В мемуарах Маковеева указывается что после ранения полковника,( но он не указывает фамилии,какого полковника )???по всей видимости Исаков,в командование бригадой вступил он(Маковеев)
"Внезапно враг начал огневой налет. Снаряды рвались, ударяясь в стволы деревьев. Полковник охнул я рухнул в снег. Рана оказалась тяжелой. Превозмогая боль, он распорядился:
— Маковеев, примите командование бригадой! Отбей, во что бы то ни стало отбей Долгинево, — прибавил он с надрывом.
Санитары уже прибежали, один из них достал индивидуальный пакет.
— Благодарю за доверие, — сказал я и, приблизившись к командиру, которого уже положили на носилки, прибавил: — Обещаю выполнить задачу!
Когда огневой налет кончился, я расположился в траншее, выбрав такой ее участок, откуда хорошо просматривалось Долгинево. Новых дотов и дзотов фашисты за сутки не могли построить. Наступать решили ночью, без артподготовки, чтобы не насторожить гитлеровцев. Да и снарядов у нас оставалось мало.
Вернувшись на КП, я быстро оформил письменный приказ, написал очередное боевое донесение в штаб армии, уточнил целый ряд оргвопросов с комиссаром бригады Галиакберовым. Затем мы отправились в батальоны: он — во второй, я — в третий.
Пройдя по траншеям и поговорив с бойцами, я убедился, что настроение у всех бодрое, боевое. У меня появилась уверенность, что ночная атака пройдет успешно. До ее начала оставалось двадцать минут, и я вернулся на командный пункт бригады.
Движение разведчиков и штурмовых групп батальонов началось в намеченное время по трем направлениям. Выбравшись через бруствер из своих окопов, они рассредоточились: впереди — саперы с миноискателями, за ними — штурмовые группы. Курсанты, прижимаясь к земле, медленно приближались к переднему краю обороны противника.
И вот автоматная очередь разорвала тишину. Сразу разгорелась перестрелка. Но наши подразделения уже были в первой траншее. Они захватили два дзота и блокировали здание школы, в котором спали гитлеровцы. Те даже не успели выскочить на улицу. Попытка [43] вырваться из школы с боем не увенчалась успехом.
Я сказал майору Умнову:
— Александр Дмитриевич, пора! Включайте свою музыку!
Два дивизиона артиллерии открыли огонь по западной окраине поселка, прижав к земле поднявшихся было фашистов. Бой штурмовых групп продолжался по плану.
Инженерные сооружения противника были в основном на окраинах поселка, а в центре его гитлеровцы прикрывались разрушенными домами и сараями. Второй батальон, пробиваясь через центр, действуя гранатами, выковыривал фашистов из разрушенных домов и подвалов. Первый и третий, взаимодействуя со вторым, скорректированные мною по телефону, развернулись флангами на северную и южную окраины поселка и с тыла гитлеровской обороны стали выбивать оккупантов в поле.
Упорный бой разгорелся на западной окраине Долгинево. Гитлеровцы сопротивлялись отчаянно, ведь позади у них было поле, а на открытом месте их легко могли уничтожить наши артиллеристы. Но боевой порыв курсантов был неукротим, и вскоре поступило сообщение о том, что южная и юго-западная части поселка освобождены.
Надо было подумать о том, как удержать позиции. Приказал Умнову создать противотанковую оборону на наиболее опасных направлениях, поставив на позиции для стрельбы прямой наводкой и свою артиллерию и трофейные орудия.
Затем занялся школой, которая все еще находилась в руках гитлеровцев. Ликвидацию этого очага сопротивления поручил разведчикам, которым было не привыкать выкуривать врага из различных укреплений. Однако, как мне доложили потом, гитлеровцы, отклонив предложение о сдаче, попытались даже прорваться на соединение с гитлеровцами, бежавшими из поселка. Однако их быстро усмирили. 68 вояк, оставшихся от пехотного батальона, который оборонялся на этом участке, вывесили белый флаг.
* * *
17 марта в четыре утра населенный пункт Долгинево был полностью занят нашей бригадой. Гитлеровцы [44] в ночном бою потеряли около двух тысяч солдат и офицеров, шесть танков, две противотанковые батареи, десятки станковых и ручных пулеметов.
Я не спешил докладывать об этом заместителю командующего армией. Решил сам проверить, что сделано и что можно сделать, чтобы поселок и его оборона были неприступны для врага. Это надо было сделать сейчас, ночью, пока противник находился в шоковом состоянии.
По опыту прошедших боев я знал, что гитлеровцы сейчас не пойдут в контратаку, потому что избегают ночных действий, а с рассветом будут пытаться восстановить положение. У них для этого достаточно сил и средств.
Распорядившись развернуть командный пункт бригады в немецком доте у дороги, я прошел по переднему краю нашей обороны и на месте с комбатами уточнил, что надо сделать для ее усиления.
Вернувшись на НП, доложил начальнику штаба армии, что приказ заместителя командующего армией выполнен, населенный пункт Долгинево отбит у фашистов и мы прочно закрепились в нем.
