Перейти в ОБД "Мемориал" »

Форум Поисковых Движений

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Войти
Расширенный поиск  

Новости:

Автор Тема: Фантомные лазареты (Глубокое, Тернополь и др.)  (Прочитано 50816 раз)

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
Спецсообщение Четвертого управления НКВД СССР № 7/с/1393 в Особый отдел НКВД Западного фронта о положении на железных дорогах в оккупированных районах Белоруссии

28 февраля 1943 г.

Железные дороги оккупированной Белоруссии объявлены собствен­ностью германского государства (Reichsbahn) и находятся в ведении гер­манского министерства. В документах они именуются «германскими же­лезными дорогами».

На административно-технические посты на железных дорогах рус­ские и белорусы не допускаются. Все белорусы и русские, занимавшие ранее эти должности, теперь переведены на должности стрелочников, путевых обходчиков и т.д. Административно-технический персонал же­лезных дорог, начальники и дежурные по станции — исключительно немцы, прибывшие из Германии.

Технический осмотр состава и обеспечение его выхода производятся только немецким персоналом. Бригады слесарей составляются из рус­ских под руководством немцев. Парковые бригады состоят из русских и немцев по принципу: 3 человека на паровоз — 2 немца и 1 русский. По такому же принципу составляются кондукторские бригады, бригады смазчиков, сцепщиков, составителей поездов и т.д.

Прибывшие в Белоруссию немецкие железнодорожники носят свою форму и все вооружены. Команда по движению отдается только на не­мецком языке с практикующимися в Германии сокращениями. Ручная сигнализация производится по немецкому способу.

Все семафоры заменены немецкими, диспетчерская служба упразд­нена, блокпосты не используются. Все объявления и надписи на желез­ных дорогах только на немецком языке.

По железным дорогам Белоруссии ходят исключительно немец­кие составы.

Русский паровозный и вагонный парк угнан неизвестно куда, за от­дельными исключениями, русских вагонов и паровозов не видно ни на запасных путях, ни в депо.

Пассажирского движения по железным дорогам Белоруссии нет. Пас­сажирские вагоны используются для перевозки раненых немцев.

Поезда идут через каждые 15 минут. Наблюдаются часто скопления составов на отдельных станциях, более всего на станциях Минск, Бори­сов, Негорелое, Столбцы, Барановичи, Молодечно.

На запад проходит много поездов с разбитой военной техникой про­тивника.

За состоянием путевого хозяйства наблюдают немецкие дорожные мастера со штатом русских рабочих. Разрушенные участки железных дорог ремонтируются очень быстро. Быстрые темпы ремонта пути обес­печиваются наличием на определенных дистанциях колонок с инстру­ментами и подвижностью ремонтных бригад.

Путевые обходчики имеют участки в 5—6 км. Для охраны от снежных заносов используются польские снегоочистители и щиты.

Ввиду несоответствия русских водокачек конструкции немецких па­ровозов они повсюду заменены немецкими.

Охрану железных дорог в Белоруссии несут в основном солдаты-ин­валиды германской армии. Посты расставлены с промежутками в кило­метр. Между постами через каждые 30—50 м стоят посты гражданской охраны, завербованной из местного населения, в том числе и женщин.

При появлении партизан заметивший их охранник обязан подбе­жать к соседу и передать ему одно слово «партизаны», которое тот пере­дает по цепи далее, до немецких постов.

Гражданская охрана не вооружена, имеет задачей лишь предупрежде­ние немецких постов о появлении партизан. Доступ гражданскому населе­нию на железные дороги, в вокзальные помещения строжайше запрещен. При обнаружении лица без опознавательных знаков, имеющихся у русских железнодорожников, часовые стреляют без предупреждения.

Железнодорожные мосты охраняются часовыми, для которых выст­роены специальные помещения, засыпанные снаружи землей в целях маскировки. Подходы к мостам обнесены проволочным заграждением в 3 ряда.

Русские сотрудники железных дорог имеют отличительный знак на рукаве — белую повязку с надписью по-немецки «Reihsbahn». Кроме того, они по первому требованию обязаны предъявить удостоверение железнодорожника. Русские железнодорожники получают специальные удостоверения (которые меняются каждые 3 месяца), написанные на отпечатанных в типографии бланках, на обороте удостоверений про­ставляется номер паспорта и подпись владельца удостоверения.

Начальник Четвертого управления НКВД СССР Судоплатов

ЦА ФСБ России

По территории Белоруссии, расположенной на направлении действий одной из главных ударных группировок захватчиков — группы армий «Центр», пролегал ряд железнодорожных магистралей: Даугавпилс—Витебск—Смоленск, Брест—Минск-Смоленск, Брест—Лунинец—Гомель, Вильнюс—Минск—Гомель, Волковыск—Моло-дечно—Полоцк—Невель, Вильнюс— Барановичи—Сарны, Невель—Орша—Гомель, Орша—Кричев —Унеча и др. Разветвленная сеть железных дорог, общая эксплуата­ционная длина которых в Белоруссии накануне войны составляла 5743 км, исполь­зовалась противником для снабжения живой силой, боеприпасами, снаряжением не только группы армий «Центр», но и групп армий «Север» и «Юг».

Немецко-оккупационным властям, чтобы обеспечить наиболее необходимые пе­ревозки, переброску сил и средств с одного участка на другой, исключить срывы в работе немецкого транспорта, приходилось принимать неотложные меры, связанные с усилением охраны железных дорог, строением вдоль них дотов и дзотов, созданием безлесых полос на 100 м по обе стороны от линии и пр.

Однако попытки немецкого военного руководства изменить положение в луч­шую сторону не увенчались успехом. Диверсионные действия партизан Белоруссии на железнодорожных коммуникациях с каждым днем становились все более чувстви­тельными и влияли на безопасность и ритмичность работы железнодорожного транс­порта.

В течение января—февраля 1943 г. партизаны Белоруссии провели ряд крупных операций на железных дорогах. Наряду с подрывами эшелонов, разрушением полот­на, мостов они совершали нападения на станции и опорные пункты противника (см.: Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны: В 3 т. Минск: Беларусь, 1983, т. 1, с. 397, 406).

http://mozohin.ru/article/a-152.html
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
Приказ командующего полицией безопасности и СД Бело-
руссии о проведении разведки наличия партизан в районе Пле-
щеницы – Глубокое – Докшицы
г. Минск 10 ноября 1942 г.
1. В районе Плещеницы – Глубокое – Долгиново по полученным
данным появились крупные банды, центр которых, по всей вероят-
ности, находится в излучине Двины, возле Красное – Лесники.
Высший начальник СС и полиции для подготовки операции про-
тив указанных банд приказал немедленно произвести разведку.
Разведка состоит:
гауптштурмфюрер СС Вильке – начальник разведкоманды
гауптшарфюрер СС Паугстат
обершарфюрер СС Добат
- « - СС Витц
штурмбаннфюрер СС Фельдманн
7 Схема не публикуется.
Латвийские коллаборационистские формирования на территории Белоруссии, 1942-1944 гг. 97
шарфюрер СС Майвальд, шофер
унтершарфюрер СС Олигер, шофер
СС-манн Штаблер, шофер
латышский солдат Эглитс, пулеметчик ручн. пулем.
- « - - « - Гример - « - - « - - « -
- « - - « - Бораускис - « - - « - - « -
Лукашов (белорус), гражданский разведчик (агент)
Демьяненко гражданский разведчик (агент)
Цайле [Зайле?], переводчик
Симанович, переводчик
Место дислокации разведкоманды – Глубокое.
2. Целью разведки является: установить точное расположе-
ние банды, численность, охрану, вооружение, а также произвести
разведку территории, контролируемой бандой, в смысле позиции
населения, разведку местности, особо принимая во внимание изу-
чение подходов к лагерю, проезжих дорог, их состояние и наличие
мостов.
Связь осуществляется через станционирующуюся в Глубоком
радиоустановку. Сведения передавать сюда ежедневно.
3. Указания по ведению разведки:
При ведении разведки широко использовать сведения, получен-
ные от местных жителей, полицейских и завербованных доверен-
ных лиц.
Разведку вести конспиративно с тем, чтобы разведслужба про-
тивника не догадалась о предстоящей операции. При ведении раз-
ведки ни в коем случае не делать никаких намеков о планируемой
операции против банд.
4. Возвращение разведкоманды по получению соответствующе-
го приказа сюда.
НАРБ. Ф. 1440. Оп. 3. Д. 969. Л. 84 – 86.
Перевод с немецкого.

http://www.historyfoundation.ru/dl.php?file=713

В Белоруссии было всего 3 ауссенштелле абвера: в Минске (главное), в Глубоком и Молодечно. Четвертое ауссенштелле в регионе - в Вильне. Маршрут: Вильно - Молодечно, дальше развилка на Минск и Вильно. Данный документ регламентирует деятельность ауссенштелле абвера Глубокое.
« Последнее редактирование: 23 Мая 2010, 02:28:02 от nestor »
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
Действовало также большое количество белорусских "охотничьих (истребительных) команд" - Jagdkommandos (иногда проходят по советским документам как "лжепартизанские отряды"), подчиненных немецким органам безопасности. Эти хорошо вооруженные и набранные из лучших бойцов подразделения численностью от десятка до ста - стапятидесяти человек выявляли агентуру партизанских отрядов, осуществляли разведку больших партизанских соединений, истребляли мелкие партизанские группы. Так, например, летом 1943 года разведсводка НКГБ СССР сообщила о "лжепартизанском отряде, составленном из жителей Ельска (Полесская область БССР), охотящемся на партизан". Значительную угрозу для партизан в Белостокской области представляла организованная Белорусским Комитетом полицейская и разведывательная сеть, и его "лжепартизанские отряды". "Боевое наставление по борьбе с партизанским движением на Востоке" от 11 ноября 1942 года следующим образом характеризовало команды "охотников": "Хорошим средством для уничтожения партизанских отрядов являются команды истребителей, которые в борьбе с ними употребляют их же методы, рассчитанные на применение военной хитрости. Команды истребителей могут проводить операции в гражданской одежде в качестве "контротрядов"… Команды комплектуются из особо боеспособных людей, сообразительных и волевых командиров. Использование местных отрядов в борьбе с партизанами, как непосредственно в войсках, так и в разведывательной службе и пропаганде вполне себя оправдывает. Знание местности, климата и языка страны делает возможным в боях с партизанами применять их же методы действий. Применение такого рода замаскированной военной хитрости вселяет в партизан чувство неуверенности в своей борьбе и, тем самым, ослабляет их боевое и моральное состояние. Команды истребителей организуются при всех охранных дивизиях и комплектуются из лучших и наиспособнейших людей. Принадлежность к команде истребителей является делом чести. При всех случаях: снаряжения, обмундирования, обучения и поощрения в первую очередь считаться с командами истребителей. Наряду с собственными командами следует комплектовать также команды истребителей из числа наиболее надежных местных жителей." Формировались ягдкоманды не только при охранных дивизиях вермахта, но и в составе многих полицейских частей и при отделах СД. Подобные хорошо обученные и вооруженные белорусские отряды под командованием немецких офицеров СД и полиции действовали также в Косово (Слонимщина), в Вилейке, Новогрудке, Воложине, Кривичах и других окружных и районных центрах и их окрестностях.
Большое количество белорусов служило и в подразделениях абвера и СД, как в составе боевых частей, так и в качестве отдельных агентов и на административных должностях. По сообщениям поступавшим в ЦШПД можно определить количество разведывательно-диверсионных школ СД и абвера на территории Белоруссии в несколько десятков. Так, Белорусским ШПД в Белоруссии за 1943 год было выявлено 17 школ гестапо, со сроком обучения до полугода и общей пропускной способностью в 2000 человек. Назывались школы и курсы в Минске, Гомеле, Бресте, Витебске, Могилеве, Горках, Петрикове, Бобруйске, Борисове, Слуцке, Вилейке, Мозыре, Барановичах, Белостоке, Орше, Полоцке, Кричеве и других городах. Часть из обучающихся направлялась в тыл Красной армии, остальные, в основном, местные жители, на борьбу с советскими партизанами. Подготовкой белорусов для борьбы с партизанским движением занимались также школы на территории Германии, так, например, упоминается группа "2б" - "Борьба с партизанами" Веймарской школы абвера, укомплектованная, в основном, белорусами и украинцами.
На съезде областных комиссаров, руководителей главных отделов и отделов генерального комиссариата в Минске 8-10 апреля 1943 года референт СД в Минске оберштурмбаннфюрер Штраух заметил: "Из немецких чиновников и СС здесь работают 150 немцев, в т.ч. радисты, телефонисты и административные чиновники. Из числа местных жителей работают 1100, много украинцев и латышей... Таким образом, соотношение 1:10, отчего работа не совсем проста."
...
Некоторые мемуаристы упоминают также о существованиии структур белорусской тайной полиции. Эта организация, возможно действовавшая в подчинении службы безопасности и СД, — одна из наиболее неизученных в истории белорусских вооруженных формирований. Ее создание и структура требует углубленного изучения.

