Лейтенант Бълановский
База
24 октября 1918 года.
О моей службе на кан. Л. «Смерчъ.»
Все офицеры, служащие у большевиков подлежат наказанию, которое имеет две рубрики /Приказ Ген. Иванова-Римина/. Не потому, что так страшно это наказание, а только во имя справедливости, пробую доказать, что не всякое соучастие с большевиками носило элементы преступности.
«Офицерство», призванное воспитывать в солдатах воинский дух на началах той дисциплины, которая учила людей умирать, должно было вступить на путь политики.
С самого начала революции то, что составляет сущность дисциплины признается ненужным и оскорбляющим «права человека». Авторитет старого офицерства, как элемента «отжившего», аннулируется и сверху и снизу. И для освежения состава создается скороспелый кадр офицеров военного времени.
Властями издаются приказы о чтении офицерским составом лекций на политические темы своим командам. А между тем революция росла и углублялась. Офицерство гибло. Погибла и великая русская армия. И в этот момент, когда неустоявшая в борьбе с большевизмом интеллигенция отошла от власти, для России наступили еще более тяжелые дни. Большевитская власть объявляет беспощадную борьбу интеллигенции, которую она обобщает под именем «буржуазия». Кровавые ужасы, один другого кошмарнее, всплывают то там, то здесь. Великие патриоты: Корнилов и Каледин успеха не имеют. Каледину изменяют казаки. О Корнилове говорят, что он убит. Большевизм растет и крепнет. Уже вся Россия под властью его. Одна только полоса отчуждения Китайской Восточной ж.д. живет своей жизнью. Офицерству, разрозненному и униженному пришлось за свой страх решать дальнейшую роль в судьбе государства. И вот, как в начале революции, оно подверглось нападкам за свою аполитичность; так теперь оно уже прямо карается, но как раз за противное, - за причастность к политике. Сейчас за офицерством признается только один лозунг спасения России: «обнаженная шашка на большевиков». Кто не был в рядах Калмыкова или Семенова – трус: кто был в рядах большевиков –изменник.
Регламентация довольно краткая.
Не обсуждая вопроса, где были бы теперь эти отряды без помощи союзников, должен заметить, что они нашли, войдя в Хабаровск: в банке золото города целым и жителей не вредимыми.
Вот краткие даты.
В середине апреля 1918 года Флотилия формируется как часть Красного Флота. На канонерской лодке «Смерчъ» мною комплектуется ядро в 30 человек людей испытанных и честных. Девиз нашей службы порядок и техническое обучение. Судовой Комитет единодушен с Командиром, но начало плавания уже обнажает всю тягость службы. Влияние дурных элементов сдерживать все труднее и труднее.
В Благовещенске, в Мае месяце – происходил 6-ой Кр. Съезд. Перед приходом туда я узнаю от крестьянина Станицы Константиновской /Павла Беломестова/, что «Совет хочет разогнать этот съезд». Из разговора со мной он узнает, что я в прошлом году, придя в Благовещенск был в хороших отношениях с городским головою А.Н.Алексеевским. Сейчас Алексеевский в тюрьме. Он приговорен к каторжным работам. Судьба его заботит крестьян. Мне также тяжело и я говорю, что будь мой «Смерчь» состава 1917 г., я освободил бы Алексеевского. Однако обещаю помочь 6-ому съезду…
По приходе в Благовещенск, 12 мая в газетах появляется такое объявление: «собрание моряков к.л. «Смерчь» доводит до сведения граждан, во избежание толков о цели ея прихода и т.п., что лодка пришла для защиты прав трудового народа от посягательства на них той или иной стороны.» Это объявление редактируется мною и принимается довольно единодушно командою.
Проходит однако два-три дня и результаты его на лицо. В Совете «Смерчем» не довольны. Ему не верят: не знают чью он примет сторону /мысль о разгоне 6-го съезда не дает им покоя./ и т.д. Наконец, только-что образовавшийся Рев. Комитет с Чепурновым и Бугаевым становится открыто в оппозицию к нам. Подымается история об опасности стоянки «Смерча» против Сахаляна и необходимости ухода его в Хабаровск. Из конфиденциального разговора с Председателем Испол. Комаитета я узнаю, что Рев. Комитет смотрит на «Смерчь», как на конт-революционный, имеющий сообщение с Сахаляном.
