Перейти в ОБД "Мемориал" »

Форум Поисковых Движений

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Войти
Расширенный поиск  

Новости:

Автор Тема: Казаки Новохоперской крепости Гречкины, основатели Азово-Моздокской линии  (Прочитано 11161 раз)

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
Планирую разместить в теме книгу "Казаки Гречкины" написанную мною и опубликованную в 2013 году.

http://www.proza.ru/2013/04/29/1414

Казаки Гречкины. Повесть.
Владимир Пузиков

ПЕРВЫЙ АРЕСТ ГРЕЧКИНЫХ
ХУТОР КАЗИНСКИЙ - 2


Зима 1932 года на Кубани и Ставрополье выдалась на редкость бесснежной и морозной. Местами земля на полях потрескалась, пугала крестьян зияющими трещинами. Лютые январские и февральские морозы погубили надежду хлеборобов – озимые посевы. Затянувшаяся зима казаков не радовала: скотина доедала соломенные базы. Некоторые хозяева уже пускали на корм солому с хат.

Наступил март, но долгожданной влаги он не принес. Местная провидица хутора Казинского-2 бабка Фекла пророчила:
- Быть голоду! Люди грешат... Господа прогневили…
Богомольные казаки по воскресеньям ездили на свою историческую родину в станицу Беломечетскую. В Михайло-Архангельском храме они ставили свечи за здравие и упокой, многократно крестились, отбивали поклоны, слюнявили иконы, привозили хуторянам тревожные вести:
- Батюшка проповедовал: быть лихой беде! Отходит народ от православия, храмы разоряет. Красный диавол спустился с небес, удержу на него нет… Казаки! Без веры пропадем!
Работы впереди ожидалось много, и в молодом колхозе «Раздольный», и на личных подворьях. Да вот беда, на три двора Гречкиных из мужиков остался только старый казак, мой прадед по материнской линии Гречкин Абрам Абрамович, которому стукнуло 79 лет.

В полночь с 11 на 12 марта 1932 года тихий казачий хутор Казинский-2 Георгиевского станичного совета был оцеплен группой сотрудников Невинномысского районного Объединенного Главного политического управления. Одновременно оперуполномоченные ОГПУ постучали в окна и двери хат четырех колхозников, сыновей Абрама Гречкина – Алексея, Петра, Ивана и их соседа – Блинникова Тимофея Георгиевича. Все они обвинялись в совершении преступления по статье 58/10 УК РСФСР, а именно: «…они систематически занимаются антисоветской агитацией против проводимых мероприятий советской власти, как среди своих родственников, так и на селе, в особенности среди колхозников». [1]

Постановление о предъявлении обвинения и избрании меры пресечения подписал уполномоченный районного ОГПУ Петр Щур, он же руководил операцией. Следователи в присутствии понятых провели обыски, перетрясли сундуки, прощупали перины и подушки. Они искали оружие, золотые изделия и монеты царской чеканки, деньги и облигации, запрещенную антисоветскую литературу. Ничего не нашли, вещественных доказательств не взяли, так что, к делу приобщить было нечего.
Мой дед, младший из сыновей Абрама – Иван Абрамович Гречкин, самый грамотный в их роду, но страдающий туберкулезом легких, а потому, работавший в колхозной канцелярии на легком труде – счетоводом, достал из потайного места за иконостасом газету «Правда», попытался вразумить непрошеных ночных гостей:
- А вот товарищ Иосиф Виссарионович Сталин 2 марта 1930 года в статье «К вопросам колхозного движения» писал о перегибах…
Оперуполномоченный Петр Щур не дал ему договорить, грубо и высокомерно оборвал:
- Гражданин Гречкин! Ты слыхал присказку: «До Бога высоко, до царя далеко»? Так вот, руководящие товарищи Северо-Кавказского ОГПУ считают, что у нас на Кубани еще очень много контры недобитой... И мы ее карающей рукой ОГПУ кончаем! Притаились казачки, ждут удобного случая, ударить по советской власти… Мы этого не позволим! Так что, помолчи…
Моя родная бабка – Акулина Антоновна вступилась за мужа:
- Ну, зачем вы его больного забираете? Какая из него контра? Ведь пропадет…

В ответ – молчание. Подследственным на сборы дали полчаса. Рыдали жены, невпопад складывали в узлы нужные и не нужные вещи, харчишки мужьям на дорогу. Дети, забившись на русские печки, плакали. Но карающая машина советской власти была запущена, не было ей укороту. Вскоре братьев Гречкиных: Алексея, Петра, Ивана и Блинникова Тимофея взяли под стражу и на колхозной бричке, запряженной парой лошадей, к утру доставили в камеры следственного отдела станицы Невинномысской.

Известно, что в 1924 году по указанию Совета Народных Комиссаров станица Невинномысская стала центром Невинномысского района, который до 1930 года входил в Армавирский округ. 30 июля 1930 года Армавирский округ был упразднён. Невинномысский район стал напрямую подчиняться Северо-Кавказскому краю с центром в Ростове-на-Дону. В 1934 году, во время очередной административной реформы, Невинномысский район вошел в состав Северо-Кавказского края с центром в г. Пятигорске. В 1939 году, согласно Указу Президиума РСФСР, станица Невинномысская стала городом республиканского подчинения. [9]

Всяко-разно в жизни перевидал казак Абрам: победы и поражения, рождения и смерти, сытую, развеселую казацкую жизнь, а порой, голод и холод. Но чтобы одному мужику остаться на три семьи, в которых три убитых горем бабы и 11 детей в возрасте от 7 месяцев до 14 лет, не доводилось. Достал Абрам видавший виды кисет, свернул цигарку, запалил серники, затянулся табачком-самосадом, задумался о том, как было и что стало с казачеством…
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
КАЗАКИ ГРЕЧКИНЫ НА ХОПРЕ

Мой далекий предок по материнской линии Данила Гречкин впервые упоминается в книге И.И. Дмитренко «Сборник исторических материалов по истории Кубанского казачьего войска. Том 1».
В 1771 году был составлен «Список именной, учиненный при переписке крепости Новохоперской слободы Пыховки, о казачьих детях и их родственниках, с показанием, сколько кому от роду лет, годны-ль в казацкую службу или зачем негодны, от кого и где рождены, откуда кто пришли и когда где в подушном окладе были положены, и платили-ль когда, и кто своими домами живет или с казаками пропитание и содержание получают…»
Так вот, в отношении Данилы Гречкина в списке сделана запись: «…был Острогожскаго слободскаго полка казак, в коем и умре назад тому 20 лет». То есть, умер он в 1751 году, а жил до этой скорбной даты со всем своим многочисленным семейством в «…слободе Меловой Меловатского комиссарства Острогожской провинции». [4]
На своем веку, что Господь позволил Даниле Гречкину пребывать на грешной земле, честно воевал он за Царя и Отечество, проливал кровь на поле брани ради лучшей доли народа и семьи своей на земле Российской.
Учитывая, что вглубь веков фамилии Гречкиных среди казаков нами более не разысканы, относим Данилу к 1-му поколению Гречкиных. Я же и мои сестры: Люба, Нина, Валя и Галя по родственному отношению к казаку Острогожского полка Даниле Гречкину находимся в 9-м поколении.
Историк Н.И. Костомаров, родившийся в слободе Юрасовке Острогожского уезда Воронежской губернии, писал, что Острогожск был основан в 1652 году, когда Русское государство начинало заселять степные просторы и заботиться об охране своих южных рубежей. Началось строительство 800-километровой укрепленной линии, названной Белгородской засечной чертой.
Указом государя Алексея Михайловича было велено заложить «…жилой город на реке Тихой Сосне у реки Острогоши на конец Тернового леса». На строительство крепости с 9-ю башнями прибыли вольнонаемные люди. Затем к ним присоединились четыре тысячи украинских переселенцев во главе с полковником Дзиньковским Иваном Николаевичем.
 В 1664 году царским повелением Острогожский казачий полк был официально узаконен. Казакам предоставили привилегии в соответствии с царской Грамотой: «…Во 178 (1670) году, октября в 11 день Великий Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович всея Великая, Малыя и Белыя России Самодержец пожаловал Острогожского полка Ивана Зеньковскаго и его полку начальных людей и рядовых за их службу вместо своего государева годового денежного жалованья оброчными деньгами, которыя положены были на них в Беле-городе с винных и пивных котлов и с шинков Острогожского полку в городах в Острогожск и в Землянск; и впредь для его государевой полковой службы пожаловал Великий Государь им вместо своего государева годового денежного жалованья такими промыслами в городах Острогожского полку промышлять безоброчно, чтоб было с чего Великаго Государя полковыя службы служить…»
Впрочем, государевы милости не удержали казаков от участия в восстании под предводительством Степана Разина. Полковник Иван Дзиньковский поддержал бунт против московского правления, который вскоре был подавлен. 27 сентября 1670 года по приказу белгородского воеводы князя Ромодановского были расстреляны полковник Иван Дзиньковский, полковой писарь Марк Жуковцев, обозный Никита Волнянка, сотники Яков Чекмез и Василий Григорьев, а также Федор Наугольный, возглавлявший восставших стрельцов.
Запоздавшая царская грамота предписывала отсечь им руки по локоть и ноги по колено, а потом повесить. Чтобы выполнить волю царя, эту экзекуцию совершили уже над трупами. Разинского атамана Ф. Колчева заковали в железо и под конвоем отправили для дальнейших допросов сначала в Белгород, а потом в Москву, где казнили. Многих повстанцев после жестоких пыток повесили на виселицах, поставленных вдоль реки Тихой Сосны. Евдокии Дзиньковской отрубили голову, а детей ее сослали в Сибирь. [38]
Полковником Осторгожского казачьего полка становится сотник Карабут, который остался верен правительству. Затем полком командовали: Михаил Гонт (1670), Федор Сербин (1677), Иван Сасов (1680-1693), Федор Куколь (1698), Иван Тевяшов с 1700 года. Полковники назначались центральным правительством, они имели право издавать указы за своей подписью. Символом полковничьей власти являлись: шестопер-булава, полковая хоругвь и печать. Полковой штаб состоял из полкового обозного, судьи, есаула, хорунжего и двух писарей.
В 1705 году Острогожский слободской казачий полк был передан в ведение Приказа Адмиралтейских дел в Воронеже. Полк состоял из Первой и Второй Острогожской, Ливенской, Корочанской, Белолуцкой, Старобельской, Закотенской, Урывской, Богучарской, Калитвянской, Толучеевской, Калачеевской и Меловской сотен.
Осенью 1707 года на Дону по царскому Указу Петра I-го начался розыск беглого люда. Указ гласил: «…полковые и городские и всяких чинов служилые и жилецкие люди, также люди их и крестьяне, покинув свои поместные земли и всякие угодья, и дворы, и животы, не хотя у стругового дела и у лесной работы и кормщиках и в гребцах и у сгонки на плотах быть, – бежали на Яик, на Хопер, и на Медведицу, и на иные места и на низовые города». [35]
Правительством ставилась задача: вернуть всех беглых к местам службы и работы. На Дон был послан князь Юрий Долгорукий с пехотным полком в 2 тысячи солдат под командой 52-х офицеров. Князь Долгорукий, учинив розыск, допустил против казаков «…разныя жестокости и насилия: разорение и пожар городков, пытки, битье батогами, отрезание носов и ушей и прочая».
В ответ на насилие Кондрат Булавин в казацких городках по Хопру, Бузулуку, Донцу и Медведице поднял мятеж. В это время лучшие казаки Донского войска, численностью в 15 тысяч человек, воевали против шведов в Лифляндии и Польше, поэтому участвовать в восстании не могли. Кондрата Булавина поддержали «…молодые казаки и люди буйнаго, неспокойного нрава, преимущественно из верховых городков. Люди же более или менее разсудительные, а также старики, к мятежу не пристали и только поневоле шли за Булавиным…»
Ему удалось собрать до 20 тысяч бунтовщиков. Ночью 9 октября 1707 года отряды булавинцев напали на разрозненную по городам команду князя Юрия Долгорукова, убив его самого, 20 офицеров и до 1000 солдат. Войсковой атаман Лукьян Максимов, возглавив верных царю казаков, разгромил мятежные отряды, обратив Булавина в бегство, который укрылся в Запорожье.
В марте 1708 года Кондрат Булавин прибыл в Пристанский городок на Хопре, поднял против правительства 3670 казаков из 25 городков. Затем он двинулся на Дон, захватил город Черкаск. Мятежники избрали его войсковым атаманом.
Царь Петр I послал на подавление восстания 20 тысяч солдат и офицеров под началом Василия Долгорукого с жестоким приказом: «…Ходить по тем городкам и деревням, которые пристают к воровству, и оные жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков на колеса и колья, дабы тем удобнее оторвать охоту к приставанию к воровству людей, ибо сия сарынь ничем, кроме жестокости, не может унята быть… Все городки от Пристанского до Бузулука разорить».
Бунт был усмирен, Кондрат Булавин в Черкаске покончил жизнь самоубийством. Более 7 тысяч казаков погибло в боях или казнено. От грозной кары спаслись «…немногие мятежные казаки хоперских городков и то, благодаря окружающим лесам, куда они успели спастись со своими семействами. Из остальных же, только атаману Игнату Некрасову удалось избегнуть печальной участи. Собрав до 600 семейств мятежных казаков, он бежал с ними на Кубань и там отдался под покровительство крымского хана. Потомки этих казаков в последующее время были известны под именем «некрасовцев».
В 1709 году на Дону возводится крепость Осеред (с 1711 г. – Павловск) и верфи для строительства кораблей. Для прикрытия подступов к верфям на Осереди, Битюге и Икорце граф генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраскин решил обустроить Толучеевскую пограничную линию. Полковник Острогожского полка Куколь получает от него задание переселить на Толучееву, Богучар и Айдар украинских казаков.
В 1712 году на месте старых казачьих городков были основаны поселения Толучеева, Меловая и Калайчи. Следом за первыми поселенцами сюда потянулись их родственники. Двигались они большими обозами, везли походные разборные храмы, домашний скарб, хлеб, фураж, гнали стада скота и косяки лошадей.
В первый же год обустройства Толучеевской линии на поселенцев напали казаки атамана Некрасова, не покорившегося власти, и калмыки. Сильный бой произошёл у Меловского городка и Калача. Благодаря смелым и решительным действиям сотника Демьяна Варавы нападавшие отступились.
На линии образуются административные единицы: Толучеевская, Меловская и Калачеевская сотни. Первоначально они подчинялись Павловскому коменданту, а затем, территориально и административно вошли в Острогожский казачий полк.
Мятежные хоперские казаки попали к царю в немилость. 14 мая 1711 года Петр I повелел: «…Городки верховые с Хопра и Медведицы – Пристанской, Беляев, Григорьевский, Михайловский, Касарин, Добринский и другие за воровство, за принятие Булавина к себе и за то, что ходили против государственных войск и жителей, под Тамбовым на Курлаке и на Битюге бились – свести в низовые станицы, чтобы впредь, на то смотря, так воровать и бунтовщиков и шпионов принимать было неповадно».
В июле 1712 года казацкие городки уничтожили. Казаки с семьями, даже те которые участвовали в шведской войне, были выселены в низовые станицы ниже Пяти-Изб и к Паньшину. Земли казачьи присоединили к Воронежской губернии. Уцелевших хоперских казаков направили служить, сначала в гарнизон крепости Азов, а после сдачи крепости туркам, в укрепление Транжамент для наблюдения за Крымом. [35]
Таким образом, южная окраина России оказалась не защищенной. Татары безнаказанно стали доходить до Царицина, Дмитровска, селений Тамбовской и Воронежской губерний. Учитывая это, еще в 1712 году Царь Петр I лично составил план крепости, которую приказал построить на реке Хопре на месте разоренного Пристанского казацкого городка.
По разным причинам строительство Новохоперской крепости откладывалось. И вот, очень быстро, за время с 13 сентября по 2 ноября 1716 года рота солдат, прибывшая из крепости Павловской, с работой справилась. В новой крепости были обустроены валы, рвы, жилые и хозяйственные постройки. Павловцы остались в крепости на житье и для несения гарнизонной службы.
31 декабря 1716 года Азовский губернатор, граф генерал-адмирал Апраскин Федор Матвеевич подписал письмо вице-губернатору Колычеву: «…Письмо ваше с новозачатой Хоперской крепости, от 15-го прошедшего октября писанное, с приложенными известиями – принял исправно, за которое благодарствую и ответствую. Крепость прикажите делать не гораздо великую, а именно: чтоб возможно быть человекам тысячи или полторы, понеже там великого опасения не от кого, разве татар или воровских казаков. И на вечное житье призвать черкас и посадских охотников, а невольников не посылать; для лучшего охранения иметь там по одной роте драгун и по одной роте солдат под командою одного майора и когда крепость построится тогда торги и ярманки публиковать велеть…» [37]
Колычев уведомил Апраскина, что просятся на поселение в Новохоперскую крепость казаки, которые готовы «…присягнуть в том, что будут теперь жить смирно и служить верно, лишь бы им отдали в пользование их прежния земли, угодья и усадьбы под дворы». За это казаки обязывались служить конную станичную службу. Граф Апраскин разрешил поселить в новой крепости вольных черкас, посадских охотников и казаков. Но казаков на службу записывать только один год. И вот, за 1717 год в родные места вернулись 94 казака со своими семействами.
Еще 125 казаков с семействами прибыли из Харьковского, Острогожского, Сумского и других малороссийских слободских полков. 10 мая 1720 года Петр I издал указ о даровании Хоперским казакам юртовых земель со звериными и рыбными угодьями, разоренных городков Пристанского, Беляевского и Григорьевского, денежного и хлебного жалования.
Постепенно была создана Хоперская казачья команда. Казаки, уступив свои места в крепости посадским людям, ремесленникам и торговцам, образовали с 1720 по 1728 годы в округе Новохоперской крепости слободы: Градскую, то есть пригородную, Алфёровку, Красную и Пыховку.
В 1721 году старшиной Хоперской команды был избран казак Григорий Неклюдов. Хоперские казаки надежно несли конную службу в крепости, доставляли казенную денежную и простую почту, посылались курьерами с важными письмами на далекие расстояния, перегоняли государевых лошадей, перевозили фрукты из Крыма в Астрахань. На форпостах, устроенных на границе Воронежской губернии, они обеспечивали сторожевой и карантинный контроль. При появлении татар на постах зажигали маяки из сухого леса. Таким путем тревога быстро распространялась по пограничной линии.
На казаках лежали военно-полицейские обязанности по поддержанию порядка на территории губернии. В Новохоперских дремучих лесах скрывалось немало разбойничьих шаек, которые «…сильно обижали мирное население… в особенности, помещичьи владения и усадьбы, где сторону разбойников нередко держали крепостные крестьяне». Небольшие разъезды казаков разыскивали воров и разбойников, обеспечивали в слободах и округе порядок и спокойствие.
В 1731 году правительство установило штат команды: 2 ротмистра, 2 хорунжих, 2 писаря и 216 рядовых казаков. Воинские чиновники стали получать денежное довольствие. В 1738 году за участие в военных действиях, отличную и усердную службу, по ходатайству начальника команды, ротмистра Никифора Иноземцева, Военная Коллегия по указу Императрицы Анны Иоанновны «…отпустила из Петербургского магазина в Хоперскую крепость одно старое знамя и четыре знака». Это была первая царская награда хоперским казакам.
Мой предок, казак Данила Гречкин воспитал 4-х сыновей: Петра – 1726 г. рождения, Михаила – 1728 г., Игната – 1736 г. и Андрея – 1741 г. Назовем их наследниками во 2-м поколении.
Все сыновья родились в слободе Меловой, ныне село Старая Меловая Воронежской области. В 1755 году, через четыре года после смерти отца, все семейство Гречкиных переселилось в слободу Пыховскую. Причем, казаком в Новохоперской крепости служил только один брат – Михаил Данилович Гречкин, а остальные братья, вместе с женами и детьми были приписаны ему в родственники. Ныне Пыховское сельское поселение входит в состав Новохоперского района Воронежской области.
В 1763 году правительство переписало хоперских казаков и членов их семей. Оказалось, что службу несли чуть более 200 человек. А ведь, в слободах Градской, Алферовке, Пыховке и Красной проживало 1205 душ мужского пола. Военная коллегия приказала записать их всех в казаки, наделив каждого землей в 15 десятин. Казаки выражали недовольство: такой небольшой земельный надел не соответствует тяготам службы! И начали казаки писать жалобы в правительство.
В 1765 году с приходом к власти императрицы Екатерины II начинается расказачивание. Она посчитала, что на Кубани, Дону и Украине гетманы и старшины имеют неограниченную власть. Ведь они могли самостийно собрать Войсковую Раду и поставить вопрос о выходе из состава России. Такая «военная демократия» не устраивала императрицу. И она приняла решение реорганизовать казачьи полки. Суть реформы. Казачьи должности переводились в общероссийские армейские или статские чины, согласно Табели о рангах. Полковая старшина по правам приравнивалась к общеимперскому дворянству. Полковые и сотенные формы правления упразднялись. Менялось административное устройство. В состав Слободско-Украинской губернии вошли территории Острогожского, Изюмского, Харьковского, Сумского и Ахтырского полков, преобразованные в провинции.
Позднее Острогожская провинция была зачислена в состав Воронежской губернии. Территории полковых сотен объединили в комиссарства. Так из Толучеевской, Меловской и Калачеевской сотен образовалось Меловское комиссарство с административным центром в слободе Старо-Меловая. При этом слободу переименовали в городок Меловой. Меловское комиссарство охватывало весь юго-восток Воронежской губернии (современные Воробьёвский, Калачеевский, Петропавловский и часть Богучарского районов).
В 1771 году казацкие семьи Новохоперской крепости переписали вновь. Служащих и отставных казаков оказалось 247 человек. В четырех слободах в списки внесли 1215 детей и родственников мужского пола, которые службы не несли. Из переписных листов 1771 года:
Гречкин Петр Данилович, старший сын, 45 лет. Его старший сын Алексей 22 лет, родился в слободе Меловой, а сыновья: Григорий 14 лет, Харитон 10 лет, Михаил 8 лет, Иван 5 лет, родились уже в слободе Пыховской.
Гречкин Михаил Данилович, второй сын, казак Хоперской команды, 43 лет. У Михаила и жены его Татьяны 34-х лет в слободе Пыховской родилось три сына: Иван 13 лет (умер 8 апреля 1772 г.), Никифор 5 лет и Федор 2 года.
Гречкин Игнат Данилович, третий сын, 35 лет. В слободе Пыховской в его семье родились сыновья: Иван 7 лет и Максим 3 года.
Гречкин Андрей Данилович, четвертый сын, младший, 30 лет. Его сын Ефим 4 лет, рожден в слободе Пыховской.
Все дети Гречкиных – Петра, Михаила, Игната и Андрея относятся к наследникам 3-го поколения.
Переписная комиссия установила, что Гречкины «…в подушном окладе никогда не были и податей не платили. Жительство имеют в слободе Пыховке своими домами. Пропитание и содержание имеют на отмежеванной земле хлебопашеством». [4]
Во время переписи казаки обеспокоились тем, что правительство задумало всех взрослых членов семей, кто не занят службой, обложить налогами или отдать в солдаты. Казаки «…сговорились и выбрали из среды своей казака слободы Пыховки Петра Подцвирова и с ним доверенных казаков: Андрея Алейникова, Андрея Помазанова, Павла Ткачева и атамана слободы Красной Илью Рыбасова с тем, чтобы они отправились в Воронеж, заявили обо всем губернатору и просили бы его позволения ходатайствовать лично в Военной Коллегии, что они все согласны служить казаками, для чего просить учредить из них пятисотенный полк». [35]
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
ХОПЕРСКИЙ КАЗАЧИЙ ПОЛК

