Добрый вечер.
Вот нашлась такая статья газеты Независимая Молдова от 08.05.2008.
Вон за той церквушкой, в доме мош Кырлана, располагался командный пункт полка. Он был разбит артиллерийским снарядом. Оттуда адъютант его - отчаянная голова - доставил не одно донесение через Реут в Жеврены, где стоял тогда батальон Демченко. Ниже, в балке, был штаб, за ним - санрота. И окопы, окопы: Кажется, и сейчас еще не улеглась, волнуется земля. Помнит. Не забыл и солдат. В тот день это была уже не первая встреча Героя Советского Союза Игнатьева с однополчанами на молдавской земле. Перед отъездом на места минувших боев он побывал в гостях у кишиневских воинов. Там подошел к нему молодой офицер, представился, назвал полк, из которого прибыл в Кишинев. Игнатьев улыбнулся: в войну он служил в этом полку, был его командиром. Многое мог бы рассказать о фронтовых дорогах и людях полка. Но недолгой была встреча в мирном гарнизоне. Они расстались. Расстались: Но здесь, на этой "высоте", тот молодой офицер незримо присутствовал, был рядом. Может, потому, что чем-то очень походил на Леню Шахриса, нелепо погибшего в Польше, и на всех его сверстников. А может, и потому, что его присутствие было просто необходимо Игнатьеву. Ему нужен был человек, который мог бы слушать, с которым он мог бы делиться нахлынувшим. И он обращался к нему: - Ты слышишь меня, сынок? В Сталинграде родился наш полк, в трудный час. В час возмездия. Кто знает, может, для тебя тот час был в жизни первым? На Волгу, за которой для нас уже не было земли, прибыли моряки-черноморцы, защитники мужественной Одессы и легендарного Севастополя. Здесь они стали пехотинцами. Но верность морскому братству они проявляли во всем. В атаку ходили с "полундрой", до конца войны ни один из них не расстался с тельняшкой. На пепелище Волжской твердыни эти ребята совершали чудо. Помню, был у нас кок Василий, спокойный и вроде даже безразличный ко всему, что происходило вокруг. Все посмеивались над ним: "Не прикипел ты, друг, к своим котлам"? А парень втихомолку тоже мечтал о подвиге. И его час настал. Наша третья атака на Ягодную Балку была отбита. Не знали, где проходит оборона противника. Взять "языка" никак не могли. И тогда подошел Василий. "Разрешите мне: Притащу я вам фрица". Вечером ушел. До поздней ночи - ни слуху. Чего только не передумали в ту январскую ночь: Часа в четыре утра началась артиллерийская канонада. Небо заполыхало радугами - вспышками ракет. Думали, все, попался: А он пришел. И на полотенце, как на салазках, приволок немца. Сонного из блиндажа "выкрал". На другой день мы взяли Балку. А - Василия потеряли. Во время боя прыгнул он в немецкий окоп, где прятались фашисты. Четверых из них уложил из автомата. Пятая пуля досталась ему: :На молдавскую землю наш полк ступил со знаменем, украшенным двумя боевыми орденами. В них - слава и мужество павших и тех, кто со всей пехотной выкладкой с боями прошел свой путь от Сталинграда до Берлина. Он был нелегким, этот путь. Враг не отходил. Дрался, зверея от безысходности и злобы. Каждая пядь земли стоила жизней. Вот здесь, между двумя холмами, где сегодня сонно разметались села, весной сорок четвертого немцы хотели нас остановить. Страшным был бой. Сколько черноморцев полегло на дне мелководной речушки. Не успевали хоронить: Помню, как-то вечером, когда умолкли пушки, пришел в штаб человек. Смоляные с проседью волосы и борода. Глаза - угли. Представился местным лесником. Потом мы узнали, что служил он когда-то в царской армии. Был черным гусаром. И потому лучше других знал русский язык. - Мы просим вашего разрешения, - начал он, - предать земле погибших в бою советских воинов. Не откажите: За ночь переправили их в отдаленное село. И выросла там братская могила. А на ней поднялся: крест. Была в том трогательная наивность верующих людей, их преклонение перед солдатом-освободителем. Сто двадцать дней и ночей стояли мы в обороне. Готовились к наступлению. Родным домом стала для нас молдавская земля. Сроднились и с ее людьми. Разве забудешь такое? Один старик всю войну прятал от немцев бочонок вина. В глубоком погребе, за двумя стенками. К нам пришел и открыл секрет: "Берег: Верил - вернетесь". Когда уже покидали отвоеванную пядь земли, к командиру штаба пришел старый знакомый - лесник. В его светящихся глазах были грусть и радость.
С уважением Иван Жуков
