Перейти в ОБД "Мемориал" »

Форум Поисковых Движений

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Войти
Расширенный поиск  

Новости:

Автор Тема: Гвардии полковник Павел Иванович Кондратьев, командир 5 гв. ад ДД  (Прочитано 3050 раз)

первачек

  • Орачев Василий Петрович.
  • Опытный пользователь
  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 609
Гвардии полковник Павел Иванович Кондратьев:
Номер записи    72385197
Фамилия   Кондратьев
Имя   Павел
Отчество   Иванович
Дата рождения   __.__.1899
Место рождения   БССР, крепость Осовец
Дата и место призыва   __.__.1918 неизвестный РВК, г. Москва
Последнее место службы   5 Гв. Ав. Д
Воинское звание   гв. полковник
Причина выбытия   убит
Дата выбытия   16.11.1944
Название источника информации   ЦАМО
Номер фонда источника информации   33
Номер описи источника информации   11458
Номер дела источника информации   805
http://obd-memorial.ru/Image2/filterimage?path=Z/011/033-0011458-0805/00000234.jpg&id=72385196&id=72385196&id1=ec10b255f738a79c7700142db66575e1

По-разному выполнялся этот долг, по-разному складывались судьбы людей. Очень многие прекрасные скромные люди ушли незаметно, очень тихо, отдав своей отчизне совершенно бескорыстно самое дорогое – свою единственную жизнь!
Одним из таких замечательных людей был командир 15 гвардейской бомбардировочной авиа-дивизии Дальней Авиации – полковник Кондратьев Павел Иванович. В своей статье генерал-лейтенант авиации Г.С. Счётчиков, из книги «Советские Вооружённые Силы в борьбе за освобождение народов Югославии», писал: «Нельзя без чувства глубокого уважения вспомнить полковника Кондратьева, майоров Баленко, Драгомирецкого, полковников Зенкова и Дедова-Дзядушинского, майоров Сенагина, Кудряшова, капитанов Константинова и Каракозова, старших лейтенантов Гусева, Дмитриенко, Булкина и Маногадзе, лейтенантов Васина и Фёдорова. Да, почти всех перечисленных людей я знал и помню, это были отличные лётчики, хорошие люди, отличные командиры, заслуженно получившие звания Героев.
Полковник Кондратьев по своим человеческим, волевым качествам, по своему лётному почерку в то время в нашей 15 ТБАД ДА (тяжёлая бомбардировочная авиационная дивизия дальней авиации) был лучшим, равных ему я не знал. Очень многие знали, что по скромности также не было среди нас равных ему. Вот почему мне очень хотелось бы посвятить этому прекрасному человеку большую часть своих воспоминаний.
Мне довелось быть вместе с группой офицеров в последние часы его жизни.
Был ноябрь 1944 года. Наша дивизия (штаб дислоцировался в румынском населённом пункте Рошиоре-де-Веде) готовилась к наступлению. Утром 14 или 15 числа командир корпуса генерал Счётчиков поставил задачу перебазировать дивизию ближе к линии фронта, на территорию Венгрии. Вечером этого дня командир дивизии полковник Кондратьев вызвал к себе начальника штаба полковника Подшибякина и меня – начальника связи, и поставил задачу: подготовить рекогносцировочную группу для обследования несколько венгерских аэродромов. Мне он сказал, что можно послать любого офицера-связиста, но – «Мне бы хотелось, – сказал он, – чтобы Вы так организовали обеспечение связью этой операции, чтобы в нашей группе, возглавлять которую будет командир корпуса, быть Вам самому». Полковник Кондратьев никогда не повышал голоса, он был культурнейшим человеком, но несмотря на красивую тактичную его речь, она была приказом, ослушаться его было невозможно! Я уточнил с ним свои вопросы по организации радиосвязи и просил выделить специально транспортный самолёт в Петровград (Югославия) за своей приводной радиостанцией под командованием старшего сержанта Левкоева, которую также надлежало перебазировать. Полковник Кондратьев сказал, что этот вопрос согласует с командиром корпуса, но считает возможным, после производства рекогносцировки, залететь в Петровград и взять на борт приводную радиостанцию и её экипаж.
В отделении связи штаба дивизии я был один. Организация, наземные средства, проводная и радио-, воздушная связь и радио-навигационное обеспечение – всё лежало на моей ответственности; радиоданные, условные сигналы, шифры и коды менялись часто и передать эти обязанности было некому, но приказ был, и мной были разработаны распоряжения по связи на ближайшие три дня, воздушной радиосвязи и РНО на два боевых вылета. Рано утром 16 ноября, передав распоряжение командиру роты связи старшему лейтенанту Бестугину и по воздушной радиосвязи начальнику связи 238 БАП майору Уманец, еле успел к назначенному сроку сбора рекогносцировочной группы в штаб к 10 часам.
