К вечеру 30 июня на командный пункт 64-й стрелковой дивизии прибыл командующий 3-й армией генерал-лейтенант В. И. Кузнецов с несколькими генералами и полковниками. Они приехали с запада на легковых машинах. Я доложил генералу Кузнецову, что решил дождаться подхода частей, выводимых с запада генералами И. В. Болдиным и К. Н. Галицким. Генерал Болдин, как заместитель командующего Западным фронтом, конечно, будет руководить дальнейшими действиями. Сведения об организованном отходе наших войск продолжали поступать, но уверенность в его успехе уже падала. Поэтому, когда генерал В. И. Кузнецов спросил: “А если они не подойдут?”, я ответил: “В этом случае перейдем к партизанским действиям”.
В штабной землянке генерал Кузнецов собрал совещание. Стоял вопрос: что делать? если отступать, то куда? Ожидать подхода отступавших войск Болдина и Галицкого большинство не рекомендовало. На них мало было надежды, да и время нельзя терять. Предложение о переходе к партизанским действиям никто не поддержал. Все высказались за отход и присоединение к своим главным силам. Отступление было возможно по двум направлениям: на северо-восток (более лесистое, но и более длинное) и на юго-восток После обстоятельного обсуждения различных вариантов выхода из окружения генерал Кузнецов продиктовал, а начальник штаба 64-й стрелковой дивизии полковник Белышев записал приказ следующего содержания: “Под своим командованием объединяю две дивизии (64-ю, 108-ю) и мелкие разрозненные части. Всем прорываться на юг в районе станции Фаниполь, затем повернуть на юго-восток в общем направлении на Бобруйск, Гомель, где соединиться с частями Красной Армии. Выход начать в ночь с 1 на 2 июля”.
В боях под Минском. Генерал-майор С. Иовлев
Цитируется по
http://www.rkka.ru/oper/64sd/64sd.htm
Источник:
http://gorbachovav.my1.ru/publ/tjulenev_iz_titovo_108_ja_strelkovaja/1-1-0-492 июля мы оказались в сорока километрах от Минска. Здесь встретили командира 8-й артиллерийской противотанковой бригады полковника И. С. Стрельбицкого.
Когда началась война, артиллеристы бригады мужественно отражали попытки гитлеровской танковой дивизии прорваться из Вильнюса и Гродно к городу Лида. Под давлением превосходящих сил они медленно отходили, а потом тоже попали в окружение. Вскоре иссяк запас горючего. Артиллеристы вынуждены были остановиться в лесу, спрятать технику.
К тому времени в лесу под Минском собралось несколько уцелевших рот пограничников, много разрозненных групп и подразделений 10-й и 3-й армий, всего несколько тысяч человек. Полковник Стрельбицкий взял на себя . командование ими.
Наскоро сколотив несколько частей, утром 1 июля он повел их в -наступление на Минск. Войскам удалось ворваться на окраину города. Но противник предпринял танковую контратаку и пришлось вернуться в лес.
Буквально за несколько часов перед нашей встречей Стрельбицкий предпринял вторую попытку овладеть столицей Белоруссии. И тоже безуспешно.
Рассказывая мне обо всем этом, полковник по карте показывал, на каких участках он наступал, какие улицы Минска удавалось занять, откуда нажимали вражеские танки
- Вы тут единственный старший офицер? - спрашиваю у него.
- Нет, почему же. Есть и постарше меня. Командир двадцать первого стрелкового корпуса генерал-майор Борисов и командир двадцать седьмой стрелковой дивизии генерал-майор Степанов.
- Где они?
- А вон сидят.
Действительно, метрах в пятидесяти от нас на спиленном дереве сидели два генерала и о чем-то беседовали. Увидев меня, генералы поднялись.
- Какими судьбами, Иван Васильевич? - спрашивает А. М. Степанов, застегивая китель.
- Да вот решил проверить, как вы руководите войсками,- отвечаю, испытующе глядя на них.
- Полагаю, что любой на нашем месте руководил бы так же, как мы,отозвался В. Б. Борисов.
