Представляю Вашему вниманию маленькие рассказы моего отца о войне и плене.
Мой отец Яковлев Иван Петрович - боевой офицер Советской Армии , лейтенант, который окончил перед войной Могилёвское пехотное училище рассказывал мне в детстве о войне. Он не любил рассказывать о войне. Но когда к нему приходили воспоминания, он рассказывал страшную правду, забывая о том, что рассказывает это ребёнку. Эти истории для меня были настолько не реальны, что я всегда принимала повествование за страшную сказку, одним из героев которой был мой отец. Я и сейчас не верю, что всё это можно пережить, выжить, и жить дальше без злобы в душе, с любовью и чувством юмора.
Страшная «сказка» №1 СТАЛИНГРАД ПРИНИМАЕТ УДАР ВРАГА.
Стоял невыносимый августовский зной. Моя рота получила задание занять оборону в районе посёлок Аэродромный на подступах к Сталинграду. Солдаты окапывались молча, только стук сапёрных лопаток о камни, нарушал тревожную тишину, да сухой степной ветер вертел пыль забиваясь в глаза и под мокрые от пота гимнастёрки. Все понимали, что враг делает мощный удар и отступать некуда, за нами Сталинград, а за Сталинградом Волга. Командирам пришёл приказ: «Ни шагу назад. Умереть за Родину за Сталина». Зной стоял не вообразимый, воды не хватало. Пересохшие губы так и тянулись к фляжке. Перед нами было бахчёвое поле. На нём, как блестящие мячи дозревали арбузы. Это и спасало солдат от жажды. Со стороны этого поля и ждали фашистской атаки. Я прошёл нашу траншею, подбодрил солдат, которые уже заняли боевую позицию. Молоденькие ребята,лежали в степной пыли с винтовками и бутылками с зажигательной смесью. Я мало чем отличался от них по возрасту, мне было двадцать два года, хотя я был офицер. Битва под Москвой оставила мне медаль «За отвагу» и погоны капитана. Я понимал, что мы должны принять смерть и для непредвиденного случая размотал обмотки и закрутил в них «лимонку». Сапог на солдатах не было. Все носили обмотки – это такие ботинки выше которых по ноге заматывались прочные широкие матерчатые полоски. Началось тревожное и изматывающее ожидание. Вот задрожала земля, и всё громче и громче слышался рёв немецких тигров. Потом мы увидели облако степной пыли. Затем в знойном воздухе искажаясь, как миражи ползли вражеские танки. Начиналась танковая атака, под прикрытием, которой шла пехота фашистов. Танки должны были подойти как можно ближе к траншее на расстояние броска гранаты или бутылки с зажигательной смесью. Грохот, пыль, огонь, крики людей, всё смешалось в горячем воздухе. Многие танки останавливались подбитые прямо возле траншеи, а те которые прорывались утюжили наши окопы, а то и вовсе разворачивались на них. Тяжёлые гусеницы давили людей с такой же беспощадностью, как только что арбузы на бахчёвом поле, превращая траншею в смесь пыли, земли и шевелящегося кровавого месива из наших солдат. Прорвавшиеся танки, шли на следующую линию обороны, а нас ждала атака пехоты.
Немцы шли как на прогулку, автоматы наперевес, рукава закатаны до локтей. Я отдал приказ: «Приготовится к прицельной стрельбе». И с наших окопов захлопали винтовочные выстрелы. Фашисты отвечали беспорядочной и даже не прицельной стрельбой из автоматов. Патроны они не экономили. Но они ещё не знали, что главный козырь всех русских атак – рукопашный бой. Пришло время следующей команде: «Приготовиться к рукопашному бою». На винтовках у солдат появились штыки. Я поднялся с траншеи во весь рост и закричал: «В атаку!», «За мной!». За мной бежали мои солдаты с криком «Ура!». Началась штыковая атака. Стоны, окровавленные тела наших бойцов и врагов смешались в одну кучу. Немцы не выдержали напора русского рукопашного боя, отступили за бахчу и начали подготовку к новой атаке. Мы тоже возвратились в свои траншеи, забирая с собой раненых бойцов. Воздух прогрелся до такой температуры, что даже ветер не освежал, а носил по воздуху горячую пыль. Воды в флягах уже не было, раненые просили пить, а остальные терпеливо приводили боевое оружие в готовность к следующей атаке. Солнце стояло в зените и до ночи скорее всего надо выдержать несколько атак. Наша рота держалась три дня. У всех была одна мысль: «Пить, только пить. Глоток влаги был сейчас большой драгоценностью для каждого человека. Не в лучшем положении находились и немцы. Врагов разделяло поле сплошь усеянное зрелыми арбузами, путь до которых означал смерть. Ночью мы выделяли отряды бойцов за арбузами, точно так же поступали и немцы. Желание добыть влагу было настолько велико, что ночных охотников за арбузами не обстреливали ни с той, ни с другой стороны. На несколько минут было заключено, как бы вне гласное перемирие. Судьбу изматывающих атак решила новое наступление немецких танков. Танки проутюжили наши траншеи и окопы, навсегда оставив в земле наших бойцов. Я пытался последний раз поднять солдат в атаку уже на танки, но снаряд, разорвавшийся рядом со мной, осыпал меня землёй, остатками человеческих тел. В ушах звенело, а за тем наступила странная тишина.
Когда я пришёл в сознание, я увидел, приближающихся немцев. Они подбирали после боя раненых. Тяжело раненых расстреливали, а того, кто мог подняться, забирали с собой. У меня была сильнейшая контузия, из ушей текла кровь, переносица была перебита осколком, штыковое ранение в плечо, и в обе ноги осколочные ранения. Немцы о чём-то говорили, но я не слышал их разговора, я не слышал ни каких звуков. От боли сознание отключилось. Я пришёл в себя, когда понял, что нахожусь у немцев, как военнопленный, вместе с другими нашими солдатами и командирами. Военнопленных формировали в колонны на железнодорожной станции для отправки в лагеря. Когда нас погрузили в вагоны, я с радостью нащупал лимонку, которая была замотана на моей окровавленной ноге. Мысль о побеге пронзила всё моё изуродованное тело.
Я испуганно смотрела на глаза отца, из которых текли беззвучные слёзы, и требовала новой страшной сказки, которая называлась «Побег». Только через несколько дней, папа начнёт новый рассказ о войне. Я удобно усядусь, на только что связанные им березовые веники, и буду внимательно слушать, пока снова из глаз отца не потекут скупые мужские слёзы старого ветерана. Как жалко, что папа смог рассказать мне только немного военных историй. Скоро его не стало.
(продолжение будет)