http://www.wirade.ru/Archive/205_Modern_History.htm
« Последнее редактирование: 23 Мая 2010, 03:51:15 от nestor »
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
Абвернебенштелле «Ревал» (Таллин)
АНСТ «Ревал» скрывался под вывеской «Бюро по вербовке добровольцев» или «Бюро Целлариу-са». Размещался в Риге на улице Койдула, в до­мах 3 и 14.
Формально АНСТ был подчинен ACT «Остланд», но вел всю работу самостоятельно, контак­тируя с органами Абвера армейской группы «Норд».
АНСТ вел активную вербовку, обучение и пере­броску диверсионной и разведывательной агентуры за советскую линию фронта, организовывал высад­ку десантных групп на Балтийское побережье и бе­рега Ладоги, острова Финского залива и одновре-
39
менно вел контрразведывательную работу на тер­ритории оккупированной Эстонии.
В начале войны АНСТ вместе с КО «Финлян­дия» создавал из эстонцев и латышей десантные подразделения и организовывал их переброску в советский тыл. В это же время орган занимался сбором разведданных путем опроса советских воен­нопленных и особенно моряков.
В распоряжении АНСТ был пункт авиаразвед­ки - реферат Люфт в Таллине и пункт морской разведки - «Реферат „Маринен"» («Морской»), или «мельдекопф Викмана» - по фамилии его на­чальника. Впоследствии морской реферат носил наименование «Группа Хорна» и «Группа Грандта» и размещался последовательно в м. Дудергоф и в г. Красное Село на территории Ленинградской области, с февраля по сентябрь 1944 г. - в г. Кох­тла-Ярве.
Морской реферат занимался сбором информа­ции о Балтийском флоте, о состоянии береговой обороны Ленинграда и крепости Кронштадт.
Летом 1944 г. в структуре АНСТ «Ревал» была создана морская команда разведки - Абверко-манда-166М. Вплоть до немецкого отступления она размещалась в служебном помещении АНСТ на ул. Койдула. Команде также подчинялся фили­ал в г. Кохтла-Ярве. Осенью 1944 г. команда была эвакуирована в м. Бальга (Восточная Пруссия).
Реферат Люфт производил разведку и авиафото­съемку объектов, намеченных для диверсий, про­верял результаты этих диверсионных актов и под­держивал контакт с воздушной разведкой фронта. Реферат имел в своем распоряжении несколько самолетов.
40
В период нахождения морского реферата в Кохт­ла-Ярве он вел активную работу по вербовке аген­туры из числа только что захваченных военноплен­ных, забрасывая их после краткосрочной подготов­ки в расположение советских частей. Эстонская агентура готовилась на оседание. Переброска аген­туры, как правило, проводилась группами по 3- 5 человек на катерах и гидросамолетах. При на­ступлении советских войск агентов оставляли на оседание. Связь с агентурой поддерживалась по ра­дио. Для возвращения агенты получали пароль «Либава».

Абверкоманда- IIIи/151
До августа 1943 г. именовалась «Динстштелле „Бе­та"» и действовала при армейской группировке «Норд». Начальник органа - обер-лейтенант Шахт Яне.
Сотрудники и агенты органа вели опрос совет­ских военнопленных в лагерях Ленинградской и Псковской областей, Эстонии и Латвии.
С начала 1942 г. команда вела интенсивный опрос военнопленных в лагерях в Валге, Вильянди, Тапе, Кохтла-Ярве.

http://libelli.ru/z/34/reicha01.zip
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
Мэрия Кивиыли ищет захоронение военнопленных

    Администрация города Кивиыли будет искать очевидцев, способных указать на терриконах место предположительного захоронения узников концлагеря времен Второй Мировой войны.

    В Кивиыли во временя Второй мировой войны находились лагеря военнопленных. Эстонский Фонд расследования преступлений против человечества сообщил администрации города, что а архивах не сохранились точные данные о том, сколько человек умерло или было убито в лагерях, пишет газета Õhtuleht.В то ж время свидетели сообщали, что убитых или умерших пленных хоронили на терриконах - искусственных холмах, использовавшихся для складирования отходов сланцевой промышленности.
    Город, по заверению мэра Дмитрия Дмитриева, займется поисками людей, которые помнят те времена и могли бы указать места захоронений.

    Как ранее писала газета Eesti Ekspress со ссылкой на данные историков, в Ида-Вируском уезде во время нацистской оккупации 1941-44 гг. находилось несколько концентрационных лагерей для евреев и военнопленных.

    В Кивиыли расположено несколько терриконов высотой около 100 метров. На склоне одного из них планируют открыть лыжную трассу.

    Редактировал Postimees.ee

(информация 2005 г.)

Re: Мэрия Кивиыли ищет захоронение военнопленных

    На оккупированной немецкими войсками территории Эстонии было создано белее 150 различных мест насильственного содержания и уничтожения граждан. В абсолютном большинстве это - 102 лагеря военнопленных; 48 концлагерей, тюрем, гетто и лагерей для мирного населения, из них 21 концлагерь по международной классификации, такие как Вайвара, Клоога, Кивиыли, Таллинн, Нарва, Лагеди.



    Лагеря военнопленных в Эстонии.

    Dulag: пересыльно-сортировочный лагерь для военнопленных
    Stalag: лагерь для военнопленных рядового и сержантского состава
    Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
    Dulag 101 Нарва (Narwa) Нарва Эстония 6.1942-
    Dulag 200 Нарва (Narwa) Нарва Эстония 5-6.1942
    Stalag 332 Феллин (Fellin) ? Эстония 11.1942-3.1943
    Stalag 381 (XXI B) Тапс (Taps) Тапа Эстония 10.1941-5.1943
    Stalag 381/Z Ревель (Reval) Таллин (Tallinn) Эстони
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
Вот тоже интересная судьба у вп-танкиста:
Балин В.Ф.
http://www.obd-memorial.ru/Image2/getimage?id=300475852
http://www.obd-memorial.ru/Image2/getimage?id=300475854
Перемещение по лагерям:
11.08.42 плен – Орел
28.03.43 – лаз. Дрогобыч;
28.5.43 - ? 325
31.5.43 – 319 – в 328; (в принципе 325=328), но промежуток 319?
31.5.43 - нетрудоспособен?
30.06.43 раб.Команда 2139 - ?
31.7.43 – (19.07 – 03.08.) лаз. Скробов;
25.08.43 – 319 Хельм
21.10.43 – умер  в лаз.Скробов,
При этом:
1. на месте фото "Глубокое" (только когда он там смог побывать? в промежуток 09.42 - 03.43);
2. 319 лагерь исправлен на 307 (как он там из Хельма оказался?).
***
Т.е. прошедший Глубокое надо писать "прошедший" (в кавычках); он там и не был?

С Уважением Николай

http://forum.patriotcenter.ru/index.php?topic=2829.msg98864#msg98864
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
Пленный, который был в Кохтла-Ярве, показывает: в этом лагере НИКТО НЕ УМИРАЛ. Доводили людей до полного истощения, изнеможения, а потом куда-то увозили. Куда? В Кыиили. Тоже считалось лагерем. Но привозили умирающих или уже мертвых. На похороны, т. е. В Кохтла-Ярве также отдел абвера. Кого-то там навербовывали. Все то же самое, та же схема. Захоронение имеется, обнаружено, документация лагерная в архиве тоже, а никто из свидетелей ничего внятного не может о лагере сказать. Да потому что лагеря по сути не было. То был не настоящий лагерь, а место, куда свозили покойников или полупокойников, дни которых были сочтены. Для скорого захоронения.
Карта Кивиыли - Кохтла-Ярве:

http://maps.yandex.ru/?text=%D0%AD%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D1%8F%2C%20%D0%9A%D0%B8%D0%B2%D0%B8%D1%8B%D0%BB%D0%B8&sll=26.96031%2C59.353218&sspn=0.703094%2C0.269265
« Последнее редактирование: 23 Мая 2010, 11:57:48 от nestor »
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
Литовский журналист: В Литве скрывается захоронение более 100 тысяч советских солдат