- С подобными настроениями мы далеко не уйдем,- ответил я. - У вас здесь целая армия. Ее нужно только .сплотить, воодушевить и повести в бой. А что вы делаете? Решили руки умыть?
Степанов и Борисов молчат. Они не предполагали, что разговор примет такой оборот. В заключение я объявил, что беру командование на себя, заместителем назначаю Стрельбицкого, а им приказал заняться выявлением оружия и боеприпасов.
Дальнейшие события показали, что я не ошибся в выборе заместителя. Полковник Стрельбицкий оказался превосходным командиром и умелым организатором.
Мы начали готовить разведку боем южнее Минска. Надо было на этом направлении снова попытаться вывести войска из окружения.
В назначенное время батальоны двинулись вперед, но наткнулись на вражескую танковую засаду. Полковник Стрельбицкий на танкетке Т-37 помчался туда. Вернулся расстроенный.
- Батальоны понесли большие потери. От них осталась горстка бойцов, которая храбро ведет неравный бой.
Пока Стрельбицкий докладывает это, лес, в котором мы находимся, начала бомбить фашистская авиация. Потом к разрывам бомб присоединились разрывы снарядов и мин. В разных концах леса занялись пожары.
Оставалось одно - спасать оставшиеся войска. Часть из них повел генерал Борисов, но вскоре мне доложили, что он погиб.
День 3 июля выдался знойным. Лес - хорошая защита от палящего солнца. Но и здесь очень душно. Дают себя знать усталость и пережитые волнения. Идти трудно. Со мной Степанов, Стрельбицкий и еще несколько офицеров. Мысли заняты одним: как же вывести войска из окружения, где лучше организовать прорыв? Фашисты изрядно потрепали нас, но силы еще есть.
Болдин Иван Васильевич Страницы жизни
Цитируется по
http://militera.lib.ru/memo/russian/boldin/05.html2 июля в лесах западнее Минска встретили командира 8-й противотанковой бригады полковника И. С. Стрельбицкого с группой офицеров. Стрельбицкий доложил, что в этом районе в лесах собралось двадцати тысяч отходивших с запада бойцов и командиров различных дивизий. Утром первого июля было предпринято наступление на Минск. Нашим удалось ворваться на окраину города, захватить несколько кварталов. Но противник провел танковую контратаку, и наши наспех собранные подразделения и части вынуждены были снова отступить в лес.
За несколько часов до встречи с нами Стрельбицкий предпринял вторую попытку овладеть Минском. Но и на этот раз безуспешно...
– Вы тут единственный старший офицер? — спросил я Стрельбицкого.
– Нет, почему же, утром здесь были проездом командующий 3-й армией генерал Кузнецов и член Военного совета корпусной комиссар Бирюков. Сейчас здесь находятся командир дивизии генерал-майор Степанов А.Л. и командир 21-го стрелкового корпуса генерал-майор Борисов В.Б.
– Где они?
– А вон сидят.
Действительно, в пятидесяти метрах от нас на спиленном дереве сидели два генерала и о чем-то беседовали. Я направился к ним. Увидев меня, Степанов и Борисов поднялись.
Генерал-полковник И.Болдин. Сорок пять дней в тылу врага. «Военно-исторический журнал», 1961, № 4, стр. 64 – 82
Цитируется по
http://zhistory.org.ua/boldin41.htm…Наша восьмая отдельная противотанковая бригада артиллеристов сражалась с отдельной танковой группой Гудериана вплоть до 28 июня 1941 года. Сдерживали наступление немецких танков, не зная, что основные силы армии “Центр” вечером того дня овладели уже столицей Беларуси. Тогда под городом Лида бригада уничтожила 60 танков противника. Мы могли и дальше вести оборону, но у нас окончательно иссяк запас не только снарядов, но даже и патронов к винтовкам. Поэтому командование бригады приняло решение отходить в направлении Минска. Был отдан приказ снять со всех орудий и закопать замки, чтобы орудия нельзя было использовать как боевую единицу.