В группу входили: начальник – командир 4 БАК ДА генерал Счётчиков, командир 15 ТБАД ДА полковник Кондратьев, зам. командира дивизии по тылу полковник Провоторов, штурман дивизии полковник Ивчено, с командиром корпуса был его адъютант старший лейтенант Заманский. И я. Самолёт был транспортный СИ-47 – командир Алексеенко со своим экипажем.
Вылетели примерно в одиннадцать часов. Выполняя задание мы пролетели и обследовали ряд аэродромов Венгрии – последним был аэродром недалеко от города Сегед, время было уже после 16 часов. Вечерело, облачность была низкой, было пасмурно, но видимость была хорошей.
Рекогносцировочная группа в самолёте распределилась так: лётчик Алексеенко на левом сидении, генерал Счётчиков – на правом, штурман и подполковник Ивченко в своём отсеке, правый лётчик (не помню звание и фамилию) вместе с полковником Кондратьевым в середине прохода в кабину лётчиков. Полковник ещё сказал: «Капитан Терехов, а Вы идите к нам, располагайтесь вместе с радистом». Я ему ответил, что там уже много офицеров и моё присутствие будет только лишней помехой в работе экипажа. В служебном транспортном отделении оставались: лётчик самолёта, адъютант генерала ст. лейтенант Заманский и я. Заместитель командира ТБАД АД полковник Провоторов, по-моему, с последнего аэродрома отправился на машине в штаб фронта.
Взлетели, набрали высоту 600-800 метров, взяли курс на Петровград – Югославию. Вдруг механик крикнул: «Мистера!» Я опустился у бокового смотрового иллюминатора, и, действительно, прямо на нас в бок шёл какой-то самолёт. Так как мы только что прошли над нашим аэродромом, то я ещё усомнился, что это вражеские истребитель, но оглушительный залп его пулемётов в непосредственной близости мгновенно рассеял мои сомнения. Дальше нас швырнуло, прижав к верней обшивке – это Алексеенко отдал штурвал от себя, пытаясь уйти от лобовой атаки второго мессера. Внутренний дополнительный бак с запасным бензином уже горел. Чтобы не задохнуться, я закусил борт шинели и дышал через неё. Швыряло нас как щенят в пустом отделении через пламя и дым. Вражеские истребители сделали на нас две атаки, в последней – кинжальной – сзади, в наступившей паузе я лежал, а головой мне под руку забился ст. лейтенант Заманский. Я видел последнюю очередь трассирующих снарядов, прошивших над головой под углом к продольной оси самолёта. Она прошла почти по центру, и, видимо, ранила нашего командира в бедро и ниже колена. Вдруг ещё один сильный толчок – и мы с адъютантом прилипли к горящему баку. Оказывается, это Алексеенко и Счётчиков посадили на живот «Сикорского» прямо в поле. Вскочив, мы все трое бросились к люку, но он оказался заклиненным. Я попытался в огне ногой выбить один из иллюминаторов, но безуспешно! Среди огня и дыма вдруг волна свежего воздуха – я бросился туда. Оказывается, механик открыл аварийный люк и они с Заманским уже покинули самолёт. Я отчётливо помню всю нашу группу в 40-50 метрах от самолёта и нашего командира, лежавшего на кожанке. Все отчаянно махали мне, давая команду скорее покинуть самолёт. Как я это сделал, как оказался около группы – не знаю. Только помню последние слова своего командира Кондратьева: «А где Терехов?» – «Он тут, не беспокойся», – сказал генерал Счётчиков. Далее последовал взрыв и наш самолёт был полностью охвачен пламенем и загорелся.
Нас окружили крестьяне с вилами, граблями, лопатами. Где мы находились, на какой территории Венгрии, мы пока не знали. Окружившие нас кольцом венгры не очень дружелюбно, молча нас созерцали. Генерал по-русски спросил: «Что за город?» – показывая на видневшиеся на горизонте строения, – «Есть ли транспорт?» Потом я попытался это выяснить по-немецки. Но люди молчали. Лежавшего на кожанке Кондратьева мы подняли и понесли (я вместе с радистом впереди). Крестьяне расступились, но это, видимо, было результатом вида взятых на взвод пистолетов, которые остались у механика и радиста (мой, вместе с фуражкой и планшетом, остался в самолёте). Я увидел впереди подводу с молочными бидонами, мы, объясняя жестами цель наших действий, сняли пустые бидоны и положили на подводу полковника. Далее направились к городу, оказавшемуся