Бугаев приезжает на «Смерчь» и прямо указывает на командный состав, который играет командою, имеет сношение с меньшевиками и т.д. Стороною доходят слухи о желании «Орочанина», устроить совместное заседание, арестовать состав «Смерча»…
Напряженная атмосфера разряжается экстренным отзывом «Смерча» по случаю переворота во Владивостоке.
«Смерчь» уходит и через несколько дней 6-ой съезд распускается.
Роль офицерства не явная, но ее чуют. Чепурнов, приезжая в мое отсутствие на «Смерчь» прямо говорит: «всю эту кашу заварил Белановский». На совместном собрании рабочих и матросов, когда один из «Смерчевских» матросов /подшкипер Быстров/, призывая всех к единению сказал: «долой меньшевиков, большевиков и пусть будут одни русские..», поднялась буря негодования и раздались крики рабочих: «чего вы держите у себя офицеров.»
Следствием прихода японских миноносцев в Николаевск было отправление туда «Смерча» и делегации от Краевого Совета. Директивы последней заключались в удалении миноносцев, хотя бы и реальной силой. По этому пути и пошла делегация, но для предъявления ультиматума делалась отсрочка чтобы вывести ценности. Роль «Смерча» была настолько двойственна, что выполняя свою скрытую цель я иногда, почти опускал руки. Обмениваясь визитами с Адмиралом Тадокаро, его штабом и японским консулом г. Исида, - я всеми силами старался предотвратить назревавший конфликт. Точка зрения комиссаров была очень простая: «им хотелось устроить скандал, открыв военные действия.»
В воскресение 11 августа должна была пройти манифестация. В субботу, узнав об этом я отправился к Консулу Исида и конфидециально ему сообщил, что как друг нашей союзницы, я не могу конечно, не ведать, что симпатии их не на стороне большевиков. Я, Командир «Смерча», также не большевик, но нахожусь в их рядах, как и другие интеллигентные люди чтобы бороться за возрождения России. Зная добрые намерения Японского Правительства, думаю, что господин Консул посодействует уходу эскадры, так как ея пребывание может вызвать осложнение со стороны «Совета»… Нас могут заставить стрелять… Завтра предполагается манифестация. Я даю Вам обещание отклонить ее, но за это прошу Вас поговорить с Адмиралом. Передайте также, что если уход эскадры не возможен – ЕЕ НЕОБХОДИМО УСИЛИТЬ: тогда я, вероятно, получу приказание уйти и возможность инцидента исключается.»…
На другой день манифестации не было. Днем приезжал Консул и сказал, что эскадра уйти не может.
В 12 часов дня обедал на «Смерче» Адмирал.
В час дня часовой «по ошибке» выстрелил по катеру, на котором проезжал мимо нас Японский Консул. Оказалось, что был заговор. Матроса этого удалили.
Мои заверения на Адмиральской Канонерке, куда я поехал чтобы извиниться за произведенные окрики неопознаного катера с Консулом, были приняты. Выстрел был сочтен за провокационный с берега.
«Смерчь» после этого отошел версты на 3 вверх.
13 августа был обед у Адмирала на Канонерке.
19 августа в городе была произведена демонстративная манифестация.
Японскому Консулу вручили ноту Уполномоченного Кр. Совета.
22 августа, когда истекал срок ответа на ноту, в 3 часа дня «Смерчу» из Совета предложили уйти, так как подходили новые японские миноносцы.
На базу «Смерчь» вернулся только 1 сентября. В это время Флотилией была принята резолюция, объявляющая несопротивление иностранным регулярным войскам.
Когда до Флотилии дошли слухи о желании Совета вывезти золото из банка, - было передано по телефону в Рев. Штаб, что Флотилия этого не допустит, как равно и попыток к взорванию моста.
