771 СП 137 СД п МАЛИНОВ И.Г. пропал б\в 07.41
54 СП п\п МАТУСЕВИЧ Н.М. пропал б\в 07.42
821 СП 398 СД м МАЛСАХЯН М.М. пропал б\в 08.42
760 СП 208 СД п\п МЕТЛЯЕВ К.М. пропал б\в 08.42
14 СП 67 СД п МУРАВЬЕВ Г.Е. пропал б\в 06.41
576 СП 115 СД п МЯСНИКОВ П.Н. пропал б\в 08.41
233 СП п\п МИХАЙЛОВ Д.Ф. пропал б\в до 01.42809 СП 304 СД\в ОБД 812 сд\ п\п МОРЕВ М.А. пропал б\в 08.41
И еще одна тайна тех дней, так и не разгаданная за десятилетия: обстоятельства исчезновения и судьба командира 771-го полка полковника Ивана Малинова. Многих людей мне довелось опросить из тех, кто его знал и видел в день исчезновения. Пытался даже по часам восстановить его действия в тот день, 19 июля, но картина получается предельно противоречивая.
Помощник начальника тыла 20-го стрелкового корпуса Исаак Ильич Цвик рассказал, что вечером 18 июля он с большой группой командиров, в которой был и полковник Малинов, ходили на подступы к Варшавскому шоссе на рекогносцировку. В это время их обстреляли немцы, и группа отошла. После перестрелки Малинова в группе не было. Утащили ли его немцы, раненого, или труп в темноте не смогли найти наши разведчики, посланные на его поиски — неясно. По воспоминаниям сотрудника особого отдела дивизии Андрея Карповича Бородина, полковник Малинов пропал при других обстоятельствах, но в это же время: «Это было в лесу вечером накануне прорыва. Нас было 12 человек, в том числе и Малинов. С нами была одна женщина, кажется машинистка из штаба полка, мы переодели ее в гражданскую одежду и отправили на разведку. Действия Малинова мне показались подозрительными, и они оправдались. Ночью, когда мы заснули, Малинов и еще один или двое командиров, исчезли, не дождавшись возвращения женщины из разведки. Я считаю, что он нас бросил, как подлый трус».
Но и на следующий день, 19 июля, Малинова видели несколько человек, причем в расположении наших войск. Помощник начальника штаба 771-го полка Вениамин Григорьевич Тюкаев рассказал: «В день прорыва из окружения встречи с Малиновым были при следующих обстоятельствах. Начштаба полка капитан Шапошников послал меня на исходное положение полка разыскать Малинова и доложить ему, что один батальон пробился через шоссе. Найти Малинова тогда удалось довольно быстро. Он дал мне свою «эмку», чтобы я съездил в другие два батальона уточнить задачи. Когда я выполнил этот приказ, Малинов приказал мне ждать его в машине, а сам куда-то ушел. Ждали мы его с адъютантом весь день и всю ночь. На рассвете все же поехали искать Малинова, но попали в засаду и нашу машину немцы сожгли. У деревни Александровка 1-я мы снова встретили Малинова. Вид у него был хмурый и усталый. Мы доложили, что немцы сожгли машину, спросили, что нам делать дальше. Малинов пошел к броневику, мы спросили: «Нам с вами, товарищ полковник?» — «Мне самому тесно», — отрубил он и поехал по направлению к шоссе. А мы с адъютантом присоединились к группе бойцов и командиров, и дальше прорывались с ними. Больше Малинова я не видел».Лукъянюк Ф. М., командир батальона связи дивизии, подполковник в отставке:
— Командир корпуса лично отдает приказ командиру 771-го полка Малинову, где конкретно выйти с полком на шоссе. Полковник Гришин приказал мне немедленно организовать надежную связь за полком. Я подошел к полковнику Малинову и спросил: «Как вы будете двигаться?» Он мне показал машину: «Поеду через пять минут». Я отдал приказ командиру роты Никитаеву: «От этого дерева тяните проводную связь за полковником Малиновым, не отставайте от него, а то можете заблудиться, потому что темно. Через одну-две катушки включайте аппарат и прозванивайте линию. Они пошли за Малиновым, а через некоторое время телефонист просит подойти меня к аппарату. Никитаев мне доложил, что видит, как полковник Малинов вышел из машины и сдался немцам в плен. Я тут же передал трубку командиру дивизии, Никитаев повторил эти слова Гришину, тот доложил командиру корпуса. Генерал Еремин возмутился и сказал: «Это предательство! Надо немедленно уходить из этого места». Я приказал Никитаеву смотать линию и прибыть ко мне. Но к нам он не вернулся, был убит по дороге. Это был единственный очевидец, как Малинов ушел к немцам. После этого полковник Гришин вызвал по телефону начальника штаба полка капитана Шапошникова и приказал ему командовать полком.