«Официальные данные о захоронении советских солдат в Литве не соответствуют действительности и грубо сфальсифицированы», – заявил сегодня, 8 мая, в беседе с корреспондентом ИА REGNUM литовский журналист, заместитель редактора газеты «Литовский курьер» Николай Жуков. По словам журналиста, он располагает архивными данными КГБ, которые подтверждают, что только в одном из немецких лагерей было убито больше солдат, чем значится во всей официальной статистике по Литве вместе взятой.
«Один из таких лагерей находился неподалеку от Вильнюса. О захоронении военнопленных красноармейцев в Новой Вильне мне приходилось слышать еще в советское время. Из официальных источников было известно, что там, на братском кладбище, захоронено около 4 500 советских солдат. Но о том, как погибли захороненные там воины, мало кто задумывался. Это было не то чтобы не интересно, а просто казалось, что этот вопрос настолько основательно изучен специалистами, что ничего нового узнать и найти невозможно. Это факт и не более», – отметил Жуков.
Работая с документами архива КГБ, Жуков обнаружил свидетельства, которые опровергают количество захороненных в 4 500 солдат и показывают, что жертвами лагеря в Новой Вильне было не менее 100 тыс. военнопленных.
«Кошары» – именно под таким названием этот лагерь проходил в отчетах немцев. У него был свой номер, но установить его не удалось. Лагерь находился в конюшнях, которые до 1939 года принадлежали Виленскому тринадцатому полку уланов», – рассказывал журналист. В «Справке по материалам расследования о зверствах немецко-фашистских оккупационных властей и массовом истреблении военнопленных Красной армии в лагере военнопленных в г. Новая Вилейка», составленной 5 сентября 1944 года на имя уполномоченного Государственной чрезвычайной комиссии СССР Зуварова, говорится, что этот лагерь был создан в конце 1941 года для массового истребления советских военнопленных. «В лагере «Кошары» за время его существования было уничтожено более 100 тысяч человек. Не 4,5 тысячи, как считается до сегодняшнего дня и как написано на памятнике, установленном в мемориальном комплексе», – говорит Жуков.
В подтверждение своих слов журналист приводит выписанные в архиве свидетельские показания. Из протокола допроса свидетеля Гульбинского Адама Адольфовича, который работал в лагере в должности каменщика с 1941 по 1944 год: «Примерно 15 ноября прибыла первая партия русских военнопленных в количестве примерно 1000 человек. С этого времени лагерь систематически пополнялся новыми партиями пленных, которых привозили в эшелонах по 30-40 вагонов по железной дороге. Лагерь по своим размерам был очень большой. По рассказам пленных, в нем содержалось свыше 200 000 человек. Начиная с 1941 года и по начало 1943 года, смертность от голода доходила до 200 человек в сутки. Были отдельные дни, когда умирало более 500 человек. Я часто смотрел, как из лагеря пленные выносили трупы на палках и бросали в ямы, вырытые в 300 метрах от лагеря. Должен сказать, что ямы были очень большой вместимости – до 800 человек».
Жительница города Новая Вилейка Галевская Розалия Николаевна: «Лагерь немцами был создан осенью 1941 года. Русских военнопленных привозили в лагерь большими группами. Кормили пленных очень плохо. Основным питанием в летнее время была крапива, молочай и другие травы, которые пленные сами собирали под конвоем немецких солдат. От плохого питания и грязного содержания в лагере ежедневно умирали по 150 и более пленных. Я несколько раз посещала могилы, где зарывали трупы. На эти трупы было страшно смотреть. Умершие были так истощены, что были только одни скелеты. Кожа да кости. Зимой 1943 года немецкие солдаты, которые приходили ко мне в дом покупать молоко, рассказывали, что в лагере живые ели умерших своих товарищей. Мертвых немцы закапывали в ямах, которые сами для себя рыли пленные под конвоем немецких солдат. Зимой, когда земля была мерзлая, смертность была большая, трупы умерших немцы сжигали на кострах, причем трупы большими кучами складывали, а потом обливали жидкостью и зажигали, на месте после сжигания оставался лишь пепел. Мимо этого кладбища домой ходить зимой было невозможно, невероятный трупный запах наполнял воздух. Сжигание трупов пленных я наблюдала в период войны зимой 1942-1943 годов. Летом 1942 года, дату не помню, проходя мимо лагеря, я увидела, как к двум столбам, имеющим сверху перекладину, были подвешены военнопленные за ноги вниз головой».
Плуц Казимир Игнатьевич, рабочий лагеря с момента его организации до дня изгнания немцев: «Работая в лагере с 1941 года до конца его существования, по роду выполняемой работы я имел постоянный доступ к расположению лагеря. Все это время я наблюдал за внутренней жизнью военнопленных. В бараках, где содержались военнопленные, вначале даже не было нар, спали они прямо на земле и на досках. Постельных принадлежностей в лагере не было до конца его существования. Бараки были сделаны из досок, и в зимнее время в них было холодно, несмотря на то, что военнопленные не имели теплой одежды. В летнее время основной пищей пленных являлась трава. Хлеба давали по 150 граммов в сутки, но его выдавали не всегда. Были перебои, хлеба по четыре дня совершенно не выдавали. В силу невыносимых условий для жизни человека в лагере было много пленных, которые не могли даже ходить. Они были истощены до крайности. Несмотря на это, немцы выгоняли пленных на работы – заставляли рыть траншеи, разбирать кирпичные разрушенные дома, строить дороги и т.д. В силу сильного истощения люди физически работать не могли, были случаи, когда пленные прямо падали, но медицинскую помощь таким людям не оказывали. В результате всех изложенных непосильных условий смертность пленных колебалась в пределах 150 человек в сутки. Трупы умерших выбрасывали вначале в подвал, где их раздевали, а затем на носилках и на повозках вывозили на кладбище, специально устроенное вблизи лагеря, где сбрасывали в заранее вырытые ямы».
Свидетель Козловский Константин Антонович о режиме истребления военнопленных в лагере: «В лагере питание было скверное. Пленных можно было видеть на помойной яме, где они копались в надежде найти что-нибудь покушать, а также я видел, как пленные хватали сгнивший картофель и сразу же с жадностью его ели. Одежда на них была совершенно рваная, а на ногах деревянные колодки. Даже зимой у них не было теплой одежды. В зимнее время я лично видел полунагих военнопленных, находящихся на улице на территории лагеря. Лагерь немецкие оккупационные власти использовали для истребления русских военнопленных путем голодной смерти, тех, которые не хотели служить на стороне немецкой армии, так как в лагере пленных спрашивали: кто хочет добровольно служить немцам? Но пленные почти все предпочитали умереть, но не служить немцам, поэтому их уничтожали голодной смертью. Количество пленных в лагере менялось. Поступали новые группы военнопленных в лагерь и убывали из лагеря на работу, по словам немецких солдат, якобы в Германию. Назвать общее количество пленных содержавшихся в лагере трудно, но лагерь был рассчитан на содержание примерно до 20 тысяч человек. Я знаю, что только около лагеря находится 52 ямы с трупами военнопленных. Кроме того, еще по дороге в д. Стрельгуки есть ямы, в которых закопаны военнопленные. Начальником лагеря был немец в звании капитана. Фамилию не помню».
Свидетель Галевский Леопольд Иванович, работавший в этом лагере, показал: «Все, что пришлось мне видеть в лагере, представляет собой жуткий кошмар и бесчеловечное истребление людей. В одном из бараков в 1944 году я видел сделанные шкафы в стене с плотно прилегающими дверями, около 2 метров высотой и около 60-70 см шириной. В верху шкафа были железные крючья, на них за ноги подвешивали военнопленных, где они висели до потери сознания. Потом немцы их снимали, обливали водой и снова помешали в шкаф. Кроме того, я видел, когда одного пленного повесили на столб, заломили руки назад и в таком положении он висел до изнеможения. Издевательства и пытки процветали в этом лагере. За период существования этого лагеря, с 1941 по 1944 гг., год в нем было расстреляно, замучено пытками и умерших от голода свыше 100 000 жертв. Это только зарытых в ямах около лагеря и на Замковой горе, не считая тех, что немцы сжигали на огне».
Свидетель Туманович Антон Николаевич: «От моего дома лагерь располагался на расстоянии 350-400 метров. Я сам лично наблюдал, что происходило в лагере. Люди были похожи на скелеты, обтянутые кожей. Другие распухали от голода. Санитарного надзора не было. В баню пленных не водили. Проходя днем мимо лагеря, можно было наблюдать, как пленные из своих лохмотьев вытряхивали вшей, собирали их и сжигали на костре. Летом немецкие солдаты выгоняли пленных, способных ходить для сбора крапивы и лебеды, что служило их основной пищей. Пытавшихся бежать расстреливали прямо на месте. В результате такого питания среди пленных была большая смертность. В 1941 – 1942 годах она доходила до 200 человек в сутки. Умерших закапывали в ямы около лагеря. Место, где трупы бросали в ямы, было не огорожено, туда был доступ кому угодно. Я неоднократно посещал эти места и все видел своими глазами».
«Расследование также установило, что немцы, стараясь замести следы своих преступных злодеяний над советскими военнопленными в лагере «Кошары», не только сжигали трупы, а также закапывали пепел от сожженных трупов, с таким расчетом, чтобы невозможно было определить количество жертв, замученных в этом лагере», – отмечает Жуков.
Свидетельство Кондратовича Казимира Станисловича: «В 1941 и 1942 годах в зимнее время военнопленные не успевали рыть могилы ввиду того, что они физически не могли долбить мерзлую землю. А трупов умерших от голода скопилось много, поэтому немецкие оккупационные власти в целях скрыть от населения большое количество трупов русских военнопленных трупы сжигали. Я видел, как немцы на это место, где могилы, складывали большие груды трупов, обливали их какой-то жидкостью и поджигали. На этом месте я видел большие груды пепла, которые немцы весной закапывали».
Суммируя эти свидетельства, Жуков утверждает, что в братской могиле в Новой Вильне никак не может быть захоронено 4,5 тыс. солдат. «Минимум 100 тысяч», – считает журналист.
Жуков также указывает на интересную динамику количества жертв в Новой Вильне в официальных документах. Согласно официальным источникам, количество жертв с каждым годом в официальных документах уменьшалось. «В сообщении Чрезвычайной государственной комиссии о преступлениях гитлеровских захватчиков в Литовской Советской Социалистической Республике» от 18 декабря 1944 года, в разделе «Истребление советских военнопленных» указывается, что общее число жертв истребленных в этом лагере составляет «свыше 60 тысяч человек».
Согласно «Справке о наличии на территории Литовской ССР воинских кладбищ и отдельных могил воинов Советской армии, погибших в боях с немецко-фашистскими захватчиками в период с 1941 по 1945 год с указанием количества захороненных», которая была составлена уже в 1973 году, число жертв в этом лагере уменьшилось до 4,5 тыс. Согласно этому же документу на территории современной Литвы захоронено 76 416 советских солдат. Отдельным пунктом в справке указаны места захоронения воинов Советской армии, погибших в немецких лагерях, находившихся на территории республики в 1941 -1944 годах.
1. Вильнюс. Станция Панеряй. По данным историко-революционного музея, здесь захоронено около 10 000 военнопленных.
2. Вильнюс, Русское гражданское кладбище, вдоль восточной стены. По данным местных жителей и смотрителя кладбища, около 1800 жертв.
3. Юго-восточная окраина Ново-Вильны. По данным местных органов, захоронено около 4 500 человек.
4. Каунас. VI форт. По данным местных органов, захоронено около 35 000 человек.
5. Каунас. IX форт. По данным Каунасского исторического музея, захоронено около 10 000 военнопленных.
6. Каунас. Верхние Шанцы. Захоронено около 15 000 военнопленных.
7. Каунас, ул. Сувальского. Около 10 000 человек.
8. Шяуляй, ул. Канапю, около ремонтного завода. Данных о количестве захороненных нет.
9. Алитус, ул. Тарибинес армиес, против швейной фабрики «Дайнава». По данным местных органов, захоронено около 35 000 советских военнопленных.
10. Вильнюсский район, деревня Огородники Неменчинского окружного совета. 8-й километр шоссе Вильнюс-Минск. Захоронение погибших в немецком плену составляет, около 300 человек.
11. 18-й километр Неменчинского шоссе, полтора километра западнее в лесу. Около 300 человек.
12. Станция Бездонис, 2,5 километра юго-западнее станции. На кладбище захоронены расстрелянные в 1941- 43 годах советские граждане и военнопленные, около 25 000 человек.
13. Деревня Кольвеляй. Около 80 человек.
14. Капсукский район. Лес Руджю Герайте, 8 километров по дороге Капсукас-Вилкавишкис, 500 метров справа. В 1941 году были расстреляны около 400 советских военнопленных.
15. Шакяйский район, г. Кудиркос-Науместис, 300 метров от города. Захоронено около 10 000 человек.
16. Шилутский район. На опушке леса в 1,5 километра западнее г.Пагегяй. Концлагерь «ОФлаг-53″. Главным образом офицеры. Точных данных нет.

«То, что истинное число жертв фашизма на территории современной Литвы до конца не установлено, подтверждает еще один документ», – считает Николай Жуков. В «Справке об ущербе, причиненном немецко-фашистскими захватчиками и их сообщниками гражданам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям Литовской ССР» от 1944 года сказано: «немецкие захватчики и их сообщники в Литовской ССР убили и замучили 436 535 мирных жителей и 229 738 военнопленных, угнали в немецкое рабство 36540 граждан». «Данные этого документа гораздо страшнее, чем данные, которые были сделаны в более позднее время», – заключил журналист.

http://www.pkariai.lt/?page_id=496&lang=ru

Сегодня братское кладбище в Новой Вильне приведено в порядок. 22 небольших кургана, расположенных на территории мемориала, обозначают те самые ямы, заполненные трупами советских военнопленных. В центре мемориала памятник, на котором на русском и литовском языках написано: "На этом месте похоронено около 4 500 советских военнопленных, замученных немецкими фашистами. 1941 - 1943 гг.".