В 10.00 мы услышали орудийные выстрелы, а затем масса снарядов и мин обрушилась на поселок. Противник бил с закрытых позиций по центру поселка, где у нас никого не было, поэтому потерь мы не несли.
— Началось! — заметил майор Умнов. — Сейчас наши звукометристы засекут расположение артпозиций гитлеровцев, и минут через десять мы ответим им.
— Товарищ капитан! Командир первого батальона просит вас к телефону, — сказал связист.
Я взял трубку и услышал:
— Густые цепи гитлеровцев силой до батальона и рота танков вышли из леса, идут на нас по открытому полю, севернее дороги.
— Вижу! Сейчас примем меры, а вы пока не стреляйте, пусть подойдут ближе.
До переднего танка оставалось не более ста метров, когда огромный столб огня и дыма поднялся над снежной траншеей. Это отделение сержанта Дрягина, пропустив два танка, взорвало подвижный фугас под третьим. Передний танк, продвинувшись чуть дальше, подорвался на мине, а средний замер в ловушке. Наступавший по полю батальон автоматчиков уже приблизился [45] для броска в атаку, но тут в цепи атакующих загремели взрывы — фашисты напоролись на мины, и в это время их начали косить десятки пулеметов, к которым присоединился бригадный артдивизион. Контратака гитлеровцев захлебнулась, и вдвое поредевшие цепи их откатились назад.
В полдень прилетели 24 бомбардировщика, и над поселком началась карусель. Они безнаказанно один за другим пикировали на нас, сбрасывая бомбы, строча из пулеметов.
После авианалета два полка гитлеровцев при поддержке артиллерии и минометов перешли в атаку. Но открытое поле, глубокий снег, огневые налеты двух дивизионов бригадной артиллерии и минометов, помощь корпусных артполков, плотный пулеметный огонь решили участь и этой контратаки. Так закончилось 17 марта 1942 года. День угас, наступили сумерки, затихла с обеих сторон даже артиллерийская стрельба.
На следующий день в десять утра снова начался артиллерийский обстрел. Значит, фашисты не оставили надежды восстановить положение и вернуть Долгинево.
Наблюдая за опушкой леса, бывшей в полукилометре от нашего переднего края, я остался на НП с телефонистом и радистом. Остальные командиры штаба выполняли задания. Рядом с НП разорвался снаряд. От перепада давления погибли телефонист и радист. Их не отбросило, не ранило, они как сидели, так и остались сидеть, склонившись над столиком, но были мертвы.
Я находился в пяти метрах от них, в нише у стереотрубы, и меня отбросило взрывной волной. При падении потерял сознание. Очнулся через час в медсанбате, в помещении школы. Голова, левая нога и правый бок — в бинтах. Из левого уха текла кровь, и я ничего не слышал. Состояние было скверное, голова раскалывалась от боли.
Первая мысль — как с обороной Долгинево? Ко мне подошла врач Александра Ивановна Романова, что-то сказала, но я не услышал ее. Она догадалась и написала на клочке бумаги: все, мол, в порядке, просто оглушило, но это пройдет.
Я попросил вызвать ко мне помощника начальника оперативного отделения бригады лейтенанта Панкрашкина. [46] Он тут же явился и доложил, что фашисты после массированной артподготовки двумя батальонами перешли в атаку. Артиллеристы майора Умнова заставили их залечь, и теперь идет пулеметная и артиллерийская перестрелка.
— Василий Филимонович, — прервала Панкрашкина Александра Ивановна, — вас надо эвакуировать в госпиталь.
— Сейчас не до этого, — отмахнулся я, — мы должны удержать поселок. Лучше перенесите меня в штаб бригады, чтобы я был в курсе событий.
Обстановка в Долгинево стабилизировалась. Гитлеровцы, не имея возможности из-за глубокого снега использовать танки, так ни разу и не дошли до боевых порядков курсантов, а 24 марта 1942 года 43-я отдельная стрелковая курсантская бригада сибиряков по распоряжению командования была выведена в резерв, где ее переформировали в 258-ю стрелковую дивизию, в которой я получил должность командира 405-го стрелкового полка и стал готовить его для новых боев, как оказалось, под Сталинградом. Но командовать пришлось не долго. Сказалось ранение. Я попал в госпиталь."
http://militera.lib.ru/memo/russian/makoveev_vf/01.html#:~:text=%D0%92%D0%BD%D0%B5%D0%B7%D0%B0%D0%BF%D0%BD%D0%BE%20%D0%B2%D1%80%D0%B0%D0%B3%20%D0%BD%D0%B0%D1%87%D0%B0%D0%BB,%D0%BF%D0%BE%D0%BF%D0%B0%D0%BB%20%D0%B2%20%D0%B3%D0%BE%D1%81%D0%BF%D0%B8%D1%82%D0%B0%D0%BB%D1%8C.
Автор
Тема: комсостав 43-й отдельной стрелковой бригады 1-го форм (Прочитано 1671 раз)