Уважаемые коллеги!
Публикую сегодня обещанные ранее воспоминания одного из узников офицерского лагеря во Владимире-Волынске, текст которого я предлагаю вашему вниманию в виде оформленной следующим образом моей Интернет-публикации:
«2012 © К.Б.Стрельбицкий
(Москва, Российская Федерация)
«…Я ХОЧУ ОПИСАТЬ ТОТ «ПРАВОВОЙ ПОРЯДОК», КОТОРЫЙ СВИРЕПСТВУЕТ В НЕМЕЦКИХ ЛАГЕРЯХ ВОЕННОПЛЕННЫХ…»
Фраза, вынесенная нами в заголовок этой публикации – цитата из письма бывшего заключённого лагеря для военнопленных советских офицеров в городе Владимир-Волынск на временно оккупированной территории тогдашней УССР (ныне – город Владимир-Волынский Волынской области Украины). Рукописный оригинал этого письма и его машинописная копия хранятся ныне в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ, Москва), где они отложились в фонде «р-7021» (Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причинённого ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям (ЧГК) СССР). В 55-й описи дел этого фонда (ЧГК Волынской области УССР) имеется архивное дело за номером «359» под названием «Заявления граждан о зверствах, совершённых немецко-фашистскими захватчиками на временно оккупированной территории Волынской области» за 1943 год. Его листы с 7-го по 17-й и составляют интересующие нас документы.
Прежде, чем перейти непосредственно к тексту письма, отметим, что за почти 70 лет хранения этого дела в архиве его, согласно записям в «Листе использования», доставали с полок хранилища всего четыре раза. Первым исследователем, ознакомившимся с ним, стало некое неустановленное лицо, оставившее там 20 апреля 1965 года лишь свой нерасшифрованный автограф и делавшее выписки с 14-го – 16-го листов дела (то есть, с неполной машинописной копии письма) для некой «публикации». 2 января 1974 года с 8-го – 12-го листов дела (то есть с самого оригинала письма) сотрудниками ЦГАОР (тогдашнее название нынешнего ГАРФ) были сделаны «машинописные выписки для Прокуратуры СССР» на основании, очевидно, её некого письменного запроса, зафиксированного в канцелярии архива под входящим номером «1635» 18 февраля прошедшего, 1973 года. Работавшего 11 ноября 1986 года с этим архивным делом исследователя по фамилии Земсков данное письмо не заинтересовало: согласно его записи, он сделал «выписку» для некой своей «книги» только с первых двух листов дела. И, наконец, 22 ноября прошлого, 2011 года это дело только «просмотрел» исследователь М.И.Тяглый.
Перейдём, наконец, непосредственно к самим архивным документам, которые до нас ранее никем не публиковались. 7-й по счёту лист дела представляет собой препроводительное письмо от 11 февраля 1944 года за номером «АВ/77», отпечатанное на типографском бланке с «шапкой» - «СССР Секретариат Заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров Союза ССР А.Я.Вышинского». В нём заведующий Секретариатом И.Харламов писал «В Секретариат Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников – тов(арищу) Богоявленской П.И.» следующее:
«По указанию Зам(естителя) Председателя Совнаркома СССР тов(арища) А(ндрея) Я(нуариевича) Вышинского, направляется Вам письмо бежавшего из плена бывш(его) военного прокурора 289 С.Д. (здесь и далее – 289-й стрелковой дивизии 26-й армии Юго-Западного фронта) Колмакова В.П., в котором он сообщает о зверствах немцев над военнопленными офицерами Красной Армии во Владимир-Волынском лагере.
Приложение: подлинник и копия письма».
На обороте этого листа хорошо читается оттиск прямоугольного фиолетового мастичного штампа с частично заполненным текстом: «В Чрезвычайную Государственную Комиссию Поступило 11/V 1944 г(ода). Вход(ящий) № 415 Направлено в отдел Исполнено 194 г. В дело № Исполнитель ». Дополнениями к тексту этого штампа могут служить две пометы на лицевой стороне документа – «Волынская обл(асть)» и «Т(оварищу) Кудрявцеву 25/V (1944 года)».
Далее в архивное дело, в качестве его 8-го – 12-го листов подшит сам оригинал письма – карандашный текст на двух двойных листах из ученической тетради в линейку, а так же на оборотной стороне оригинала плаката с сохранившимися фрагментами текста на украинском языке («Також i Ваш…» и «…стелеться и…»). 13-й – 17-й листы дела представляют собой 2-й экземпляр машинописной копии текста этого письма.