С болью в сердце каждый орудийный расчет расставался со своей боевой техникой. Мы еще успели заправить остатками горючего свои тракторы и автомобили, погрузить крохи запасов продуктов и начали отходить. Когда закончилось горючее, было приказано отдельными взводами лесом и глухими дорогами отходить в направлении Минска.
2 июля 1941 года мы подошли к городу с западной стороны в 10-12 километрах от него. Здесь скопилось свыше 30 тысяч отходящих, вернее, отступающих. Единого командования не было. Однако вскоре появился генерал Кузнецов. Ему удалось как-то обеспечить управление этой массой солдат и офицеров, убедить, что Минск в руках советских войск и нам необходимо прорываться в город. Где-то в 15 часов 2 июля мы попытались прорвать оборону немцев, приняв их за крупный десант. Однако это был не десант противника, а регулярные войска группы “Центр”.
Не успели мы продвинуться на 100-150 метров, как немцы обрушили на нас бешеный артиллерийский и минометный огонь, а через 10 минут в воздухе появились самолеты.
В таких вот условиях начался наш прорыв на Минск. Мы оказались для немцев незащищенной мишенью. Только небольшой группе в составе 2 тысяч человек удалось прорваться и соединиться со Слуцкой группой солдат и офицеров. В этом бою я был тяжело ранен в правую ногу. В горячке я еще успел заметить впереди воронку от немецкой бомбы и пробежать к ней где-то 5-8 метров. Эта воронка глубиной около 1,5 метра оказалась для меня спасительным укрытием от осколков и пуль, которыми “поливали” нас немцы. Я потерял много крови. У меня было два индивидуальных пакета, и я сам сумел сделать себе перевязку. Однако через несколько минут потерял сознание и пролежал в этой воронке до вечера. Уже стемнело, когда я услышал недалеко голоса. Стал звать на помощь. Через несколько минут ко мне подошло пять солдат из нашей батареи. Уложив меня на плащ-палатку и пройдя 500-600 метров, остановились недалеко от деревни. Сержант послал двух человек в ближайший дом. Те узнали от местных жителей, что весь день в деревне было полно немцев, а к вечеру они на машинах и мотоциклах уехали в Минск.
Не теряя времени постучали в окно второго от края деревни дома. Вышла молодая женщина, сказала: “Заносите раненого в дом”. Хозяйка предложила всем хлеб и молоко. Получив от неё небольшой запас продовольствия, сослуживцы оставили меня, попросив спрятать, чтобы никто из соседей не знал, что здесь раненый красноармеец. Она быстро переодела меня в гражданскую одеждую пояснила: “Это одежда моего мужа. Он, как и ты, в Красной Армии, в 40-м году призвали. Под Москвой служил. Какова теперь его судьба, не знаю”… После этого быстро ушла, кинув на ходу :”Не волнуйся, я тебя немцам не продам”.
Не прошло и часа, как она вернулась. Не одна, а с мужчиной. Сказала: “Это мой брат Геннадий. Он — фельдшер, пусть займется тобой..”
Промыв горячей водой рану, он извлек из ноги осколки, обработал также ранение в бок и сделал пару уколов против столбняка …
Хозяйка на день опускала меня в подвал, ночью я потихоньку оттуда по лесенке выбирался наверх и спал до утра в кладовке. Так я прожил в этой деревней Масюковщина около восьми дней. Немцы на всех углах расклеили приказ военного коменданта Минска о том, что хозяева, укрывающие у себя офицеров или солдат Красной Армии, будут наказаны вплоть до расстрела всей семьи.