Казалось все обстояло благополучно. Между тем, недовольный упомянутой резолюцией «Вотяк», стоящий в городе вместе с «Бурятом», призвал последнего пересмотреть резолюцию, которая Советом признается контр-революционной. Не останавливаясь на этом он идет дальше. 2 сентября самовольно, приходит на рейд Осипов. Затона и требует к себе для объяснения Центральный Комитет. На борту «Вотяка» матрос Ермак /тов. Председателя Краевого красн. Штаба/ распоряжается и клянет всех контр-революционеров. На «Смерче» народу мало и поведение матросов с «Вотяк» вооруженных бомбами, наводит на грустные размышления.
Наконец он все таки уходит, обещая прийти завтра на объединенное собрание.
3-го сентября после предварительного собрания отдельно команды «Смерча» и вместе с «Бурятом», приходит «Вотяк». Его не пускают на рейд. Объединенное собрание с ним носит бурный характер. Присутствующие Представители от города, особенно рабочий из Бочкаревского Отряда – поворачивает настроение собрания в дурную сторону. Подают реплики о взорвании лодок, сопротивлении и т.п. Офицерство, стоя на своей позиции, отстаивает первую резолюцию, проводя мысль, что необходимо оставаться на местах и работать хотя-бы пассивно, но в прежнем направлении для спасения революции.
В конце собрания, однако, благодаря выступлению защитников идеи сопротивления, настроение собрания неустойчиво. Баллотируется два предложения. В последний момент кто-то предлагает закрытую баллотировку. Тогда выступаю я – и прошу, в виду тог, что многие разошлись, произвести эту «закрытую баллотировку» по спискам на лодках. Предложение принимается под протист «Вотяка», который считает собрание сорванным. Собрание, действительно, сорвано. Интрига «Вотяка» проваливается и позиция Флотилии остается прежней.
Излагая эти события испытываешь некоторую неловкость. Хотя это и было так недавно и хотя к митингованию нас приучили с марта 1917 года, все же нормальность такого положения всегда чувствовалась и ее не мог сгладить и всеразрушающий большевизм.
При входе в г. Хабаровск отряда Атамана Калмыкова, База переживала тяжелые дни. Особенно ревностные защитники Советской власти беспокоились почему не гонят Калмыкова, когда еще нет регулярных японских войск. Приходилось посылать делегации и для успокоения базы выдвигать в них наиболее беспокойный элемент, чтобы спасти ее в последний момент.
Вся эта опасная работа была совершена, хотя и не в подполье, но и не на виду. О ней некому говорить и офицерство Амурской Речной Флотилии может уподобиться врагам народа. Однако, пусть те, кто пожелал вести открытую борьбу с большевизмом, всегда помнят как упорно он развращал все темные массы Великой России. Корни его глубоки и борьба с ним далеко не окончена. Способа-же ея – нет, так как должны быть использованы все, а не какой либо один. Раз уже мы причастны к политике, то позволяю себе сказать, что прямолинейность как раз и вредна. Потому то и гибло так много офицерства, что оно в открытую хотело вести борьбу, когда еще не охватило разочарование и соблазнительный большевизм сулил горы благ.
На кан. Лодке «Смерчь» судовой комитет в составе: Карпова, Лукашевича и Сирнко был избран командою. По странному совпадению это как раз оказались те лица, которых я назначил своими кандидатами. Причина лежала в том обстоятельстве, которое позволило организовать в конце плавания союз 30-ти, который должен был-бы, в крайнем случае идти на все, а каждый в отдельности знал, что за ним стоит еще 30.
Теперь Флотилия отошла в лету. Нас, как преступников, охраняют от казаков японцы. А между тем ведь и мы русские, и вовсе не в дурном смысле слова.
И чем дальше будет жить это недоразумение, которое разчленяет Россию на враждебные лагери, тем больше выгоды извлекут устроители нашего порядка, господа иностранцы. Неужели же наша задача, помогать им в этом направлении?
Лейтенант БЕЛАНОВСКИЙ.