Неподалеку небольшая мраморная плита с надписью: " Мемориал восстановлен на средства Российской Федерации посольством России в Литве в 2006 году."

Николай ЖУКОВ.

http://hghltd.yandex.net/yandbtm?qtree=7p%2B2G2kBph4g2LaXfHi2c%2FLbxIxpAB8jcOG9%2FEWGu2NsNsaKM6Bc%2FWX5%2FMgKOP6TCEKHhx08BE05osgzKxwScKT8Xn94CR7rWN08J6euAoMQID62x5Ng92kOUEKa4Y5IO8xOvHmWy%2FEIC4CXO2HQjIGPeos4jAC3Z3oGvY9XVSEzyvY%2BIwfbz7aGDekm84gygDxYdeBYZRtcqrPZZjLcCDBXFZkN2iVpLt4yOvT7V4cSJ3mxGDzDbXIgFs15mvuCJmi73xU7%2FjT4SO6eOnxqSefX34jbmkJ%2Bd6CvWJc5eb24Nc29FiBtTHLGt55UfTIPOnkJISX37pHS%2B1tEqdYO0dZIwm5ONVQzxD2LzpfNqVxxDFuUIoqGSzjUHcbLuG6ZJ3Zh9ekPx1r1OfAxztINr5DK5nkA%2FjxxyXiOUa7uBEqOtaZ8ekjpKoCGh7yXxLZUfcysqnomxDjNeOWJJ9DFo%2BsI5fEqmyN%2Br%2FF71AxklA6Vag57FMflrKNHhffGOsunZhmDJ55R7FeogTuZweE8P9GsVybqA6sYUoY7JrQ7kSbaOOh4H8Zg4H3nLw9rL8ZiAXxwU75lS6Ez6DzWzClDnA%3D%3D&text=%ED%EE%E2%E0%FF%20%E2%E8%EB%FC%ED%E0%201941&url=http%3A%2F%2Fold.kurier.lt%2Fdefault.asp%3FTopicID%3D50%26PressArticleID%3D602902
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
№ 30
Протокол допроса военнопленного красноармейца
Никулина Н.С.
11 октября 1944 г.
В июне 1943 г. хозяину УРМАНУ от полиции из волости пришла
повестка, по которой он меня и отправил в волостную поли-
цию. Когда я прибыл туда, то в полиции уже было 10 чел. дру-
гих военнопленных. Из этой полиции нас всех, т. е. 10 чел., и
отправили в лагерь военнопленных мест. Кохтла-Ярве Эстон-
ской ССР, что в 60 км от гор. Нарвы. В этом лагере я и нахо-
дился до 11 сентября 1944 г. Таким образом, в лагере я был
один год и 2 месяца. В этом лагере содержалось до 3 тысяч
чел. военнопленных. Жили мы в бараках, которые были пере-
полнены, а содержались в ужасных антисанитарных услови-
ях, была грязь, сырость и нас заедали клопы. Каждый день
нас гоняли на работу по строительству сланцеперегонной
фабрики в районе мест. Кохтла-Ярве. Работали мы до 15 ча-
сов в сутки и работу начинали с 4 часов утра каждый день. Во
время работы кушать нам ничего не давали. Кормили лишь
два раза в день, т. е. утром перед работой и вечером после
работы. Норма хлеба была 300 гр в день и два раза давали
суп, также по норме, и он был исключительно жидкий, просто
вода, в которой, как правило, была сварена какая-либо зе-
лень, а летом варили просто траву. Надзирали за нами на ра-
боте немцы, фамилии их я назвать не могу. Они стояли над
нами с палкой в руках, и как только чуть оторвался от рабо-
ты, чтобы разогнуть спину, так и получаешь удар палкой. Би-
ли и резиновыми плетками. Мне лично и самому попадало
очень часто, а однажды я был избит немцем резиновой плет-
кой за то, что я случайно попал на работу не в свою бригаду.
От ужасно тяжелых условий в лагере, плохого питания и из-
биения людей содержавшиеся в лагере систематически бо-
лели, и большинство от истощения, но если и заболеешь, то
от работы не освобождали до тех пор, пока человек совсем
не сляжет и не сможет двигаться. Так ежедневно из лагеря
выбывало замученных военнопленных в среднем по 20 чел.
Я не знаю случаев, чтобы в лагере умирали, а делалось так,
что там замучивали до тяжелейшего состояния, а замучен-
ных до их смерти куда-то отправляли. Что впоследствии бы-
ло с этими людьми, я не знаю.


http://biblioteka.cc/index.php?app=core&module=attach&section=attach&attach_id=274107
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
вот документ из материалов Нюрнбергского процесса:
"Amt IV
Berlin, 21 August 1941

    List of the prisoner-of-war camps in the area of Military District I and the General Government

Список лагерей военнопленных в зоне Военного округа I и Генерал-губернаторства

    Military District I

Военный округ I

    1. Officer's [PW] camp [Oflag] 63. .in Proekuls
    2. Officer's [PW] camp [Oflag] 53. .in Heydekrug
    3. Officer's [PW] camp [Oflag] 60. .in Schirwindt
    4. Officer's [PW] camp [Oflag] 52. .in Schuetzenort (Ebenrode)
    5. Officer's [PW] camp [Oflag] 56. .in Prostken
    6. Officer's [PW] camp [Oflag] 68. .in Suwalki
    7. Permanent PW 8. camp [Stalagl 331. . in Fischborn-Turosel
    8. Officer's camp 57. . in Ostrolenka

General Government

Генерал-губернаторство

    1. Permanent PW camp 324. . in Ostrov-Mazoviecka
    2. Permanent PW camp 316. .in Siedlce
    3. Permanent PW camp 307 . . in Biala-Podlaska
    4.Permanent PW camp 319. . in Chelm
    5. Permanent PW camp 325. .in Zamosc
    6. Permanent PW camp 327. . in Jaroslaw

The officer's camps are at present used as Stalags.

Офлаги в настоящее время используются как шталаги.

The transit camps are, according to the communication by the Supreme Command of the Armed Forces, in the zone of operations and are from time to time moved nearer to the front as locally required. Their present location may be found by inquiry at the Quartermaster General, Department Prisoners of War-tele-phone: Anna 757 (military line)-Captain Sohn. "

Согласно распоряжению Верховного главнокомандования вооруженными силами, дулаги размещаются в оперативной зоне и периодически перемещаются, насколько возможно, все ближе к фронту. Их дислокацию в данный момент можно выяснить у генерал-квартирмейстера, в отделе военнопленных у гауптмана Зона по телефону Anna 757.

http://www.ess.uwe.ac.uk/genocide/Einsatz2a.htm

Идея в том, что на конец августа 1941 г. Замостье 325 числится шталагом, а 319-й номер имеет офлаг в Хелме. Притом делается оговорка, что полностью специализация офлагов еще не произведена, т. е. они фактически по большей части используются как шталаги. Это же подтверждается и только что приведенными мной воспоминаниями Палия: офлаги на тот период находятся в непосредственной близости от шталагов, представляя собой вместе с ними как бы единые комплексы, но чаще офлагов просто нет, офицеры с рядовыми содержатся вместе.

Если по карте, то Замостье (правильное современное написание и произношение Замосць) находится прямо на юг от  Хелма, идет почти совсем прямая автодорога, чуть-чуть западнее железная, расстояние километров 40. Офлаг 325, существовавший по весну 1942 г., находился в самом центре города, лагерь "Норд" - на дальней северной окраине, т. е. по дороге на Хелм. Лагерь "Норд" называли также лагерем для рядовых и инвалидов, т. е. шталагом. По мемуарам Палия, зимой 1941-1942 гг. он действовал. По-видимому, он поздней стал именоваться цвайглагерем 319 (заметим: 319/z; z - от Zweig...). Аналогия как Хелм - Молодечно, Замосць - Глубокое. И по времени - один к одному.
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
вот документ из материалов Нюрнбергского процесса:
"Amt IV
Berlin, 21 August 1941

    List of the prisoner-of-war camps in the area of Military District I and the General Government

Список лагерей военнопленных в зоне Военного округа I и Генерал-губернаторства

    Military District I

Военный округ I

    1. Officer's [PW] camp [Oflag] 63. .in Proekuls
    2. Officer's [PW] camp [Oflag] 53. .in Heydekrug
    3. Officer's [PW] camp [Oflag] 60. .in Schirwindt
    4. Officer's [PW] camp [Oflag] 52. .in Schuetzenort (Ebenrode)
    5. Officer's [PW] camp [Oflag] 56. .in Prostken
    6. Officer's [PW] camp [Oflag] 68. .in Suwalki
    7. Permanent PW 8. camp [Stalagl 331. . in Fischborn-Turosel
    8. Officer's camp 57. . in Ostrolenka

General Government

Генерал-губернаторство

    1. Permanent PW camp 324. . in Ostrov-Mazoviecka
    2. Permanent PW camp 316. .in Siedlce
    3. Permanent PW camp 307 . . in Biala-Podlaska
    4.Permanent PW camp 319. . in Chelm
    5. Permanent PW camp 325. .in Zamosc
    6. Permanent PW camp 327. . in Jaroslaw

The officer's camps are at present used as Stalags.

Офлаги в настоящее время используются как шталаги.

The transit camps are, according to the communication by the Supreme Command of the Armed Forces, in the zone of operations and are from time to time moved nearer to the front as locally required. Their present location may be found by inquiry at the Quartermaster General, Department Prisoners of War-tele-phone: Anna 757 (military line)-Captain Sohn. "

Согласно распоряжению Верховного главнокомандования вооруженными силами, дулаги размещаются в оперативной зоне и периодически перемещаются, насколько возможно, все ближе к фронту. Их дислокацию в данный момент можно выяснить у генерал-квартирмейстера, в отделе военнопленных у гауптмана Зона по телефону Anna 757.

http://www.ess.uwe.ac.uk/genocide/Einsatz2a.htm

Идея в том, что на конец августа 1941 г. Замостье 325 числится шталагом, а 319-й номер имеет офлаг в Хелме. Притом делается оговорка, что полностью специализация офлагов еще не произведена, т. е. они фактически по большей части используются как шталаги. Это же подтверждается и только что приведенными мной воспоминаниями Палия: офлаги на тот период находятся в непосредственной близости от шталагов, представляя собой вместе с ними как бы единые комплексы, но чаще офлагов просто нет, офицеры с рядовыми содержатся вместе.

Если по карте, то Замостье (правильное современное написание и произношение Замосць) находится прямо на юг от  Хелма, идет почти совсем прямая автодорога, чуть-чуть западнее железная, расстояние километров 40. Офлаг 325, существовавший по весну 1942 г., находился в самом центре города, лагерь "Норд" - на дальней северной окраине, т. е. по дороге на Хелм. Лагерь "Норд" называли также лагерем для рядовых и инвалидов, т. е. шталагом. По мемуарам Палия, зимой 1941-1942 гг. он действовал. По-видимому, он поздней стал именоваться цвайглагерем 319 (заметим: 319/z; z - от Zweig...). Аналогия как Хелм - Молодечно, Замосць - Глубокое. И по времени - один к одному.
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
Рассказ бывшего военнопленного М. Шейнмана. (из Черной книги И. Эренбурга и Д. Гранина):

 С ноября 1941 года по 12 февраля 1942 года я находился в Вяземском "госпитале" для военнопленных По свидетельству врачей, работавших тогда в "госпитале" и в лагере, за зиму 1941/42 года в Вяземском лагере умерло до семидесяти тысяч человек Люди помещались в полуразрушенных зданиях без крыш, окон и дверей. Часто многие из тех, кто ложился спать, уже не просыпались - они замерзали. В Вязьме истощенных, оборванных, еле плетущихся людей - советских военнопленных - немцы гоняли на непосильно тяжелые работы. В "госпиталь" попадали немногие - большинство гибло в лагере.