Осенью 1772 года группа хоперских казаков во главе с Петром Подцвировым прибыла в Петербург. В Военной Коллегии они подали прошение на Высочайшее имя. Уполномоченные казаки просили: «…чтобы из казаков Хоперской команды, их детей и родственников зачислить на службу всех годных и вполне исправных, образовав из них 5-ти-сотенный полк, а взамен этого в подушный оклад их не класть, возвратить изстари принадлежавшия им земли и разные угодья; указать служить им только конную казацкую службу, а на караул для содержания внутри крепости пороховых и провиантских магазейнов, яко в непринадлежащую до казака, не посылать».
Пожаловались казаки и на коменданта Новохоперской крепости полковника Подлецкого, который посылал их на казенные и частные работы бесплатно, притеснял и обходился несправедливо.
В феврале 1773 года в Новохоперскую крепость Воронежского батальона для расследования жалоб и просьб казаков прибыл секунд-майор Головачев. Он запретил коменданту Подлецкому посылать казаков на бесплатные работы, наряжать в караулы, заявив, что «…хоперские казаки положены единственно для конной службы».
Головачев переписал все население казачьих слобод, которого оказалось: всех служащих и не служащих – 1422 души мужского пола. В казаки запросились дети малороссиян, отцы которых «…вызвались охотниками при заселении крепости и слободок, чтобы служить казацкую службу».
В результате переписи в «Список казакам Хоперской команды в 1773 году» вошли 114 человек. В том числе: 41 казак из слободы Градской, 39 – Красной, 20 – Пыховки и 14 – Алферовки. [37]

Казаки слободы Градской:
Алейников Данило,         Батищев Максим,
Белоусов Максим 1,        Белоусов Максим 2,
Безбородов Ефим,           Васильев Борис,
Владычкин Кондрат,       Воропаев Иван,
Воропаев Лукьян,            Воропаев Трофим,
Жуков Алексей,               Жуков Андрей,
Жуков Иван 1,                  Жуков Иван 2,
Жуков Мирон,                 Жуков Тихон,
Зверяев Евдоким,             Капустин Александр,
Капустин Петр,                Капустин Федор,
Коновалов Павел,             Косякин Григорий,
Куревлев Тарас,                Лобанов Федор,
Лобов Василий,                Лопухов Иван,
Макеев Яков,                    Мещеряков Афанасий,
Остроухов Андрей,          Остроухов Василий,
Остроухов Иван 1,            Остроухов Иван 2,
Остроухов Исай,               Остроухов Никита,
Остроухов Поликарп,       Остроухов Федор,
Рябых Пантелеймон,        Савенков Павел,
Серков Сергей,                  Сиволобов Филипп,
Скворцов Андрей.

Казаки слободы Красной:
Бильдяев Фрол,                  Болдырев Игнат,
Болдырев Павел,                Братков Иван,
Братков Кондрат,               Булавинов Андрей,
Булавинов Никита,            Ванюхов Андрей,
Дьяченков Лукьян,            Зайченков Петр,
Ковалев Герасим,               Колесников Трофим,
Котляров Иван,                   Кучеров Григорий,
Лесников Федор,                Лоскутов Григорий,
Несмачнов Илья,                Ольховский Яков,
Пивоваров Семен,              Полянский Игнат,
Помазанов Степан,             Помазанов Федор,
Попов Афанасий,                Пугачев Кондрат,
Решетников Лаврентий,     Рыбасов Никифор,
Рыбасов Терентий,             Салавьенков Никита,
Свинарев Василий,             Скляров Никифор,
Степанов Семен,                 Стоволосов Максим,
Ткачев Павел,                      Ткачев Савва,
Улесков Григорий,              Фенев Влас,
Фенев Никита,                     Черенков Афанасий,
Шептухин Григорий.

Казаки Слободы Пыховки:
Алейников Андрей,           Борисенков Никита,
Бурляев Илья,                     Бурляев Роман,
Геневский Борис,               Гречкин Михаил,
Загудаев Никита,                Конорезов Григорий,
Конорезов Михаил,            Кривобоков Артем,
Кривобоков Иван,              Лутченков Петр,
Осыченков Иван,                Перевозчиков Леонтий,
Подцвиров Петр,                Самойленков Федор,
Тетенников Архип,            Чикильдин Яков,
Шевцов Степан,                 Шведов Мирон.

Казаки Слободы Алферовки:
Борисенков Григорий,       Гречкин Иван 1,
Гречкин Иван 2,               Дежевский Михаил,
Колесников Моисей,          Лобужской Никифор,
Найденной Ефим,               Панпурин Илья, 
Панпурин Михаил,             Панченков Сергей,
Погорелов Иван,                 Попов Иван,
Сотников Евстафий,           Фетченков Григорий.

Секунд-майор Головачев проделал большую работу, переписал казаков, расследовал все их просьбы и жалобы, составил доклад для Военной Коллегии. Но его донесение осталось без движения: шла война с Турцией, хоперские казаки участвовали в подавлении Пугачевского бунта, к тому же, население  Воронежской губернии голодало.
Крестьяне «…охотно приставали к бунту и вместе с мятежниками грабили и разоряли барские усадьбы, предавая казни чиновников, помещиков и богатых людей. Большинство жителей бежали, скрывались в лесах с имуществом и скотом. Слабая по своему составу хоперская команда вначале держалась оборонительного образа действия, но затем, когда полковник Луковкин с донцами разбил и выгнал мятежников из пределов донского войска и перешел в Воронежскую губернию, хоперские казаки начали в свою очередь очищать окрестности от мятежников. Всю осень хоперская команда действовала против воровских шаек, скрывавшихся по лесам и трущобам…» [35]
Старые хоперцы очень гордились своим участием в подавлении пугачевского бунта. Казаки говорили: «…Да! Мы стояли против изменника Пугачева за законного Царя! А Вы что делали в это время? Вы гуляли от вора подальше, вниз по матушке по Волге!»
В самый разгар Пугачевского бунта, в июле 1774 года, президент Военной Коллегии, генерал-аншеф Григорий Алексеевич Потемкин был назначен Новороссийским, Астраханским и Азовским генерал-губернатором, начальником легкой кавалерии, в том числе Моздокского, Хоперского, Чугуевского и Тобольского казачьих полков, Донского, Волжского, Астраханского, Оренбургского и Яицкого казачьих войск.
Григорий Потемкин рассмотрел донесение секунд-майора Головачева только 6 октября 1774 года и внес в Военную Коллегию доклад с обоснованием преобразования Хоперской команды в одноименный полк, численностью в 540 человек.
А именно: Полковник – 1 с жалованием 60 рублей в год, полковой есаул – 1 с жалованием 20 руб., поп – 1 с жалованием 40 руб., писарей – 2 с жалованием по 15 руб. В пяти сотнях должно быть рядовых казаков 500 человек с жалованием по 6 руб. в год каждому. В каждой сотне предусмотрен сотник, пятидесятник, хорунжий, вахмистр, квартирмейстер и по 2 десятника или капрала. Жалование им предусмотрено от 20 до 7 рублей в год, в зависимости от должности.
Из наемных лиц подбирались: литаврщик – 1, старший трубач – 1, младших трубачей – 3. Жалование им устанавливалось от 24 до 30 рублей. Всего затрат по полку – 3696 рублей в год. В случае командировки полка «…от домов своих далее 100 верст, производить казенный провиант и на лошадей фураж».
Для службы казак обязан подготовить «…лошадь, ценою каждая не менее 18 рублей, седла с прибором во всем полку одинаковые», единообразное обмундирование, причем, все это за свой счет. Военный Комиссариат брал на себя обязательства снабжать полк порохом и свинцом, карабинами, саблями, пиками и лядунками черной юхти на такой же перевязи. [37]
Казака Хоперского полка от других полков отличали: «…Кафтан голубого цвета, полукафтанье и шаровары малиновые, с малиновым на верхнем кафтане отворотом и с черным стамедным кушаком; шапка круглая, верх сукна малинового цвета, околыш черный, бухарских овчин; сапоги казацким образом».
В 1775 году Хоперская команда развернулась в Хоперский полк. На каждую мужскую душу было нарезано по 15 десятин земли. Полку передавались во владение все земли, которыми они владели раньше, вместо денежного и хлебного содержания.
Но пустить корни, пожить вольготно на Хопре казакам не довелось! Светлейший князь Григорий Потемкин задумал переселить хоперских и волжских казаков на Кавказ. Уже в 1775 году он поручил астраханскому губернатору генерал-майору Якоби «…самолично осмотреть положение границы нашей, простирающейся от Моздока до Азова…»  [35]
Записан

Алексей5116

  • Опытный пользователь
  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 614
  • Пилюгин Алексей Владимирович
Гречкин Алексей Абрамович
Родился в 1889 г., Невинномысский р-н, хут. Казинского; русский; б/п; крестьянин.
Арестован 17 ноября 1932 г.
Приговор: расстрелян
Источник: Книга памяти Ставропольского края


Гречкин Петр Абрамович
Родился в 1895 г., хут. Казинского; русский; грамотный; б/п; крестьянин. Проживал: г. Георгиевска.
Арестован 7 марта 1932 г.
Приговор: 3 года лагерей
Источник: Книга памяти Ставропольского края


Гречкин Иван Абрамович
Родился в 1905 г., Ст. Беломечетенской; русский; б/п; Служащий. Проживал: Ст. Беломечетенской.
Арестован 17 ноября 1932 г.
Приговор: 5 лет лагерей
Источник: Книга памяти Ставропольского края
Записан
За всё , что мы не сделали для них ,
Они прощают. Мы себя - не можем.

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
Цитировать
Гречкин Иван Абрамович
Родился в 1905 г., Ст. Беломечетенской; русский; б/п; Служащий. Проживал: Ст. Беломечетенской.
Арестован 17 ноября 1932 г.
Приговор: 5 лет лагерей
Источник: Книга памяти Ставропольского края


Это мой родной дед - Гречкин Иван Абрамович! Его дочь - Пузикова (Гречкина) Елизавета Ивановна - моя мама, родилась в 1929 году. Проживает в х. Алтухов Благодарненского района.
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
Цитировать
Гречкин Петр Абрамович
Родился в 1895 г., хут. Казинского; русский; грамотный; б/п; крестьянин. Проживал: г. Георгиевска.
Арестован 7 марта 1932 г.
Приговор: 3 года лагерей
Источник: Книга памяти Ставропольского края


Гречкин Петр Абрамович - старший брат моего деда. Его посадили раньше, весной 1932 года. Он выжил. Проживал в г. Невинномысске Ставропольского края. Я с ним встречался в 1965 году. Набожный старик, занимал какую-то должность при храме, подарил мне журнал Московской патриархии, склонял поступить в духовную семинарию. Но я уже учился в Георгиевском техникуме.
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
Цитировать
Гречкин Алексей Абрамович
Родился в 1889 г., Невинномысский р-н, хут. Казинского; русский; б/п; крестьянин.
Арестован 17 ноября 1932 г.
Приговор: расстрелян
Источник: Книга памяти Ставропольского края


Гречкин Алексей Абрамович - старший из трех братьев Гречкиных. В январе 1933 года расстрелян.

В архиве ФСБ я ознакомился со следственными делами всех трех Гречкиных, получил копии: анкеты арестованных, протоколы допросов, обвинительные заключения, приговоры.

Дела репрессированных и реабилитированных выдаются для ознакомления, как родственников, так и других лиц. Надо чтобы прошло 75 лет и документы были рассекречены. По крайней мере, документы за 1937-1938 годы выдаются или высылаются копии по запросу.
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
ДОРОГА НА КАВКАЗ
1777 г.


В 1775 году генерал-майор Якоби и подполковник Герман, побывав на Кавказе, составили карту местности и проект новой Азово-Моздокской пограничной линии. Но только в апреле 1777 года князь Потемкин внес Императрице Екатерине II доклад о пользе заселения хоперскими и волжскими казаками южной границы.
На первое место Потемкиным дипломатично выдвигалась хозяйственная целесообразность новой линии. А именно: «…Оная линия прикрывает от набегов соседних границу между Астрахани и Дона, кочевье наших калмыков и татар, подает им способ распространяться до самого Черного леса и Егорлыка, доставляя тем лучшее пропитание, и отделит разного звания горских народов продовольствием скота и табунов их от тех мест, коими нашим подданным пользоваться следует…»
На второе место ставилась важность укрепленной линии в период военных действий с соседними государствами. Линия, соединив Азовскую и Астраханскую губернии, во время войны с соседними народами «…может удерживать стремления их на наши земли, подкрепит действие войск в Крыму и в прочих местах…» [35]
На представленной карте город Моздок оставлялся фланговым пунктом. От него укрепленная линия должна идти «…через реки Целугу, Куму, по вершинам Карамыка, Томузлова, Байбалы, Калауса, подле Чернаго леса, по Егорлыкам, при соединении вершин оных и вниз по Большому Егорлыку до Маныча форпостами, которые, на Маныч продолжаясь, примкнут около Черкаска к Дону». Предлагалось в довольно сжатые сроки построить на линии 10 крепостей.
В отношение казаков-хоперцев в докладе Григория Потемкина записано: «…Хоперскому казацкому полку, имеющему селение в 27-ми верстах от донских станиц и следовательно в ненужном месте расположенному, указать перейти туда (на Кавказ) наступающею весною, а для содержания форпостов нарядить из донского войска пристойное прикрытие, и для всех оных приготовить провиант в нужных для того местах…» [35]
24 апреля 1777 года Государыня утвердила доклад, написав на нем резолюцию: «Быть по сему». Судьба хоперских и волжских казаков была решена однозначно: «На Кавказ!»
В мае 1777 года князь Потемкин направил ордера с планом действия астраханскому губернатору генерал-майору Якоби (16 мая) и командиру Хоперского полка полковнику и армии премьер-майору Устинову. Он велел переселять полк в количестве шести сотен казаков с семьями, выделив на обзаведение на каждый двор по 20 рублей из казны. Он обещал хоперцам свое покровительство: «…Я при настоящем переселении их не упущу употребить к благоденствию и выгодам их все то, что от власти и ходатайства моего зависит; особливо же стараться в том, чтоб доставить полку сему несравненно лучшия против нынешнего выгоды и что в переселении домовства своего не потерпят они никакого убытка. Князь Потемкин Таврический. Мая 19-го дня 1777 года». [37]
Однако, казаки и их семьи в период переселения на Кавказ, строительства крепостей на Азово-Моздокской линии, участия в военных действиях, будут нести огромные трудности, тяготы и лишения. Как говорится: «Обещанного три года ждут!»
Хоперцам не раз придется обращаться к князю Григорию Потемкину, «стучаться» в вышестоящие инстанции, чтобы добиться от чиновников выделения земли, денег и списания огромных продовольственных долгов. Но, это чуть позже! А пока, генерал Якоби лично прибыл в Новохоперскую крепость для проведения строевого смотра Хоперского полка. Полковник Устинов выставил на смотр всех наличных казаков из слобод Градской, Красной, Пыховки и Алферовки.
Губернатор Якоби выступил перед казаками с речью. Он говорил об их исторической роли в укреплении границы, о благосклонности к ним Императрицы и Светлейшего князя, о выделении денег на переселение и обзаведение, казенном провианте, нарезке на новом месте наделов земли. Во время строительства крепостей охрану на линии будут нести Владимирский драгунский, Кабардинский пехотный, два донских полка и два егерских батальона. Кабардинский полк уже на линии, а остальные – подойдут из России и Дона. Сборным пунктом назначается редут в урочище Мадажары на реке Куме. Там уже заготовлен провиант, доставленный из Саратовской и Воронежской губерний.
Якоби приказал казакам Хоперского полка: «…собраться в крепости Новохоперской в первых числах июля 1777 года и затем выступить в город Царицын на соединение с волжскими казаками и драгунами, назначенными для следования на линию». [35]
Казаки прерывали речь губернатора криками: «Любо! Любо!» в знак готовности выполнить любую задачу ради защиты Отечества. Но, когда Якоби сказал, что волжские казаки численностью в 700 человек и хоперские – 500 человек отправятся в путь без семей, по рядам прокатился гул недовольства. Якоби обнадежил казаков, что семьи отправят на новые места, как только будет построено жилье для них.
Из моих родственников, казаков Гречкиных в состав полка были зачислены четыре сына Данилы Гречкина: Петр, Михаил, Игнат и Андрей. А также сыновья Петра – Алексей и Григорий.
6 августа 1777 года в Царицыне командир Владимирского драгунского полка, полковник барон Шульц, возглавив общее руководство отрядом казаков и драгун, на рассвете дал команду трубачам играть «Поход». Впереди предстоял трудный, более чем 500-верстовый путь по диким калмыцким степям. Территорию от Волги до реки Калаус населяли тогда кочевые калмыки, а от Калауса на запад до Кубани и Азовского моря – кабардинцы и ногайцы.
Подробных карт отряд не имел, поэтому царицынский комендант полковник Циплетев выделил барону Шульцу четырех калмыков-проводников из Дербетова владения. Как потом окажется, калмыки схитрят! Они, оберегая земли от вытаптывания, поведут отряд не по западному склону Ергенинской возвышенности, который богат обильными водопоями и хорошими кормами, а по восточному, где колодцы с хорошей водой крайне редки, а выпаса для скота скудны.
Возвышенность Ергени протягивается почти меридиально от реки Волги в районе Волгограда (Царицына) до реки Восточный Маныч. Длина возвышенности 350 км, ширина от 20 до 50 км, высота 160-222 метра над уровнем моря. В Ики-Бурульском районе Калмыкии находится высшая точка – гора Шаред, 222 м. Растительность здесь полупустынная, произрастают в основном полынь, типчак, ковыль, солянки. Почвы светло-каштановые с пятнами солонцов. Восточный склон возвышенности крутой, изрезан многочисленными балками, что осложняло движение казачьих обозов.
Отряд Шульца прошел следующий маршрут:
6 августа 1777 г. Прошли 25 верст, до Сарпинской колонии. 7-го. Прошли 20 верст. Стали на ночевку у речки Зост-Червленой. 8-9-го августа дневали, ожидали подвоз провианта.
10-11-го августа. Прошли 45 верст, пересекли реку Шангута, ночевали на реке Малой Елисте. 12-го. Дневали, выпасали лошадей.
13-14-го августа. Прошли довольно много – 85 верст. Пересекли реку Ельматы, привал устроили на реке Нарин-Зельмен.
15-го августа. Дневка. 16-17-го. Прошли мало, всего 32 версты. Пересекли реку Еласту, ночевали на реке Бургусту. 18-го. Дневка.
19-20-го. Вошли в график движения, прошли за два дня 60 верст. Преодолели балку Сукоте, привал устроили на реке Гурбун-Хар-Сала.
21 и 22 августа дневали. В пойме реки Гурбун оказались хорошие корма и колодцы с обилием пресной воды. Войска отдыхали, казаки занимались починкой обоза, приводили амуницию в порядок. Так как впереди ожидался безводный участок, к тому же с выгоревшими от знойного солнца травами, дали отдых лошадям.
23-го августа. Драгуны Шульца ушли вперед, двигались они поэскадронно. Казаки пошли отдельными командами. Отряд растянулся на многие версты. За день преодолели всего 14 верст, на ночевку остановились у реки 3-й Гурбун-Хар-Сала.
24-го августа. Прошли 35 верст, остановились на реке Яш-Кулак-Тюнги. 25-го дневали. Люди устали, многие болели расстройством желудка из-за плохой воды. Становились и падали лошади, изможденные без корма и водопоя. Над их трупами кружилось воронье. Шульц принял решение: дневки делать через каждый переход.
26-го августа. Прошли 70 верст. 27-го дневали у Красной копани. 28-го августа. Преодолели 50 верст. 29-го дневали у реки Маныч. 30-го августа 1777 года, пройдя из последних сил 80 верст, достигли цели: урочища Маджары на реке Куме.
Всего в пути отряд был 25 дней, за это время прошел 516 верст. Поход для хоперских казаков был «…весьма тяжелый и трудный, так как большая половина лошадей их пала, частью от непривычки к дальним передвижениям и от изнурения, а частью благодаря климатическим условиям нового края. Утрата лошадей в связи со значительным материальным ущербом во время переселения повергло казаков в большое уныние…» [35]
По распоряжению генерала Якоби драгуны и казаки двинулись в урочище Ерашту. На реке Куре они стояли лагерем до 13 сентября. Затем 440 волжских казаков были отправлены к урочищу Баштам, при впадении реки Малки в Терек. Полковник Шульц с драгунами и остальными казаками 25 сентября 1777 года пришел в город Моздок. Впереди казакам предстояло выполнить ответственную миссию: отстроить 10 крепостей Азово-Моздокской укрепленной линии.

