04 Марта 2012, 11:26:17 »
                           Добрый день !
Я ,Наталия Николаевна Зайцева(Коптенкова) ,внучка Зайцева Георгия Николаевича,высылала Вам дополнительную информацию ,касающуюся моего дедушки. Огромное просьба, если есть такая возможность перешлите мне,пожалуйста  на электронный адрес копию рукописных воспоминаний моего дедушки. Заранее благадарю. Natalija-ko@inbox.lv
Спасибо за Вашу память !
Записан

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 июня 1941 года: Либава, 148 ИАП
« Reply #17 : 05 Мая 2012, 23:26:56 »
Уважаемые коллеги!
Во вступлении к своему материалу «22 июня 1941 года, Либава, 148-й истребительный авиационный полк в рукописных воспоминаниях его ветеранов» я писал, в частности, следующее: «…все три главных лица командного состава этой воинской части – командир полка, военный комиссар и начальник штаба – благополучно пережили войну, а первые два из них ещё и оставили свои рукописные воспоминания о событиях дня 22 июня 1941 года». Теперь слова «а первые два из них» можно заменить на «и все трое»: в результате кропотливой исследовательской работы в фондах того же архива нами были выявлены объёмные рукописные воспоминания по этой теме бывшего начальника штаба 148-го истребительного авиационного полка генерал-майора аваиции Николая Дмитриевича Чолока. По состоянию на 28.11.1965 он проживал по адресу: УССР, город Киев, улица Тополева, дом 1, квартира 16, и оставил следующие рукописные воспоминания по данной теме, впервые публикуемые нами сегодня здесь:
«Мне довелось быть в первые дни (Великой) Отечественной войны на аэродроме Либава, где базировался 148(-й) истребительный авиационный полк, в котором я служил начальником штаба.
(Великая) Отечественная война застала 148(-й) авиационный полк на аэродроме Либава, куда он был перебазирован в 1940 году с Карельского перешейка после окончания советско-финской войны.
В то время полком командовал майор Зайцев Георгий Николаевич – ныне полковник запаса, проживающий  (по адресу:) Московская обл(асть), (почтовое отделение) Балашиха-3, проспект Ленина, (дом) 66, кв(артира) 53.
Заместителем (командира полка) по полит(ической) части был батальонный комиссар Головачёв Гавриил Макарович – ныне так же полковник запаса, проживающий в (посёлке) Косино Московской области (по адресу:) Набережная (улица, дом) 3, кв(артира) 7.
Полк обслуживался авиационной базой, которой командовал капитан Арцишевский. После войны тов(арищ) Арцишевский работал в тыле Главного Штаба ВВС. Заместителем по полит(ической) части (командира) базы был батальонный комиссар Розов.
Личный состав полка и базы и их семьи проживали в гор(оде) Либаве.
В мае и начале июня 1941 года немецкие разведывательные самолёты систематически нарушали воздушное пространство, пролетая над нашей территорией с явной целью фотографирования военных объектов. Командованием ВВС (Прибалтийского особого военного) округа полку была поставлена задача установить дежурство истребителей на аэродроме и в случае появления иностранных самолётов вылетами дежурных звеньев принудить их посадке на нашей территории. Открывать огонь по этим самолётам запрещалось. Сигналы для посадки - подавать эволюциями и сопроводительной очередью трассирующих пуль. После одного из таких вылетов звена под командованием ст(аршего) лейтенанта Некрасова произошло «недоразумение». В полк прибыл начальник пограничных войск с целью расследования гибели немецкого самолёта-разведчика в Балтийском море. Как потом стало известно, экипаж самолёта-разведчика передал по радио своему командованию, что был атакован русскими истребителями, в результате чего дотянуть до своей базы не может.
Проверив на сей счёт инструкции и проведя беседы с экипажами вылетавших истребителей, начальник погран(ичных) войск не установил виновности экипажей, но заметил, что это могло бы вызвать большой скандал, и что нужно действовать весьма осторожно и умело.
В конце мая и начале июня 1941 года в гор(оде) Либава проводилась репатриация немцев, живущих в Латвийской ССР.
В это же время мы имели данные о том, что у нашей госграницы сосредотачиваются немецкие части и соединения.