Приводимый нами ниже его текст полностью выверен по оригиналу письма, так как машинописная копия имеет некоторые отличия от него:
«28.XII-1943 г(ода)
Уважаемый Андрей Януарьевич!
Пишет Вам бывший воспитанник Колмаков Виктор Павлович, быв(ший) ст(арший) следователь г(орода) Томска, затем: прокурор Маслянинского района (Новосибирской области РСФСР), зам(еститель) прокурора г(орода) Новосибирска, аспирант Харьковского юридического института по кафедре «Криминалистика» (зав(едующий) кафедрой – проф(ессор Николай Сергеевич) Бокариус), кандидат юридических наук; во время Отечественной войны – военный прокурор 289 с.д. В сентябре 1938 г(ода) Вы меня командировали на учёбу в аспирантуру, я готовился быть квалифицированным криминалистом, написал диссертацию на тему: «Методика расследования дел об убийствах при расчленённых трупах», диссертацию защитил 23.VI-1941 г(ода) и в тот же день выехал на войну. Воевал я по 29.IX-(19)41 г(ода) и в этот злосчастный день попал раненый в руки немцев. С этого времени начинаются мои страдания по лагерям немецких захватчиков. Меня сразу же бы расстреляли немцы, если бы знали, что я – прокурор, но я назвался другой фамилией, назвал совсем иное звание – интендант.
В этом письме я хочу Вам описать тот «правовой порядок», который свирепствует в лагерях.
Привезли нас, группу раненых командиров в г(ород) Владимир-Волынский, в так называемый «офицерский лагерь». Что он собой представляет? Бывший военный городок (Войска Польского, затем - РККА), несколько зданий обнесено колючей проволокой в 8 рядов, через которые пропущен электрический ток, на углах установлены пулемёты. В лагерь привезли нас всех голых и почти босых – немцы нас ограбили, сняли (с нас) не только сапоги и верхнее платье, но и бельё. Люди кутались в лохмотья, куски мешковины, толя и т(ому) п(одобное). Ударил мороз, начали люди умирать. Дров не давали, помещения не отапливались, все окна (были) выбиты, спали (мы) на цементном полу без соломы. До 9.XI(.1941), т(о) е(сть) ровно месяц (нам) не давали ни куска хлеба и ни капли воды или горячей пищи. 9.XI-(19)41 г(ода) началась регистрация, каждому командиру давали на доске его личный номер и вешали его на грудь, как каторжанам, на одежде, как верхней, так и нижней, красной краской ставили на спине во всю спину “SU” (Sowjetünion), на груди – треугольник, на ягодицах – 2 треугольника, в регистрационной карточке, кроме анкетных данных, писали личный № и (проставляли) дактилоскопические отпечатки пальцев, затем каждый подходил к немцу и снимал брюки, немец-врач осматривал половой орган и при этом устанавливал, кто еврей, кто не еврей. Евреев отделили (от остальных) и посадили в сарай, не давали им ни кушать, ни пить, затем, в декабре 1941 г(ода) расстреляли (их )600 чел(овек), сняли с (них) убитых бельё и продали (его). В то же время каждый день умирало от голода от 100 до 300 человек. Словом, из 12000 чел(овек) с осени 1941 г(ода) осталось к весне 1942 г(ода) 700 чел(овек). Голод был такой, что мы съели всю траву в лагере, ремни, кости, рога, копыта, обдирали кору с деревьев и лист(ья), ели сено, сапоги, предварительно поджарив их. А кормили нас так: утром «хлеб» (просо с опилками) по 100 – 150 кг (так в оригинале; следует читать «грамм»), и обед – 1 литр «баланды» (вода и отруби). В течение полугода не было бани, миллионы вшей заедали нас, разразился тиф, помощи больным не было никакой, их просто стаскивали в полуподвальное помещение, и там вповалку на полу, в грязи умирали советские люди. В связи с тифом в феврале м(еся)це немцы провели «мероприятие»: издали приказ – русский пленный не должен подходить к немцу ближе, чем на 15 шагов, если он будет ближе, он будет расстрелян, и стреляли немцы направо и налево. Установили «прогулку» и «физзарядку». Утром, в стужу при -40°(С) всех выгоняли на улицу голых, и начиналась «физзарядка» (на) 3 часа, пока не падали замертво люди. Босые отмораживали ноги. Видя, что некоторые люди не выходили из бараков – больные