http://www.proza.ru/2013/04/29/1414
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
http://www.proza.ru/2013/04/29/1414

НА АЗОВО-МОЗДОКСКОЙ ЛИНИИ
СТАНИЦА ДОНСКАЯ


Полковник Шульц, позволив казакам отдохнуть несколько дней в Моздоке, двинул весь отряд на северо-запад. В местах строительства пяти крепостей: Екатерининской на реке Малке, Павловской на реке Куре, Марьинской на реке Золке, Георгиевской на реке Подкумке и Андреевской на реке Карамыке (Сабле) полковник оставил всех волжских казаков. Для обеспечения их прикрытия были назначены роты Кабардинского пехотного полка.
18 октября 1777 года отряд прибыл к месту строительства Александровской крепости, первой на линии Хоперского полка. Здесь Шульц оставил 250 хоперских казаков и два эскадрона драгун. Александровская крепость в следующем году будет переименована в крепость Северную, а строительство крепости Андреевской на реке Карамыке прекращено. Взамен ее в 1778 году будет построена крепость Александровская на реке Томузловке, ныне село Александровское.
22 октября 1777 года отряд Шульца прибыл к Черному лесу, где планировалось заложить Ставропольскую крепость. Строительный сезон заканчивался, казаки, до наступления холодов и бесконечных осенних дождей, соорудили гауптвахту, сарай для обоза, конюшни для лошадей. Лично для себя казаки и драгуны ничего не построили. Они, привыкшие к суровой походной службе, перезимовали в палатках и шалашах.
С наступлением весны 1778 года строительство крепостей возобновилось, и к осени крепости Александровская (Северная) и Ставропольская были построены. Строительством укрепленной линии руководил обер-квартирмейстер подполковник Герман. Рабочая сила: казаки, нижние чины пехотных полков и егерских батальонов. Строительные материалы подвозили на своих лошадях татары, которые за свою работу получали от 5 до 10 копеек в день.
Летом со слобод Градской, Пыховской, Алферовской и Красной на линию прибыла первая партия казачьих семей. Для них в станицах при крепостях уже были готовы жилые и хозяйственные постройки.
В крепостях соорудили просторные провиантские магазины. В следующем году для хоперских казаков и их семей в крепостях Северной и Ставропольской было припасено муки 1225 четвертей, круп – 114, овса – 550 четвертей.
Историк Иосиф Викентьевич Бентковский писал: «…Время занятия Моздоко-Азовской линии и построения крепостей было самым бедственным временем на Северном Кавказе. Совершенный неурожай хлебов и трав в 1779 и 1780 годах простирался до самого Дона, необычайно снежные и суровые зимы продолжа¬лись целое трехлетие, по 1781 год включительно…» [41]
И.В. Бентковский сообщал, что в 1779 году Ставропольскую крепость посетил Александр Васильевич Суворов. Здесь он имел свидание с преданным России сераскиром Аслан Гиреем, причем выдал ему 3000 рублей и обещал сменить генерала Рейзера за оскорбления, нанесенные им сераскиру.
С лета 1779 по сентябрь 1780 годов велись интенсивные работы по сооружению крепостей Московской и Донской. К постройке обеих крепостей приступил Ладожский пехотный полк под наблюдением командира Кабардинского пехотного полка полковника Ладыженского. Казаки и солдаты рядом с крепостями обустраивали станицы, которые получали такие же названия, как и крепости: Северная, Ставропольская, Московская, Донская. Казачьи станицы «…обносились кругом земляным валом с колючею изгородью из двойного плетня, набитого в середине землею; снаружи этой ограды шел глубокий и широкий ров, а в исходящих углах и на фасадах станичной ограды устроены барбеты для орудий». [35]
Станицы имели вид больших четырехугольников с четырьмя воротами. У каждых ворот сооружались просторные караульные помещения для сторожевого поста и вышки над воротами для часовых казаков. Пост у станичных ворот, обращенных в сторону неприятеля, именовался пограничным кордонным постом. В центре каждой станицы сооружался храм, который обносился каменной оградой с бойницами. В случае нападения на станицу противника, превосходящего местный гарнизон по силе, храм становился последним убежищем жителей. Здесь они ожесточенно отбивались от непрошенных гостей, принимали мученическую смерть от врага, но в полон не сдавались!
Около храмов оставлялось место для просторной площади. Здесь же возвышалось здание станичного правления, сараи и конюшни для резерва на 30-40 лошадей. Остальная территория станицы занималось казацкими дворами, которая распределялась между станичниками по жребию.
Летом 1779 года с Хопра прибыла вторая партия казачьих семей, но поселять их оказалось негде, в станицах Московской и Донской жилье не было выстроено. Прибывшие казачьи семьи «…кое-как стеснились вместе с другими в первых двух станицах и там перезимовали». В 1780 году с Хопра на Кавказ переселились все оставшиеся члены казачьих семейств: старики, женщины и дети-малолетки. Но только к февралю 1781 года весь Хоперский полк окончательно разместился на линии в станицах Северной, Ставропольской, Московской и Донской, по 140 семей в каждой.
Станицы объединялись в полковой округ, штаб которого размещался в станице Ставропольской. Воинских чинов в полку числилось: старшин 16, казаков 500, канониров-артиллеристов 160. К 1781 году все крепости были обеспечены медными 3-х фунтовыми и чугунными, от 1,5 до 6-ти фунтов, пушками. В Северной крепости было установлено 13 пушек, Московской – 12, Ставропольской – 9, Донской – 8.
В 1782 году мои родственники проживали в станице Донской.
Казак Михаил Данилович Гречкин с женой Татьяной 42 лет воспитывали четверых сыновей: Никифора 16 лет, Федора 15 лет, Григория 8 лет, Василия 6 лет (Дети – 3-е поколение Гречкиных).
Казак Андрей Данилович Гречкин 36 лет с женой Ефросиньей 34 лет воспитывали сына Ефима 16 лет и племянника Андрея 17 лет. [6]
С Волги и Хопра на Кавказ переселилось более 3 тысяч душ мужского и женского пола. Уклад жизни в крепостях и станицах была непростой, ведь все было подчинено жесткому воинскому режиму. Станицами управляли свои, местные полковые офицеры, но назначенные на должности вышестоящей военной властью. Вольница, когда в станице все вопросы решали сами казаки на сходах, ушла в предание. Если сходы еще созывали, то на них рассматривались, лишь мелкие, незначительные вопросы. Такое военно-гражданское управление станицами продолжалось до 1871 года, почти 100 лет.
Воинскую повинность отбывало все здоровое мужское население полка. Казак, способный к конной службе, «…по достижении 20-летнего возраста, приносил присягу на верность Царю и Отечеству, зачислялся в служилый разряд и, смотря по надобности, или тотчас же наряжался на очередную службу, или же временно оставался дома в полной готовности выступить по первому требованию, куда прикажут». [35]
Военная присяга молодых казаков проводилась торжественно. Они одевались в традиционную одежду: домашней выделки длинные зипуны-свитки, высокие черные шапки, похожие на мазницу, – деревянное ведро с дегтем, предназначенным для смазки осей в повозках.
Станица Донская. В назначенный день молодые казаки, неся в руках свои сабли, являлись в станичное правление. Площадь у храма запружена народом. Тут уже ждали молодых казаков. Старые казаки снимали с хлопцев длинные зипуны, которые укладывали на дровосек и топором обрубали их до нужной длины. При этом старики приговаривали:
- О так добре буде! Носи на здоровье! Тилько батьку и маты не позорь!
На молодых казаков надевали укороченные зипуны, подпоясывали сабли и вели в храм на присягу. Смущенные вниманием станичников новобранцы, как правило, забывали свои шапки. Им вдогонку кричали:
- Гей, хлопче! А ты забыл свою мазницю!
Растерявшийся хлопец, под дружный хохот и улюлюканье толпы, возвращался назад, хватал свою шапку и бежал догонять товарищей.
Казак всегда должен быть готовым к выступлению в поход со своим конем, собственным снаряжением, обмундированием и вооружением. Получать жалованье, провиант и фураж на лошадь казак начинал только после зачисления в штат полка. Если казак находился дома, то ему ничего не полагалось! В 45 лет казаков в дальние командировки уже не посылали, а в пятьдесят – увольняли в отставку.
Грамотных казаков за выдающиеся боевые отличия, за храбрость, распорядительность и примерное поведение производили в офицеры. До 1800-го года офицеры казачьих полков: хорунжие, сотники и есаулы назывались старшинами. Офицерские звания по представлению полкового командира присваивала Военная Коллегия. Офицеры служили по 25 лет.
В первые годы пребывания на линии (1778-1779 гг.) хоперские казаки неоднократно подвергались набегам, и от «…закубанских татар претерпели великое разорение, коими в сие время отогнано воровски в четыре раза 700 лошадей и не малое число рогатого скота; а также по опасности злодеев не малое количество пропало хлеба несобранным в поле, сверх всего онаго с самаго сюда прибытия ежегодно бывает саранча, которою множество поедено хлеба, отчего старшины и казаки пришли в крайнее измождение, так что и поправиться никак не могут…» [37]
Казаки Хоперского полка задолжали много провианта в казенные продовольственные магазины. Учитывая это, командир Кавказского корпуса генерал Фабрициан 10 ноября 1781 года в крепости «Ставрополь» подписал ордер о награждении Хоперского полка привилегией. А именно: «…чтобы в 4-х крепостях, в коих сей полк расположен, в Александровской (Северной), Ставропольской, Московской и Донской позволено было построить там шинки, чинить продажу горячаго вина, чихиря, питвеннаго меду и русскаго пива полком Хоперским. Вольным же людям в сих крепостях торгующим, как-то: войска Донского казакам, разных городов купцам, маркитентирам и прочим всякаго звания людям, продажу сих напитков запретить».
Генерал Фабрициан установил цены на ведро напитков: водки –  3 рубля, чихиря – 80 коп., меду – 64 коп., пива русского – 40 коп. В ответ на привилегию, генерал требовал следующее: «…На доходы от питейной продажи полк обязан приобрести для казаков однообразное вооружение – ружья, сабли, пистолеты, завести однообразное казачье платье, чтобы Хоперский полк являлся на царскую службу в полной исправности и даже щегольски, не уступая даже регулярным войскам». [37]
11 мая 1782 года князь Потемкин-Таврический ордером на имя генерал-поручика Леонтьева приказал освободить полк от службы на три года, полагая, что казаки за это время поправят свое экономическое благосостояние. Но военно-политическая ситуация на Кавказе не позволила выполнить это распоряжение. Хоперцы по-прежнему охраняли границу и участвовали во многих военных баталиях.
В 1783 году, когда град и саранча погубили почти все посевы, казна затребовала с хоперских казаков долг в 6 тысяч четвертей провианта. И только князь Потемкин их выручил, приказав списать долги.
Ежемесячно составлялся рапорт «О состоянии Хоперского казачьего полка, расположенного на поселении по Кавказской линии в четырех крепостях, людей и лошадей с показанием отлучек». По состоянию на 1 февраля 1786 года в крепостях Ставрополь, Северной, Московской и Донской службу несли: полковник – 1, есаулов – 5, сотников – 5, хорунжих – 5, квартирмейстер – 1, писарь – 1, казаков рядовых – 391, казаков-канониров – 128. Всего по штату полка числилось: 537 казаков и 1101 лошадь. Кроме того, в станицах при крепостях проживало 2656 человек членов казачьих семей. В том числе: мужского пола – 1218 душ, женского – 1438 душ.
Один день станицы Донской. На 1 февраля 1786 года в станице числилось 123 казака. Из них несли охранную службу: в Прочном Окопе – 12 человек, в селе Полагиаде – 8, в Безопасном редуте – 3, при пороховом погребе в крепости Донской – 4. Казаки выполняли почтовую повинность: на Егорлыке – 2 человека, в крепости Донской – 6, при Медвежьем кургане – 4 и при Вестославском редуте – 4 чел. При этом каждый казак использовал пароконную подводу. В наличии на 1 февраля 1786 года в станице оставалось не занятых на службе казаков: здоровых – 59 чел., больных – 21 чел. Кроме того, в станице Донской проживало членов семей – 663 чел., в том числе: мужского пола – 301, женского – 362 чел. [37]
Шли годы пребывания хоперцев на Кавказе. Они участвовали во многих военных действиях. В 1832 году подполковник Канивальский составил сведения о Хоперском полке:
1787 г. - Поход за Кубань против горцев под командой генерал-майора Елагина.
1788 г. – Поход против турецкой крепости Анапы под предводительством генерала Бибикова.
1791 г. - Взятие Анапы под командой генерала Гудовича.
1796 г. - Поход против персов под предводительством графа Зубова. Взятие городов Дербента и Кубы.
1804 г. - Военные действия против турок под крепостью Эривань под предводительством генерала Цицианова. Поход против кабардинцев под начальством  генерала Глазенепа.
Многие казаки погибали при исполнении служебного долга, во время войн или в схватках на линии с горцами. Так, 13 июля 1804 года погиб внук Данилы Гречкина – сотник Григорий Петрович Гречкин.
Из «Невинномысского хронографа»: «…Большое скопище горцев прорвалось ниже Невинномысского редута через кордонную линию и попыталось силой угнать «мирных» ногайцев за Кубань. Три хоперские сотни, резерв Невинномысского редута сотника Гречкина, три эскадрона драгун в районе Барсуковского поста разбили и рассеяли горцев, отбив часть ногайцев и возвратив их на прежнее место.
Другой отряд хоперцев и драгун под командованием генерала Лихачева в районе будущей станицы Красногорской столкнулся с полуторатысячным отрядом горцев. Несмотря на численное превосходство, они также были разбиты. В этом бою хоперцы потеряли 10 казаков, в том числе и лихого сотника Гречкина…»
В списках казачьих семей станицы Северной в 1816 году называются члены семьи сотника Гречкина. Его жене Прасковье исполнилось 45 лет, сыну Гавриилу Григорьевичу Гречкину – 16 лет, дочери Анне – 11 лет.
 1806 г. - Военные действия против турок под крепостью Ахалцихом под командованием генерала Тормасова.
1807 г. - Поход против чеченцев под предводительством генерала Булгакова.
1808 г. - Поход на Эривань под командой генерала И. В. Гудовича.
1810 г. - Поход за Кубань и на Кабарду под начальством генерала Булгакова.
1813 г. - Поход за Кубань под начальством генерала Портнягина.
1819 г. - Поход против чеченцев под начальством генерала Ермолова Алексея Петровича (Годы жизни 1977-1861 гг.).
1822 и 1823 гг. - Походы за Кубань под командой генерал-майора Вельяминова Алексея Александровича.
1824 г. - Поход за Кубань под начальством полковника Коцырева.
Старшее поколение уходило в мир иной, вырастали дети, уже рожденные на линии, они женились, давали новое поколение, которое радовало стариков. Казаки несли цареву службу по защите южных границ, а в мирное время занимались хлеборобством, разведением скота, овец и лошадей, становились самостоятельными хозяевами.
Сын Михаила Даниловича – Федор Михайлович Гречкин, уроженец слободы Пыховской, женился в 26 лет. В 1794 году в станице Донской в его семье родился сын – Яков Федорович Гречкин (4-е поколение Гречкиных).
Другой сын Михаила Даниловича – Григорий Михайлович Гречкин, родившийся также в слободе Пыховской, завел семью несколько позже. Ревизская сказка Донской станицы, составленная 28 ноября 1815 года, знакомит нас с его семьей. Григорию исполнилось 44 года, его жене Татьяне Харитоновне – 38 лет, их сыну Никифору – 2 года.
В 1815 году в семье Григория Михайловича проживал племянник, сын старшего брата Федора – Яков Федорович Гречкин. Судьба его отца – Федора Михайловича Гречкина нам неизвестна. Якову исполнился 21 год, он был женат на Настасье Михайловне 22 лет, и у них воспитывалась трехлетняя дочка Ульяна.
В 1815 году младшему сыну Данилы Гречкина – отставному казаку Андрею Даниловичу Гречкину исполнилось 67 лет. Его сын Ефим Андреевич Гречкин, уроженец слободы Пыховской, погиб. Вдова Ефима – Матрена и дед Андрей воспитывали: Матрену 13 лет, Прасковью 9, Михаила 6 лет. Старший сын Ефима – Ефим Ефимович Гречкин 22 лет, служил в Хоперском полку, был женат на Ирине 22 лет. [6]
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
КАЗАКИ ГРЕЧКИНЫ В СТАНИЦЕ СЕВЕРНОЙ. 1816 г.