      Из Вязьмы я в феврале 1942 года был переведен в Молодечненский лагерь (Белоруссия). Здесь, по свидетельству врачей и санитаров, к этому времени (с начала войны) умерло до сорока трех тысяч человек, умирали главным образом от голода и тифа.
...
В Замостье, в лагере для офицерского состава, за зиму 1941/42 года, по свидетельству моего товарища по плену Шутурова Д В. (Днепропетровск), из двенадцати тысяч человек к концу марта 1942 года осталось две с половиной тысячи. Остальные умерли от голода и холода.
...
 В ряде мест осенью и зимой 1941/42 года немцы устраивали лагеря военнопленных под открытым небом. Так было в Замостье, в Сухожеброво (около Седльца). в Минске и в других местах Результатом этого была почти поголовная гибель находившихся здесь людей. В лагере рядового состава в Замостье в конце 1941 года пленные жили под открытым небом. В октябре выпал снег. За два дня две тысячи человек замерзло.

      Зимой 1941/42 года немцы в лагерях по утрам выгоняли пленных из бараков на двор и не пускали в помещения до ночи. Люди замерзали. Раздача пищи тоже производилась на морозе
...
Тысячи военнопленных гибли на этапах и при перевозке по железной дороге. Этапы отправляли часто пешком. Отстававших пристреливали и это практиковалось до последних дней войны. Часто конвоиры стреляли в колонны пленных исключительно ради забавы. Зимой 1941 года были случаи, когда из лагеря выходила колонна в шесть тысяч человек а к месту назначения приходили две - три тысячи. Остальные либо замерзали в пути, либо были убиты немцами.

      По железным дорогам пленных перевозили либо в товарных вагонах (без печек), либо на открытых площадках. В каждый вагон помещали до ста человек Люди замерзали и задыхались от отсутствия воздуха В феврале 1942 года "госпиталь" военнопленных из Вязьмы перевозили в Молодечно. По пути на каждой остановке из вагонов выносили умерших от истощения и замерзших.
...
Гитлеровцы всемерно препятствовали постановлению лечебного дела в лагерях. Они большей частью совершенно не отпускали медикаментов. В "госпиталях" неделями не перевязывали раненых, так как не было бинтов; не давали немцы и хирургических инструментов. Много тысяч советских граждан умерло в госпиталях от ран. заражения крови, а еще больше от истощения, голодных поносов, тифа, туберкулеза.

      В плену я находился в "госпиталях" лагерей военнопленных в Вязьме, Молодечно, Кальварии, Ченстохове, Эбельсбахе. Слово "госпиталь" никак не подходит к этим учреждениям. В Вязьме госпиталь помещался в полуразрушенных, брошенных жителями домиках, на окраинах города и в развалинах корпусов маслозавода. В домиках всегда было холодно и темно. Раненые валялись на голом полу. Даже соломы не было для подстилки. Только к концу моего пребывания в Вязьме в домиках были сооружены нары, но и на них больные лежали без соломы, на голых досках. Медикаментов не было. Вшивость в госпитале была невероятная Бани за три с половиной месяца моего пребывания в Вязьме не было ни разу.

      Так же было и в молодечненском госпитале. На голом полу, в каждой "палате" в четыре ряда, плотно прижавшись друг к другу, лежало восемьдесят человек Свирепствовал тиф. На целый этаж (восемь - десять палат) был один термометр. Я заболел тифом. За все время болезни фельдшер смог лишь один раз измерить мне температуру. Вшей обирали в обязательном порядке три - четыре раза в день. Раздевались догола и просматривали каждую вещь. За один прием набирали по триста - четыреста крупных вшей. мелких собирали пригоршнями. Немцы ничего не делали для борьбы со вшивостью. Врачи мне рассказывали случаи, когда немцы кардинально "решали" проблему борьбы с тифом: они под- жигали тифозные бараки вместе с находящимися там больными.

      Гитлеровцы разработали целую систему утонченных наказаний, рассчитанных на то, чтобы нанести физические страдания военнопленным, и на то, чтобы унизить их человеческое достоинство. Порка, избиения заключение в карцеры и бункеры - все это применялось в лагерях. Людей пытали, вешали и расстреливали без малейшего повода.

      В молодечненском лагере (позже и в кальварийском) мы много раз видели, как на дворе порют пленных. Били полицейские, но за процедурой избиения часто наблюдали немецкие офицеры. В Молодечно я видел как офицер выхватил у полицейского нагайку и стал со всего размаха бить по голому телу распластанного на скамейке человека. Окончив избиение, офицер пригрозил полицейскому если он будет бить не крепко, то его самого выпорют.
...
В феврале 1942 года меня привезли в лагерь военнопленных в Молодечно. К этому времени в лагере было больше двадцати тысяч человек, а в "госпитале" - до двух тысяч. Пленные жили в бараках, построенных из железа В них было невыносимо холодно. Питание в лагере было на грани голодного минимума. В декабре 1941 года немцы выстроили живших в одном из бараков и отсчитали каждого десятого. Таких набралось сто пятьдесят человек Их отвели в сторону и на глазах всего лагеря открыли по ним огонь из автоматов. Небольшая лишь часть из них спаслась, смешавшись после первых выстрелов с толпой пленных.

      В лагере был жестокий режим: людей публично пороли. В виде наказания держали в клетке несколько часов на жестоком морозе.

      Врачей-евреев не допускали к работе для обслуживания самих же военнопленных [Были отдельные исключения, но и то временные. В Молодечненском лагерном госпитале работал врачом доктор Копылович (бывший заведующий поликлиникой города Шахты). Его допустили к работе только потому, что он был отличный хирург. Я слышал от многих товарищей, что этот врач в тяжелых условиях немецкого плена честно выполнял свой врачебный долг и спас много советских людей от смерти. Сам он был отправлен из Молодечно в Барановичский штрафной лагерь "Ост", куда немцы посылали политработников и евреев и откуда возврата не было.
...
Многие советские врачи, работавшие в госпиталях лагерей военнопленных, прятали в госпиталях евреев и политработников, а также тех офицеров и рядовых, которым особенно угрожала опасность быть растерзанными. В распределительном лагере № 326, через который проходили многие тысячи пленных и где производился тщательный осмотр всех прибывавших для выявления евреев, работала группа советских врачей и санитаров, которая ставила целью спасать политработников, евреев, а также тех военных работников, за которыми гитлеровцы, по тем или иным причинам, охотились. Их помещали в госпиталь, им делали фиктивные операции, меняли фамилии и переправляли в лагеря инвалидов.

      Я знаю случаи, когда на телесный осмотр русские товарищи шли вместо евреев и тем спасали им жизнь. Лично я спасся благодаря советским людям, моим русским товарищам - офицерам и врачам.

      В Вязьме врачи Редькин и Собстель укрывали меня, раненого и больного, от немецких ищеек В Кальварии, по настоянию некоторых товарищей - старших офицеров, - в частности подполковника Проскурина С. Д, батальонного комиссара Бантровского Г. С. и др. врачи держали меня в госпитале. Когда в феврале 1943 года меня выписали в лагерь и появилась реальная опасность быть обнаруженным немцами, врач Куропатенков (Ленинград) поместил меня в изолятор госпиталя. Позже меня, как и ряд других товарищей, - политработников, советских и военных работников, врач Шеклаков А Д (Москва) и другие укрывали в госпитале среди поносников и туберкулезных до конца 1943 года. В Ченстохове, где шпионаж гестапо был особенно широко развит, врачи, и в первую очередь доктор Цветаев Н. М. (Кизляр), а также полковник Куринин С. И. (Москва) и другие, укрывали меня в госпитале среди туберкулезных больных.

http://school.ort.spb.ru/library/torah/shoa/grossman020.htm
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
Майданек занимал 270 гектаров земли на шоссе, соединяющем Люблин, Замостье (Замосць) и Хелм. По периметру его окружала двойная колючая проволока под током высокого напряжения; на 19 вышках стояли охранники.

http://www1.yadvashem.org/education/entries/russian/28.asp
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
По правительственным данным на май 1978 года, на нескольких сотнях лагерных кладбищ в Польше было выявлено 808 146 захороненных советских военнопленных.[1]

Крупнейшими лагерями, специально предназначенными для советских военнопленных, на территории Польши были:

    * сталаг 319 в Хелме (около 90 тысяч уничтоженных)
    * сталаг 307 в Демблине (80 тысяч)
    * сталаг 324 в Оструве-Мазовецком (67 тысяч)
    * сталаг 344 в Ламбиновицах (57 тысяч)
    * сталаг 68 под Сувалками (46 тысяч)
    * сталаг 325 в Замостье (28 тысяч)
    * сталаг 56 в Простках (23 тычячи)
    * сталаг 308 в Свентошове (20 тысяч)
    * сталаг 367 в Ченстохове (17 тысяч)
    * сталаг VIII C в Жагане (свыше 10 тысяч)
    * и ряд других (данные Ш. Датнера).[1]

Советских военнопленных в массовом порядке также уничтожали в лагерях «общего» типа.[1]

↑ а б в г д е ё ж з и й к л м н Назаревич Р. Советские военнопленные в Польше в годы второй мировой войны и помощь им со стороны польского населения // Вопросы истории. — 1989. — № 3. — С. 35—43.

http://traditio.ru/wiki/%D0%A3%D0%BD%D0%B8%D1%87%D1%82%D0%BE%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%B3%D0%B8%D1%82%D0%BB%D0%B5%D1%80%D0%BE%D0%B2%D1%86%D0%B0%D0%BC%D0%B8_%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%B8%D1%85_%D0%B2%D0%BE%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%BF%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D1%85

Получается, что Хелм очень интересное место. В этом лагере было уничтожено больше всего советских пленных в Польше. К слову, в Замосцье находится Центральный польский музей военнопленных. Понятно, почему - Замосцье на 6-м месте после Хелма и входил с ним, в принципе, в одну систему 319.
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
В распоряжении Окружного коменданта военнопленных  от 15 апреля 1942 г., адресованном всем шталагам, говорится:

«С открытием лагеря Глубокий для инвалидов, необходимо направлять туда только тех, кто действительно не способен больше носить оружие. К таким причисляются: ампутированные, слепые на оба глаза, парализованные, с ранением мозга, психически больные (последние должны быть тщательно проверены во избежание симуляции), туберкулезные в последней стадии болезни, истощенные и с неизлечимыми хроническими заболеваниями» [161] .

http://www.jewniverse.ru/RED/Shneyer/glava4otv%5B1%5D.htm

Вот теперь все понятно. В апреле 1942 г. издается приказ об учреждении нескольких (сети?) лагерей-лазаретов типа Глубокого. Практически они начинают работать с мая, после разгрузки их от прежнего контингента (удаления из Глубокого Волкова и др. здоровых). Кроме Глубокого, в эту систему, с большой вероятностью, входили лагеря-лазареты в Замостье и Тернополе, а также явно еще какие-то другие. В этом качестве эти лагеря работали год, до весны 1943 г. Затем произошло еще одно перепрофилирование. В Глубоком разместили итальянцев. В Замостье и Тернополь продолжали свозить инвалидов, возможно, вплоть до весны 1944 г. Вероятно, с весны 1943 г. это стали делать значительно секретнее или стали использовать какие-то другие способы для скорого избавления от пленных инвалидов.

