Уважаемые коллеги!
Продолжение там же комментирования моего материала уважаемым Михаилом Тиминым:
"В 4.00 на летное поле Большого Либавского аэродрома посыпались бомбы! Заместитель командира 6 САД по политической части полковой комиссар Рытов в своих мемуарах фиксирует точно время первого налета – 3 часа 57 минут.
Аэродром был атакован самолетами седьмой эскадрильи третьей группы первой бомбардировочной эскадры Люфтваффе (III/KG1). По воспоминаниям старшего лейтенанта М. фон Коссарт (oblt.М. von Cossart), в то время командира 7/KG1, в первой атаке группа Ю-88 сбросила бомбы на длинные ряды совершенно незамаскированных самолетов, выстроенных, как на параде, плотными рядами по краям аэродрома Либава. Единственной защитой было один зенитный пулемет на аэродроме и несколько орудий в районе порта, которые не принесли никакого ущерба атакующей стороне. В журнале боевых действий 27 Армии, первый удар по Либаве так же зафиксирован в 4 утра: «В 4 часа утра 7 самолетов противника бомбили аэродром в Либаве. 4 самолета уничтожено на земле, ранены 3 красноармейца. Один самолет противника сделал посадку в лесу (не подтверждается немецкими данными) поблизости, а 6 ушли обратно…»
А.П.Дегтярев описывает первый налет практически, так же как и оперативная сводка 27 Армии: «Ровно в 4 часа над нашим аэродромом появились самолёты Ю-88 и, видя их силуэты, мы приняли их за наши (скоростные бомбардировщики) СБ, так как над аэродромом был туман. Они спокойно заходили несколько раз и после начали (нас) бомбить и обстреливать из пулемётов. Из-за тумана нам нельзя было подняться в воздух, да и команды такой не было, поэтому мы могли только наблюдать за всем происходящим. Многие самолёты наши загорелись, и мы были вынуждены забраться в щели. В это время был убит от осколка бомбы наш укладчик парашютов Агоян, тогда только мы поняли, что это началась война...»
А вот Батальонный комиссар Головачев завысил количества атаковавших аэродром немецких самолетов в десятки раз, по мнению политрука самолетов было больше ста (!), и кроме Ю-88, по его мнению в налете участвовали Хе-111 и Ме-110: «А гул всё нарастал, и стали заметны для глаза силуэты самолётов. Их быстрое приближение позволило разобрать, что это – не СБ. Хотелось, пока подойдут поближе, узнать, что за самолёты, для чего стали вызывать штабдив. Но всё разъяснилось значительно раньше, чем (мы) связались со штабдивом: на аэродром посыпались сотни бомб, а по ясно видимым уже самолётам стало ясно, что это - немецко-фашистские «Хейнкели», «Юнкерсы», Ме-110, и их – больше сотни. Отбомбившись с первого захода, Ме-110 начали штурмовку аэродрома из пушек и пулемётов, причём безнаказанно, т(ак) к(ак наш) аэродром не имел никаких противозащитных средств (так в оригинале; следует читать «средств противовоздушной обороны»). От бомбёжки и штурмовки на аэродроме загорелось (число в оригинале рукописи пропущено) наших самолётов, несколько человек было убито и много ранено. Из штабдива на наш доклад ответили, что это, видимо, «фашистская провокация, естественно, требующая спокойствия и выдержки…» - оставим на совести уважаемого ветерана байки про сотни юнкерсов, хейнкелей и мессершмиттов, главное что Головачев указывает, на то что в ходе налета была устойчивая связь со штабом дивизии и на вопрос что делать решительное – не поддаваться на провокации или перефразируя известный мультфильм: «спокойствие, только спокойствие!» А.П.Дегтярев подтверждает что указание команды подняться на перехват не поступило…