Мои родственники – казаки Гречкины проживали на Азово-Моздокской линии и в станице Северной. По состоянию на 1 февраля 1786 года в станице Северной служили есаул, сотник, 96 казаков рядовых и 24 казака-канонира. Они имели 249 строевых лошадей. Казаки несли сторожевую службу в Прочном Окопе, в Григорьевском редуте и на почте: в Северной крепости и в Алексеевском редуте. В казацких семьях числилось 625 человек родственников, в том числе: 298 – мужского пола и 327 – женского.
В станице Северной с 1778 года служил старший сын Петра Даниловича Гречкина – Алексей Петрович Гречкин, уроженец слободы Меловой Острогожской провинции. В 1816 году казаки станицы Северной были переписаны. Алексей Петрович Гречкин к этому времени уже не служил, так как ему исполнилось 86 лет. Он и его жена Татьяна 56-ти лет жили большой семьей, вместе с семьями четырех взрослых сыновей.
Их старший сын – Яков Алексеевич Гречкин родился в 1778 году уже на Кавказе, в станице Северной. Он был женат на Аксиньи 35-ти лет. Они воспитывали детей: Катерину 11, Трофима 8,  Ивана 5, Тимофея 2-х лет.
 Второй сын – Данила Алексеевич Гречкин родился в 1780 г. в станице Северной. С женой Катериной 32-х лет они растили сына Терентия 2 лет, дочек: Матрену 15, Любовь 12, Катерину 8 и Ирину 5-ти лет.
Третий сын – Василий Алексеевич Гречкин 27-ми лет (в 1831 году упоминается урядником) с женой Феклой 25-ти лет воспитывали сына Прокофия 3-х лет. 28 сентября 1860 года Фекла Гречкина была убита горцами недалеко от станицы Бекешевской. [5]
Четвертому, младшему сыну – Герасиму Алексеевичу Гречкину в 1816 году исполнилось 16 лет и его уже женили на Ирине 15-ти лет. Такая вот была большая семья, всего 20 душ.
В станице Северной проживала семья еще одного сына Петра Даниловича Гречкина – Харитона Петровича Гречкина, уроженца слободы Пыховской Воронежской губернии. Харитону в 1816 году исполнилось 65 лет, его жене Марине – 53 года. У них было три сына: Семен 34-х лет, Савва 24-х лет и Родион 21 года.
Старший сын – Семен Харитонович Гречкин был женат и выделен в самостоятельное хозяйство. Семен с женой Меланьей 33-лет растили детей: Акима 12, Марфу 8, Настасью 6, Веру 4 и Марию 2-х лет. В 1839 году казачка Меланья была взята в плен горцами близ аула Лоова, что на реке Куме. [5]
Второй сын Харитона Петровича – Савва Харитонович Гречкин проживал с отцом. Савва с женой Ириной 22-лет воспитывали детей: Ивана 5-ти и Феодосию 2-х лет. С отцом проживал и младший сын – Родион Харитонович Гречкин, женатый на Пелагее 20-ти лет.
Во время переписи хоперских казаков и их родственников в 1771 году в слободе Пыховской при Новохоперской крепости четвертому сыну Петра Даниловича Гречкина – Михаилу Петровичу Гречкину было всего 8 лет. В 1778 году семья Гречкиных переехала в станицу Северную. Здесь Михаил женился на Катерине 1762 года рождения. В браке они нажили 6 детей: Иван 1789 г. рождения (в 1831 году - урядник), Иван-второй 1791 г., Андрей 1794 г., Борис 1797 г., Пелагея 1803 г., Катерина 1805 г.
При переписи населения станицы Северной в 1816 году Михаил Петрович Гречкин не упоминается, а его жена Катерина в списках значится вдовой. Казачье хозяйство записано на старшего сына – Ивана Михайловича Гречкина 27-ми лет. Иван был женат на Анне 27-ми лет, и они воспитывали сыновей: Федора 5 лет и Егора 3-х месяцев.
Брат Иван-второй был женат на Наталье 22-х лет, их дочери Анне исполнился 1 год от роду. Был женат и брат Борис 19-ти лет на девушке Анне 13-ти лет.
В переписных списках казаков станицы Северной за 1816 год находим наследников третьего сына Данилы Гречкина – Игната Даниловича Гречкина.
Второй сын Игната – Максим Игнатович Гречкин, уроженец слободы Пыховки, 1767 года рождения, с женой Марией, которой исполнился 41 год, растили шестерых детей. В том числе: Устинью – 16 лет, Василия – 12, Матвея – 10, близнецов Миная и Федора – 8 лет, Евдокию – 1 год. Отметим, что казак Хоперского полка Матвей Гречкин 2 мая 1843 года был убит при отражении закубанцев на станицу Бекешевскую. [5]
С 1825 года в числе 188-ми казачьих дворов наследники Петра Даниловича и Игната Даниловича Гречкиных были переселены из станицы Северной на Бекешевский пост на реке Куме. Вскоре на месте сторожевого поста была отстроена станица Бекешевская. Станицу Северную с 1828 года заселяли выходцы из центральных губерний России.

http://www.proza.ru/2013/04/29/1414
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
http://www.proza.ru/2013/04/29/1414

КАЗАКИ ГРЕЧКИНЫ В СТАНИЦЕ БЕКЕШЕВСКОЙ. 1848 г.

В 1848 году священники церкви Рождества Богородицы Пятигорского округа станицы Бекешевской составили Исповедальную роспись, в которую было включено 247 семей. В том числе: мужского пола 1321 душа, женского – 1280 душ. При храме служили: священник Иоанн Саввич Победоносцев 25-ти лет, диакон Филипп Антонович Школьников 52-х лет и дьячок Павел Герасимович Касимов 34-х лет.
В 1848 году штаб-офицерами при станице Бекешевской состояли: сотник Александр Никифорович Соколов 38-ми лет; сотник Сергей Антонович Касякин 45-ти лет; хорунжий Иван Филиппович Алейников 56-ти лет; хорунжий в отставке Филипп Яковлевич Алейников 83-х лет; хорунжий Яков Васильевич Есаулов 40-ка лет.
В церковных списках ст. Бекешевской мы находим наследников Алексея Петровича Гречкина, семьи его сыновей Якова, Данила и Герасима:
Семья № 23. В станице Бекешевской проживала вдова казака Якова Алексеевича Гречкина – Ксения Лаврентьевна, 69-ти лет. Ее старшему сыну Трофиму Яковлевичу Гречкину исполнился 41 год. С женой Екатериной 38-ми лет они воспитывали пятерых детей. Маланье было 12 лет, Константину – 10, Евдокии – 7, Трофиму – 5 и Софье – 3 года.
Младший сын – Тимофей Яковлевич Гречкин 36-ти лет с супругой Марией 32-х лет растили детей: Агафью – 10-ти лет, Митрофана – 6, Елену – 4-х лет и Акилину – 6 месяцев.
Сведений о среднем сыне – Иване Яковлевиче Гречкине, 1811 года рождения в исповедальной росписи не оказалось. Возможно, он погиб 29 марта 1842 года в схватке с горцами на речке Харпачук. В списках погибших значится – Иван Яковлевич Гречкин. В семье Ксении Лаврентьевны Гречкиной воспитывалась племянница Параскева 14-ти лет.
Семья № 244. Уряднику Даниле Алексеевичу Гречкину в 1848 году исполнилось 70 лет, его второй жене Ксении – 47 лет. С ними в семье проживал сын Терентий 37-ми лет с женой Татьяной 33-х лет и сыном Василием 15-ти лет. В семье Данилы проживал его младший брат – Герасим Алексеевич Гречкин 55-ти лет с женой Ириной 50-ти лет.
По данным исповедальной росписи, родные сотника Григория Петровича Гречкина, погибшего в бою с горцами 13 июля 1804 года,  жили в станице Бекешевской. Семья № 6. В 1848 году жене Григория Петровича Гречкина – вдове Параскеве исполнилось 80 лет. Их сын, урядник Гречкин Гаврила Григорьевич 47-ми лет с Марией Васильевной 44-х лет воспитывали шестерых детей. Настасье исполнилось 20 лет, Анне – 16, Ивану – 12, Петру – 9, Марии – 4, Глакерии – 1 год.
В станице Бекешевской проживали наследники Харитона Петровича Гречкина, семьи его сыновей Семена, Саввы и Родиона:
Семья № 236. В этой семье проживали дети Семена Харитоновича Гречкина – старший сын Аким с семьей и младший – Андрей с женой.
Казак Аким Семенович Гречкин 44-х лет с женой Агафьей Петровной 40-ка лет воспитывали троих детей. В 1848 году Дарье исполнилось 13 лет, Луке – 11, Марии – 4 года. Аким Гречкин в 1856 году был убит в схватке с горцами на Малой Колмычке. [5]
Казак Андрей Семенович Гречкин был женат на Ульяне. Им исполнилось по 30 лет, детей они не имели.
Семья № 192. Семья Саввы Харитоновича Гречкина 59-ти лет и его жены Ирины Тимофеевны 58-ми лет была очень большой. С ними жили семьи трех взрослых сыновей и дети: Петр второй – 19, Матрона – 18, Евдокия – 15 лет.
Старший сын Иван Саввич Гречкин 39-ти лет с женой Татьяной 36-ти лет растили детей: Василия – 16, Ивана – 12, Евгения – 10 и Андрея – 5-ти лет.
Второй сын – Петр Саввич Гречкин 28-ми лет с женой Екатериной 27-ми лет воспитывали детей: Алексея – 6-ти лет, Ивана – 5, Домну – 1-го года.
Третий сын – Василий Саввич Гречкин 22-х лет с женой Ульяной 18-ти лет растили сына Дмитрия, которому исполнилось всего 3 месяца.
Семья № 234. Младший сын Харитона Петровича Гречкина – казак Родион Харитонович Гречкин 54-х лет проживал со второй женой Дарьей 46-ти лет и семьей своего сына Владимира. Владимир Родионович Гречкин 27-ми лет с женой Марией 27-ми лет растили детей: Параскеву – 8 лет, Петра – 5, Екатерину – 4 и Ивана – 3-х лет.
В 1848 году в исповедальной росписи нам встречаются наследники Михаила Петровича Гречкина, семьи его сыновей Андрея и Бориса.
Семья № 114. Казак Андрей Михайлович Гречкин 56-ти лет с женой Акилиной Филипповной 53-х лет жили с детьми. Их сыну Якову исполнилось 20 лет, его жене Домне – 18 лет. Несовершеннолетние дети: Васса – 15 лет, Мария – 13, Андрей – 9, Евгения – 5 лет.
Семья № 151. Казак Борис Михайлович Гречкин 53-х лет и его жена ровесница Анна Дмитриевна имели детей: Гордея 26-ти лет и Павла – 8 лет. Гордей Борисович Гречкин был женат на Марии 25-ти лет, и они воспитывали детей: Ульяну – 4 лет и Ивана – 1 год.
В списках казаков станицы Бекешевской за 1848 год встречаем наследников Ивана Петровича Гречкина, семьи его сыновей Ивана и Федора:
Семья № 137. Казак  Иван Иванович Гречкин 58-ми лет с женой Агафьей Антоновной 52-х лет воспитывали детей: Ксенафонта – 26-ти лет, Андрея – 22-х лет и Григория – 12 лет. В семье проживал их внук Василий 12-ти лет.
Семья № 96. Казак Федор Иванович Гречкин 39-ти лет с супругой Евдокией Федоровной 40-ка лет растили детей: Николая – 19 лет, Феодосию – 14, Винидикта – 10, Ивана – 8 и Дарью – 3 лет. В семье проживал племянник Иван 11-ти лет.
В станице Бекешевской нес службу сын Максима Игнатовича Гречкина – Матфей Максимович Гречкин 44-х лет. Семья № 38. С женой, ровесницей Екатериной они воспитывали дочь Елену 11-ти лет.
В семье проживали: его родной брат – Федор Игнатович Гречкин с женой Ефимьей, обоим по 41 году; зять их Карп Катков 29-ти лет с женой Параскевой 19-ти лет. [47]
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
КАЗАКИ ГРЕЧКИНЫ НА КУБАНИ
СТАНИЦА БЕЛОМЕЧЕТСКАЯ. 1825-1921 гг.


В 1825 году была основана станица Беломечетская. На уже существовавший пост № 8 Азово-Моздокской оборонительной линии, расположенный на правом берегу реки Кубань в месте её слияния с Малым Зеленчуком, в целях укрепления границы, были переведены 179 казачьих семей из станицы Донской.
Название новой станицы Беломечетской произошло от возвышавшейся на противоположном берегу реки Кубани древней башни из белого камня, называемой «Белой мечетью». Летом переселённые казаки начали межевание угодий. Однако войны с Турцией и Персией затормозили обустройство станицы. Только после 1829 года станицу Беломечетскую обнесли земляным валом и наружным рвом, поставили караулы и вышки у ворот, выстроили помещения для станичного правления и казачьего резерва.
В 1832 году на главной площади станицы завершилось восстановление деревянной церкви, которую привезли в разобранном виде из станицы Донской. Со временем станица, имевшая правильную четырёхугольную планировку типа римского лагеря, растянулась вдоль речной поймы почти на 4,8 км. А с хутором Кубанским – на 6,8 км. [8]
В 1831 году в казачьей станице Беломечетской в семье Гречкиных Якова Федоровича и Настасьи Михайловны родился продолжатель рода – сын Абрам Яковлевич Гречкин (5-е поколение Гречкиных). Теперь уж не узнать, почему казак носил древнееврейское имя Абрам, усеченное от имени – Авраам. Это имя впервые упоминается в Ветхом Завете. Абрам, сын Фарры, приведший своих людей из Харрана в землю Ханаанскую. В России имя Абрам имело распространение у старообрядцев и среди купечества.
Пребывание казаков на пограничной линии по-прежнему было связано с риском для жизни. Так, в марте 1842 года на реке Харпачук, недалеко от станицы Исправной, произошел бой казаков 2-го Хоперского полка с превосходящими силами горцев. В этом бою казаки геройски погибли. В том числе братья Гречкины: Иван Яковлевич и Федор Яковлевич.
В 1911 году газета «Кубанские областные ведомости» опубликовала статью о гибели полусотни хоперцев и их командира, хорунжего Дмитрия Алексеевича Бирюкова. Автор статьи – Свидин Иван Гаврилович писал, что он лично слышал рассказ о схватке с горцами от уцелевшего в этой неравной бойне казака станицы Беломечетской Сидора Яковлевича Мельникова, умершего в 1895 году.
В рассказе есть подробности, которые не описаны другими авторами: «…29-го марта 1842 года глухой ночью партия горцев сделала налет на станицу Баталпашинскую, под выстрелами караульных казаков прорвалась через канаву и огорожу, подожгла несколько крайних домов и… бесследно скрылась в непроглядной темноте. Ударили в набат, поднялась тревога, но станичному резерву по причине темноты напасть на следы не удалось.
Ночная тревога быстро передалась всей Верхне-Кубанской линии, да и само зарево пожара в станице Баталпашинской красноречиво говорило за себя и насторожило внимание казачьих постов Усть-Джигутинского, Черноморского, Николаевского и Хумаринского, общее начальствование которыми было вверено хорунжему Дмитрию Алексеевичу Бирюкову. Этот офицер, находившийся в то время на Укрепленном Николаевском посту, по тревоге взял своих постовых казаков, в числе 25-ти и на рысях выскочил в преследование горцев. На пути он встретил команду Беломечетцев в числе 25 человек, следовавшую на смену поста и приказал им присоединиться к нему.
Переправившись через водораздел между Кубанью и обоими Зеленчуками, команда к рассвету следующего дня спустилась к Большому Зеленчуку. При еле занимающейся заре казаки заметили на речке Харпачук нечто подозрительное. Одни склонны были думать, что это горцы, другие считали подозрительную массу стадом ночующих баранов. Встреченные два мирных горца отвечали уклончиво, но, в общем, их показания сводились к тому, что никаких горцев они не видели.
Тут из балочки выскочил третий горец на белой лошади и крикнул:
- Эй, урус! Самрай много.
Возмущенный Бирюков ответил ему, что он врет и приказал изрубить его шашками. Но, так или иначе, а своих щупальцев, хотя бы в виде небольших дозоров, Бирюков перед собой не выпустил и самонадеянно двинулся вперед. Это обстоятельство и послужило одной из причин гибели полусотни. Лишь когда команда совсем уже близко подошла к подозрительной массе, наступивший рассвет позволил воочию убедиться, что это было не баранье стадо, а скопище горцев численностью до 200 человек.
Горцы спали, что называется одним глазом, а может статься, что и хитрили, но только с приближением казаков чуть не на пистолетный выстрел, они внезапно открыли частый и меткий огонь по казакам и быстро начали охватывать их. Уйти, пожалуй, было ещё возможно, но отважный Бирюков считал позором показывать тыл хотя бы и в десять раз сильнейшему противнику.
Некоторые опытные, давно обстрелянные казаки подавали совет проскакать к лесу, находившемуся верстах в двух и там занять опушку для упорной обороны. Отвергнув и этот совет и отрядив двух казаков со словесным донесением о критическом положении, Бирюков подал команду спешиться для обороны там же в котловине, т.е. при условиях крайне неблагоприятных для оборонительного боя.
С донесением поскакали, но на помощь из станицы Баталпашинской, находившейся более, чем в тридцати верстах от места столкновения, рассчитывать и надеяться, очевидно, было нечего. Горцы быстро окружили котловину и стали поражать казаков со всех сторон самым действенным огнем. Казакам надо было отстреливаться снизу вверх, не нанося серьезного урона горцам. Не раз отважные казаки с шашками и кинжалами бросались вон из котловины, чтобы пробить себе дорогу, но убийственным огнем противника всякий раз с большим уроном сбрасывались обратно к грудам своих убитых и израненных товарищей и лошадей.
Безумную отвагу проявил тут урядник Несмашнов, под градом пуль много раз бросавшийся на горцев. Бог хранил этого героя, и ни одна вражеская пуля не задевала его. И горцы, и наши подумывали, что на Несмашном надет панцирь или, что он знает заговор от пули. В один из отчаянных выпадов Несмашного вперед против горцев, они набросили на него аркан, но Несмашнов быстро пересек его своим кинжалом. Но взамен перерезанного аркана его шею захлестнули два новых, и озверелые горцы поволокли этого героя и прикололи его вилами с роговыми наконечниками, против которых, по поверьям горцев, заговор недействителен.
Долго и отчаянно оборонялись казаки. Но, в конце концов, были все перебиты. Геройски пал и хорунжий Бирюков, весь изрешеченный пулями и изрубленный шашками. Сидор Мельников, после пулевой раны в левое плечо на вылет, упал среди убитых и от потери крови потерял сознание. Перебив всех казаков, горцы спустились в котловину и начали стаскивать с убитых всё дотла. У Мельникова воротник сорочки был завязан и горец наступил ему на шею, чтобы оторвать её. От боли Мельников слабо застонал и открыл глаза, за что получил удары шашкою по голове и локтю левой руки.
Ограбив убитых, партия скрылась в горах. День кончился, и наступила ночь. Мельников очнулся, открыл глаза. Осмотрелся и слабым голосом спросил:
- Озовись, кто живой, - орда ушла!
Но лежавшие вокруг него окровавленные и обезображенные товарищи хранили могильное молчание. Больно и жутко было истекшему кровью Мельникову, и страшно ему было в чужой стране во мраке ночи бессильно лежать среди трупов своих товарищей. Часто он впадал в забытье, и мнилось ему с поразительной явностью, что слышит он запах ладану и видит священников с кадилами и что священники эти, подошедши к нему, сказали:
- Что лежишь? Иди и дай знать об участи товарищей!
Собравшись с последними силами, раздетый догола, Мельников с рассветом двинулся пешком в путь, держа направление на станицу Баталпашинскую. Кое-как протащился верст пять и был встречен тремя казаками из числа отставших во время набега Бирюкова. Встреченные казаки довезли Мельникова до Малого Зеленчука, где от мирных горцев истребовали арбу и на ней доставили его в Баталпашинскую станицу для помещения в больнице.
Отряду, тогда же посланному из станицы Баталпашинской к месту схватки, пришлось только подобрать убитых и доставить их в Баталпашинск. Часть их была похоронена в этой станице, а 35 трупов беломечетцев отправлены в родную их станицу, где они и были преданы погребению в общей братской могиле в версте от северной окраины станицы на небольшом кургане…» [34]
В братской могиле захоронены казаки станицы Беломечетской. Список составлен мною в алфавитном порядке:

Акимов Николай Борисович,
Акимов Прокофий Николаевич,
Безпалов Василий Никитич,
Безроднов Яков Васильевич,
Безроднов Афанасий Никифорович,
Бурляев Матвей Иванович,
Владычкин Трофим Алексеевич,
Власов Николай Иванович,
Волошин Стефан Власович,
Гаевой Иван Гурьевич,
Гарбузов Прокофий Иванович,
Головченко Прокофий Васильевич,
Гречкин Иван Яковлевич,
Гречкин Федор Яковлевич,
Дьяченко Николай Тимофеевич,
Евграфов Иван Емельянович,
Жуков Андрей Иванович,
Иванов Матвей Иванович,
Колошин Алексей Яковлевич,
Косенко Евтихий Павлович,
Лиманов Нестор Яковлевич,
Лиманов Семен Стефанович,
Наливайко Федор Лукич,
Овчаренко Михаил Павлович,
Остроухов Иван Елисеевич,
Подсвиров Иван Антонович,
Подсвиров Никифор Иванович,
Подсвиров Стефан Петрович,
Стоволосов Дионисий Тимофеевич,
Татаринцов Антон Иванович,
Ткаченко Елисей Васильевич,
Чернолихов Алексей Ефимович,
Чернолихов Николай Тимофеевич,
Чернолихов Яков Андреевич,
Чикильдин Тимофей Кузьмич. [5]