Буквально через час после ухода Малинова немцы открыли по нашему месторасположению точный огонь артиллерии и минометов. Штаб корпуса понес большие потери. О сдаче Малинова в плен в полк мы не сообщали, в той обстановке знать это людям было не нужно, даже Шапошников этого не знал.
Во время артналета потеряли командира корпуса, и Гришин решил, что ждать больше нельзя, надо прорываться через шоссе самостоятельно. Я собрал своих людей, поставил задачу и пошли к шоссе. Я с комиссаром батальона Ткачевым ехали на «пикапе», был у нас ящик гранат и пулемет Дегтярева. Пока ехали к шоссе, Ткачев периодически стрелял короткими очередями, а мы с особистом бросали гранаты по сторонам. По нам вели огонь мотоциклисты, но мы их разогнали огнем. Прошли шоссе без потерь, а за нами и штаб дивизии шел вместе с Гришиным и Канцедалом. Хорошо помню, как мы с Канцедалом искали броды на Соже…
Был ли полковник Малинов схвачен немцами или добровольно сдался в плен — загадка… После войны Лукъянюк, которому не давала покоя эта история, попытался установить судьбу Малинова через органы СМЕРШ. Знакомый офицер из этой структуры навел какие-то справки о Малинова и ответил Лукъянюку при встрече: «В Африке ваш Малинов…». Федор Михайлович, потрясенный этим известием, тогда даже не уточнил: надо ли это понимать буквально, или под Африкой следует понимать Колыму.
Есть основания предполагать, что после войны Малинов был в СССР. Ветеран 771-го полка Евгений Васильевич Иванов вспоминал, что в первые послевоенные годы он читал в одной из газет, что состоялся суд над бывшим полковником Красной Армии Малиновым, командиром карательного корпуса власовцев в Австрии. Уточнить эти сведения не удалось: неизвестны ни год сообщения, ни газета. Полковник Шапошников рассказывал и такое: был слух, что вскоре после войны кто-то якобы позвонил жене Малинова и сообщил, что сегодня через Горький проследует эшелон и в нем будет ее муж. Она поехала на вокзал к указанному времени, но видела лишь, как мимо прогрохотал эшелон с заключенными. Других сведений о судьбе Малинова его семье получить не удалось, не смотря на обращения во все инстанции.
Есть и еще две версии о судьбе полковника Малинова, причем полностью исключающие факт его пленения. Житель деревни Александровка 1-я Иван Левков после боев хоронил в лесу у шоссе наших бойцов вместе со своим отцом. Он уверяет, что они похоронили и одного полковника. По его описаниям, это было в 50 метрах от шоссе, рядом стояла грузовая машина (но не броневик, в котором Малинова видел Тюкаев), в кабине — убитый шофер, рядом еще один боец. Иван Левков рассказал, что помнит документы убитого полковника — Малинов Иван Григорьевич, и даже опознал его по фотокарточке, которую я ему показывал. Документы и планшет Малинова в войну сгорели вместе с домом Левковых. Место захоронения полковника Малинова Иван Левков мне так и не показал, хотя ходили мы с ним по этому лесу долго.