Внешние признаки. Лагеря или не числятся в списках действующих, но есть свидельства, в т. ч. документальные, их работы; или числятся, но документированных направлений в них нет, а случаи смерти в них по карточкам пленных документированы.

Свидетельство Акопова. Варшавский лагерь-лазарет ликвидируют. Туберкулезное отделение переводят в Скробов. Относительно более удачная судьба туберкулезников объясняется, по-видимому, тем, что эсэсовцы туда не особо совались, боясь заразиться. Поэтому-то, наверно, там и могли укрывать евреев и т. д. Т. е. с одной стороны опаснее, с другой - наоборот. А с инвалидами проще, хуже. По всему, переведенные из Варшавы в Замостье, по крайней мере, огромное большинство из них, сумели прожить там недолго, в пределах двух месяцев...
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
>создаётся впечатление, что 342 первоначально было написано иначе.

Как это? Из чего Вы это выводите? Подчисток, исправлений вроде не видно. Здесь надо из логики действий, ситуации исходить. Т. е. сначала разобраться, откуда по смыслу ситуации куда везли. Если, к примеру, из 344 куда-то еще неизвестно точно куда, но главное - с целью отвоза заведомого или уже готового покойника, это одно. Но также могло быть и наоборот: везли в 344, не довезли живым, в 342 похоронили. В первом случае Ваши подозрения имеют основания - потому что заранее пункт назначения точно известен не был и по большому счету не слишком важно, какое место захоронения указать. Во втором случае все намного сложнее.
Но если взять карточку Зябликова, то обращает на себя внимание пустота граф обстоятельств попадания в плен. Где, когда и в каком состоянии был взят, не указано. А это говорит, скорее всего, о том, что карточка эта не первичная, которая однажды заводилась, а потом ехала вместе с пленным из одного лагеря в другой, в пути пополняясь новыми данными. Что это вторичная карточка, сделанная на основании данных отсутствующей первичной или других содержавших те данные документов.
Чем объяснить заведение вторичной карточки?
Причем этот случай не единичный, таких по Глубокому достаточно много. Причем фотографий на карточках или нет вовсе, или встречаются в буквально совсем единичных случаях.
Все это работает на гипотезу, что Глубокое было фантомным лагерем лазаретом, а на самом деле местом захоронения. Как, видимо, и 323 Тернополь. Т. е. в каких-то очень малых случаях туда живыми доезжали, на самом деле получали, даже длительное время, какое-то лечение и выезжали оттуда дальше в другие лагеря живыми. Но основная масса прибывала уже покойниками или умирали в ближайшие дни по прибытии. Но размещались в камерах вместительностью по 16 человек. Где-то одни живые, где-то живые вместе с мертвыми, где-то одни покойники. Что было видно живым из этих камер? Какое представление об истинной сущности лагеря было возможно получить? Почти никакого совсем. Думали, что и в других камерах тоже находятся лазаретные больные. А что было на самом деле, толком никто не знал.
Примерно такая картина вырисовывается.
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
2. Бурнистов умер в октябре, Варакин в ноябре. Т. е. первый прожил в Глубоком 4 месяца, второй 5. Березняк тоже пробыл в Глубоком до переправки в Замостье 5 месяцев.
3. Обратимся вновь к воспоминаниям Акопова:
" Офицер, речь которого была прервана неожиданным ЧП, вновь вышел на середину и сказал:
     - Ваш лазарет эвакуируется в два адреса. Если в пути будут попытки к бегству, мы применим оружие и, прежде всего, расстреляем вашего врача!
...
Наконец, закончили разделение наших больных и персонал на две части. С первой вывезли туберкулезное отделение, а с другой - хирургичес­кое...
В концлагерь Скробов (или, по-польски, Скробово) прибыл наш эшелон с больными и медработниками туберкулезного отделения Варшавского лазарета в середине мая 1943 г. Общее количество прибывших было немногим меньше двухсот человек.
Этот лагерь занимал территорию примерно 500 на 500 м, с высокой (3,0 - 3,5 м), густо натянутой колючей проволокой в два ряда, на расстоянии одного метра друг от друга. Между этими рядами была наброшена колючая проволока в виде клубка, так называется "путанка". С внутренней стороны лагеря, на протяжении всей проводки, была предупредительная запретная зона около трех метров в глубину. Лагерная проволока охранялась четырьмя пулеметными вышками, снаб­женными яркими прожекторами; проволоку обходили часовые, вооруженные не только винтовками, но и ракетницами, а также собаками - овчарками. Выход из лагеря был только один - в ворота, около которых была канцелярия лагеря и караульное помещение. В лагере находилось несколько десятков деревянных бараков и два или три капитальных двухэтажных дома, в которых проживали врачи, военнопленные, медперсонал, а также женщины. В 18 часов наступал комендантский час, двери наших домов (не бараков!) закрывались снаружи, и в качестве туалета в ночное время использовались параши. Появившиеся в лагере (вне помещений) люди подвергались расстрелу. Мы были размещены очень тесно, приходилось дышать спертым воздухом. Открытие окон лишь немного освежало воздух.
     Когда наш эшелон впустили на территорию лагеря, нас выстроили по два человека и пропускали между письменными столами, за которыми сидели сотрудники немецкой лагерной канцелярии, которые задавали вопросы и записывали в своих журналах. Спрашивали фамилию и имя, возраст, национальность и еще что-то (сейчас уже не помню). На вопрос о национальности, я ответил: "русский", так как боялся, что запишут меня в армянский легион. Увы, я тогда не знал, что в этом лагере как раз больше охотились за русскими, чтобы записывать в так называемую Русскую освободительную армию - РОА.
     Вскоре познакомились и с "внутренним распорядком" и снабжением. Во многом он напоминал режим Седлецкого офлага: те же 300 граммов хольцброда, та же баланда с гнилой картошкой и дохлой кониной, но все же в этом лагере не было такого большого количества умирающих за день, как в седлецком лазарете, хотя и здесь были бараки-изоляторы для больных с открытым туберкулезом, и здесь умирали немало. Но так же, как в других лагерях, всюду было чисто. И здесь туалеты тянулись вблизи у колючей проволоки и также были очень чистыми.
...
     С первых же дней прибытия в Скробов, мне отвели один деревянный барак для туберкулезных, но были и другие больные. Я осматривал их, давал советы, а больше всего утешал, так как здесь медикаментов почти не отпускали, у меня был помощник - фельдшер кадровой службы Красной Армии, парень неплохой, приученный к строгому выполнению службы. Однажды придя в барак, я застал его в споре с больным - лейтенантом. Тот попросил разрешения перейти в другой барак, находящийся на периферии лагеря, а фельдшер ему не разрешал. Увидев меня, он стал просить меня дать такое разрешение. Я обратился к фельдшеру с вопросом:
     - Собственно, почему Вы не разрешаете перейти в другой барак, если там ему будет лучше?
     - Если всем будем разрешать переходить с барака в барак, что полу­чится? - ответил он вопросом на вопрос.
     - Ничего плохого не получится, если это в интересах товарищей! Пусть переходит к своему товарищу в другой барак, если ему от этого лучше, - заключил я.
     Лейтенанта перевели в барак, который находился в нескольких шагах от лагерной проволоки. Он и одной ночи не ночевал, на утро следующего дня мы узнали, что поднятая ночью стрельба была по этому лейтенанту и его товарищу; они, хотя и были ранены, но легко, и им удалось бежать в сторону леса, в котором, в 12 км от нас был партизанский отряд!
     За мое разрешение перейти в другой барак, где обещали его взять на питание, он горячо и многократно благодарил меня и прощался, как буд­то мы больше не увидимся. Теперь, когда причина прояснилась, я был доволен, что принял правильное решение. Но фельдшер первым сообщил мне эту новость, подчеркнув, что это тот, которому вчера я раз­решил перейти в другой барак. "Значит, недаром мы отпустили его с нашего барака", - сказал я многозначительно.
...
А вообще в Скробовском лагере на 8-9 тысяч военнопленных, по нашим подсчетам, лиц, которых можно было отнести к предателям, было не более десяти.
...
Наконец, была начата подготовка нового транспорта. Начали собирать нас в конце лагеря, где небольшая территория была изолирована внутренней проволокой от лагеря. За этой проволокой собрались пленные и наблюдали наше построение.
...
Итак, вдоль внутрилагерной проволоки, на виду у всех остающихся товари­щей, нас вывели из Скробовского концлагеря, посадили в автомашины и отправили к железнодорожной станции (кажется, Любартово), затем погрузили в товар­ные вагоны (так тесно, что дышать было нечем) и повезли в неизвестном направлении."
Что здесь существенно? Из Варшавского лазарета и Глубокое в Скробов туберкулезников отправляют примерно в одно время.
В Замостье, следовательно, предположительно тогда же из тех лагерей отвозили инвалидов (хирургических).
5. Пока еще в порядке осторожного предположения. Акопов в воспоминаниях о самых первых кругах пройденного им ада пишет, что на них инвалиды от здоровых не отделялись, обе категории содержались вместе. Отделялись больные. Логика здесь, по всей видимости, такова, что раненых сравнительно легко и очень тяжело в общей массе было много, случались чудесные случаи быстрого исцеления, вообще бывало всякое. Хирургии в лагерях пленных в период до весны 1942 г., можно, по всей видимости, сказать, почти вовсе не было. Постольку, видимо, в лагерных карточках отметки о инвалидности при поступлении в лагеря часто не делались вовсе. Просто в соответствующих графах не писали gesund (здоров), что не означало, что в действительности данные пленные не были инвалидами.
Насчет туберкулезников и инфекционных, по-видимому, отдельный разговор, возможно, с ними было в общем случае как-то по-другому. А с инвалидами, похоже, дело обстояло так. Я, в частности, обратил внимание на то, как на оборотной стороне одной из карточек в лазаретных пометках значилось Bruch (перелом). Что это значит, понимай, как хочешь. Мог быть очень тяжелый перелом (к примеру, позвоночника, таза), можно переводить также как миновавший кризис, например, при воспалении легких, тифе. По этой отметке человек оказывался тяжело больным, тяжелым инвалидом, а по лицевой стороне карточки с ним было все в порядке.
6. В карточке Березняка указано, что он состоял в лазаретной команде. Дата и место не уточняется. По логике получается так. Работал в обслуге лазарета, заболел, умер. А где и когда он работал в этой обслуге, не указано. Больше похоже на то, что в Замостье, так как карточка заведена явно в Замостье.
« Последнее редактирование: 23 Мая 2010, 12:28:58 от nestor »
Записан
Будьте здоровы!