Алексей Белогорцев: «Пережитое. Написанное остаётся»
Источник:
http://www.cherven.by/2011/02/aleksej-belogorcev-perezhitoe-napis/В Автобиографии 1943 года А.Д. Белогорцев указывает датой ранения
30.06.1941:
https://partizany.by/upload/uf/a03/a0357a2359b9398056f575267d50650b.jpgВ результате тяжелых боев части 3-й армии стали отходить на восток. С этого времени связи со штабами дивизий у нас не было. Штаб армии стал менять свои КП, пытаясь установить связь с дивизиями, [13] но результаты были неутешительными. Мы приближались к обводу минского укрепрайона, полагая, что нам удастся встретить УРовские войска. Но оказалось, что мы встретили там противника. Обстановка была неясной. Люди, посылаемые нами в разведку, пропадали. Сплошного фронта не было. Этим и объясняется, что мы с В. И. Кузнецовым и бывшая с нами оперативная группа штаба армии, будучи обстрелянными немцами, проскочили полосу, отделявшую немецкие войска от переднего края 108-й стрелковой дивизии, и очутились на КП командира дивизии.
Мы, конечно, по этому поводу, что наконец-то вышли к своим войскам, занимающим организованную оборону, выразили командиру дивизии свою радость, но он сказал, что радоваться нечему, т. к. он еле держится. У него нет боеприпасов, что всего несколько пушек и всего по три снаряда на орудие. Он нам также поведал, что рядом с ним, правее частей его дивизии, ведет бой в окружении 64-я стрелковая дивизия, штаб которой занимает рощу. Мы с Кузнецовым обсудили обстановку и пришли к заключению, что мы, как старшие начальники, представляющие Военный совет 3-й армии, должны подчинить себе 108-ю и 64-ю стрелковые дивизии и организовать вывод их из окружения. Для этого мы с В. И. Кузнецовым решили побывать у командира 64-й стрелковой дивизии, отдать приказ о подчинении дивизии Военному совету 3-й армии и поставить задачу на совместный со 108-й стрелковой дивизией выход из окружения. Ночью нам удалось пробраться в расположение 64-й стрелковой дивизии и встретиться с командиром полковником Иевлевым, которому и объявили приказ о подчинении командованию 3-й армии и поставили задачу на выход из окружения. Полковник Иевлев произвел на нас очень хорошее впечатление собранностью, оптимизмом, дисциплинированностью. Поэтому мы с Кузнецовым тем же порядком вернулись обратно на КП 108-й стрелковой дивизии. Командиру дивизии (кажется, это был майор Баринов, точно не помню) поставили такую же задачу на [14] выход из окружения. Прорыв назначили на предрассветное время в направлении на станцию Фаниполъ. Мы вместе с В. И. Кузнецовым двигались вслед за передовыми частями 108-й стрелковой дивизии. На линию железной дороги вышли, когда уже рассвело. Части 108-й стрелковой дивизии, прорывавшиеся у станции Фаниполь, с которыми мы и шли, были остановлены немецкой авиацией. Перевалив через железнодорожную насыпь у переезда, мы с В. И. Кузнецовым остановились на самой высокой точке у шоссе и наблюдали за боем. В этом районе незначительная по численности артиллерия дивизии заняла огневые позиции и поддерживала прорыв частей 108-й стрелковой дивизии. Боеприпасов, как я уже упоминал, было мало, всего по 3 выстрела на орудие. Все это было быстро израсходовано, и мы увидели, как у железной дороги развернулись в боевой порядок около 50 танков, а за ними — бронетранспортеры с автоматчиками. Все это было от нас не далее 800–1000 м. Нам с несколькими пограничниками, которые были с нами в качестве охраны, пришлось залечь в рожь, что росла у дороги. Танки проскочили по ржаному полю, атакуя нашу отходящую пехоту, и заметили нашу группу, залегшую во ржи. Рожь была очень высокой и густой, и нам удалось все же оторваться от преследования. Ночью мы с охраной и группой офицеров перебрались в лес. В последующие дни наша группа быстро росла, к нам присоединялись все новые бойцы и офицеры. С одной из них прибыл генерал-лейтенант Петров Михаил Петрович, командир 20-го механизированного корпуса. Группа выросла до нескольких сот человек. Происходили стычки с немцами. Добывали продовольствие, захватывая проходившие по шоссе машины. Встречали партизан.
Н. И. Бирюков, член Военного совета армейский комиссар 2-го ранга
http://militera.lib.ru/db/birukov_ni2/01.html