В городах и, особенно, на хуторах и сёлах начала проявлять свою деятельность фашистская организация айзсаргов. Всё это вызывало недоразумения (так в оригинале; следует читать «недоумение») у нас, и возникало много вопросов военного характера. Но сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года о том, что слухи о нападении Германии на СССР лишены всяческой почвы, значительно ослабило наши впечатления от всего происходящего. Для улучшения службы оповещения и ведения борьбы с нарушителями воздушного пространства нами было установлено дежурство звеньев истребителей на аэродроме Паланга.
Примерно 20 июня на совещании у командования 6(-й) смешанной авиа(ционной) дивизии и командования ВВС (Прибалтийского собого военного) округа в Риге командир полка получил указания о проведении ряда мер по повышению боевой готовности части.
Хотя это и было обычным, т(ак) к(ак) на каждом совещании на сей счёт всегда давались самые строгие указания, но на этот раз они нам показались более значительными.
К этому времени полк уже базировался на вновь выстроенном аэродроме севернее гор(ода) Либава в 3 – 4-х км (километрах). Аэродром первоначального базирования, непосредственно примыкавший к городу, нами был оставлен и использовался (только) как запасной. 21 июня на (основном) аэродроме были рассредоточены самолёты, отрыты щели для личного состава, подготовлены боевые комплекты. Хотя всем и было понятно, что это – не обычная подготовка, но все эти мероприятия проводились и объявлялись так, что Наркомом Обороны будут проводиться большие учения, а полку ставилась задача обеспечить эти учения своей повышенной готовностью.
Все эти условности, недоговорённости, а в своём сознании – неуверенность в наступающих событиях, не то, чтобы расхолаживали личный состав, а создавали условия, не способствующие отмобилизоваться каждому из нас к решительному часу. И в связи с этим, несмотря на наши догадки, возможно и правильные выводы из сложившейся обстановки, проведения некоторых мероприятий по повышению боевой готовности, всё же один из главных факторов войне – внезапность – немцам удался.
В ночь с 21 на 22 июня весь личный состав находился в части, а к 3 ч(асам) 30 м(инутам) – на аэродроме. Около 4 часов утра над аэродромом появилась группа самолётов, но густая дымка не дала возможности определить их принадлежность. Впоследствии мы узнавали их по характерному звуку моторов, но тогда этого опыта ещё не имели.
В воздухе послышалась пулемётная стрельба. Некоторые офицеры высказывали своё мнение, что учения проходят с имитацией боевого применения. Но тут же было доложено, что в одной из эскадрилий убит укладчик парашютов Иловайский. А тем временем самолёты разошлись по кругу и стали бомбить аэродром.
Разрывы бомб, пожары возникали на аэродроме и (в) прилегающем (к нему военном) городке, едкий запах тротила и пыли окончательно похоронили иллюзии об учениях, и в сознании каждого врезалось слово «война». Да, это было начало войны!
Стало даже обидно: ведь мы же могли подготовиться к этому моменту по-другому! Могли бы встретить врага в воздухе, а не сидеть на аэродроме и позволить ему сбросить смерт(онос)ный груз на наши головы. Но замешательство было недолгим. Сразу же были приняты меры по восстановлению лётных полос на аэродроме. Видимо, противник своим первым налётом бомбардировщиков ставил себе целью вывести из строя лётное поле, чтобы последующими налётами уничтожить личный состав, самолёты, склады горючего и боеприпасов.
К этому времени прибыло звено самолётов из Паланги, и командир звена дожил, что Паланга после сильного артиллерийского огня со стороны границы охвачена огнём, и при взлёте они наблюдали движение танков и колонны войск в нашу сторону. Это было ещё одно подтверждение о начале войны. На наши запросы в штаб дивизии и округа мы ответов не получили.
Последующими налётами окончательно была нарушена связь с Ригой, а мы сложившейся обстановкой были втянуты в боевые действия.
Второй и последующий налёты бомбардировщиков противника на аэродром нами уже встречались организованно.
Правда, у нас не было средств дальней разведки, но, установив дежурство в воздухе, мы сравнительно улучшили время подъёма самолётов на отражение врага. Но всё же немцы имели преимущество не только во времени, но и в самолётах. По лётно-тактическим данным их самолёты превосходили имели превосходство, особенно – истребители Ме-109. Но, несмотря на это, лётный состав полка, проявляя мужество и героизм, оказывал в воздухе противнику упорное сопротивление и в ряде случаев выходил победителем.