Сразу же на могиле был поставлен крест. В 1877 году эта братская могила героев была обнесена каменной оградой. В 1882 году вместо подгнившего креста поставили новый, а в 1891 году общество станицы Беломечетской воздвигло на могиле казаков чугунный памятник на каменном пьедестале. На памятнике надпись: «Честь и слава героям, павшим на поле брани за Веру и свое славное Отечество!» [34]
В 1848 году была проведена очередная перепись жителей станицы Беломечетской. Мои родственники – Гречкины Григорий Михайлович и Татьяна Харитоновна, теперь уже почетные старики, им по 80 лет. Своего сына Никифора они женили на дочери племянника Якова Федоровича Гречкина – Ульяне Яковлевне.
Казаку Никифору Григорьевичу Гречкину и казачке Ульяне по 34 года, и у них двое детей: Назарий 13 лет и Василий 7 лет. Сейчас трудно что-то сказать в оправдание брака близких родственников. Что стояло в основе женитьбы Якова и Ульяны, любовь или расчет, остается для нас загадкой!
А вот Настасья Михайловна Гречкина, которой 57 лет, теперь уже вдова казака Якова, с 17-ти летним сыном Абрамом Яковлевичем Гречкиным проживала в семье родственника Ефима Игнатовича Гречкина.
Казаку Ефиму было 46 лет, его жене Христиньи Григорьевне 38 лет. У них было семеро детей: Герасим и Евдокия по 19 лет, Данила 17 лет, Митрофаний 15 лет, Татьяна 14 лет, Иван 13 лет, Кирилл 8 лет.
В семье также проживал брат Ефима – Тимофей Игнатович Гречкин 26-ти лет с женой Марией Власовной 25-ти лет.
Вскоре Абрама Яковлевича Гречкина женили, в 1853 году в его семье появился первенец. При крещении в Михаило-Архангельском храме станицы Беломечетской, в соответствии со святцами, нарекли новорожденного Абрамом. Так в 1853 году в Хоперском полку появился мой прадед – Абрам Абрамович Гречкин (6-е поколение Гречкиных).
Государство создавало необходимые условия для жизни казачьих поселений. Так, 21 апреля 1869 года Государственный Совет высочайше утвердил мнение «О поземельном устройстве станиц». Госсовет решил: «…1. При наделе казачьих станиц отводится им удобная земля: а) по 30 десятин на каждую из состоящих и записанных в них мужского пола душ казачьего сословия, в том числе на генералов, штаб и обер-офицеров и чиновников, и б) по 300 десятин к тем станицам, где находятся приходские церкви.
…6. Земли, отведенные станицам, состоят в общинном владении общества каждой станицы. Никакая часть земли и никакое угодье, в черте станичного юрта заключающаяся, не могут выходить из владения станичного общества в чью либо личную собственность.
…10. Мужского пола жители станиц, принадлежащие к войсковому сословию, по достижении 17-летнего возраста, имеют право каждый на один пай во всех общих станичных угодьях и довольствиях…» [10]
К 1873 году станица Беломечетская, основанная в 1825 году, уже была довольно крупным поселением на реке Кубани. В 490 дворах проживало 3600 человек, в том числе: 1876 мужского пола и 1724 – женского. До областного центра – города Екатеринодара было 300 верст, а до уездной станицы Баталпашинской – 25 верст. [10]

В 1888 году Абрам Абрамович Гречкин женился. 24 марта 1889 года в его семье родился сын Алексей, в 1895 году – Петр и 9 июля 1905 года – мой дед Иван Абрамович Гречкин (7-е поколение Гречкиных). В 1921 году Гречкины переехали на жительство в хутор Казинский-2 Невинномысского района.

Март 1932 года. Хутор Казинский-2. Сыновья Абрама Абрамовича Гречкина арестованы. Они обвиняются в антисоветской агитации против политики советской власти.

Семья старшего сына – Алексея Абрамовича Гречкина состоит из 5 человек. Его жене Ольге 42 года, старшему сыну Николаю 14 лет, он работает в колхозе. Дочери Анне 12 лет, Марии – 10 лет, они учатся в школе. Младший сын Иван в школу еще не ходит, ему 8 лет.

Жене среднего сына Петра Абрамовича Гречкина – Евдокии 36 лет. Петр и Евдокия воспитывают дочь Марию, которой 8 лет, и двоих сыновей. Старшему сыну Дмитрию 4 года, а младшему – Илье 7 месяцев.

У моего родного деда Ивана Абрамовича Гречкина четверо дочерей. От первого брака: Екатерина 8 лет и Евдокия 4-х лет. От брака с Акулиной Антоновной Шулениной, моей бабушкой, родились две девочки. Старшая – Елизавета 2-х лет (8-е поколение Гречкиных), это моя мама, и младшая – Люба, ей только исполнился год от роду.

В семье Ивана проживал отец – Абрам Абрамович Гречкин, ему 79 лет. И, примерно, такая картина истории Хоперских казаков, описанная нами выше, промелькнула у старого казака Абрама перед глазами.
Видел он и то, что за период с весны 1920 года, когда на Кубани и Ставрополье установилась советская власть, отменившая чины и сословия, бывшие казаки и зажиточные крестьяне, «крепкие хозяева» подвергались самым различным нападкам со стороны партийных комитетов и исполнительных органов новой власти.

http://www.proza.ru/2013/04/29/1414
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
СОВЕТЫ ПРОТИВ КУЛАКОВ

23 марта 1932 года председатель Георгиевского станичного совета Бузов Илья Алексеевич и сотрудник Терского оперативного сектора ОГПУ Денисов прибыли в хутор Казинский-2 проводить линию Объединенного Государственного Политического Управления по искоренению кулаков. Она, эта линия, заключалась в том, чтобы получить у колхозников поддержку на исключение из колхоза «Раздольный» зажиточных хуторян братьев Гречкиных и Блинникова, арестованных 11 марта органами ОГПУ.
В сельской школе собралось 29 колхозников. Выбрали президиум. За учительский стол, покрытый кумачом, уселись Дмитрий Иванович Приемченко, Г.Т. Фурса, В. Перегородиев и секретарь И.С. Шамалов.
Д.И. Приемченко, избранный председателем собрания, объявил повестку дня: «1. Информация сотрудника Терского оперативного сектора ОГПУ. 2. О готовности к весенней посевной кампании. 3. О хозяйственно-политических кампаниях всех видов».
Поочередно заслушали докладчиков. По первому вопросу докладывал оперуполномоченный Денисов, по второму вопросу – председатель колхоза «Раздольный» С.Г. Коновалов, по третьему – председатель станичного совета И.А. Бузов.
Собрание приняло постановление. Оно короткое, но достаточно емкое, и характеризует настроение в обществе. Секретарь Шамалов химическим карандашом в протоколе собрания записал: «…Заслушав доклад сотрудника ТОС ОГПУ т. Денисова о проведенной операции по изъятию антисоветских элементов и остатков кулаков из колхоза «Раздольный», общее собрание одобряет проведенное мероприятие по изъятию антисоветских элементов и считает его своевременным.
Вместе с тем, собрание заостряет свое внимание на весенней полевой кампании. Общее собрание обязуется на основе соцсоревнования и ударничества поднять трудовую дисциплину, выполнить план весеннего сева, ударно завершить третий большевистский сев.
Колхоз примет все меры к выявлению элемента и остатков кулачества, которые мешают колхозному строительству. Колхоз обязуется принять все меры к 100 процентной коллективизации нашего хутора.
Общее собрание надеется, что органы ОГПУ и впредь будут также охранять колхозное строительство путем борьбы с антисоветскими элементами и ликвидируют кулачество как класс. Построим бесклассовое общество во второй советской пятилетке!»
На следующий день, 24 марта 1932 года, по требованию районного оперативного сектора ОГПУ, заседал президиум Георгиевского станичного совета. Созыв заседания был экстренным, явились далеко не все члены президиума, но кворум набрался.
Председатель станичного совета И.А. Бузов, посмотрев поверх очков на приглашенных, а потом в список, который ему подал секретарь Меркулов, сказал:
- Прибыли члены президиума Бузов, Меркулов, Коновалова, Подгорный, Подсвиров и Бурляев. Учитывая важность вопроса, мы пригласили представителей бедноты. Я рад приветствовать товарищей Веремееву, Денисенко и Т.П. Бурляева. Мы имеем полное право, решать вопросы. Кто за это, прошу поднять руки.
Присутствующие поддержали своего председателя, проголосовали дружно. Бузов продолжил:
- В повестке дня два вопроса. Первый. О нетактичных действиях школьных работников. Второй. Утверждение протокола заседания правления колхоза «Раздольный» о лишении некоторых колхозников избирательных прав. Если по повестке дня возражений нет, начнем работу.
Бузов попросил пригласить в кабинет заведующую школой Корниенко, которую начал строго отчитывать:
- Товарищи члены президиума! Заведующая школой Корниенко без моего разрешения взяла на конюшне станичного совета седло и сбрую. И уже месяц не возвращает. Давайте с нее спросим за самоуправство!
Корниенко:
- Товарищи! А что нам учителям делать? Райотдел образования нас ничем не снабжает, местная власть отвернулась. Дрова надо повозить из лесхоза, воду из родника. Подводы, хомутов нет. Все просим на стороне, все клянчим… Подбираем все, что плохо лежит… Вот и седло в стансовете без дела висело. Завхоз его и приметил!
Обсуждали школьные проблемы не долго. Решили: Завшколой Корниенко вынести выговор, а седло передать с баланса на баланс. Перешли к рассмотрению второго вопроса. Слово снова взял Бузов:
- Нам поступила выписка из протокола заседания правления колхоза «Раздольный» от 23 марта 1932 года. Правление колхоза решило исключить из колхоза братьев Гречкиных: Алексея, Петра и Ивана, а также Тимофея Блинникова. Какие будут суждения?
- Хто такие, что за люди, за шо сключили с колхоза, - задал вопросы член президиума Бурляев.
Бузов дал слово секретарю:
- Меркулов, доложите! Народ требует разъяснений…
Меркулов:
- Колхоз исключил казаков. Что про них балакать? Зажиточные, имели сезонных рабочих и постоянных батраков… Выступали открыто против политических кампаний, против колхозного строя… Одним словом, контра.
Послышались голоса:
- Исключить! Выслать в двадцать четыре часа из района…
- В лагеря! Лес пилить!
- С нас кровя пили, хай теперь им мошка жогу дасть!
- Пшеничный хлебушек не захотели кушать, пущай теперича ржаной лопают…
Президиум единогласно принял решение: «…Лишить вышеназванных граждан избирательных прав по Статье 14, пункт «б» Инструкции ВЦИК. Одновременно ходатайствовать перед президиумом Невинномысского райисполкома об утверждении нашего постановления, и выслать таковых за пределы Северо-Кавказского края». [1]
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
В СЛЕДСТВЕННОМ ИЗОЛЯТОРЕ

Вот уж тридцать семь суток братья Гречкины и их сосед Блинников – в следственном изоляторе. Небольшая комната набита людьми сверх меры. У входа горит тусклая лампочка, воняет грязными мужскими телами, немытыми носками и портянками, мочой от параши. Харч плохой, прогулка – всего полчаса в сутки, зато на допросы выводят по три-четыре раза. Но, что-то не ладится у следователей, с каждым днем они в разговорах грубее, а в голосе – жестче…
18 апреля 1932 года начальник Невинномысского районного отделения Терского оперативного сектора ОГПУ Несветайлов в своем служебном кабинете отчитывал уполномоченного Петра Щура:
- Дело разваливается... Где факты, улики? Одни слова! Свидетели – ни вашим, ни нашим… Дай хоть одно железное показание…
Зажиточных хозяев, которые скрывали хлеб и тайно его продавали, власть привлекала к судебной ответственности по Ст. 107 Уголовного кодекса РСФСР. Эта статья предусматривала для лиц, виновных в спекуляции, лишение свободы на срок до трех лет с полной или частичной конфискацией их имущества. Но эта статья в данном случае не подходила. [14]
- Кое-что есть на Петра Гречкина, - оправдывался Щур.
- Говори!
- Есть показания, что Петр Гречкин в 1919 году служил в банде атамана Шкуро?
- Долго?
- Недели две…
- Так этого вполне хватит! Думаю, у нас он теперь не выкрутится. Петра – белогвардейскую гидру оставляем в камере, сообщаем прокурору… А подельников его в шею, чтобы к вечеру их тут и на дух не было!
- Есть! Разрешите идти? - Щур встал, козырнул, поторопился на выход. Но его остановил начальник:
- Погоди… Все ли бумаги на Петра Гречкина собрал?
- В основном…
- Вернись! Давай посмотрим! Он у нас кулак-лишенец?
Петр Щур отыскал в пачке бумаг постановление избирательной комиссии при президиуме Невинномысского исполкома, зачитал постановляющую часть: «…Утвердить постановление президиума Георгиевского станичного совета о лишении избирательных прав гражданина Гречкина Петра Абрамовича, как применяющего наемный труд. 2 апреля 1932 года. Подписал председатель комиссии Фадеев».
- Так, так… Хорошо! А из колхоза «Раздольный» его исключили? Наши на заседании правления присутствовали? Все там законно? Явка членов правления была?
Петр Щур:
- На правлении колхоза я сам присутствовал, докладывал материал. Членов правления не всех собрали, кто хворый, кто в отъезде... Был председатель колхоза Коновалов Сергей Григорьевич, члены правления Скворцов Василий, Остроухова… Имя ее я запамятовал. Не то Елена, не то Елизавета… Члены ревизионной комиссии были в полном составе: Федоренко Дмитрий Михайлович, Юрченко Павло Федорович и Дороганева Анна Ивановна.
- А общественность кто представлял… сельский актив… трудовые сознательные крестьянские массы? – Своим вопросом начальник хотел поставить подчиненного в тупик. Но Щур выкрутился:
- Актив представляли: кандидат в члены правления колхоза Приемченко Дмитрий Иванович и колхозный секретарь Шамалов…
- И что правление колхоза решило?
Оперуполномоченный Петр Щур порылся в бумагах, достал выписку из решения правления колхоза «Раздольный», написанную безграмотно, зачитал: «…Постановили: Исключить из колхоза граждан Гречкина П.А., Гречкина А.А., Гречкина И.А. и Блинникова Т.Г., как зажиточные хозяйства и иксплататоры наемным трудом, имели все батрачество и невыполнение политических компаний по мясозаготовке и прочим видам, за разложение, антисоветскую работу в колхозе».
- Ну, это общие фразы! – Начальник встал, закурил сигарету, подошел к окну с открытой форточкой, медленно прошелся по кабинету. – Где соль? Где про его участие в банде?
- А вот, в справке Георгиевского станичного совета! - Щур начал зачитывать документ. – Справка. Георгиевский стансовет характеризует, что Гречкин Петр Абрамович, как до революции, так и после, имел кулацкое хозяйство, каковое до 1918 года выражалось в двух-трех парах тягла, двух-трех коровах, молодняка 3-5 голов, овец 12-15 голов. Обеспечен всем необходимым инвентарем, посева имел до 15 гектаров…
- Так это не преступление! Казаки, почти все, кто не лодырь, жили справно…
Щур пропустил часть текста, продолжил: «…Гречкин Петр служил в старой армии, в белой армии у генерала Шкуро – урядником, грабил беспощадно имущество мирного населения, зверски расправлялся с пленными красноармейцами и выдавал офицерству семьи красноармейцев. До 1924 года имел тесную связь с руководителями банд: Васюк, Дубков, Корниенко и другими, каковых скрывал у себя, снабжал их продуктами питания и зернофуражом… В хуторе угнетал бедноту, систематически, включая 1929 год, имел постоянную батрачку…»
Оперуполномоченный Щур отвлекся от текста:
- Якобы, даже понуждал эту батрачку к сожительству. Но это не доказано, хуторские сплетни… Да и заявление от батрачки не поступало. Справку подписал председатель станичного совета Бузов.
Несветайлов завершил разговор:
- Достаточно! Будешь в станице Георгиевской, передавай товарищу Бузову мой чекистский привет! И руку ему пожми за пролетарский подход к уничтожению классового врага! Иди к машинистке, диктуй постановление…
Во второй половине дня постановление было подписано:
«…Я, начальник Невинномысского райотделения ОГПУ, рассмотрел дело по обвинению граждан: 1. Гречкина Алексея Абрамовича – зажиточный колхозник, 2. Гречкина Ивана Абрамовича – зажиточный колхозник, 3. Блинникова Тимофея Георгиевича – зажиточный колхозник, 4. Гречкина Петра Абрамовича – по соцположению кулак, колхозник. Они обвиняются в преступлении, предусмотренном Ст. 58 п. 10-11 УК РСФСР.
Принимая во внимание, что граждане Гречкин А.А., Гречкин И.А., Блинников Т.Г. в данном преступлении не изобличаются, за исключением Гречкина Петра Абрамовича, постановил:
1. Граждан Гречкина А.А., Гречкина И.А. и Блинникова Т.Г. вовсе из под стражи освободить, дело в отношении их прекратить.
2. В отношении же Гречкина Петра Абрамовича дело выделить и закончить следствием по ст. 58 п. 10, о чем сообщить Невинномысскому райпрокурору».
Статья 58-10 Уголовного Кодекса РСФСР 1922 года вступила в силу в 1927 году для противодействия контрреволюционной деятельности: «…Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собой – лишение свободы на срок не ниже шести месяцев». 
Ближе к вечеру в замке камеры заскрежетал ключ, лязгнули засовы, дверь камеры открылась. Неожиданно прозвучали слова, которых уже и не надеялись услышать:
- Гречкины Алексей и Иван, Блинников Тимофей – с вещами на выход…
В ночь, по-весеннему теплую, по-летнему звездную, хуторяне отправились домой пешком. В Невинномысске им уже было невмоготу! Домой, домой…
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
ПЕТР ГРЕЧКИН