Заместитель командира 6 САД по политической части полковой комиссар Рытов подтверждает, что штаб дивизии не разрешал 148 ИАП оказывать противодействие немецким самолетам, в свою очередь имея на этот счет указания от штаба ВВС ПрибОВО в Риге: «Вошел офицер оперативного отдела с только что полученной радиограммой. Мы буквально впились в нее глазами, однако нового в ней ничего не было: на провокации не поддаваться, одиночные самолеты противника не сбивать (!) – Нас лупцуют а мы помалкивай. Ничего не понимаю, - раздраженно произнес командир(имеет в виду командира 6 САД п-ка И.Л.Федорова) и бросил шифровку на стол…»
Командир полка м-р Зайцев плавно «спихивает» ответственность за отсутствие распоряжений о противодействии противнику со штабов 6 САД и ВВС ПрибОВО на «вражеский англо-немецкий» туман, а далее вообще сообщает, что еще во время первого налета была потеряна связь с вышестоящим командованием: «Первый налёт нам никакого вреда не причинил, т(ак) к(ак) аэродром был закрыт густым морским туманом. Такие туманы бывают только на побережье Балтики, да ещё и в Англии (там я, правда, не был – (только об этом) читал). Немцы повторили налёт ещё часов примерно около 6-ти. Мы тоже не взлетали – туман не давал взлетать, а выше была ясная хорошая погода. Аэродром наш после 2-го налёта тоже не пострадал, правда, были повреждены около 10-ти с(амолё)тов, которые стояли в линейке без моторов и не были рассредоточены, как неисправные. На лётном поле появились воронки от бомб, но они быстро были засыпаны обслуживавшим нас Б.А.О. (здесь и далее – батальоном аэродромного обслуживания) к(апита)на Анцишевского. Связь с Ригой была повреждена (ещё) при первом налёте, и поэтому все дальнейшие решения на войну я принимал самостоятельно...»
О тумане сообщает и дежурный по аэродрому А.Д.Очередников: «Минут через 20 – 30 после объявления тревоги появились самолёты противника и стали они бросать смертоносный груз. Бомбы падали на границах аэродрома, частично – на аэродроме – всё потому, что в это время был сильный туман, видимость по вертикали была метров 15 – 20, по-моему, они бросали бомбы без цели, т(ак) к(ак) они её не видели…»
Если судить по этим воспоминаниям то получается что немецкие бомбардировщики бросив бомбы так сказать «на удачу» – по расчету времени смогли не только вывести из строя ВПП, но и уничтожить четыре самолета! Похоже, что туман все таки был не такой густой, как в Англии, раз вполне позволял довольно точно сбрасывать бомбы экипажам Ю-88. Кроме того туман не помешал приземлиться трем И-153 из звена дежурившего в Паланге, по воспоминаниям С.А.Овчинникова: «Звено самолётов из 3-й эскадрилии, в которой я служил, находилось на аэродроме «Паланга». В первые часы первого дня войны они приняли на себя удар – по ним был открыт арт(иллерийский) огонь немецкими войсками, подошедшими к нашей границе. Наши лётчики взлетели с аэродрома Паланга, обстреляли лес, откуда шла стрельба, и прилетели на аэродром Либава, а тут уже нас два раза бомбили. Технический состав с аэродрома «Паланга» приехал на автомашине. В это время в Паланге дежурили лётчики: комиссар эскадрилии капитан (фамилию забыл), л(ейтенан)т Землярчук, л(ейтенан)т Фокин, техник – тех-л(ейтенан)т Дулзенко, и другие. Они набрали остатков от разрывов снарядов – показать нам, что, мол, нас в Паланге обстреляли, а у нас в это время шёл воздушный бой над аэродромом. Наше звено всё благополучно прибыло на свой аэродром и вступило в бой с противником. Лётчики рассказывали: когда взлетали с аэродрома Паланга, то увидели – село (так в оригинале) Паланга уже горело, и в окрестных сёлах шёл бой. Там стояли наши части, и недалеко от Паланги был пионерский лагерь (дети военнослужащих и другие). Судьба этих детей, семей была, вероятно, тяжёлой, потому, что в первый (же) день войны (Паланга) была занята немцами».
