Из статьи Юрий Москаленко: "Под утро 2 июля 1942 года в последние часы героической обороны Севастополя адмирал Иван Степанович Исаков обратился к своему давнему знакомому известному писателю Евгению Петрову: «Евгений Петрович, в полдень на Москву летит «Дуглас». В нем будет местечко и для вас. Все, что вы хотели увидеть в осажденном городе – вы уже увидели. Советские люди должны знать, как мы здесь сражаемся».
Петров ответил не сразу, он вообще к любому предложению всегда относился крайне осторожно. Он молча посмотрел в сторону моря, где все было охвачено заревом пожара, прислушался к грохоту канонады, и, наконец, произнес чуть слышно: «Я подумаю. А сейчас надо уже расходиться, поздно уже».
Они встретились, когда солнце было уже высоко. Петров находился в прекрасном расположении духа, видно было, что часы сна пошли ему на пользу. Впрочем, заснул он не сразу – на столе беседки лежало несколько исписанных листков, придавленных камешками, чтобы не разлетелись от ветра.
– Вы знаете, три или четыре дня я вообще не мог сомкнуть глаз, – улыбнулся писатель адмиралу. – А тут хотя и не сразу, но заснул. Правда, спал как убитый, даже снов не видел… Я согласен: в Москву, так в Москву.
На аэродром они поехали вместе. Иван Степанович устало глядел в маленькую черную точку, которая отдалялась в пространстве, и думал о том, что может быть, это хорошо, что Петров не увидит собственными глазами, как наши войска покинут Севастополь. Да, он знает, что положение критическое, но даже не представляет, как безнадежна ситуация. Не сегодня-завтра все будет кончено. И кто его знает, удастся ли вырваться из этой мясорубки. А так, самолетом, надежнее…
Исаков почувствовал огромное облегчение из-за того, что уговорил одного из авторов «Двенадцати стульев» покинуть город. Он уже корил себя за то, что ему не удалось сделать это тремя днями раньше, когда в Новороссийск возвращался эсминец «Ташкент», на котором Петров прибыл в Севастополь. Тогда Евгений Петрович наотрез отказался убыть обратно…
Но кто мог предположить, что судьба уготовила Петрову самую, что ни на есть, шахматную вилку? И выбора у него не было: если бы он отправился на «Ташкенте», его бы ожидала неминуемая гибель: именно 2 июля фашистская авиация совершила массированный налет на новороссийскую военно-морскую базу и несколько бомб обрушились на «Ташкент», потопив его у самого пирса, как только он вернулся из Севастополя.
Через три с лишним часа, около четырех часов пополудни, 2 июля, адмирала Исакова подозвали к специальному телефону. Здесь лучше предоставить слово самому адмиралу:
«– Вы адмирал Исаков?
– Да, я!
– Вы отправили утром «Дуглас» с писателем Евгением Петровым?
– Да, я!
– К сожалению, мы должны известить вас, что Петров разбился...
– Кто со мной говорит? – крикнул я, еще на что-то надеясь.
– Уполномоченный НКВД из Чертково».
К сожалению в статье не упоминаются фамилии погибших летчиков. Возможно, что фамилия старшины Гусева Виктора Александровича попало в донесение отд. ав. полка ОСНАЗ ВВС КА и место погребения ему определили в Чертково. В списках похороненных в братской могиле в Чертково значится рядовой Гусева Виктора Александровича, дата гибели, как и у старшины. Однако братская могила в центре села появилась в конце января 1943 г. при освобождении районного центра от фашистов. В военкомате Чертковского района сохранился список похороненных, датируемый январем 1943 г.
Если Гусев один из членов экипажа, то кто второй, или экипаж был "сборный".
Валентин