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
Район Жлобина, направление на Гомель (вблизи местечка Скепня), 26 июля 1941 г.
"Принесли меня на полевой санитарный пункт. Па самом краю села солдаты ставили большую палатку и распаковывали ящики, на мачте болтался белый флаг с красным крестом. Под небольшим брезентовым навесом стоял ряд походных коек. Меня положили на одну из них. Других раненых не было. Подошел человек в белом халате, по виду санитар. Он разрезал мои брюки и обмыл рану, потом что-то крикнул. Из большого грузовика, тоже отмеченного красным крестом, вышло еще двое. Сделали укол в бедро и... вытащили пулю. Не знаю, для чего был сделан укол. От острой боли я потерял сознание. Потом, смазав рану желтой вонючей мазью, ногу забинтовали. Из слов моих «операторов» и по их улыбкам и жестам я понял, что рана пустяковая. И действительно, через несколько минут боль стала утихать и вернулась чувствительность во всей ноге. "
По-видимому, так же оперировали пленных в июле 1941 г. немцы в Глубоком.
"Кажется, 2 августа, после утренней проверки и первой порции баланды весь «офицерский» лагерь был под усиленной охраной выведен длинной колонной из ворот тюрьмы к железнодорожной станции. Погрузили нас в длинный товарный поезд, по 60 человек в вагон. Вагоны были совершенно пустые, с большим, низким железным чаном, покрытым листом фанеры, в центре и бочонком воды у дверей. Окна в вагоне были наглухо закрыты. Двери задвинули и заперли снаружи, поезд дернулся, и мы поехали. Ехали почти без остановок, в пути ни разу двери не открывали, внутри было невероятно тесно, стоял тяжелый смрад от испражнений, пота и грязи. Всем сразу сесть на пол не хватало места, садились по очереди некоторым делалось дурно. К четырем часам дня нас выгрузили в Молодечно и привели к ряду трехэтажных домов, очевидно, бывших казарм стоявшей здесь до войны советской пограничной части. Окна все были выбиты, двери поломаны, на стенах во многих местах следы обстрела. Всех выстроили во дворе, привезли на двух грузовиках неожиданно хороший суп с кусочками мяса и макаронами и много свежего черного хлеба. Первый раз мы почувствовали сытость, и это сразу повлияло на общее настроение. Мы все, больше двух с половиной тысяч человек, сидели и лежали на большой площадке перед казармами, окруженные значительным отрядом немецких солдат с автоматами и пулеметами, направленными на нас. Заборов вокруг не было никаких. После пяти часов вечера нас снова построили. Появился немецкий капитан и через переводчика сказал, что ночевать мы будем в этих казармах, но только на втором этаже. Подниматься на третий или спускаться на первый, а также подходить к окнам, было категорически запрещено. Охрана будет стрелять по каждой фигуре, появившейся в проеме окна. Для отправления естественных нужд можно пользоваться внутренними уборными, которые в полном порядке, а питьевая вода имеется в умывальных комнатах. Так мы и провели ночь. Внутри казарм был полный хаос: перевернутые койки, разбросанные вещи, разорванные матрасы, все более или менее ценное было взято. Очевидно, когда стоявшая здесь часть — вероятно, спешно — эвакуировалась, местное население сделало налет и унесло все, что можно было забрать. Но мне повезло, Костик Суворов где-то обнаружил тюк со стиранным обмундированием и принес мне штаны и гимнастерку, вполне приличного вида и подходящего размера. Всю ночь обе занятые нами казармы были освещены снаружи сильными прожекторами, а вокруг стояли солдаты охраны. Мы устроили себе хорошую мягкую постель из порванных матрасов и с ощущением сытости в желудке быстро заснули. Только раз за всю ночь раздалось несколько выстрелов и громких криков, но все быстро успокоилось и мы проспали до самого утра.

Утром нас снова построили и снова погрузили в вагоны, как будто того же состава, который привез нас вчера в Молодечно. Перед погрузкой выдали по полфунта хлеба и привезли горячего горького эрзац-кофе. Повторилась та же картина. Теснота, вонь от параш, наглухо закрытые двери и окна вагонов, и снова почти пять часов езды. Ко второй половине дня мы оказались в... Барановичах. Трудно было понять причины такого странного маршрута нашего эшелона: от Бобруйска до Молодечно примерно 200 километров, от Молодечно до Барановичей тоже 200, а от Бобруйска до Барановичей, по прямой, всего 180! Почему наш эшелон сделал такой, казалось бы, ненужный зигзаг, знали только немцы".
"Колонна наша вышла на площадь. С правой стороны было большое, старинной архитектуры здание с широкими полукруглыми лестницами главного входа. Там, у входа, стояли две автомашины с пулеметами, а на верхней площадке лестницы порядочная группа немецких офицеров. От переводчиков стало известно, что это затейливое здание с башней — городская ратуша, город называется Замостье.

Пройдя через центр и повернув несколько раз по совершенно безлюдным улицам, колонна подошла к барачному городку, обнесенному двумя рядами колючей проволоки. Ворога лагеря были широко раскрыты, прямо против них на дворе стоял целый ряд больших металлических баков, и около каждого — немецкий солдат с большим черпаком в руках. Пленные сразу становились в очередь к бачкам, и каждый получал по полному черпаку густого, дразнящего запахом горячего варева."
"Нас стали группами разводить по баракам, но только немного меньше половины попало в эти бараки, т. к. в лагере уже было много пленных, прибывших раньше нас. Вторую часть провели строем через лагерь и разместили в двух огромных конюшнях, стоявших в конце лагеря и отделенных от него дополнительным забором. Я со своей группой попал в конюшню № 1. Пока мы устраивались осматривались, принесли еду... Много и вкусно. Такой шикарный обед мы имели последний раз в Молодечно.

Лагерь в Замостье был рассчитан на 2000 человек, но когда прибыло наше пополнение, на этой площади было размещено до 7 000 человек. На всей территории было пять больших бараков по 950 человек, пять малых, по 150 человек, две конюшни, где бы почти 1500 пленных, кроме того, был т. н. «генеральский» барак, где жили несколько генералов и полковников, полицейский барак, санитарная часть. По непонятным причинам все те, кто совершенно случайно попал на конюшни, оказались изолированными от остальных пленных. Ворога были закрыты, и около них всегда дежурил полицейский, пропускающий только тех, кто шел получать паек для «конюшечников».

Конюшни были почти новые и, видимо, мало употреблялись по прямому назначению, но, несмотря на то, что все внутреннее оборудование было удалено и пол устлан толстым слоем свежей соломы, специфический запах сохранился. Через пару дней все мы и все наши вещи пропитались этим ароматом и мы так привыкли к нему, что просто перестали замечать. Для полной нашей изоляции от остального лагеря у нас на территории конюшен была устроена отдельная уборная по типу поднесненской, т е. просто длинная яма с досками над ней. Комендантом конюшен был назначен инженер-полковник из штаба 21-й армии Горчаков, я с ним не раз разговаривал в Подлесье. Первым его административным решением бы разделение всей массы пленных на группы по 50 человек. Старшин одной из таких групп Горчаков назначил меня. Обязанности старшего группы были несложны, главное было получить питание на в группу и справедливо, поровну разделить его. Состав группы — 50 человек — диктовался тем, что бачки, в которых приносили из кухни суп, были емкостью в 50 литров. Питание было относительно приличное, в особенности сравнению с Бобруйском или Подлесьем, каждый день выдавали по три четверти фунта вполне съедобного хлеба, литр довольно густого перлового супа с картошкой, брюквой и следами мяса, утром и вечером все получали по литру эрзац-кофе, по столовой ложке бурачного повидла, ломтик колбасы или плавленого сыра и по три-четыре вареных картофелины.

Самым страшным бичом во всем лагере были вши."
"Через неделю или десять дней наша изоляция вдруг кончилась, полицейский у ворот исчез, ворота широко открылись и никто не препятствовал хождению в основной лагерь".
"В лагере становилось все хуже и хуже. Теперь каждый день, рано утром, из бараков вытаскивали мёртвых и складывали их у входа. Приходил доктор или санитар, констатировал смерть, делал соответствующую пометку в поимённом списке жителей барака, и трупы лежали, едва прикрытые тряпьём, иногда по несколько часов, пока не приходила за ними подвода. Сперва это было неприятно, беспокоящее, но скоро привыкли и почти уже никто не обращал внимания на своих вчерашних товарищей по нарам, лежащих в ожидании отправки «на могилки». Появились случаи дизентерии и сыпного тифа. Был строгий приказ всякого заболевшего немедленно приводить на освидетельствование в санчасть, и, если было подозрение на тиф, больного немедленно увозили в больничный лагерь, гак называемый «Норд», расположенный в километре от нашего. «Отправлен в «Норд» имело то же значение, что «отвезен на кладбище». Оттуда почти никто не возвращался. "

"Бочаров от солдат узнал много новостей. В первых числах декабря Япония, внезапной атакой, уничтожила почти весь американский военный флот в Тихом океане, и Америка начала войну против Японии. Немцы были очень довольны. На Восточном фронте, говорили немцы, Москва и Ленинград полностью окружены и не позже Рождества будут взяты."
"Вечером 2 января Бочагов сказал мне, что я назначен в команду «гробокопателей». На эту работу назначали в немецкой комендатуре, там велся учет и существовала какая-то очередность. Это было очень неприятно. За лагерем Норд в поле выкашивали общую могилу, метров тридцать в длину и метров пять в ширину. Яму постепенно копали и постепенно заполняли. Эта была уже четвертая по счету. В день "на могилки" вывозили 10-15 человек, на работу обычно назначали человек, тридцать так как земля была замерзшая, яму делали глубокую, в три с половиной метра, а работники были очень малосильные. Работой управляли два полиция, а конвой был почему-то увеличенный — десять солдат. Проходя мимо трех длинных холмиков, некоторые перекрестились. Перекрестился и я. «Вот тут и Борисов, и Овчинников, и Женя Афонский, среди многих», — подумал я, взяв лопату в руки и спускаясь вниз.

Немецкие солдаты стояли поодаль, не вмешиваясь в работу. Распоряжался один из самых отвратительных полицейских во всей лагерной полиции, Бирюгин."
"Тиф, классический голодный сыпняк, и дизентерия приняли эпидемические размеры. Немцы в лагерь не входили, а если и появлялись на дворе, в случаях крайней необходимости, то в прорезиненных комбинезонах, в масках, в резиновых перчатках и обсыпанные каким-то светло-желтым порошком с головы до ног. Смерть не щадила никого, умирали прямо на нарах по комнатам, умирали во дворе, в уборной, в санчасти. Умирали пленные, умирали полицаи, писари, переводчики. Каждый день трупы вытаскивали из бараков, складывали у входа, накрывали тряпьем, рогожами или кусками брезента, и лежали они иногда по полдня, пока их взваливали на подводу и увозили «на могилки». В санчасти было только 35 мест, это при населении лагеря больше чем в 5000 человек. Поэтому там держали только тех, кто не был болен тифом, а тифозных отправляли в Норд. Часто этих несчастных сажали на телеги поверх умерших, покрытых брезентом, и по дороге «на могилки» их снимали в лагере Норд.

Умер главный переводчик Степан Павлович, умер доктор Шитарян, умер и мой друг, Николай Григорьевич Завьялов."
"Благодаря тому, что в бараки теперь никто из немцев не заходил, часто старший комнаты преднамеренно задерживал на день, а иногда и на два, сообщения о смерти, и комната продолжала получать паек на списочное число людей, таким образом, каждый еще живущий получал чуть-чуть больше за счет умершего. Никто против этого не возражал, к смерти, к трупам вчерашних товарищей относились спокойно и «рассудительно». Завтрашние трупы охотно пользовались порциями вчерашних живых. В санчасти, используя тот же метод, весь персонал, санитары и доктора, обычно получали по крайней мере удвоенные порции.

Когда утром мы вынесли Завьялова из барака, я не отходя просидел у тела до прихода подводы и сам положил своего друга рядом с телами других, а потом прикрыл его брезентом и проводил до ворот. Тела умерших складывали на подводу пленные, подвода проходила ворота, и там её встречали немцы и наёмные или, может, мобилизованные поляки, все одетые в комбинезоны. Они из специальных пульверизаторов густо обсыпали всю подводу поверх брезентового покрытия тем же светло-желтым порошком.