А.П.Дегтярев уточняет что самолеты дежурного звена, избежавшие уничтожения на аэродроме в Паланге, все таки были потеряны: «Звено наших самолётов дежурило на границе, в местечке «Кретинга», и когда там началась артиллерийская стрельба, они взлетели и прибыли на аэродром в Либаву, (но) при посадке все трое скапотировали (перевернулись), так как попали в воронки».
Полковой комиссар Рытов так же преспокойно приземлился в Либаве, вскоре после первого налета противника: «В Либаве я застал не веселую картину. Аэродром рябил воронками, некоторые самолеты еще продолжали тлеть. Над ангарами стлался дым, а языки пламени дожирали остатки склада горюче-смазочных материалов…
- Плохо дело, товарищ комиссар, - доложил майор Зайцев. – Подняли мы самолеты по тревоге, но стоял туман, и вскоре пришлось садиться (Рытов не присутствовал при первом налете поэтому эта не точность ему простительна – прим.Автора) . Тут то нас и накрыли…
- Головачев где?
- где комиссару быть? С народом конечно. Моральный дух поднимает, - горько усмехнулся командир. – Летчики у машин. В случае чего – по газам и в воздух.
Сигнал воздушной тревоги прервал наш разговор. Истребители пошли на взлет.
- Идемте в щель, сейчас будет второй налет, - сказал майор...»
Время второго появления немецких самолетов над Либавой, пока не подкреплено документам, но в воспоминаниях это происходило около 6 часов утра. Война продолжалась уже два часа, а советское высшее военно-политическое руководство все еще не отдавало внятных указаний войскам приграничных округов, и те подчиняясь Директиве №1 продолжали «не поддаваться на провокации».
Надо отдать должное руководству СЗФ-ПрибОВО, в лице командующего г-п Кузнецова, начальника штаба г-л Кленова, командующего ВВС г-м Ионова, эти люди в такой сложной обстановке первыми попытались действовать адекватно обстановке! Уже около 4 часов 30 минут, руководство фронта отдало приказы на адекватный ответ действиям войск противника – в части ВВС это решение материализовалось в постановке задачи соединениям и частям действовать по планам прикрытия!
Выполняя это распоряжение, 9 и 46 СБАП 7 САД произвели вылет для бомбометания целей в районе Тильзит – Рагнит – Жилен, однако высшее руководство страны и Красной армии все еще продолжало медлить и действия командующего войск СЗФ вызвало раздраженную реакцию центра. Москва вновь приказала не поддаваться на провокации, самолеты вернуть, границу не перелетать, врага уничтожать только на нашей территории. Так в 6.15, из штаба ВВС Северо-Западного фронта в штаб 7 САД пришел приказ на прекращение боевого вылета: «Границу не перелетать, уничтожать самолеты противника в своем районе. Вылетевшие самолеты по радио посадить на свои аэродромы.» (!) Естественно этот приказ был повторением приказа принятого штабом Северо-Западного фронта от Народного комиссара обороны, о чем есть документальное подтверждение: «Донесение командующего СЗФ от 22 июня 1941 г. Народному комиссару обороны СССР о начале немцами боев. 6.10 22.6.41г.
В 4:00 22.6.41 г. немцы начали боевые действия. Военно-воздушные силы противника бомбардировали аэродромы Виндава, Паневежис, Шауляй, Ковно. Обстреляли артиллерией Паланга, Таураге, Калвария. Танки противника наступают – Таураге. Пехота наступает – Шаки (до полка), Виштынец и Калвария силы (противника) уточняются. Отдал приказ контратаками выбросить противника и пленить. Наши военно-воздушные силы в воздухе. До получения Вашего приказа границу не перелетать, я получил через генерала Сафронова Ваш приказ самовольно границу не перелетать. Принял меры, чтобы бомбить противника, не перелетая границы…».