Некоторое время мы не могли добиться от артиллерийского зенитного дивизиона открытия огня по самолётам противника. Дивизион находился в ведении (командования Либавской) военно-морской базы. В мирное время мы проводили с ним совместные учения и имели план взаимодействия. Но командир дивизиона майор Могила, не имея указаний, первое время огня не открывал. Но, видя бомбовые удары по аэродрому, воздушные бои, (дивизион) начал вести боевые действия, оказывать нам помощь в борьбе с самолётами противника и данными (своих) постов ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи).
Взаимодействие с частями (67-й) стрелковой дивизии, штаб которой находился в Либаве, а так же с (Либавской) Военно-морской базой отсутствовало. Для того, чтобы иметь данные о противнике, ведущем наступление на гор(од) Либаву, (нами самими) была организована и проводилась воздушная разведка. Обнаружить противника было несложно: нго наступление на Либаву сопровождалось пожарами. За передовыми частями шли колонны войск – танки и мотопехота. Частью сил наших истребителей по данным разведки проводились штурмовые действия по войскам противника. Но немцы не оставляли наш аэродром в покое. В первой половине дня по аэродрому было произведено четыре бомбовых удара.
К концу первой половины дня была восстановлена связь с Ригой.
Учитывая обстановку на аэродроме Либава, командования округа и дивизии решили вывести самолёты из-под удара и дали команду перелететь на аэродром Рига, что и было сделано во второй половине дня.
Штаб полка, технический состав и авиационная база временно оставались на аэродроме Либава на случай, если самолёты смогут, смотря по обстановке, перелететь снова на Либавский аэродром. Держать весь оставшийся личный состав на аэродроме и подвергать его воздействию противника не было смысла. Оставив охрану, команду по ремонту лётного поля, основная часть личного состава полка и базы была выведена в лес в 2-х – 3-х км. (километрах) севернее аэродрома. На случай наземных действий по обороне аэродрома личный состав был разбит на отделения, взводы и роты. Все были вооружены винтовками и гранатами. Укрыт был спец(иальный аэродромный) и авто(мобильный) транспорт. Личному составу была поставлена задача (так в оригинале).
Невдалеке от нашего расположения, немного западнее в лесу мы обнаружили КП (здесь и далее – командный пункт) командира стрелковой дивизии. (Я) Представился командиру СД (имеется в виду командир 67-й стрелковой дивизии генерал-майор Н.А.Дедаев) и доложил (ему) о целях нашего нахождения в лесу, (а) он одобрил идею совместной обороны КП, после чего мы приступили к её организации. Нам был отведён восточный участок (обороны), что способствовало нашему частому общению с аэродромом, а, так как план обороны был составлен ещё до войны, то в случае необходимости мы могли это быстро осуществить. На КП, в остатках первого дня (так в оригинале), ночью и на следующий день прибывали группы и отдельные офицеры и бойцы из подразделений, прекративших своё существование. Доклады этих военнослужащих были хотя и противоречивы, но (из них) явствовало то, что противник, несмотря на сопротивление наших войск, продвигается в направлении города.
Тут же формировались смешанные группы из пограничников, солдат и офицеров различных частей и подразделений, назначался командир, и после постановки им боевой задачи они отправлялись в бой. Наша связь с Ригой была крайне редкой. До нас с большим опозданием дошли две телеграммы, из которых можно было понять, что, возможно, самолёты вернутся в Либаву, если к этому будут условия. Из последней (же) телеграммы мы поняли, что полк (окончательно) останется в Риге. Нужно было подумать о переезде в Ригу, (о) перевозке имущества, личного состава, а также и (о) выборе маршрута, т(ак) к(ак) имелись опасения, что противник глубоко выдвинулся в сторону Шауляя, (а) впереди и на флангах (своего основного направления наступления) сбрасывает свои воздушные десанты.
Семьи полка и базы во второй половине 22 мая были эвакуированы вглубь страны, и этот вопрос нас уже не беспокоил.
В начале второй половины 23 июня КП дивизии был обстрелян самолётом. Ме-110. Я отправился на проверку хода работ по устройству оборонительного рубежа и подготовки личного состава к его удержанию.