Теперь каждый день умирало по тридцать, иногда по сорок человек, в бараках на парах делалось все свободнее и свободнее, но питание продолжало ухудшаться. У немцев совершенно иссякли запасы питания для пленных. Заготовленные осенью продукты, картофель, брюква, свекла и морковь, промерзли в канатах, и, когда их привозили на склад при кухне, они оттаивали и загнивали, но все заваливали в котлы. На обед получали по литру вонючей жижицы, в которой плавали разваренные о сгнившие овощи и кусочки неизвестных частей тела неизвестных животных, в основном жилы, хрящи и кожа. "
"Количество привозимых в лагерь продуктов, даже промерзших, снижалось с каждым днем, и немцы разрешили проблему: на кухню стали привозить жом. Жом — это отбросы сахарного производства, свекольная стружка, из которой удалены все питательные соки, чистая клетчатка, древесина. Жом обычно добавляют в силосный корм для рогатого скота, для человеческого желудка это только неперевариваемый «объемный заполнитель». Жом, с его особым, кисловато-приторным запахом, каждое утро привозили на подводах и сразу загружали его в котлы. Варили долго, по 3-4 часа, чтобы хоть как-нибудь размягчить древесину, а потом уже бросали туда полугнилые овощи и то, что называлось «мясом». Баланда теперь была густая, но с новым, кисло-гнилым, совершенно отвратительным запахом. Пленные наполняли желудки этим варевом и потом весь день страдали от болей. Дизентерией и кровавым поносом страдало не меньше четверти лагерного населения. В уборную было страшно зайти, хотя минимум два раза в день там делали полную уборку, моя все пожарными брандспойтами. Многие совершенно не могли есть жом, их рвало только от одного запаха его. Смертность в лагере еще больше возросла".
"В лагере было уже несколько случаев сумасшествии, буйных полиция связывала веревкой и отравляла в лагерь Норд, а тихопомешанные болтались по лагерю, пока не умирали сами. Появились самоубийцы, вешались на поясах или обрывках веревки, ночью в бараке или в пустующих конюшнях. "
"В середине марта карантин был снят. Умерли все, кто должен был умереть, процесс «естественною отбора» закончился. Конечно, пленные продолжали умирать, но в значительно меньшем количестве и не от тифа. Карантин закончился, в лагере снова появились немцы, и в неожиданно большом количестве, будто соскучились без непосредственного контакт с пленными офицерами Красной армии, оставшимися в живых после голода, жома и тифа. Одновременно с прекращением тифозной эпидемии исчез и жом. Снова в супе появилась перловая крупа, т.н. «шрапнель», иногда горох, правда, с червями, откуда-то привезли хороший, не промерзший картофель и увеличили дневную порцию хлеба на четверть фунта. «Жить стало лучше, жить стало веселей!» К червям в баланде относились спокойно, все-таки это было «мясо», а очень брезгливые «господа офицеры» всегда имели возможность выловить вареных червячков, они обычно плавали на поверхности. Немцы, буквально засучив рукава, принялись за работу. Все бараки подверглись фундаментальной уборке. Комнату за комнатой чистили, мыли, дезинфицировали, всех снова пропустили через «санобработку» и баню, снова всех постригли и побрили. Даже моя борода погибла, разрешили только оставить усы, и то сильно их подрезали. Одновременно с новой интенсивностью заработали канцелярии, целый штаб писарей и чиновников регистрировал и перерегистрировал всех переживших зиму. Каждый день кого-то переводили в другой барак, то по профессиональному признаку, то но воинскому званью, то на основании национальности.

Меня два раза вызывали на очередною регистрацию и вдруг перевели в барак № 4, украинский, или, как его называли, «украинское село». Я явился к коменданту этого барака, и он заявил, что назначает меня вторым помощником коменданта и что жить я буду во второй комнате. В первой комнате жил сам комендант, переводчик с очень еврейской фамилией Воробейчик, старший полицейский и первый помощник коменданта, а во второй, куда я был направлен, на трех двухэтажных, железных койках, разместились второй помощник, т.е. я, пожилой подполковник без должности, три барачных полицая и «запасной переводчик». Всё в бараке пропахло дезинфекцией, в особенности набитые сеном подушки и тонкие байковые одеяла, которыми были снабжены нее койки в комнатах «начальства». В бараке, согласно регистрационным карточкам, было 670 пленных-украинцев. Комендант барака поручил мне надзор за чистотой и вопросы питания, т.е. получение всего рациона на барак и распределение его по комнатам. "
"Через несколько дней «украинское село» получило неожиданный подарок «с воли». Какая-то местная украинская организация прислала целую подводу продуктов «своим братам». Хлеб, смалец, сало, колбасы, свежий лук, яблоки, творог, яйца, даже мед и, конечно, курево, сигареты, гродненскую махорку и просто связки листового табака. Разделить все это богатство поровну на 670 человек была задача нелегкая, но, созвав старших всех 14-ти комнат и проработав хороших дна часа, я выполнил ее успешно, к всеобщему удовлетворению. "
"Исходя из того, что в октябре прошлого года в лагере было 6000 человек, и подсчитав приблизительно, сколько живет по баракам теперь, в марте 1942-го, мы определили, что за шесть месяцев «на могилки» было вывезено не меньше двух с половиной тысяч человек. Бочаров, работающий теперь писарем в комиссиях «перерегистрации» и хорошо знающий немецкий язык, подтвердил наше заключение, примерно эту же статистику он слышал и от немцев. «Фактически, большинство умерло за три месяца, декабрь, январь и февраль, это в среднем по тридцать человек в день», — подсчитал я — «Интересно, почему немцы, при наличии такою количества вакантных мест в бараках, не заполняют их новыми пленными?» — спросил я Бочарова. — «Во-первых, теперь новых пленных не так уж мною, фронт стабилизировался. Советский Союз получает огромную помощь из Америки, немцы уже и не мечтают о захвате Москвы и Ленинграда, и у новых пленных уже совсем другие настроения, смешивать их с нами немцам, по многим вполне понятым причинам, нежелательно. Во-вторых, нас безусловно готовят к вывозу из Польши в Германию. Я уверен, что эти лагеря на территории Польши скоро будут ликвидированы» "
"Добровольцев, принятых после прохождения какой-то комиссии, сразу переводили в Норд, для подготовки к отправке в часть".
"Во второй половине апреля было официально объявлено, что в следующий понедельник наш лагерь закрывается и весь состав пленных переводится в лагерь Норд, на два-три дня, для отправки в Германию."
"Утром в понедельник, после раздачи пайка, всех построили «с вещами», и весь лагерь, длинной колонной пройдя по улицам городка, оказался в лагере Норд. "
"Теперь все пленные, те, кто пришел из основного лагеря, и те, кто были жителями Норда, были разделены на три основные группы. Первая, самая малочисленная, человек триста или немного больше, называлась «добровольцы». Это были пленные, согласившиеся идти во вспомогательные части немецкой армии для охранной службы. Они жили в двух отдельных бараках, их кормили значительно лучше и одели в польскую военную форму. Через несколько дней «добровольцев» должны были вывезти в особый лагерь, для восстановления сил, тренировки и подготовки к службе. Вторая группа получила название «специалисты», сюда были зачислены все пленные, имеющие любую гражданскую специальность. В группе, куда, конечно, попал я и все мои знакомые и друзья, было чуть меньше тысячи человек. И, наконец, в третьей, самой многочисленной группе, оказались кадровые профессиональные военные, общим числом в полторы тысячи или более человек, и эту группу окрестили «солдаты».

В Норде мы прошли через целый ряд «процедур": баню, санобработку и стрижку. Потом всем обменяли белье и обмундирование, белье дали старое, часто дырявое, но чисто выстиранное. Обмундирование было разнообразное, но в основном польской армии, тоже не новое, но также чистое, мытое и дезинфицированное, шинелей мы не получили. Начиналось лею. Выдали и обувь, солдатские ботинки в относительно приличном состоянии. Наконец, у всех проверили «личные вещи», отобрав все, что могло быть использовано как инструмент или оружие, выдали всем новые котелки польской армии и ложки. Консервные банки, самодельные котелки и миски, самодельные ложки и всякая прочая «кустарного производства посуда» была реквизирована и выброшена. Вся эта подготовка к отправке в Германию заняла три дня".
"Борисов рассказал свою историю: когда его, умирающего, в жару и бреду, привезли в Норд, он оказался в бараке, где на койках лежало человек сорок пленных, доживающих свои последние часы. В барак не заходили ни врачи, ни санитары, а только «могильщики» из мертвецкой, для того чтобы вытащить уже мертвых. Никакого медицинского обслуживания в этом бараке не существовало, даже воды никто не подавал тем, кто в жару просил нить. Все были фактически уже вычеркнуты из списков живых! — «А я выжил! Пришел в себя, сел на койке, оглянулся. Кругом стонут, бредят, корчатся, кричат, плачут... настоящий ад! И никого, кроме нас, умирающих доходяг. Голова у меня кружилась, сперва встать не мог, потом, шатаясь и держась за что попало, двинулся к настежь открытой двери барака. Около одного умирающего нашел кусок хлеба, а около другого пару картофелин, смолол и то и другое в одно мгновенье, жрать хотелось, как волку, напился воды из бачка у двери и выполз на крыльцо. Тут меня нашел проходящий мимо санитар. Очень удивился, вроде как даже разочарован был тем, что я выжил. Выскочил из усыновленного регламента: по правилам, мне из барака умирающих нужно было быть отравленным в яму, а я теперь оказался выздоравливающим, редким исключением. Таких, как я, было немного, барак выздоравливающих был почти пустой, и кормили там прилично... Вот я и остался в живых!» "
"На следующий день утром, сразу после завтрака нашу группу «специалистов» выстроили на дворе лагеря «с вещами» и после тщательной поимённой проверки колонна, пройдя через город по тому же пути, мимо ратуши с башней и широким крыльцом, по которому мы пришли сюда, пришла на железнодорожную станцию Замостье. По сорок человек погрузили в товарные вагоны".
"
Двери вагонов задвинули и заперли, но ставни на окошках, заплетенных колючей проволокой, оставили открытыми. Поезд двинулся в Германию. Это было 26 апреля 1942 года. "

http://militera.lib.ru/memo/russian/paliy_pn/02.html

(Воспоминания Палия)
Записан
Будьте здоровы!

Наталья30

  • Опытный пользователь
  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 156
  • Наталья Викторовна
Тему Вашу читаю. Интересно, но страшно до жути. Особенно это: "Около одного умирающего нашел кусок хлеба, а около другого пару картофелин, смолол и то и другое в одно мгновенье".
А откуда там это взялось, если: "В барак не заходили ни врачи, ни санитары, а только «могильщики» из мертвецкой, для того чтобы вытащить уже мертвых."
Записан
С уважением.
Наталья.

nestor

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 3 103
  • Skype: v_sachkov
    • WWW
А откуда там это взялось, если: "В барак не заходили ни врачи, ни санитары, а только «могильщики» из мертвецкой, для того чтобы вытащить уже мертвых."
А кто его знает? Мемуар он и есть мемуар. Как угодно объяснять можно. Вариантов тьма.
Это и есть лазареты фантомного типа. В Варшавском госпитале из 14371 чел. за год умерло 400, а здесь только необъяснимым чудом выживали совсем немногие. Как в Глубоком.
« Последнее редактирование: 23 Мая 2010, 13:29:48 от nestor »
Записан
Будьте здоровы!
Страниц: [1] 2 3 4 5 6 ... 9   Вверх
« предыдущая тема следующая тема »