Попрощавшись с братьями, Петр Гречкин затосковал, все думал: «…Почему его не отпустили домой? Неужели его сделали крайним, списав на него все грехи тяжкие? Какие? Ведь никого не убивал…»
В начале ХХ-го века казаки Гречкины жили большой и дружной семьей в станице Беломечетской Кубанской области. Станица входила в состав Баталпашинского отдела. По сведениям Кубанского календаря на 1916 год в ней насчитывалось 726 дворов коренного населения и 81 двор иногородних. Коренного населения проживало 4915 человек, в том числе: 2446 мужского пола и 2469 женского. Иногородних было 867 человек, в том числе: мужчин – 454, женщин – 413.
Жители станицы Беломечетской имели 1482 земельных надела. Наделы в личную собственность не переходили, всеми землями управляло станичное общество. Пахотой было занято 11670 десятин, сенокосами – 4415, выпасами – 8130, плавнями и болотами – 282, прочими угодьями – 2297 десятин.
В станице Беломечетской имелось станичное правление, мужское и женское училища, церковно-приходская школа, товарищество мелкого кредита. Призывной воинский участок располагался в Лабинске, почтово-телеграфная контора в Баталпашинске. Станица входила в состав 9-го Благочинного округа Екатеринодарской Епархии и Баталпашинского медицинского участка. [11]
Казаки Гречкины держали крепкое хозяйство. В справке станичного совета так и указано, что до революции 1917 года их хозяйство состояло из «…трех пар быков, двух коров, пяти голов молодняка крупного рогатого скота, овец-маток 20 голов, плюс приплод. Имели Гречкины дом, амбар, сад, сноповязалку и другой сельхозинвентарь. Хлеба засевали 30 десятин, держали наемную силу в лице батраков».
В 1915 году, когда Петру исполнилось двадцать лет, его и других молодых станичников призвали в кавалерию, в Кубанский дивизион. К этому времени семья справила ему коня доброго, седло казацкое, уздечку наборную, нагайку плетеную, узорную. Несколько раз Петра призывали на сборы «молодняка», учили крепко держаться в седле, лихо рубить ивняк шашкой острой, метко стрелять из винтовки. В стрельбе на скаку по неподвижной цели из короткоствольной кавалерийской винтовки «драгунки» он преуспел, получил благодарность от старшины.
В назначенный день войсковой атаман устроил в станице Беломечетской смотр. «Купцы» из штаба дивизии привередливо пропустили через медкомиссию призывников, потом осмотрели лошадей, их ковку и сбрую, вьючные сумки с принадлежностями, согласно штатной описи. Во второй половине дня на площади у Храма состоялся торжественный смотр, где руководство станицы, старики-кавалеристы говорили молодежи напутственные слова, пламенные речи. Местные священники, святые отцы Елпидифор Алексеев и Яков Дмитриев провели службу, подносили призывникам икону для лобзания, кропили всех святой водой. [11]
Потом станичники разошлись посемейно по хатам для прощального ужина. Много было выпито браги и домашнего вина. Ведь водкой в лавках не торговали, был запрет на время войны. Довольно было спето радостных и грустных казачьих песен. А потом молодые казаки прощались с женами и невестами. Вечером Петр Гречкин увел свою невесту Евдокию на бережок шумливой Кубани. Клялся Петр своей зазнобе в любви, а она ему – в верности.
- Дождешься? – спрашивал Петр.
- Дождусь, - отвечала Евдокия. – Только приходи живым, да с Георгием на груди! Письма пиши…
- Писать буду, грамотный! А ты к нашим заглядывай… А то, батька, сдуру, другую невесту мне присмотрит. Ты ведь знаешь, против воли стариков не пойдешь! Разложат на майдане на лавке, да и выпорют…
Но воевать Петру долго не пришлось. В ноябре-декабре 1917 года основная масса кубанских казаков была деморализована, потеряла управление, в основном самостийно и не сдав оружия, оставила фронт и разъехалась по станицам.
С 1 января 1918 года на Ставрополье началось создание исполнительных органов советской власти. К новым порядкам большая часть казаков отнеслась враждебно, а некоторая часть – настороженно. Возник конфликт между бедным населением, иногородними жителями станиц и зажиточным казачеством. Разгоралась гражданская война.
Казаков, населяющих предгорные станицы Кавказа, на борьбу с большевиками поднимал полковник Андрей Григорьевич Шкуро, который в мае-июне 1918 года в районе города Кисловодска организовал антибольшевистский партизанский отряд. В начале июля полковник Шкуро соединяется с частями Добровольческой армии генерала Деникина, принимает активное участие в захвате Ставрополя. Советские воинские подразделения, не имея разведданных о количестве личного состава и наличии вооружения в отряде Шкуро, спешно оставляют город. Зажиточные горожане, купцы, промышленники, священнослужители встречают и чествуют Шкуро как своего освободителя!
Летом 1918 года, после 17 августа, когда генерал А.И. Деникин взял Екатеринодар, а на бахчах казацких хуторов уже созрели дыни и кавуны, станица Невинномысская находилась в руках полковника Шкуро. По поручению генерала Деникина он мобилизовал в Добровольческую Армию кубанских казаков ряда станиц и хуторов. Однако снабжение боеприпасами в отряде было довольно скудным, основным боевым оружием, порой, становилась острая кавалерийская шашка.
Главком Красной Армии Северного Кавказа Сорокин Иван Лукич, а занимал он эту должность с 3 августа по 3 октября 1918 года, поручил командиру 2-й партизанской дивизии Дмитрию Кондрашову вырвать у белых стратегический объект: станицу и железнодорожную станцию «Невинномысская». Ведь известно, кто владеет железнодорожной веткой «Ростов-Владикавказ», тот хозяин положения! По железной дороге курсировали бронепоезда, то белых, то красных. К тому же, командующие фронтов любили руководить боевыми действиями из штабов на колесах.
Задача была не из простых. Полки партизанской дивизии Кандрашова не имели должной армейской выучки. Дербентский и Выселковский полки были организованы большевиками из шахтеров хумаринских копей и рудокопов серебряных и свинцовых рудников, железнодорожников и рабочих депо, фронтовиков-солдат и некоторого количества казаков, лояльных к советской власти. Среди красноармейцев были бондари, плотники, сапожники, овчинники, шерстомойщики и рабочие других профессий.
Сорокин давал указания Дмитрию Кондрашову, бывшему сапожнику и фронтовику: «…Шкуро, захватив Невинномысскую, закрутил нам горло. Натянет еще раз и задушит. Сегодня ночью вы должны взять Невинномысскую! Вам придаются Дербентский, Выселковский, Крестьянский полки, конный Черноморский и партизанский отряд Кочубея». [43]
Отряд Ивана Антоновича Кочубея после трех суток беспрерывных боев с белыми пробился от Армавира к Ольгинской. Казаки не успели отдохнуть, как вновь был получен приказ: «…«Товарищу Кочубею. Главком приказал взять сегодня ночью Невинномысскую и уничтожить части белых. Вашему отряду в районе хутора Усть-Невинского переправиться совместно с Отрадо-Горным пехотным полком через Кубань. У Невинномысских высот сосредоточиться к 3 часам 30 минутам. Ударить на станицу с юго-восточной стороны. Левый фланг охвата обеспечивается Черноморским кавполком. Фронтальный удар наношу я, условный сигнал – орудийный выстрел с высоты 216. Помощник командующего войсками фронта Кондрашев». [43]
Таким образом, бывшие однополчане Кавказского фронта первой мировой войны, кавалер орденов Святого Станислава 3-й степени, Святой Анны 4-й степени, награжденный Георгиевским оружием полковник Андрей Шкуро и кавалер Георгиевских крестов, бывший старший урядник Иван Кочубей стали заклятыми врагами.
Трудным и кровопролитным оказался бой за Невинку, много полегло белых и красных, трупы людей и лошадей несли воды непокорной и коварной Кубани. Но красные пересилили! Главную роль в бою сыграла конница Кочубея, которая в решающий момент по мосту через Кубань ворвалась в станицу. Андрей Шкуро с большими потерями отступил в станицу Баталпашинскую. Образно, бежал полковник Шкуро от своего бывшего подчиненного, старшего урядника Ивана Кочубея! Многие казаки станиц Беломечетской, Суворовской и других, плененные красными, перешли в тот памятный день на их сторону, записались в отряд Кочубея, поддавшись его доходчивой до казачьего свободолюбивого сердца агитации.
Главком Сорокин в светло-серой черкеске и белой папахе прибыл в станицу Невинномысскую к вечеру. Аркадий Первенцев писал: «…Под ним метался белоснежный полуараб, взятый из цирковой конюшни в городе Армавире. Главком въехал в Невинномысскую как победитель. Его личный оркестр из серебряных труб играл фанфарный кавалерийский марш. С главкомом были Гайченец, Одарюк, адъютант Гриненко и приближенные Сорокина: Рябов, Костяной, Кляшторный – эсеры-авантюристы, случайные люди в армии. Позади оркестра Щербина вел конвойную сотню, двести всадников, навербованных по особому отбору из полков, выведенных Сорокиным из-под Екатеринодара и Тихорецкой».
Вскоре со стороны Курсавки подошел бронепоезд. Он охранял специальный состав салон-вагонов, стоящий на запасном пути. Всю ночь в вагоне-ресторане Сорокин со штабом и командирами красных дивизий и бригад поднимали тосты за силу и торжество советской власти.
После этого боя Иван Кочубей был назначен командиром кавалерийского полка. Вскоре он снова отличился, принял участие в захвате станицы Воровсколесской, где размещался штаб белого генерала Покровского. Кочубей вывез из станицы все зерно, перегнал скот, овец и свиней в Суркуль – продовольственную базу красных. А потом Кочубей велел сжечь станицу Воровсколесскую и станичный храм, что казаки ему никогда не простят!
Шкуро продолжал вести мобилизацию казаков в Добровольческую Армию. В своих воспоминаниях он рассказывает о событиях в станице Беломечетской: «…От Кияна я взял направление на станицу Новогеоргиевскую, которую мы обошли в ночь со 2 на 3 сентября. Когда проходили ночью по хуторам, открывались окна и слышались оклики:
- Кто идет?
- Шкуринские партизаны, - отвечали мои казаки.
Многие хуторяне присоединялись к моему отряду, причем это были не только казаки, но и крестьяне. В Новогеоргиевскую я выслал офицерский разъезд с приказанием поднять станицу и, мобилизовав казаков, вести их в станицу Беломечетинскую, которую намерен был занять. Совершив громадный переход, в 6 часов утра 3 сентября я подошел к Беломечетинской, приказал тотчас же оцепить ее и не выпускать из нее никого. Одну полусотню двинул вперед в станицу, приказав ей занять площадь и ударить в набат. Когда полчаса спустя я въехал на площадь, она была полна народа, встретившего меня восторженными криками «ура».
От имени кубанского атамана и генерала Деникина я объявил призыв 10 присяг казаков и конскую мобилизацию; послал также эстафеты в окружные хутора, аулы, в станицы Отрадную и Карданикскую с приказанием мобилизоваться и собираться в станице Беломечетинской. Затем собрал стариков на совет. Они настаивали в один голос на необходимости возможно скорее овладеть станицей Баталпашинской, ибо лишь в этом случае подымется дружно весь Баталпашинский отдел. К утру 4 сентября уже был сформирован в станице 1-й Кубанский партизанский полк. Командиром его я назначил есаула Логинова, приказав ему оставаться с полком в станице, продолжая формирование и готовясь к встрече могущих прибыть из Невинномысской красных отрядов.
Две сотни прибывших из Новогеоргиевской казаков я также придал Логинову. Между прочим, в Беломечетинской удалось захватить многих комиссаров, возвращавшихся со съезда в Баталпашинской; среди них был обнаружен и военный комиссар всего Баталпашинского отдела, казак Безедин. Из допроса комиссаров выяснилось, что в Баталпашинской войск мало и там ничего еще не известно о начатом мною движении. Посаженный мною на телефонной станции офицер продолжал вести переговоры с Баталпашинской телефонной станцией и принимал телефонограммы, как будто ничего не случилось…» [42]
5 сентября на рассвете Шкуро дал команду атаковать Баталпашинскую. Гарнизон станицы, состоявший из 800 красноармейцев, не сдержал натиска белой кавалерии, стал спешно оставлять позиции. В результате преследования половина красноармейцев была зарублена.
А.Г. Шкуро: «…Старики пришли ко мне с хлебом-солью. Отовсюду спешили освобожденные баталпашинские офицеры, уже переодетые в черкески и с погонами. В их числе оказался уважаемый войсковой старшина Косякин, которого я назначил атаманом Баталпашинского отдела. Тотчас же был мною подписан приказ о всеобщей мобилизации, разосланный эстафетами во все станицы; туда же мною были разосланы офицеры для заведования мобилизацией». [42]
Захватив, почти без боя Баталпашинскую, Шкуро сформировал из казаков два Хоперских полка. Далее он писал: «…Тем временем десятка два казаков моего отряда, бекешевцев по происхождению, без всякого с моей стороны приказания поскакали в свою станицу, атаковали ее, выгнали красных и донесли мне об этом по телефону.
Около 8 сентября Логинов стал доносить из Беломечетинской, что на него наступают красные со стороны Невинномысской. Один из красноармейских отрядов сжег Мансуровский черкесский аул. Это произвело впечатление электрической искры на черкесов, которые начали всюду восставать и вступать со мною в связь. Из них я стал формировать 1-й и 2-й Черкесские полки…» [42]
Началось длительное противостояние: кто кого? Штаб полковника Шкуро размещался в Баталпашинской, а Кочубея – в Суркулях. Бригада Кочубея плотно держала границу по реке Невинке, в том числе и в родных местах: хуторе Рощинском, что рядом со станицей Георгиевской. А ведь известно: дома и стены помогают!
С осени 1918 года Кочубей командовал 3-й Кубанской кавалерийской бригадой 3-й стрелковой дивизии 11-й Красной Армии. Уже в то время на него начали поступать жалобы о малограмотности, анархии и самостийных действиях. Встреча Кочубея с Серго Орджоникидзе расставила все по своим местам, комбрига-самородка штабисты оставили в покое.
Положение красных войск на Ставрополье и Кубани ухудшилось после ухода Стальной дивизии Дмитрия Жлобы по приказу Сталина и Ворошилова в сторону Царицына. Фронт красных ослаб. Позднее Сорокина обвинят в том, что он не усилил фронт резервными частями 11-й Красной Армии. Кондрашеву ничего не оставалось, как растянуть по фронту свои полки и кавалерийскую бригаду Кочубея.
Аркадий Первенцев писал: «…Деникин, сгруппировав мощный кулак из белоказацких и офицерских полков, протаранил фронт, вломился в прорыв, образованный Сорокиным. Расчлененные на большом участке, части второй партизанской дивизии были сбиты. Невинномысская пала… Кое-как на противоположный берег Кубани прошли по мосту артиллерия и обозы. Пехота и кавалерия кинулись вплавь. Кочубей встал в седле и, подоткнув за пояс полы черкески, направил коня в бурную воду. За ним поплыла бригада. Кто не умел плавать, держался за хвосты коней. Слабые утонули. Кое-кого скосила пулеметная строчка…» [43]
Наступила белая полоса в жизни полковника Шкуро. Провел он по станицам дополнительную массовую мобилизацию казаков. Примерно в это время, средний брат казаков Гречкиных – Петр Абрамович Гречкин попадает в кавалерию полковника Шкуро. Через две недели он подхватил сыпной тиф, и в горячке, в тяжелейшем состоянии был доставлен домой в станицу Беломечетскую.
Вскоре с Таманского полуострова на Кубань пробилась Таманская Красная Армия. 18 сентября армии И.И. Матвеева и И.Л. Сорокина соединились в станице Дондуковской. Численность красных войск достигла 150 тысяч человек при 200 орудиях. Уже 26 сентября 1-я колонна Таманской Армии отбила у белых Армавир. 23 октября таманцы сосредоточились в районе станицы Невинномысской.
К этому времени конфликт главкома И.Л. Сорокина и руководителей ЦИК Северо-Кавказской советской республики преодолел трагический рубеж. Главком 11-й Армии РККА Сорокин заявлял в штабе: «…В Центральном Исполнительном Комитете контрреволюционеры отъявленные, которые нас продают: Рубин, Крайний, Рожанский, Дунаевский, Стельмахович, Швец...»
21 октября в городе Пятигорске по его приказу были арестованы и расстреляны: председатель ЦИК А.А. Рубин, секретарь крайкома М.И. Крайнев, председатель фронтовой ЧК Б. Рожанский, уполномоченный ЦИК по продовольствию С.А. Дунаевский.
27 октября в станице Невинномысской собрался 2-й Чрезвычайный съезд советов, который разослал телеграмму в войска: «…Военная срочная. Из Невинки. Всем, всем революционным войскам, совдепам и гражданам. Приказ. Второй Чрезвычайный съезд Советов Северо-Кавказской республики представителей революционной Красной Армии приказывает: бывшего главкома Сорокина и его штаб: Богданова, Гайченца, Черного, Гриненко, Рябова, Щербину, Драцевского, Масловича, Михтерова и командира черкесского полка Котова – объявить вне закона и приказывает немедленно арестовать и доставить на съезд на станцию Невинномысскую для гласного народного суда. Почте и телеграфу не исполнять никаких приказов Сорокина и лиц, здесь поименованных. Второй Чрезвычайный съезд Советов».
В эти дни Таманская армия потеснила войска генерала Дроздовского и 30 октября заняла город Ставрополь. Бывший главком Сорокин со своим штабом был задержан таманцами и 1 ноября 1918 года застрелен командиром 3-го Таманского полка 1-й Таманской пехотной дивизии И.Т. Высленко во дворе Ставропольской тюрьмы.
Город находился почти в полном окружении белыми войсками. К этому времени генерал Покровский занимал станицу Беломечетскую, а Шкуро – станицу Баталпашинскую. Постепенно Добровольческая армия стала сжимать кольцо вокруг Ставрополя: дивизии Боровского и Улагая с севера, дроздовцы от Армавира, которым они овладели совместно с дивизией Врангеля, дивизии Шкуро и Покровского с востока и юго-востока. Ставрополь, стратегический в военном и психологическом плане населенный пункт, красным удержать не удалось.
14 ноября Таманская Армия сдала город Дроздовскому, заняв оборонительную линию: Петровское – Донская Балка – Высоцкое. Южнее, до города Мин-Воды оборону держали полки 11-й Красной Армии, которую по решению 2-го Чрезвычайного Съезда советов Северного Кавказа с 27 октября 1918 года возглавлял И.Ф. Федько. [45]
В своих мемуарах Шкуро явно преувеличивает свою роль в разгроме частей Красной Армии на Ставрополье. На одном из совещаний, которое проводил генерал Покровский, Шкуро доказывал, что «…окружаемые в Ставрополе большевики, безусловно, приложат все старание к тому, чтобы вырваться из сжимающего их кольца, причем, естественно, они будут стремиться идти по линии наименьшего сопротивления – на селение Благодарное и на Святой Крест; нам необходимо отжимать их к югу, где все равно они не уйдут от нас. Тратя же наши силы на овладение отдельными пунктами, мы не выигрываем ничего. Все мои доводы остались, однако, безрезультатными. Сжатые в Ставрополе большевики производили демонстрации в разные стороны, но в то же время стягивали поспешно обозы с юга к городу. Перебежчики и агентурные сведения подтверждали правильность моих предположений. Однако Покровский был уверен, что большевики будут прорываться к югу на Невинномысскую…
Внезапным налетом Врангель овладел монастырем к югу от Ставрополя, недалеко от города. Это послужило сигналом для красных. Прорвав фронт генерала Улагая и генерала Боровского, они пустились в отступление главными силами именно в тех направлениях, которые я предполагал: на Святой Крест и Благодарное. Отдельные же их отряды искали спасения во всех направлениях. Часть бросилась и в астраханские степи. Врангель ворвался в Ставрополь и с боем на улицах овладел им. Тем временем, ввиду постоянных передвижений и как следствие, затрудненности подвоза фуража, у нас началась бескормица. Для продовольствия коней приходилось разбирать соломенные крыши, причем на полк назначалась одна хата. Кони стали падать. К этому прибавились затруднения с недостатком пресной воды, ибо местную соленую колодезную воду лошади отказывались пить либо болели от нее. Болели от нее желудком и люди...   
Началось преследование красных. Генерал Улагай с 2-й Кубанской дивизией двинулся в сторону астраханских степей, а генерал Врангель с конной дивизией – на Святой Крест; пластуны Геймана и Слащова, объединенные теперь в 3-й армейский корпус генерала Ляхова, пошли к югу на Минеральные Воды против тех красных частей, которые, освободившись вследствие распада Терского фронта, двинулись было на выручку Ставрополя.
Я и Покровский должны были ехать в Екатеринодар на Раду. Наши две дивизии, объединенные под начальством генерала Науменко, начали преследование красных по направлению к селению Александровскому. Однако вскоре моя дивизия была выделена и придана к корпусу Ляхова для движения на Минеральные Воды, севернее линии железной дороги. В Екатеринодар я ехал вместе с генералом Покровским…»
Известно, что в ноябре 1918 года Шкуро участвовал в деятельности Кубанской Рады. Он придерживался великодержавных взглядов и был настроен против сепаратистов-самостийцев, выступающих за автономию Кубани. 30 ноября Кубанская краевая Рада присваивает Шкуро воинское звание генерал-майор. В то же время такое же звание ему присвоил А.И. Деникин. [42]
29 декабря 1918 года отряды Шкуро заняли Ессентуки, 5 января 1919 года – Кисловодск. Набрав в Кисловодске специалистов и техники, Шкуро организовал в Баталпашинске производство снарядов, патронов, сукна, кожаных сапог, бурок и шуб для Белой армии. В Зеленчуке по его приказу началось строительство лесопильного завода для восстановления разрушенных станиц.
На Кубани Шкуро сформировал новый отряд. Генерал Слащёв, служивший в то время начальником штаба, этот эпизод описывал следующим образом: «Советская власть закрыла базары и стала отбирать излишки продуктов, и совершилось «чудо». Идея «отечества», не находившая до этого отклика в массах, вдруг стала понятна настолько, что для организации отрядов не приходилось уже агитировать, а станицы сами присылали за офицерами и выступали «конно, людно и оружно». В течение месяца Шкуро сумел организовать в Баталпашинском отделе отряд численностью около 5 тысяч человек.
В феврале 1919 года корпус Шкуро был переброшен на Дон, где вступил в бои с частями Красной Армии. Дороги Шкуро и Кочубея разошлись! Кочубей прикрывал отступление 11-й Красной Армии в сторону Астрахани. Стояла суровая зима, людей косил тиф: сыпной, брюшной и возвратный. От холода, бескормицы и плохой воды падали лошади. Для отражения атак, преследующих по пятам свежих сил Добровольческой армии, у Кочубея не было снарядов и патронов.
Вскоре командир 2-й бригады Особой Кавказской дивизии 12-й армии РККА Иван Кочубей был обвинён советскими властями в «партизанщине и анархии». За этим последовал приказ о разоружении бригады и аресте её командира.
18 февраля к селению Промысловка, где находилась кавалерийская бригада Кочубея, выступил красный заградительный отряд. Кочубею было приказано разоружить бригаду, на что он ответил отказом. Раздалась команда «Огонь!», бухнули пушки, застрочили пулеметы. Теряя убитых и раненых, бригада Кочубея отступила в Промысловку.
В ночь на 19 февраля 1919 года Кочубей с небольшой группой бойцов направился в сторону Святого Креста, надеясь встретить части Д. Жлобы. В пути многие люди погибли. Кочубей, ослабевший от тифа, его жена и несколько бойцов попали в плен к белогвардейцам.
Белый казачий офицер, генерал М.А Фостиков описал в своих дневниках эпизод пленения Ивана Кочубея: «…В средних числах февраля моими разъездами в районе селения Солдатского (ныне село Величаевское) были обнаружены красные. Предпринятая операция удалась на славу, захвачен «товарищ» Кочубей с остатками своей дивизии и штаб 11-й большевистской армии. Взято две сотни конных, две роты пехоты и 20 пулеметов. Как потом выяснилось, Кочубей (командовавший в Таманской армии конной бригадой) отошел со своими частями на Астрахань, где поссорился с коммунистами и вернулся обратно, но заблудился в астраханских песках. У него погибло до 95 процентов симпатизеров-бойцов, и с жалкими остатками он был мной взят в плен. Сам Кочубей был болен сыпным тифом…» [46]
Некоторые авторы утверждают, что комендант города Святого Креста, генерал Чернозубов долго уговаривал Кочубея перейти на сторону белых. Кочубей отказался! На стол командарма Добровольческой армии легла телеграмма из г. Святой Крест: «Военно-полевым судом командир 3-й Кавказской бригады 11-й армии Иван Антонович Кочубей, рождения 1893 года, уроженец станицы Александро-Невской, приговорен к смертной казни через повешение. Приговор приведен в исполнение 22 марта в 6 часов вечера». [44]
4 апреля 1932 года на допросе у оперуполномоченного Невинномысского райотдела ОГПУ Глобенченко подследственный Петр Гречкин показал: «…В годы гражданской войны я служил в белой армии всего лишь 1/2 месяца рядовым. Потому служил мало, что был болен…» Однако уполномоченный ОГПУ П. Щур в обвинительном заключении П. Гречкина записал: «…В момент оперирующей в годы гражданской войны белой своры Гречкин П.И. добровольно вступил в белую армию в отряд генерала Шкуро в чине урядника, где пробыл до конца разгрома белых…» [1]
С марта 1920 года в освобожденных районах Кубани и Ставрополья стали создаваться ревкомы, затем исполкомы советской власти. Казачество присмирело, многие начали из станиц выделяться на хутора, заниматься сельским хозяйством: растить хлеб, разводить скот.
В Кубанском календаре на 1916 год упоминается хутор Козинский, в котором в 30 дворах проживало 185 душ. Жители хутора имели 49 земельных наделов, 294 дес. пахоты, 147 дес. сенокосов, 100 дес. выпасов, толоки, выгонов. Этот хутор находился под управлением станицы Невинномысской. Казаки Гречкины, вместе с другими станичниками, обустраивали новый хутор, получивший название – Казинский-2. [11]
В 1921 году, вместе с отцом и братьями, Петр Гречкин перешел на жительство в хутор Казинский-2, где они имели такое же хозяйство, как и до революции, за исключением одной лошади. Во время гражданской войны многие хозяева не досчитались своих лошадей, так как их реквизировали то белые, то красные. Если в кассе были деньги, то военные за лошадей платили, но в основном, писали гарантийные расписки о возврате лошадей в натуре после военных действий, или возмещении деньгами. Беспредела не допускали ни красные, ни белые, так как, те и другие не желали терять авторитет в глазах станичников.
В 1922 году Петр женился на Евдокии, которая вскоре родила дочь, названную Марией. Петр помнит, как всем хутором, весело и дружно строили молодоженам дом. Сначала делали саман. На берегу водоема вспахали глину, залили водой, потом месили ее лошадьми, женщины подсыпали солому. Когда масса достигла нужного состояния, мужики на волокушах, запряженных парой лошадей, подвозили ее на площадку, где женщины в станках формировали сырец-кирпич. Пока родственники и соседи делали саман, хозяева готовили обед: резали барашка, готовили суп, варили мясо, пекли хлеб. Таким же порядком строили хату. Всем миром!
Петр Гречкин сообщал во время допроса: «…Пробыв вместе с отцом до 1926 года, я от отца отделился и стал жить самостоятельно. Хозяйство мое в то время состояло из одной пары быков, одной коровы, дома и сарая. Для работы по хозяйству имел батрачку Акулину Ставропольской губернии, потому что моя жена в то время была больна, а я занят на общественной работе, как уполномоченный хутора».
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ

Курс на коллективизацию сельского хозяйства, принятый в декабре 1927 года на XV-м съезде ВКП(б), начал активно осуществляться в Кубанских станицах и Ставропольских селах. В 1928 году Георгиевский станичный совет Невинномысского района зарегистрировал первую коммуну хутора Казинского-2 – «Красный партизан», в следующем году – коммуну «Горные орлы». Однако, коммуна «Красный партизан» вскоре прекратила свое существование. На ее месте была организована коммуна «Чекист», которая состояла «…исключительно из демобилизованных красноармейцев войск ОГПУ». [1]
Петр Гречкин вступил в коммуну «Горные орлы». В начале 1930 года «Чекист» и «Горные орлы» объединились в одно хозяйство. Кооперирование единоличных хозяйств было настолько глубоким, что казаки свели с дворов в коммуну практически весь скот, а в «общий котел» сдали продукты питания: картошку, крупы, жиры и прочее. Для готовки обедов в общественной столовой под нож пускали обобществленных овец, свиней и телят. Бывшим единоличникам это не нравилось. Казаки резко высказывались против включения в коммуну иногородних:
- Мы свое имущество и скот внесли в коммуну. А вы, голодранцы, понаехали тут, сели на нашу шею…
- Нас, казаков, сгруппируйте отдельно, - предлагали середняки. - Мы не можем работать с иногородними, и не будем работать!
Признанием нарушения прав бывших зажиточных хозяев, кулаков и середняков стала статья И.В. Сталина «Головокружение от успехов. К вопросам колхозного движения», опубликованная в газете «Правда» № 60 от 2 марта 1930 года.
4 апреля 1932 года Петр Гречкин на допросе показал: «…Проработав в коммуне до момента появления в газете статьи товарища Сталина «Головокружение от успехов», решили казаки из коммуны уйти. И через некоторое время мы из коммуны вышли. А рабочий скот и имущество все наше осталось в коммуне. Тогда, для того чтобы вернуть имущество обратно из коммуны, решили мы на хуторе созвать собрание…»
Зачинщиками схода граждан стали Юрченко Сергей, Чикильдин Петр, Жуков Василий и Гречкин Петр. На площади у хуторской школы собрались на сход почти все коммунары. Начался стихийный митинг. Горячие головы призывали немедленно забрать из коммуны скот, увести волов и лошадей по своим дворам. Но Сергей Юрченко предостерег земляков:
- Так не пойдет! Пришлют к нам милицию, заарестуют! Надо по закону робыть… Кто грамотный? Говори!
А грамотных и умных в хуторе, хоть пруд пруди! Слово взял Василий Жуков:
- Предлагаю послать в станичный совет депутацию… Пущай наши права отстаивают! Вызволяют из коммуны худобу!
Его не поддержали:
- Станичный совет ничего не решит! Надо брать выше, депутатов в район посылать, в Невинку… Не помогеть… В округ… В Армавир!
На том и порешили: выбрать двоих депутатов-ходоков и отправить их за общий счет в станицу Невинномысскую.
Петр Чикильдин предложил:
- Давайте, выбирать полномочных! Предлагаю послать в район от красноармейцев Горченко!
Раздались возгласы:
- Любо! Любо!
- От казаков предлагаем – Петра Гречкина!
- Любо! Любо! Добрый хозяин, за нас постоит…
На другой день, чуть свет, депутаты Гречкин и Горченко на коммунарской линейке, запряженной парой вороных дончаков, отправились в станицу Невинномысскую, постоять за частную собственность хуторян. Районные власти были в растерянности от статьи Сталина. Ведь, вскоре, последовали аресты «перегибщиков», чиновников, которые показали большой процент коллективизации. Поэтому, волеизъявлению коммунар хутора Казинского-2 препятствий никто не чинил.
Радостные и довольные хуторяне забрали скот из коммуны и увели по своим дворам. Только вот, часть худобы они не досчитались. Той, что забили на общественное питание и съели за коллективным обедом.
В начале 1931-го года, под давлением исполкомов советской власти и угрозами репрессий со стороны продовольственных комиссаров, хуторяне объединились в колхоз «Раздольный». Председателем колхоза избрали Тимофея Блинникова. Вступил в колхоз и Петр Гречкин, в котором он работал рядовым колхозником. Петр отрицательно отнесся к повторному обобществлению скота, так как в молодом колхозе для его содержания не были созданы условия.
- Сараи и базы для скота не достроены. Только голые стены, крыши нет… Кормушки не изготовили. Пропадет скот с голоду, – говорил Петр Гречкин, которому, позднее, эти слова аукнутся антисоветской агитацией и пропагандой.
Колхозная система для станичников, привыкшим жить вольготно и в достатке, была в тягость. После неоднократных изъятий, так называемых «излишков хлеба», не оказалось зерна ни в колхозе, ни у колхозников. На весенний сев председатель колхоза Блинников получил в районе по разнарядке ячмень, овес, просо и кукурузу. Часть зерна он решил выдать хуторянам на питание.
Колхозники гомонили на очередном собрании. Они решали вопрос: «…Как выдавать зерно? На трудодни? В счет будущего урожая? Только на трудоспособных членов колхоза или на едоков, всех членов семьи…?»
Высказал свое мнение Петр Гречкин:
- Настаиваю! Выдавать хлеб на всех членов семей, а не только колхозникам. Иначе, наши семьи погибнуть…
Летом, накануне уборочных работ, большую часть зерновых в колхозе «Раздольный» выбил град. На Кубани это явление не в диковинку. Затянет небо черными тучами, налетит с запада шквал бури, хлестнет градобой величиной с голубиное яйцо, а то и крупнее… Прощай урожай, прощайте труды хлебороба. Удручающе выглядят крестьянские поля после такой стихии. Поломаны стебли пшеницы, продырявлены листья, вбиты в грязь колосья. Смотрит хозяин на свое поле и чувствует себя слабым и беззащитным перед силами небесными.
Председатель колхоза Блинников назначил комиссию по определению нанесенных стихией убытков. В комиссию был включен Петр Гречкин. К вечеру комиссия окончила работу. Ближе к полуночи правление колхоза в полном составе рассматривало предоставленный акт на списание посевов. Акт утвердили. Но, тут же, возник вопрос, а как быть с планом поставок зерна государству. Градобой градобоем, а план надо выполнять! Везти акт в район, отстаивать интересы колхоза в районном земельном отделе, отрядили уполномоченных. Их задача: добиться снижения плана хлебопоставок. И снова хуторяне оказали доверие Гречкину. И опять он «мозолил глаза» районному начальству, которому не очень нравилась его активность… Знал бы Петр, что это ему предъявят в вину менее чем через год, сидел бы дома!
Партийно-советские органы Северо-Кавказского края осенью 1931 года, несмотря на неурожай, стремились «выкачать» из крестьянских хозяйств, как можно больше хлеба. В ноябре на общеколхозном собрании решалась судьба колхозников колхоза «Раздольный». Люди стояли перед дилеммой: выполнить доведенный план и остаться в зиму без хлеба и корма для скота, или, найти такое решение, чтобы оставить часть хлеба и не погибнуть с голода, но, при этом не попасть в немилость к советской власти?
Много было всяких суждений, размышлений, предложений. Высказался и Петр Гречкин:
- Я так думаю! Выполним план – останемся голодными! Надо от имени бедноты вынести решение: «…Просить районную власть снизить нашему колхозу хлебозаготовку!»
Районная власть просьбу колхозников оставила без внимания. Москва требовала хлеба для крупных городов и промышленных центров!
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
ЛИДКА-КРИВОРУЧКА

В начале 1931 года главы семейств хутора Казинского-2 получили в сельском совете под роспись «Окладной лист по единому сельскохозяйственному налогу». Казаку Петру Гречкину наложили обязательство сдать в мясопоставку 1 корову и 1 свинью. Свинью он сдал, а вот, корову-кормилицу не сдавал, все выжидал… Не передумает ли власть забирать из семьи последнюю коровенку? Даже стожок сена на зиму для нее заготовил. Сено майское, луговое, пахучее!
Советская власть за выполнением планов следила строго, никому спуску не давала. По осени к подворью Гречкиных на бедарке подъехала налоговый инспектор Лидка-криворучка. Она, одетая в кожаную комиссарскую куртку с командирской сумкой на ремне через плечо, - имущество, доставшееся ей с гражданской войны, - лихо соскочила с бедарки. Вместо кисти левой руки у нее был протез, память о той же войне, о меткой белогвардейской пуле. Налоговый инспектор без стука смело прошла в хату, поприветствовала хозяев:
- Здорово дневали?
- Как Бог послал, - откликнулся Петр, не ожидая ничего хорошего от визита бывшей комиссарши одного из полков красного командира Ивана Кочубея.
- Евдокия! Уведи детей из хаты, - велела Лидка хозяйке. – Разговор будет мужской!
Беременная Евдокия, взяв на руки трехлетнего сына Дмитрия, и, сказав 8-летней дочке Марии: «Пошли к дедушке…», вышла из хаты.
Лидка в выражениях не стеснялась:
- Ну, что, контра недобитая? Почему корову не сдал в Заготскот?
- Так, корова одна! Другой нет! Жена больная… Дети малые… Как без молочка?
- Жаль, не попался ты мне в девятнадцатом году, господин урядник. Я б тебе показала молочко! За Ваню Кочубея много я вашего брата-казака положила!
Петр попытался переменить тему разговора:
- Видать, по моей корове ошибка вышла. Неправильно станичный совет раскладку сделал. У кого действительно много скота, тому налог маленький. А вот у кого скота мало, у того загребают подчистую…
- Этот вопрос не ко мне! К председателю станичного совета Бузову и секретарю Меркулову! Раньше надо было добиваться справедливости. Завтра с утра веди корову на заготовительный пункт!
- Не поведу! Как мне дитям в глаза глядеть? Хоть режьте, хоть стреляйте… Не поведу! Силком забирайте…
- До вступления в колхоз у тебя какое хозяйство было? - учинила допрос несговорчивому хозяину Лидка, которая хорошо знала постановление Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) от 5 января 1930 года «О мероприятиях к предотвращению убоя и массовой распродажи скота крестьянами». Как известно, одной из форм борьбы кулачества против колхозного строительства стал хищнический убой скота. Кулаки провоцировали бедноту и середняка на уничтожение скота перед вступлением в колхоз. Особенно много скота было пущено под нож зимой 1929-1930 годов. [14]
Петр врать не стал, в справке сельсовета все записано, и скот, и английские свиньи, и доход от продажи вишен из своего сада.
- Имел я две лошади, 2 коровы, 3 головы гулевого скота, 4 свиньи…
- Хорошо! При обобществлении в колхоз что сдал?
- Как и все! Две лошади, бричку, плуг-букер.
- А остальное поголовье куда дел?
- На рынке продал, в станице Георгиевской…
Лидка не стала больше Петра слушать, по-мужски крепко выругалась, жестко закончила разговор:
- Хозяйство разбазарил, а теперь плачешь… Корову ему жалко… Завтра заготовителей пришлю! Корову заберут, квитанцию на месте выпишут. Она у тебя центнера на четыре потянет?
- Поболе будет! Коровенка справная!
- Ну и хорошо! Да смотри, без выкрутасов… Без стрельбы и мордобоя! А то у вас, казаков, почти у каждого пулемет в огороде прикопан, да винтовка под стрехой припрятана…
Почти все ночь Петр не спал. Рядом, изредка тяжко вздыхая, ворочалась жена. К утру задремал, но разбудил ранний кочет, который демонстрировал своему семейству свой звонкий, с легкой хрипотцой голос. Соседние петухи его не поддержали, зоревали.
Проснулась Евдокия, стала одеваться. Петр спросил:
- Куда?
- Корову доить…
- Подоишь, в стадо не выгоняй. Заготовители приедут.
Евдокия ничего не ответила, вышла из комнаты, в сенях споткнулась, загремела подойником. Подоив корову, молоко процедила, слила в горшки, снесла их в погреб.
По хутору пастух Вася-дурачок уже собирал худобу в стадо. Он крикнул:
- Дуська! Корову выгоняй! Проспала нынче… Пригрелась у мужика под боком?
- Иди к черту, брехун, - отозвалась Евдокия. – Наша Красавка нынче дома остается.
Ближе к обеду подъехали на параконке заготовители. От них несло водочным перегаром. Но дело они свое знали: смело зашли в хлев, накинули на рога буренке налыгач, прикрикнули на худобу, привязали налыгач к ящику брички. Евдокия при сем действе не присутствовала, ушла в хату, концом платка вытирала слезу…
Петр закрыл ворота, стоял одиноко посередине двора. На душе было тоскливо и безнадежно. Из хаты выбежала Маришка:
- Папа, папа! Маме плохо… Срочно… Повитуху…
- Ну, не было печали, - ругнулся Петр, и пошел звать бабку Феклу.
Через пару часов Евдокия разрешилась мальчиком. Нарекут его Илюшей. Радости особой не было. Новая власть на пацанов землю не нарезала.
А тем временем, заготовители доставили Петрову корову на скотобойный пункт, сдали ее по акту. Бойщик Володя Быкан нынче скучал, работы с утра не было, руки стосковались по привычному делу. Он просунул конец налыгача в металлическое кольцо, вмонтированное в бетонный пол, потянул веревку на себя. Коровенка, почуяв неладное, дико заревело. Но, бойщик, применив свою богатырскую силу, подтянул налыгач так, что лоб коровы уперся в бетонный пол. Зафиксировав налыгач на узел, Быкан взял в руки шестикилограммовую кувалду с длинной рукояткой, примерился, и со словами: «…Господи, благослови и помилуй… Прости наши грехи тяжкие!», ударил коровенку между рог…
Еще одним кулаком на хуторе Казинском-2 стало меньше!
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
ДОМАШНИЙ СОВЕТ ГРЕЧКИНЫХ