уже на территории, занятой нашими войскам. Путь до ближайшего ППГ был бесконечно длинным и мы боялись его ускорить, так как командир уже был без сознания и очень тяжело дышал. Как только добрались до госпиталя, полковника Кондратьева сразу положили на операционный стол. Мы с радистом пошли искать штаб наземных частей, чтобы немедленно доложить в Москву в штаб Дальней Авиации о случившемся. После уточнения некоторых формальностей о моих документах, меня допустили на радиостанцию и в моём присутствии было зашифровано и передано донесение в штаб фронта, в штаб 18 воздушной армии, и мною продиктованы радиоданные в штаб Дальней Авиации. После этого я вернулся в госпиталь, но меня уже ждало ужасное известие: командир наш скончался на операционном столе от шока.
Никто из нас в эту ночь не спал, никто почти ничего не говорил. Все мы были подавлены этой невероятной действительностью, этой утратой такого прекрасного человека, отличного командира, лётчика и настоящего друга.
Ночью вражеские самолёты бомбили город и госпиталь, но особых повреждений в эту ночь не было. Несколько очагов пожара зловещим мерцанием озарили мрачные стены сохранившихся зданий. Но нам было не до того. Мы не могли смотреть друг другу в глаза, почему-то все чувствовали себя виноватыми, все мы думал: «Почему? Почему судьба унесла жизнь этого человека?» Думалось – лучше бы уж меня, ведь я куда меньше сейчас нужен.
За период Великой Отечественной войны мне не раз приходилось смотреть, как говорится, смерти в глаза, не раз моя жизнь висела на волоске. В боях под Москвой в составе 32 кавалерийской дивизии, корпуса генерала Крюченкина, был ранен дважды. Первое ранение – в мягкую ткань левого бока – пуля прошла через бурку, ремень, шинель, тёплое бельё и была извлечена в нашем медпункте. Второе ранение – в левое бедро. После операции в ППГ и лечения в госпитале г. Энгельса – снова фронт. Потом был ранен в пехотной дивизии под Сталинградом – ожог взрывом мины лица и рук с частичной контузией – лечение в эвакогоспитале 1092 в г. Камышин.
Последнее ранение, которое я получил в день гибели полковника Кондратьева, было самым лёгким, но по степени переживаний этот эпизод, длившийся всего несколько минут (предположительно 3-4), был самым сильным. По наземному журнал связь с самолётом прекратилась в 16 часов 20 минут. За эти несколько минут падения в самолёте, в моей памяти почти вся жизнь пронеслась яркими цветными эпизодами, как на экране телевизора. Ведь будучи в горящем самолёте, который швыряло то вверх, то вниз, то вбок (я, конечно, считал это уже беспорядочным падением), так как мы прилипали по законам инерции и тяготения то к верхней, то к нижней обшивкам, я, хоть, конечно, об этом и не думал, но весь организм бессознательно был готов к удару о землю и смерти.
Да, сейчас удивляешься, как всё-таки остались мы живы. Этим, конечно, мы обязаны лётчикам Алексеенко и генералу Счётчикову.
Далее очень слабые моменты остались в памяти. 17-го ноября – организация гроба, машины бортовой (Штудера) и вся поездка, около полутора суток, с телом нашего командира до аэродрома Рошиоре-де-Веде, где состоялся траурный митинг и тело было доставлено самолётом до Винницы (аэродром Калиновка), где и был похоронен гвардии полковник Кондратьев.

Мемуары Терехов Роман Владимирович «Мой воинский путь»: http://terekhov-rv.livejournal.com/1551.html
« Последнее редактирование: 05 Мая 2013, 18:59:38 от Sobkor »
Записан
......Никакой моей вины.....в том , что они -кто старше кто моложе.....
 Но все же, все же, все же....       А.Т.

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Правильное официальное наименование соединения: 5-я гвардейская авиационная Гомельская дивизия ДД.
В действующей армии оно с 5 июля 1943 года по 26 декабря 1944 года.
26 декабря 1944 года переформирована в 15-ю гвардейскую бомбардировочную авиационную Гомельскую дивизию, которая в свою очередь в составе действующей армии с 26 декабря 1944 года по 9 мая 1945 года...
Записан

первачек

  • Орачев Василий Петрович.
  • Опытный пользователь
  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 1 609
« Последнее редактирование: 06 Мая 2013, 20:09:13 от Sobkor »
Записан
......Никакой моей вины.....в том , что они -кто старше кто моложе.....
 Но все же, все же, все же....       А.Т.
Страниц: [1]   Вверх
« предыдущая тема следующая тема »