и абсолютно раздетые, немцы их стреляли в казарме, или пускали огромных овчарок, и они разрывали на части пленных. Это я видел сам. Затем, чтобы окончательно уничтожить пленных командиров, немцы сняли со всех кожаную обувь и выдали взамен деревянные, долблёные «голландские» колодки по 5 – 6 кг весом, и в этих колодках гоняли по 3 часа по лагерю бегом, падающих били прикладами и травили собаками, стреляли. Чтобы спастись, пленные снимали колодки и по колено в снегу бежали голыми ногами, ноги отмерзали, несчастные падали замертво. Когда после такой «физзарядки» приходили в барак, то в лагере на снегу лежали 50 – 60 человек мёртвых. Чтобы ещё больше развлекаться, немцы приказали – с 8 часов вечера ни один человек не должен выходить из барака до 7 час(ов) утра, если кто хотел пойти в уборную, или должен был оправляться под себя, или выходить на улицу, а тут его стреляли солдаты в виде развлечения. Тиф всё больше разрастался. В январе месяце комендант лагеря Сталер приказал провести пленных через дезинфекцию. С пленных сняли всю одежду, положили её в бараках, зажгли серу и выгнали всех в нижнем белье на улицу. 5000 человек голые сидели сутки на улице, и умерло до 1000 человек. Затем повели в баню голых людей и там, в холодном помещении, где вода замерзала, пленных держали, пока бельё «жарилось». Но получить его (обратно) не получили, бельё «сгорело», и тогда уже людей гнали в бараки в чём мать родила. От голода люди умирали, кто был жив – опух, ноги были, как брёвна, появилась цинга, плевриты, воспаления лёгких, дизентерия. Пленные-врачи пытались лечить людей, хотя бы примитивными способами, но немцы в феврале м(еся)це 1942 г(ода) собрали около 600 чел(овек) медиков и расстреляли их. В числе расстрелянных были 8 профессоров, в частности – проф(ессора) Грипер, Гольцман и др(угие). Каждый день комендант лагеря Сталер вывешивал приказ, по которому «приговаривались» к расстрелу 8 – 10 человек за то, что один из них не снял шапки перед немцем, другой – «за попытку к побегу», третий – «за враждебность к немецкому народу», четвёртый – «за воровство», т(о) е(сть) за то, если человек голоден и его ведут на работу и он возьмёт 2 – 3 гнилых картошки в складе у немцев, и т(ому) п(одобное). Немцы запрягали по 8 – 10 ч(еловек) в повозку пленных и на повозках катались по городу сами, или возили кирпич, воду, дрова, мусор и, как особый вид издевательства – нечистоты из уборных, возили повозки командиры РККА, погоняемые штыками и прикладами.
Пусть попробует отрицать это немецкое правительство! Это говорит человек, который пережил весь этот ужас в лагере смерти. Это – быв(ший) военнопленный № 2514, зарегистрированный под фамилией Самко Виктор Павлович, интендант III ранга. Если господа немцы будут это отрицать, то им можно припомнить такой факт: 1 июля 1942 г(ода) из лагеря убежало с работы 30 человек ком(андного) состава, через несколько дней комендант отсчитал 300 человек и расстрелял их около лагеря. В числе расстрелянных был б(ывший) нач(альник) УУЗ НКЮ (Управления учебных заведений Народного Комиссариата Юстиции) УССР т(оварищ) Качер, т(оварищ) Медовой (проживал в г(ороде) Москва). Наконец, ещё 2 факта: 15 июля (1942 года) команда пленных в составе 50 чел(овек) была поведена на работу. Один из пленных сорвал около дороги пучок травы, чтобы её кушать. Солдат это заметил и, приведя в лагерь, заявил, что этот пленный (фамилия его – Потехин, ст(арший) лейт(енанть)) хотел бежать. Несчастного поставили на площадку около ворот и на глазах лагеря спустили с цепи 8 собак, которые разорвали его на куски. И ещё факт: 18 июля немцы расстреляли капитана т(оварища) Власова Виктора Захаровича, быв(шего) ст(аршего) переводчика штаба и быв(шего) сотрудника НКИД (Народного Комиссариата Иностранных Дел Союза ССР) (проживал: Москва, Куйб(ышевский) р(айон), ул(ица) Машкова, (дом) 3, кв(артира) 3). Тов(арищ) Власов, зная прекрасно языки, помогал пленным. Наконец, создав группу в 30 чел(овек), 1 июня 1941 г(ода; так в оригинале; следует читать «1942 года») был на работе, зарывая на кладбище могилы, из которых видны были трупы, убив 1 солдата и остальных связав, пленные бежали, немцы за ними гнались. 