СОРОКИН ГРИГОРИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ участник июньского Парада Победы 1945 года. Сорокин Григорий Григорьевич еще в 30-е годы окончательно и бесповоротно связал свою жизнь с военной авиацией. Летчиком- инструктором летал на 15 типах самолетов. Но признается, что его любимые самолеты – бомбардировщики отечественный ПЕ-2 и американский Дуглас А-20 Бостон, на которых он летал в боевые вылеты. Григорий Григорьевич - участник июньского Парада Победы 1945 года http://www.vor.ru/Victory/Veteranes/Sorokin.htmlКак вы попали в авиацию?
В 1935 году комсомол бросил клич "Молодежь – на самолеты". Тогда у меня спросили: "Желаете быть авиатором? " Я говорю: "С удовольствием". В детстве я строил модели. Через мое родное село Никольское Мордовской области проходила воздушная трасса Москва-Харьков. Мы, мальчишки, бегали за самолетами. На трассе работал пилот из нашего села. Как мы увидим самолет, кричим: "Коля пролетел". Так по путевке комсомола меня направили в авиационно-техническое училище в Пермь. Проучился я в нем два с половиной года. В 1936 году это училище закончил А.И. Покрышкин.
А я закончил его в 1937 году. Мы подробно изучали материальную часть самолетов. По окончании учебы мне дали звание "воентехник второго ранга" и назначение в Белорусский военный округ. Через год, в 1938 году, меня направили учиться летной работе в Харьковское авиационное училище летчиков и штурманов. После его окончания, в 1939 году, я остался в этом училище штурманом отряда.
Как для вас началась война?
Я встретил войну в Харьковском училище. Был воскресный день. В столовой Дома офицеров крутили "Риориту". Вдруг снимают адаптер. "Товарищи, внимание. Слушайте важное сообщение". Тут уже не до завтрака. И раньше чувствовалось, что начнется война. Еще в 1940 году пришел приказ переселить с территории военного городка семьи военнослужащих на случай бомбежек. В июле 1942 года меня послали на учебу в Военно-воздушную Академию. Нас учили самолетовождению с помощью радиотехнических средств. Раньше летчики летали, ориентируясь на земные ориентиры. Боевая обстановка это исключает. Изучали азбуку Морзе, учили, как с помощью радиокомпаса и полукомпаса выходить на свои аэродромы. Еще год учился на штурмана дальней авиации. В марте 1943 году после окончания учебы был назначен помощником главного штурмана по радионавигации 7-ого смешанного авиационного корпуса Резерва Верховного Главнокомандования. Моя задача была – научить всему тому, что я знал, летный состав четырех бомбардировочных и одной истребительной дивизий нашего корпуса. Я был инструктором, проверял летчиков, как они выходят на свой аэродром.
Когда ваш корпус был выведен из резерва?
Наш корпус стал вести боевые действия с осени 1943 года. Три дивизии нашего корпуса участвовали в освобождении Правобережной Украины. Мы освобождали Киевскую, Житомирскую, Станиславскую, Львовскую области. После взятия Львова корпусу было присвоено новое название "Львовский". Мы участвовали в Берлинской операции. Сам я начал летать в боевые вылеты штурманом в многоместных бомбардировщиках.
Какие боевые вылеты вам больше всего запомнились?
Запомнилась такая история. 35-ый полк 219 дивизии отбомбился по своим. Командира полка и штурмана отстранили, а меня временно назначили штурманом полка. Потом с 1-ого Белорусского прибыл новый командир полка Герой Советского Союза Я.Н.Андрюшин. Мы с ним сделали три боевых вылета. Приехал и новый штурман - Пухальский. Но я пока продолжал выполнять свои обязанности штурмана полка. Шла как раз Львовская операция. 30 июня 1944 года я должен был вести полк. Тут из корпуса звонок: "Сорокина направить из полка в штаб дивизии". Мне нужно было писать штурманские указания по дивизиям и полкам. На утро состоялся вылет. Самолет командира полка был обстрелян зенитным огнем, загорелся и сел на территории румынских войск. Потом узнали, что командир полка жив, находится в концлагере под Берлином. Уже в ходе Берлинской операции в апреле 1945 года вместе с другими узниками Андрюшин был освобожден. А я в то время прилетел с ночного полета. Лежу, отдыхаю. Тут Андрюшин появился. Заходит, спрашивает: "Кто это лежит?" Ему говорят: "Сорокин". Он подошел ко мне ко мне и говорит: "Ты в рубашке родился". Штурман Пухальский, который полетел вместо меня, в том полете был смертельно ранен осколком снаряда. У самого Андрюшина ушей и носа не было, шея вся обожженная. Ужас! Его румыны бросили в подвал, никакой медпомощи не оказывали. Таскали его все по лагерям. Мы его переодели. Он просил отправить его к Сталину. Дальнейшую судьбу его не знаю.
Помню и самый страшный свой вылет. Мы летели полком над Золочевым. По нам сильно били зенитки. Вдруг передо мной огненный шар. Это разлетелся самолет командира полка. Командир полка, штурман и радист погибли на моих глазах.