Документы подтверждает и полковой комиссар Рытов: «- А что с немецкими парашютистами? – спросил я Зайцева, провожая взглядом самолеты улетавшие не на перехват бомбардировщиков, а в сторону от них: приказ есть приказ - не сбивать.
- Сколько же будем играть в кошки-мышки? – спросил Зайцев, когда мы вылезли из щели. – Смотрите, что они, гады, наделали, - обвел он рукой дымящееся поле аэродрома. – Нас бомбят, мы кровью умываемся, а их не тронь.
- Потерпи Зайцев, приказа нет, - уговаривал я командира полка, хотя у самого у самого внутри все кипело от негодования.
Юнкерсы начали сбрасывать фугасные и зажигательные бомбы. Нет, это не провокация, а самая настоящая война!
Оторвемся не на долго от происходящего в Либаве и поднимем уровень обзора до всей Красной Армии и доблестных советских ВВС.
События раннего утра 22 июня, в контексте поведения И.Сталина, других руководителей СССР и КА упорно отмахивающихся от реально начавшейся войны, пока не доступны пониманию психически здорового человека, но то что касается непосредственно происходивших на границе СССР и Германии событий вполне поддается исследованию.
В многочисленных устных и письменных «стоп-приказов» войскам приграничных округов – «…самовольно границу не перелетать. Принял меры, чтобы бомбить противника, не перелетая границы…» - было потеряно драгоценное время, которое шло в буквальном смысле, на минуты… Противник энергично проводил в жизнь план вторжения. В части действий Люфтваффе, это естественно выражалось в осуществлении налетов на аэродромы приграничных округов, с целью уничтожения советских самолетов и завоевания господства в воздухе. Причем противник действовал последовательно и упорно, выполнив первые атаки в 4.15 – 5.00 , по московскому времени, немцы уже с 6.00 - 6.30 часов, всеми силами выполняли второй вылет по советским авиабазам. А ВВС КА поднятые по директиве №1 еще в ночь с 21 на 22 число, и приведенные в боеготовое состояние к 4.00-5.00 утра 22 июня, за исключением действий отдельных решительных командиров, стояли на аэродромах и фактически позволяли противнику избивать себя на земле!!! Причем анализ документов советских соединений и частей позволил авторы сделать парадоксальный вывод – фактически бои с немецкой авиацией начали вести только части командование которых не имели связи с вышестоящим руководством (!) – те же командиры, как к примеру в случае с 6 САД и 148 ИАП, у которых связь с командованием имелась продолжали «махать» противнику крыльями и стрелять в «воздух» - не препятствовав немецким ударам.
Пилоты Люфтваффе кстати превратно истолковали это как общую слабость подготовки авиации КА: «Хотя большое количество истребителей стояло на летном поле, ни первый, ни третий налеты не встретили противодействия. Если первый удар был, по видимому внезапным (- совершенно верно, прим.Автора)…
При второй атаке самолеты И-16 были приведены в боевую готовность только при приближении немецких бомбардировщиков. Русские взлетали и вступали в бой, но в их действиях не угадывался какой-либо строй, не было даже пар и звеньев. Каждый атаковал в одиночку, стрелял примерно с 500 метров и оканчивая стрельбу, переходил в пикирование…».
Представить, что чувствовали в этой ситуации боевые пилоты – ветераны войны с Финляндией не составляет труда… Выдержки этих людей можно просто позавидовать, но судя по всему, после второго налета, нервы у людей начали сдавать – атмосферу передает А.Г.Рытов: «К нам подошел комиссар Головачев. Глаза его были воспалены.
- До каких пор нам руки связанными будут держать? – Он зло пнул подвернувшийся под ногу камень. – В общем докладываю: летчики решили драться, не ожидая решения сверху. За последствия буду отвечать вместе с ними...»