Один из жителей Александровки 2-я рассказывал мне, что недалеко от деревни, почти на берегу Сожа, в большой воронке после боев местный старичок похоронил убитых полковника и сержанта. По словам этого старичка, они застрелились. В подтверждение версии самоубийства есть сведения разведчика 497-го ГАП сержанта Петра Михайловича Кострикова, который запомнил рассказ своего знакомого из 771-го полка красноармейца Павла Каширина, на глазах которого якобы застрелился полковник Малинов, причем со словами «Сталин мне не простит». Но эта версия не была известна никому из офицеров полка. Подтвердить ее чем-либо еще не удалось. Невозможно было и найти после войны воронку, где похоронены полковник с сержантом — на берегу Сожа их множество. Наконец, почему этот полковник застрелился, если это и был Малинов, именно здесь, откуда до своих было рукой подать… Что могли означать слова «Сталин мне не простит…»? Кстати, погибших командиров в звании полковника ни из 137-й, ни из других частей корпуса в этом районе не было.
Несколько дней в лес на место прорыва специально с заданием найти следы полковника Малинова ходили разведчики лейтенанта Шажка. Безуспешно. Шажок, по отзывам полковника Шапошникова, был добросовестным разведчиком, он перевернул буквально все трупы в квадрате прорыва дивизии и обязательно нашел бы его тело, если бы тот был убит. Лейтенант Шажок попал в плен в брянском окружении и погиб. Это рассказал Шапошникову разведчик Кирченков, бежавший из плена. Следы его затерялись на войне…
Каким же человеком был полковник Малинов? По отзывам знавших его однополчан, это была сложная и противоречивая личность. Одни помнят его, как грамотного и отзывчивого командира, по воспоминаниям других — Малинов в начале войны был явно надломлен поражениями и фактически самоустранился от командования полком… Подполковник Николай Иванович Малахов из штаба 278-го ЛАП вспоминал, что когда полковник Гришин перед прорывом послал его в полк Малинова для помощи, он встретил его, одиноко сидящим на пеньке с крайне удрученным видом. — «Да командуй ты сам…», — ответил Малинов Малахову, когда тот доложил о поставленной комдивом задаче.
Подполковник Тюкаев вспоминает Малинова таким: «Он был опытным, строгим и требовательным командиром. Мы его побаивались». У сержанта Самойленко о своем командире полка остались свои воспоминания: «Он был чуть выше среднего роста, хорошо сбит, подтянутый, на лице играл румянец. Нас, бойцов, он, кажется, не замечал. Во всяком случае, в жизнь солдатскую, как это делали политработники, не вникал. Лукъянюк Ф. М.: «Малинов был гордый, заносчивый, никогда никому не уступал. Он и командиру дивизии грубил. Были случаи, когда он на совещаниях бросал такие ехидные реплики, что полковник Гришин его одергивал».
Отношения Малинова с командиром дивизии полковником Гришиным были напряженными и неприязненными. Есть свидетельства, что Гришин после первого боя даже пригрозил расстрелять Малинова за потерю управления полком. Малинов был гораздо старше Гришина, в одном с ним звании, считал себя достойным командовать дивизией, а не только полком. Осторожно отзывался о своем командире полка его начальник штаба Шапошников. И все же Александр Васильевич рассказал такой эпизод: «Помню, едем на машине втроем — я, Малинов и комиссар полка Васильчиков. Дело было на подступах к Варшавскому шоссе, за несколько часов до начала прорыва. От усталости меня клонило в сон, но помню, что комиссар за что-то сильно ругает Малинова, обещает при повторении подобного сообщить, куда следует. О чем они тогда спорили, я потом Васильчикова не переспросил, а вскоре он погиб». Сохранилось и письмо Васильчикова домой, в котором есть такие строчки: «Вот даже Малинов И. Г. — его я не вижу пятый день, при выходе из окружения он отстал, и до сих пор его нет в полку. Малинов, я думаю, тоже жив, но где-нибудь заблудился, так как противник не пускает, так в бою он очень осторожный». Из этих слов следует, что комиссар не верил в возможность пленения своего командира полка, и, скорей всего, не знал того, что видел капитан Лукъянюк.