Возвращение братьев Гречкиных из следственного изолятора решили отметить на казачьем подворье младшего сына – Ивана. 79-летний казак Абрам, живший у «меньшого», хорошо протопил баньку. В первый пар пошли Алексей и Иван, которые несколько раз «поддавали парку», изрядно хлестали друг друга дубовыми вениками. Затем парилась и мылась молодежь, потом казачки с малолетками.
Снохи Ольга, Евдокия и Акулина зарубили пару прошлогодних кочетов, сготовили лапшу с курятиной, нажарили жирных карасей, налепили вареников с картошкой, салом и луком, наварили грушевого взвара. К обеду подоспели круглые пироги из русской печки. Расщедрился казак Абрам, доставший из потайного места четвертину водки, которую держал про запас, на свои поминки.
Стол накрыли во дворе под распустившимся тутовником. Когда уселись чинно и благородно за трапезой и Абрам, перекрестив лоб, пригласил всех откушать «…что Бог послал», по небу клином на север, радостно курлыча, пролетели журавли. Это был хороший знак! Птица возвращалась на родину… Впереди новая жизнь, новые заботы.
Когда крепко выпили и сладко закусили, когда женщины и дети вышли из-за стола, а казаки остались одни,  Алексей затеял разговор:
- Батя! Что же нам делать? Жизня поменялась… Землицы нет… Скотину порезали… Об чем у храме гутарють?
Абрам Абрамович рушником вытер губы, смахнул с густой, седой бороды хлебные крошки, степенно заговорил:
- Батюшка намедни после службы проповедовал, что враги казаку – коммуняки и комсомольцы… Ломают они дедовские обычаи… Ведь как мы шибко жили! В семнадцатом, когда царь от престола отрекся, у нас было 27 десятин угодий, 15 десятин посева зерновых… А худобы, худобы сколь было: две пары волов, три лошади, две коровы, 5 голов гулевого скота… Свиней, овец? Да кто их считал? Держи – не хочу. Овцематок в общем гурте было более 20 голов. Опять же, медок свой! Колоды пчелиные, почитай, у кажнего были… На сезон работников иногородних, голытьбу нанимали… До двадцати человек! Сами не голодовали и людям давали заработать хлебушка…
Старик отогнал кур, которые под ногами подбирали хлебные крошки, упавшие со стола: «…Кышь, треклятые!», затем продолжил:
- И служба казацкая была не в тягость! Присягали Батюшке-царю… А он не обижал казака! Всякие казаку вольности и привилегии дозволял. Вот ты, Алексей, с германцем воевал в чине старшего урядника, а в гражданскую служил в белой армии уже вахмистром. Охранял военные склады в Новороссийске. Разве плохо? И до фронту далеко, пуля-дура не свистит над ухом, и товару всякого иностранного по самые ноздри… Ведь сколько ты нам всего привозил и посылки передавал! До сих пор я ботинки английские не сносил. Штука сукна в материнском сундуке сохраняется. А как ты выделился в свое хозяйство в 1923 году, так и пошло все под откос! Ну, достался тебе надел 9 десятин угодий и 10 десятин посеву, много с них возьмешь? И все самому, все в одни руки… Нет! Все же нам, казакам, надо жить большим семейством!
- Да куда уж теперь семейством? Не вернуть, что было, - пригорюнился Алексей. – Разбазарил, батя, я свое хозяйство подчистую, жутко на пустой двор глядеть! Гляну-погляну, сердце кровью обливается! Только двух коров и восемь овечек себе оставил. А вот, пару быков, корову и десяток овец на рынке перекупщикам сторговал… Свиней, опять же, всех под нож пустил. Двух лошадей, бричку-двуконку и плужок в колхоз сдал… Почитай, коту под хвост!
- Ну, не горюй! Что с воза упало, то пропало! - Старый казак подвел итог откровениям Алексея. Потом он, понизив голос, сообщил, на его взгляд, секретную информацию. - Пригрозил батюшка… Кто пошел в колхоз не по принуждению, а добровольно, того отлучит от церкви! Не будет он колхозников обслуживать: крестить детей, хоронить, давать молитвы матерям, венчать… Призвал прихожан больше молиться, объединяться вокруг церкви… Ну, а вам мой совет: идите в колхоз! В единоличниках теперь не удержимся. Новая власть зашпыняет! Председатель станичного совета Бузов на нас косо смотрит…
- Один теперича путь, в колхоз, - согласился с отцом Алексей. - Работать за палочки… Отработал день, в табеле учетчик ставит палочку, трудодень! А что потом колхоз даст на трудодень, неизвестно… А к работе мы привыкшие. В январе в колхозе я работал воловщиком, в феврале – шорником, потом, после ареста, исключили… Да и не уезжать же из хутора… Захочешь, не выпустят, станичный совет справку не даст! А без пачпорта на первом же досмотре арестуют.
- Винтарь-то твой где?
- Винтовку спрятал, а шашка в горнице на ковре висит! При аресте ее не реквизировали…
- Ты вот что, сынок! Саблю оставь, пригодится скотине тыкушку рубить! А винтовку подальше, подальше закинь в речку Казинку… Подальше от греха! Или сюда, к Ивану принеси. У него искать не будут: я – старый, а он – больной, не служил… Откель у него оружие?
В разговор вступил Иван.
- С огородами, что будем делать?
- С огородами? – переспросил Абрам. – На огороды теперь только и надежа. Картошки сажать ведер по двадцать… Опять же, кукурузу на початок, поболе… Мамалыгу варить!
Ольга, услышав разговор, откликнулась:
- Батя! Кто картошку полоть будет? Ведь на нас, на бабах, - хозяйство, дети… В колхоз идти горбатить… да еще огорода гектар обрабатывать! 
Ее поддержала Евдокия:
- А я как справлюсь? Петя под арестом…
Цыц, бабы! – Беззлобно, для порядка, прикрикнул на снох Абрам. – Не встревайте, когда казаки совет держат. Авось, не переломитесь… В колхоз вас каждый день не гонють. Сказала, захворала, да и наяривай на своем огороде… Иначе зимой лопать нечего будет! А так, кабанчика зарежем, сальца заготовим, картошечка с огурчиком свои, рыбки пацаны наловят… Глядишь и перезимуем!
На этом с чувством оптимизма Гречкины разошлись по своим дворам.
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
ПРИГОВОР ПЕТРУ ГРЕЧКИНУ

27 апреля 1932 года уполномоченный Терского оперсектора ОГПУ Петр Щур окончил составлять заключительное обвинение по делу Петра Абрамовича Гречкина. 30 апреля прокурор Невинномысского района согласился с обвинением его в преступлении, предусмотренном Статьей 58 п. 10 Уголовного Кодекса РСФСР. Петру Гречкину вменялись в вину его высказывания в 1930 году при проведении кампании по сплошной коллективизации на хуторе Казинском-2:
- В коммуну идти не надо! Там нет порядка, там все лодыри. В коммуне будет хуже, чем при крепостном праве…
Вскоре, на другом собрании он говорил:
- Зачем нам коллективизация? Нам колхозов не надо! Мы будем жить без них, как жили наши деды. В колхозы пусть идут батраки…
Будучи уже членом колхоза «Раздольный» Петр Гречкин на общем колхозном собрании высказался против обобществления посевов:
- Зачем нам обобществлять посев? С обобществленного посева колхоз сдаст хлеб государству, а мы будем голодные…
Не осталось без внимания следствия позиция Петра Гречкина по отношению к советско-китайскому вооруженному конфликту на Китайско-Восточной железной дороге.
Эту уникальную железную дорогу построили русские инженеры и рабочие в 1897-1903 годах. Она, проходя через Манчжурию, соединяла Читу с Владивостоком и Порт-Артуром. Дорога и полоса отчуждения вдоль КВЖД принадлежали России и обслуживались её подданными. В 1920 году китайцы на некоторое время берут дорогу под свое управление. Четырьмя годами позже Советский Союз сумел убедить своего соседа заключить соглашение, по которому КВЖД возвращалась в собственность СССР. Это обстоятельство вызвало неудовольствие не только у значительной части китайских чиновников и милитаристов. Возвращение дороги в собственность Советскому Союзу вызвало откровенную зависть у США, Японии, Англии и Франции. Они неоднократно выдвигали идею интернационализации КВЖД, целью которой являлось устранение СССР из числа её владельцев.
30 ноября 1929 года правительство США направило Китаю и СССР ноты о прекращении военных действий и урегулировании конфликта на КВЖД мирным путем в соответствии с пактом Бриана-Келлога, участниками которого являлись обе стороны. 1 декабря в Хабаровске начались советско-китайские переговоры о перемирии. 22 декабря был подписан протокол об урегулировании конфликта между СССР и Китаем. За советской стороной были восстановлены должности управляющего КВЖД и одного его заместителя. Китай обязался покончить с деятельностью белогвардейских банд в Манчжурии. К концу декабря с территории Манчжурии были выведены советские войска. [13]
В 1929 году в Манжуро-Чжалайнорской операции принимали участие казаки. 17 ноября части 5-й Кубанской отдельной кавалерийской бригады Константина Рокоссовского, форсировав реку Аргунь в районе села Абагайтуй, обошли чжалайнорскую группировку китайцев, взяли высоту 101 и перерезали железную дорогу Манчжурия-Харбин. Артиллерия бригады расстреляла поезд противника, шедший в город Манчжурию. Подошедшие части 35-й стрелковой дивизии комдива П. Иванова взяли разъезд Аргунь. С севера город Чжалайнор атаковала советская 36-я стрелковая дивизия комдива Е. Барановича с ротой танков МС-1. Атака танков была неожиданной, как для китайцев, так и для красноармейцев. И те и другие «…как зачарованные глядели на двигающиеся стальные черепахи, изрыгающие огонь». [12]
Танки вышли на железную дорогу Манчжурия-Чжалайнор и перерезали ее. На приморском направлении советские части Тихоокеанской стрелковой дивизии и 9-й отдельной кавалерийской бригады Приморской группы войск А. Лапина при поддержке авиации перешли советско-китайскую границу и взяли город Мишаньфу.
В декабре 1929 года советско-китайский конфликт под давлением США был ликвидирован путем переговоров. Однако в 1931 году Манчжурия была оккупирована Японией. Провокации в районе КВЖД продолжались. Слухи о нестабильной обстановке на Дальнем Востоке докатывались до жителей станиц Северного Кавказа.
- Гражданин Гречкин! Ты говорил хуторянам, что китайцы вместе с японцами захватили КВЖД, арестовали там коммунистов, скоро объявят войну? - допрашивал оперуполномоченный Петр Щур подследственного.
- Да, говорил…
- Откуда у тебя такая провокационная информация?
- Так казаки промеж собой балакали… Да и меньшой брат Иван в газетке вычитал.
- А что насчет хлеба ты высказывался? – задавал вопросы сотрудник ОГПУ.
- Ничего…
- Как ничего? Вот один свидетель, ваш хуторской, показывает на тебя. Читаю твои речи: «…Хлеб, который мы сеяли, вряд ли придется убирать! А если уберем, то урожай японцы заберут…»
- Брехня! Я такого не говорил… Наговоры!
- А вот еще твои высказывания по этому вопросу: «…Знаете, почему нам дают большой план по хлебозаготовке? Советская власть хлебом откупается от японцев, чтобы они не вели войну…»
- Нет… Нет! Не говорил. Клевета… - стоял на своем Петр.
Как известно, в 1930 году на Кубани активизировались банды, которые расправлялись с советскими активистами, коммунистами и комсомольцами, коммунарами, колхозниками и их семьями. В это время Петр Гречкин состоял в коммуне «Чекист». Оперуполномоченный привел его слова, высказанные в поле во время весеннего сева:
- В горах появилась банда! Скоро появится на наших полях… Тогда нам, коммунарам, придется разбегаться!
Опустив голову, Петр молчал, надежд о выходе на свободу становилось все меньше. Хотя, он знал, что советская власть не всех осуждала сурово. Часть кулацких хозяйств оставались в своих селах или переселялись в обособленные поселения в пределах края или района. Так, в Северо-Кавказском крае спецпоселения для кулацких семей имелись в Дубовском, Прикумском и Дивенском районах. На каждое бывшее кулацкое хозяйство отводилось в среднем по 8 га земли, из расчета по 1,5 га на едока. [14]
Автор В. Водолажская в статье «На самых дальних и худших землях…» приводит циркуляр Ставропольского окружного земельного управления от 15 февраля 1930 года: «Решением Северо-Кавказского краевого исполнительного комитета в Ставропольский округ из других округов Северокавказского края переселяется 2500 кулацких хозяйств с наличием определенного на каждое кулацкое хозяйство 6 едоков. Все вселяемые в округ назначены по районам округа: Дивненскому району – 950 хозяйств, Винодельненскому – 700 хозяйств, Благодарненскому – 350 хозяйств, Туркменскому – 500 хозяйств. Вселяемые кулацкие хозяйства должны наделяться обособленными участками на самых дальних и худших землях, удаленных от населенных пунктов и железнодорожных сообщений. [15]
Оставалась последняя процедура следствия – очная ставка. Вскоре она состоялась. Как сквозь туман Петр Гречкин видел своих земляков, жителей хутора Казинского: Потаенко Ивана Тимофеевича, Юрченко Павла Федоровича, председателя колхоза «Раздольный» Коновалова Сергея Григорьевича, Левда Егора Степановича, Коломейца Василия Антоновича, бывшего председателя коммуны Конорезова Льва Моисеевича  и других.
Петру ничего не оставалось, как со всем соглашаться и подписывать бумаги там, где ему указывали. Он обвинялся в том, что проживая в хуторе Казинском-2 Георгиевского станичного совета, систематически проводил «…антисоветскую деятельность, направленную на срыв проводимых советской властью в колхозе мероприятий, выразившейся, как в открытых выступлениях на собраниях, так и в скрытой форме, направляя удар своих действий на проведение хозполиткампаний, и в основном на развал колхозов с целью дискредитации идей коллективизации, то есть, в преступлении предусмотренном Ст. 58 п. 10 УК».
Оперуполномоченный ОГПУ писал в обвинительном заключении: «…Полагал бы, настоящее следственное дело по обвинению Гречкина П.А. в преступлении, предусмотренном Ст. 58 п. 10 УК, в контрреволюционной деятельности в сельской местности, в социалистическом секторе, направить для рассмотрения в Крайполиттройку при Полномочном Представительстве ОГПУ Северо-Кавказского края и Дагестанской ССР, предварительно согласовав с прокурором Невинномысского района, и с сего числа перечислить содержанием под стражей за Крайполиттройкой ПП ОГПУ СКК и ДССР. 27 апреля 1932 г.» [1]
4 мая 1932 года Петра Гречкина из Невинномысского районного отдела ТОС ОГПУ направили в Пятигорский изолятор. Там он был обследован медицинской комиссией, признан здоровым.
4 июля Тройка ПП ОГПУ СКК и ДССР постановила: «…Гречкина Петра Абрамовича заключить в исправительный лагерь на 3 года. Зачислить срок с 7 марта 1932 г.»
В Пятигорске состоялось его последнее свидание с женой. Что скажешь за пятнадцать минут? Евдокия поддерживала мужа:
- Ничего, Петя! Слава Богу, что не расстрел… Сдюжим! Папаня будет помогать… Алексею и Ивану мы не чужие…
Она держалась, заставила себя не расплакаться. А Петр только и твердил: «Детей… Детей береги!»
Уже вечером граждане, обвиненные по 58-й статье, были отправлены в спецвагоне в пересыльную тюрьму краевого центра – Ростов-на-Дону. Каждый из них, под стук колес: «…так-так, тук-тук», думал о своем. Но, «кающихся грешников» среди них не было…
Записан

Владимир Пузиков

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 519
  • Владимир Пузиков. Позывной R6FA, ex RU6HJ
ЗНОЙНОЕ ЛЕТО 1932 ГОДА

22 мая 1932 года общее собрание колхоза «Раздольный» приняло братьев Гречкиных в члены колхоза. Алексея направили в полеводство, а Иван вернулся на прежнюю должность – счетоводом в колхозную бухгалтерию.
Июль 1932 года. Яровые посевы сгорели на корню, озимка вымерзла за зиму, лишь кое-где кулигами колосилась пшеничка. Убирали урожай вручную. Мужики косили, бабы вязали снопы, грузили их башармаками на мажары, свозили на колхозное гумно. Лошадьми управляли подростки. Старики и школьники собирали колоски.
Труд в колхозе «Раздольный» был организован по принципу: от каждого по способности – каждому по потребностям. Этот принцип, много позднее, при Никите Хрущеве станет известен как один из важнейших принципов «Морального кодекса строителя коммунизма». Так вот, персонального учета труда в колхозе не было, все работали за трудодень! Питались колхозники в общественной столовой.
Очевидцы, пережившие голодный 1932 год, вспоминали колхозное меню: «…На завтрак – галушки, на обед – галушки или борщ, на ужин – суп из пшеничной сечки. Масло и яйца – только детям и больным…»
Семьи колхозников кормились с подсобного хозяйства, огородов. Многие пользовались дарами природы: дичью, рыбкой из прудов, речек Кубани и Зеленчука. А вот за мукой становились в очередь у колхозного амбара. И уж тут колхозники,  вчерашние зажиточные казаки и беднота, говорили обо всем: о политике и экономике, войне и мире, Боге и Антихристе. В общем, в откровенных высказываниях своих мнений, в нелицеприятных суждениях о советской власти, отводили душу…
В этот раз у амбара в очереди за мукой собрались Дубровин Степан Сидорович, Коломейцев Василий Антонович, Потапенко Иван Тимофеевич, Алексей и Иван Гречкины, Перегородиев В., Батлук Прокофий и другие колхозники. Говорили о нестабильной международной обстановке, о скрывающихся в горах бандах, которые промышляли рейдами по хуторам, убивали активистов, поджигали колхозные посевы и постройки, вырезали обобществленный скот.
Колхозники прислушивались к мнению Алексея Гречкина, который предрекал близость советской власти:
- Если бы не эти планы, выдуманные советской властью, нам жить было намного лучше… Наш хутор Казинский-2 при единоличниках процветал! А теперь хлеборобов планами разорили! Наш хлеб забирают, отправляют за границу, откупаются от войны… Что за власть? Ни муки, ни хлеба…
И далее он уверенно заявлял:
- Все равно советам осталось существовать мало! Скоро колхозы лопнут, распадутся. Придут наши, и тогда мы повернем по-своему!
Было у Алексея Гречкина свое понятие о свободе.
- Что нынче за свобода? Земля находится у государства, крестьян душат непосильными налогами. Вот раньше, при царе, - делился воспоминаниями Алексей, - было гораздо лучше! Земли было много, а покос делили так: сядешь верхом, сколько успеешь застолбить, столько и твоего! Вот это, я понимаю, свобода!
Интересовался он и международной политикой, читал статьи в газетах, высказывал свои суждения:
- Вот в газетах пишут, что рабочий класс за границей живет плохо. Все это брехня! Нам замазывают глаза! Рабочий там живет хорошо! Там действительная свобода! У нас: рабочие голодают, хлеборобов ограбили. А в газетах пишут: «Мы растем!»
Колхозники слушали Алексея Гречкина, некоторые молчали, многие поддакивали, соглашались с его оценкой общественной жизни и политической ситуации в стране. Открыто против его позиции хуторяне не высказывались. Некому было его одернуть, поправить, уж больно у бывшего вахмистра царской армии был высокий авторитет среди хуторян. Лишь молодой председатель колхоза «Раздольный» Сергей Коновалов, 25-ти лет от роду, член ВКП(б), подъехав на бедарке к колхозному амбару и поздоровавшись с хуторянами, сказал:
- Казаки! Станишники! Поторапливайтесь! Бабы уже умаялись снопы грузить на мажары, а вы все митингуете! Надо нынче к вечеру загонку у широкой балки закончить. Завтра перейдем в третью бригаду. Пшеничка там перестаивает, колос зерно теряет… А после Петрова поста молотилку запустим. Райком партии требует хлебушек в Невинку на элеватор везти!
Вскоре бедарка Коновалова запылила в сторону станицы Георгиевской, до которой десять верст. Председателя колхоза вызвали на внеочередное заседание станичного исполкома. Циркуляры Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) требовали решительных мер по выполнению планов хлебосдачи.
Между тем, Гречкин продолжал «просвещать» колхозников:
- В библии писано: скоро советская власть пропадет. Эта власть от Антихриста! Церкви закрыли, храмы рушат, в клубы их превращают, а то и в склады… Помолиться православному негде… Молитесь казаки! Не поддавайтесь Антихристу!
В августе 1932 года на места были спущены задания по государственному займу. Как известно, первые займы СССР были размещены в 1922 году. В 30-е годы была развёрнута мощнейшая агитационная кампания огромного количества внутренних займов среди населения, как государственных: оборонных, народнохозяйственных, так и местного значения, на постройку электростанции, канала, конкретного завода или фабрики. Хотя займы и назывались добровольными, фактически выплаты для граждан были обязательными. В среднем каждый житель СССР отдавал 2-3 зарплаты в год на госзаймы. Государство в эти годы получало от займов столько же, сколько приносили все остальные налоги и сборы с населения.
В этот раз местная власть довела планы по охвату населения займами не каждому гражданину, а разверстала задания по колхозам и совхозам, учреждениям и организациям. Колхозники колхоза «Раздольный» на колхозном собрании судили-рядили, как выполнить непосильный заем. Сначала «зажигали» колхозников своими выступлениями председатель станичного совета Илья Бузов и председатель колхоза Сергей Коновалов. С инициативами о внесении наличных денег в заемный фонд и подписке на него говорило очень мало хуторян. К тому же, не к месту было выступление Алексея Гречкина. Он, критикуя политику советской власти, внес сумятица в ход собрания:
- Зачем нам этот заем? Все у нас берут и берут… То налог, то заем. Куда все это идет? Говорят: «Наша промышленность растет!», а в кооперации ничего нет! Мы все босые и голые. Вот свое старое доносим, будем ходить голыми!
После собрания Илья Бузов отозвал его в сторонку и пригрозил:
- Гречкин! С огнем играешь, людей баламутишь… Сообщу, куда надо! Пожалеешь о том, что агитируешь против власти.
Бывший вахмистр промолчал, но ему казалось, что «…немного осталось потерпеть, скоро придут наши. Бог поможет избавиться от этой ненавистной власти…»
Записан
Страниц: [1] 2   Вверх
« предыдущая тема следующая тема »