Несмотря на решимость личного состава, командование ВВС СЗФ все так же продолжало играть в молчанку, вновь слово А.Г.Рытову: «Я связался с членом Военного совета округа и доложил обстановку в Либаве, надеясь получить совет или приказ. Но он ничего вразумительного не сказал. Напомнил только об одном:
- Что будет нового – докладывайте!? – после таких вот ответов командования, похоже, у личного состава никакого уважения и пиетета к нему (командованию) не осталось, и опять цитата из мемуаров Рытова: «Стало ясно, что в этой труднейшей и запутанной ситуации приходится рассчитывать только на свой боевой опыт и поступать так, как подсказывает партийная совесть…»
После второго налета наступила пауза, полковой комиссар Рытов, посоветовавший Зайцеву и Головачеву уповать на свою партийную совесть, улетел в Ригу. О почти пяти часах времени между вторым и третьим налетами на Либаву в воспоминаниях ветеранов полка практически нет никаких подробностей(!)
Судя по всему, просто психологически в памяти людей, не осталось подробностей этого вынужденного простоя. Некоторые подробности проскальзывают в воспоминаниях техника С.А.Овчинникова – еще во время второго налета технический состав начал восстанавливать летное поле: «Ст(арший) инженер полка собрал нас, человек 12 – 14 техников, чьи самолёты (были) в воздухе, вернее – (тех,) кто был поближе к этому месту, и мы стали засыпать воронки на (взлётно-)посадоч(ной) полосе…»
Время шло, еще в 5.30 утра народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов получил от германского посла в СССР графа фон Шуленбурга объявил о начале Германией войны против Советского Союза, а в Кремле полтора часа происходили неподдающиеся логике события, результатом которых в 7.15 стало не объявление о начале войны между Германией и СССР, а так называемая Директива №2 !?
Почему руководители страны не объявили войскам и населению о начале войны, ни кто до сих пор, к сожалению, внятно ничего не объяснил! А Директива №2, не смотря на то, что в контексте задач поставленных военно-воздушным силам фактически повторяла основные задачи по планам прикрытия, все же не содержала ни одного упоминания слова Война…
Директива №2:
«22 июня 1941 г. 04 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налеты на наши аэродромы и города вдоль западной границы и подвергла их бомбардировке. Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу.
В связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.
2. Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары наносить в глубину германской территории до 100-150 км.
Разбомбить Кенигсберг и Мемель. На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать…»
Вторая директива была не менее запутанная, нежели первая, фактически каждый из командующих фронтов, после принятия ее вынужден был вместо четкого отдания приказа, терять время на отгадывание этой головоломки – то ли есть у нас Война с Германией, то ли это просто нападение и надо все еще не поддаваться на провокации! В общем, каждый из получателей должен был понять и как показал ход последующих событий понял Директиву №2, по своему и начал ее выполнение по собственному разумению...
Отметим, что введи советское командование собственно «Планы прикрытия» в действие в 4.30 – 4.50 утра, то ситуация скорее всего сложилась бы для ВВС приграничных округов не так трагично. Как показала практика, примерно к 6 утра, советские части были бы уже в воздухе и наносили удары по целям на немецкой территории. К тому же в этом случае немецкий план был бы уже сорван, и второй налет Люфтваффе пришелся бы по пустым аэродромам и они сами не исключено что попали бы под удары ВВС КА во время дозаправки и дозарядки на своих аэродромах между первым и вторым вылетом. Но в реальности, к сожалению, сложилось, так как сложилось.
В результате, как таковые «Планы прикрытия» фактически так и небыли введены в действие в полном объеме, к тому же действия соединений и частей ВВС Северо-Западного и Западного фронтов, впоследствии были совершенно нескоординированными между собой и фактически представляли собой операции с совершенно противоположными целями. Что естественно ни к чему хорошему привести не могло. Директива №2 окончательно поставила точку над (i), после ее отдачи события уже не могли развиваться для ВВС приграничных округов, по хотя бы, сколько ни будь удачному сценарию…".
С уважением - К.Б.Стрельбицкий