4 товарища –полковник (Матвей Фаддеевич) Старостин, майор (Митрофан Павлович) Неверов и 2 других прикрывали отход остальной группы, имея 4 винтовки и гранаты, (а) когда вышли все боеприпасы, товарищ Старостин бросился врукопашную, но силы были неравны. Палачи привезли в лагерь 4 трупа, вернее – не трупы, а куски человеческого мяса, сложили на столы посреди лагеря и весь лагерь пленных прогнали строем мимо столов. Через день привезли ещё 2 человека (из бежавших) и сразу же расстреляли. Всего поймали из бежавших 16 человек, всех убили (да +300 человек в виде «круговой ответственности»). Наконец, 18.VII-(19)42 г(ода) привезли и т(оварища) Власова, его поймали около г(орода) Киева полицейские. 18.VII(.1942) т(оварища) Власова вывели для расстрела, поставили к стене быв(шего) гарнизонного клуба, комендант дал команду стрелять, (но) т(оварищ) Власов провозгласил (весь лагерь был выстроен): «Я – не бандит, я – воин Красной Армии! Долой Гитлера! Да здравствует Советский Союз! Да здравствует Сталин! Ура!». Солдаты растерялись, тогда сам комендант Сталер и его холуй, переводчик-петлюровец Максимишин (унтер-офицер), выдернув пистолеты, дали по 6 выстрелов в грудь патриота, затем солдаты дали ещё 2 залпа в труп… Тов(арищ) Власов оставался всё же жив, ночью (его,) полуживого врачи-пленные из морга перенесли в укромное место, но утром немецкий врач, осматривая морг, не нашёл трупа т(оварища) Власова, начались поиски, немцы нашли его и ещё стреляли раз 10, пока (он) не кончился. Может быть, и это будут отрицать убийцы? Вот, что мог я сказать. Прошу вас, Андрей Януарьевич, довести до сведения всего человечества о тех страданиях, которые переживают люди во Владимир-Волынском «оф-лаге».
Мне удалось случайно попасть в этап. 300 чел(овек) повезли в Мариуполь на работу, а из этого лагеря 3.VIII-(19)43 г(ода) я вырвался и 31.Х-(19)43г(ода) перешёл через линию фронта, теперь я у своих жду решения своего дела.
Во Владимир-Волынске находился в лагере сын Наркома Юстиции СССР тов(арища генерал-майора юстиции Николай Михайловича) Рычкова, передайте ему об этом, он умер от голода, там же был б(ывший) прокурор войск НКВД в Харькове т(оварищ) Османов Г.Р. (его перевезли в г(ород) Ченнстохов в крепость вместе с группой ст(аршего) ком(андного) состава, он удачно там скрывается), в лагере был и брат работника Наркомвнешторга (Народного Комиссариата внешней Торговли Союза ССР) т(оварищ) Юнаков.
Прошу Вас, т(оварищ) Вышинский, это моё письмо приложить, как свидетельские показания о зверствах фашистских извергов и обязательно напечатать в центральной прессе.
Привет Зинаиде Андреевне (Вышинской, дочери адресата письма), мы лично с ней знакомы по ВИЮНу (по Всесоюзному Институту Юридических Наук Народного Комиссариата Юстиции Союза ССР).
Кандидат юридических наук (Харьк(овский) юр(идический) и(нститу)т) В.П.Колмаков (подпись) (военюрист 2(-го) ранга, б(ывший) воен(ный) прокурор 289 сд).
Мой адрес: полевая почта № 11937-ю, 4 оф/р.».
Как следует из этого адреса, автор письма Виктор Павлович Колмаков к моменту написания письма служил в 4-й офицерской роте 9-го армейского запасного стрелкового полка. Известно, что после успешного прохождения тамошней проверки, он в апреле 1944 года появился в Главной Военной Прокуратуре в Москве, однако секретным приказом по ней за № 0534 от 26-го числа был отчислен из военно-прокуроских кадров и направлен для дальнейшего прохождения службы в Отдел кадров 4-го Украинского фронта. Судя по всему, бывший военюрист 2-го ранга и «военнопленный № 2514» офлага Владимир-Волынск В.П.Колмаков войну пережил, но точными данными о его дальнейшей судьбе мы пока не располагаем».
В дальнейшем в этой теме я планирую разместить другие свои находки по ней, в том числе – из фондов другого архива.
С уважением – К.Б.Стрельбицкий