Ранее в разговоре с командиром дивизии он сообщил (мне), что имеет намерение переехать в город, за канал, но его подчинённые этого делать пока не советовали. Нас же это совершенно не устраивало, хотя по полученным данным из Риги, оставаться на аэродроме Либава нам было незачем. (Когда я) Осматривал (нашу) оборону, (то) со стороны деревни Дурбе послышалась стрельба из мелкокалиберных пушек, и снаряды стали рваться в районе КП. Через некоторое время(, когда я) вернулся на КП, мне доложили, что командир дивизии, сняв КП, переехал в город, о чём просил поставить меня в известность. Вскоре мне доложили, что получена не совсем ясная телеграмма, но смысл её сводится к тому, чтобы мы переезжали на аэродром Рига.
Выведя личный состав из-под обстрела видимо какой-то диверсионной группы (по-видимому – айзсаргов), мы с командиром базы, проведя необходимые мероприятия, начали формировать колонну автомашин и спец(иального аэродромного) автотранспорта к отправке на рижский аэродром.
Маршрут был выбран через Виндаву, что оказалось весьма удачным.
Движение совершали ночью, днём дали отдых, маскируя в лесу личный состав и транспорт.
25 июля благополучно прибыли в Ригу и начали обслуживать боевые действия полка.
В первые дни войны лётчики – зам(еститель) командира полка капитан Кошевой, капитан Дорошин, ст(арший) лейтенант Некрасов – показывали образцы мужества и героизма.
Ряд других фамилий могут быть названы тов(арищами) Зайцевым и Головачёвым.
Правда, прошло уже около 25 лет, ряд подробностей (я) уже не помню, но то, что сохранилось в памяти, постарался описать…».
Надеюсь, что эти воспоминания начальника штаба 148-го истребительного авиационного полка о первых днях Великой Отечественной войны в районе Либавы послужат хорошим дополнением к опубликованному ранее мной материалу.
С уважением – К.Б.Стрельбицкий
Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!

исСЛЕДОВАТЕЛЬ

  • Модератор
  • Участник
  • ****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 39 483
  • Константин Борисович Стрельбицкий
Re: 22 июня 1941 года: Либава, 148 ИАП
« Reply #18 : 05 Мая 2012, 23:38:30 »
Уважаемые коллеги!
На предшествовавшее моему сегодняшнему сообщению сообщение мной дан по указанному электроннму адресу следующий ответ:
"Уважаемая Наталья Николаевна!
Пишет Вам Константин Борисович Стрельбицкий с Форума Поисковых Движений. Ровно два месяца назад, ещё 4 марта с.г. Вы разместили вот здесь - http://forum.patriotcenter.ru/index.php?topic=22070.15 - своё сообщение следующего содержания:
"Добрый день ! Я ,Наталия Николаевна Зайцева(Коптенкова) ,внучка Зайцева Георгия Николаевича,высылала Вам дополнительную информацию ,касающуюся моего дедушки. Огромное просьба, если есть такая возможность перешлите мне,пожалуйста  на электронный адрес копию рукописных воспоминаний моего дедушки. Заранее благадарю. Natalija-ko@inbox.lv
Спасибо за Вашу память !".
К сожалению, так как Ваше сообщение не имело конкретного обращения ко мне лично, лично я увидел его только сегодня, когда размещал в той теме свои дополнения, с которыми Вы, очевидно, пожелаете познакомиться.
Из того Вашего сообщения было непонятно, к кому именно Вы обращаетесь, поэтому мне лично неизвестно, кому именно и какую конкретно "дополнительную информацию ,касающуюся моего дедушки" Вы выслали (и "когда?", кстати тоже).
Текст воспоминаний вашего деда Вы можете свободно скопировать из указанной темы. Получение же Вами копии с оригинала его воспоминаний будет возможно после Вашего заказа и оплаты его выполнения тем российским архивом, в котором они хранятся. Если Вас интересует этот вариант, то я вышлю Вам "координаты" этого архива и точную сноску на этот оригинал.
С наступающим Вас Днём Победы 9 Мая!"

С уважением - К.Б.Стрельбицкий
Записан
"Я не мальчик, чтобы в архивы ходить!" © А.Б.Широкорад.
Значит я - МАЛЬЧИК!!!
Страниц: [1]   Вверх
« предыдущая тема следующая тема »