Пилоты у меня были разные. А тут полетел я с Мишей Чернышовым, командиром эскадрильи, заместителем командира полка, только что прибывшим из учебного полка. Боевых вылетов у него не было. Нам дали задание с пикирования бомбить населенный пункт Золотарево на Западной Украине. Провели предполетную подготовку – как будем собирать полк, на какой высоте. На другой день лететь. Идем с ним к самолету. Там он мне говори: "Задай мне поменьше уголок пикирования". Тогда уже испугался. Сел в самолет, сидит, дышит тяжело. Тут команда «Выруливай». Взлетели. Он спрашивает: "А где истребители, которые будут нас прикрывать?" Я говорю: "До них еще минут 10 лететь". Потом показываю, вон, говорю, взлетают. Тут к нам под крыло подходит истребитель. Мой пилот повеселел. Потом спрашивает, а где линия фронта. Я говорю: "До нее еще минут 20 лететь". Наконец, пришли на цель. А тут облачность. С пикирования бомбить нельзя. Нужно ждать, пока облачность уйдет. Делаем одни круг, второй. На третий заходим, ведущий начал сбрасывать бомбы и мы за ним. А мой летчик раз в правую сторону и бросил полк. Он же заместитель командира полка. Если командира собьют, то он должен стать ведущим. А он – мне: "Дай мне курс 90 градусов на восток". Я ему: "За такой курс тебе такого хвоста дадут. Это же предательство". А он: "Не твоего ума дело". Полк наш еще задачу выполняет, а мы уже на аэродром прилетели. На время его отстранили, не допускали к полетам. А на втором вылете он разбился, врезался в костел в Польше.
Последний мой боевой вылет я совершил 10 мая 1945 года. Мы добивали остатков немецкой армии фельдмаршала Шернера в рудных горах Чехословакии и освобождали Прагу. Летал над Берлином. Мы прикрывали дивизии 3-е й и 4-ой танковых армий под командованием П.С. Рыбалко и Д.Д. Лелюшенко.
Расскажите пожалуйста об истории этой фотографии.
12 мая 1945 года наши штабные офицеры, телефонистки, радисты попросили меня: «Товарищ майор, покажи нам Берлин». Взяли мы машину и поехали к рейхстагу. Он дымился. Дым, смрад, трупы. Берлинское метро залито водой. Нас было человек 50. Сюда же приехали делегации от 1-ого, 2-ого и 4-ого Украинских фронтов. Тут вдруг нам объявляют: "Товарищи гости, перейдите на берег канала, на другую сторону рейхстага. Вам будет дан концерт". Кто-то заметил цветной полушалок, закричал «Русланова». А другой «Валенки! Валенки!". Русланова вышла, поклонилась по пояс и говорит: «Милые победители! Я вас обнимаю и целую. И исполню вам "Валенки", советские "Валенки", которые дошли до Берлина». Я потом попросил ее с нашей группой сфотографироваться.
Вы принимали участие в Параде Победы в Москве в июне 1945 года. Вспомните, как это было.
После последнего вылета командир корпуса говорит мне, что Верховный Главнокомандующий решил провести Парад Победы в Москве. "Ты из управления корпуса больше всех летал. Тебя пошлем». Для Парада Победы отбирали самых дисциплинированных, имеющих заслуги. Рост должен быть от 165 до 175 сантиметров. От трех наших дивизий собрали 20 человек. Командование дало мне список. Мы поехали в Дрезден, где базировался сводный полк 1-ого Украинского фронта. В сводном полку - 1015 человек, батальон летчиков, батальон танкистов, кавалеристов, связистов, артиллеристов. Приехали все кто в чем. Нам начали выдавать новое обмундирование, шлемы летные. Потом приказ "Отменить все. Обмундирование будет выдано в Москве". По приказу командующего фронтом нам только выдали костюмы – бриджи и гимнастерки. Командующим сводным полком был назначен генерал Бакланов. Прибыли в Москву, разгрузились. Колонна 1-ого Украинского фронта была переведена в Лефортово. Когда проходили строем по Москве, нам встретилась колонна военнопленных. Рабочий день уже кончился. Молодежь что-то им кричала, плевала в них, а нас встречали как победителей. Мы, живые, идем парадировать!
Готовились к Параду серьезно. Нас строевой подготовкой не мучили. Мы же ученые, курс солдата проходили еще в училище. А вот молодых, которые попали без учебы сразу на фронт, тренировали. После завтрака все отправлялись на строевую подготовку. Кто освобожденный – отдыхай или понаблюдай.
Всем выдали обмундирование из грубошерстного темнозеленого сукна, сапоги яловые, фуражки летные. Генеральная репетиция проходила на центральном аэродроме. Вторая – ночью на Красной площади. 24 июня нас подняли в три часа ночи. Позавтракали. Привели нас к Красной площади. Морось вовсю. Мы, мокренькие до ниточек, стоим, ждем. Куранты пробили 10 часов. Въезжает маршал Г.К. Жуков. Он принимал Парад, а маршал К.К. Рокоссовский командовал.Сталин тоже был на параде. Он объявил благодарность участникам через командующих фронтов. Впереди нашего сводного полка шел со стягом А. Покрышкин. За ним с шашкой и клинком И.С. Конев, командующий фронтом. За ним шеренга командующих армиями. В 1-ом Украинском фронте было больше всех командующих армиями, около 12. В других фронтах - по 6-7. Выдали нам все медали на Параде Победы за Победу над Германией. После Парада все мокренькое обмундирование сдали, только фуражку оставили. Одели то, в чем приехали и поехали по своим частям.