Загадкой остается, почему командир корпуса генерал Еремин возложил операцию по прорыву через шоссе на капитана Шапошникова, когда полковник Малинов скоро должен был подойти с третьим батальоном. Непонятно, почему полковник Гришин назначил капитана Шапошникова временно исполняющим командира полка днем 19 июля, когда Малинов еще находился в расположении дивизии.
Александр Васильевич Шапошников не верил, что полковник Малинов сам мог сдаться гитлеровцам: «Он очень боялся плена, потому что в первую мировую войну был у немцев в плену, до 1923 года, и впечатления об этом времени у него остались, по его довоенным рассказам, очень тяжелые». В первую мировую войну Малинов был прапорщиком царской армии, вернувшись из плена, сразу пошел служить в Красную Армию. Ходили в полку слухи, что у Малинова в Германии остался сын, но насколько это достоверно… Он служил, быстро поднимаясь по служебной лестнице, в 1937 году избежал репрессий.
Федор Михайлович Лукъянюк приводит еще один весьма странный факт: «Весной 41-го года дивизия перешла на новые штаты, они считались секретными. На одном из совещаний в штабе дивизии, где был и Малинов, эти документы пропали. Нашли их у Малинова, который взял их якобы по ошибке». Похожая история, по воспоминаниям начальника особого отдела дивизии Василия Ивановича Горшкова, случилась и в день отправки дивизии на фронт: «После партийного собрания со стола, где лежали для регистрации документы, исчез партбилет комиссара Васильчикова. Комиссар полка не мог ехать на фронт без партбилета — это ЧП, его надо было немедленно отстранять от должности. Пришлось попросить всех коммунистов еще раз проверить карманы. Партбилет Васильчикова обнаружили в кармане Малинова. Якобы положил со своим по ошибке. А если специально, чтобы ехать на фронт без такого принципиального комиссара, каким был Васильчиков?»
Итак, пять вполне достоверных версий судьбы полковника Малинова: сдался в плен, был схвачен немцами, погиб при попытке прорваться к своим, застрелился, был расстрелян после войны…
На запрос о судьбе полковника Малинова в архив Министерства обороны России ответ пришел краткий: «Пропал без вести 19 июля 1941 года». В Книге памяти Нижегородской области о судьбе Малинова даны другие данные: «Пропал без вести в сентябре 1942 года».
Вскоре после исчезновения полковника Малинова со своих должностей были сняты начальники особого отдела дивизии и 771-го полка Горшков и Потехин, как не обеспечившие оперативный надзор в частях.
Такова горькая, хотя и далеко не полная правда о трагедии на Соже. Но война есть война, без потерь не бывает, а все предусмотреть заранее невозможно. Враг был сильный, умный, способный на любую подлость.
Трудно сказать, кому тогда доставалось больше, но в равном бою наши войска, как правило, брали верх. При прорыве из окружения, по данным штаба дивизии, ее частями было уничтожено 15 танков, 35 автомашин, 12 минометов, 6 орудий и до двухсот гитлеровцев. Гудериан только от 137-й стрелковой за неделю потерял не менее 50 танков, несколько десятков автомашин, орудий, минометов, не менее пяти тысяч своих солдат. А главное — время. Пока за это приходилось платить еще очень большой ценой.
В дивизии оставалось в строю только два комбата из двенадцати, выехавших из Горького. Погибли или были ранены многие командиры рот и взводов. В первые дни по прибытии на фронт погиб начальник артиллерии полковник Акимов. (Его заменил полковник Кузьмин). Выбыли из строя один за другим два начальника оперативного отдела штаба дивизии, два командира полка — майор Фроленков и полковник Малинов. Пропали без вести начальники штабов 409-го и 624-го полков майоры Волков и Корнилов, командир разведбата капитан Соломин, командир 238-го ОИПТД майор Маков.
