ПАЛ ЖЕРТВОЙ… ПОЛИТИЧЕСКИХ ИНТРИГ
Впервые имя жандармского офицера Сергея Николаевича Мясоедова громко на всю империю прозвучало осенью 1905 года. Как полицейского чиновника, сумевшего в интересах выезжающих за границу россиян «отлично поставить себя и с немецкими пограничными властями» его приметил лично Вильгельм II. 15 сентября (здесь и далее – по старому стилю) 1905 года кайзер впервые пригласил его в свое восточнопрусское поместье, расположенное в Ромингтене. В ходе завтрака, состоявшегося в свою очередь после совместного участия в богослужении, Вильгельм II провозгласил тост: «За русского ротмистра Мясоедова!». Позже Сергей Николаевич несколько раз удостаивался высочайших приглашений на охоту. И ему же высочайше был дарован фотопортрет Вильгельма II.
По свидетельству одного из коллег по строю офицеров жандармской железнодорожной полиции, «товарищи ему завидовали и для железнодорожных жандармов Мясоедов, увешанный иностранными орденами, был идеалом».
Впоследствии все это станет неправедным поводом к обвинению, что якобы был завербован тогда германскими спецслужбами. И в итоге его, не имея при этом на руках абсолютно никаких изобличающих улик, казнят как мнимого немецкого шпиона, о чем не менее громко и широко как о сенсации дня тут же поведает миру вся русская пресса.
Впрочем, обо всем по порядку. Родился Сергей Николаевич в 1865 году в семье потомственных дворян. Еще в детстве выбрал для себя военную карьеру, в силу чего стал сначала воспитанником Московского кадетского корпуса, а затем и юнкером одного из военных пехотных училищ.
После производства в офицеры военную службу проходил в расквартированном в городе Вильно (ныне – литовский Вильнюс) 105-м пехотном Оренбургском полку 27-й пехотной дивизии 3-го армейского корпуса. Дослужился здесь до чина штабс-капитана.
Осенью 1892 года успешно сдал испытания на перевод в Отдельный корпус жандармов при МВД Российской империи. Служить ему доверили на российско-прусской границе – в рядах личного состава Вержболовского железнодорожного жандармского полицейского отделения Варшавского жандармского полицейского управления железных дорог: последовательно здесь помощник начальника и начальник данного отделения. В качестве справки поясним, что бывший город Вержболово Волковышского уезда Сувалкской губернии Привисленского края это ныне расположенный в считанных километрах от российско-литовской границы город Вирбалис Вилкавишкского района Литовской Республики.
Напомним и о том, что Вержболовское отделение своими основными силами обслуживало приграничную к Пруссии станцию Кибарты, являющуюся ныне литовским Кибартаем. Именно через нее на Берлин и обратно следовали курьерские поезда с санкт-петербургской знатью. Через Кибарты пролегал маршрут и всегда до отказа набитых пассажирами курьерских поездов из Ковно (ныне – литовский Каунас) с русской зажиточной публикой, зиждящей оздоровиться на широко разрекламированных по всей Европе восточнопрусских курортах Балтики.
Как следует из написанной уже в эмиграции книги мемуаров бывшего жандармского генерал-майора Александра Спиридовича, «красивый, представительный, с хорошими манерами, говоривший на нескольких иностранных языках, Мясоедов умел обращаться с проезжавшей через пограничный пункт публикой». Отсюда как следствие – нужные знакомства и самые широкие связи «верхах»!
Как чиновником, умевшим быстро, легко и безболезненно разрешать любые из регулярно возникающих приграничных инцидентов, восхищались им и немецкие полицейские власти, что в итоге стало поводом для личного знакомства с этим русским жандармских ротмистром самого кайзера Вильгельма II!
Однако карьера его оборвалась на взлете. Подробности строками из уже озвученных выше мемуаров бывшего жандармского генерала Александра Спиридовича: «В 1907 году, будучи вызван в суд свидетелем по делу одного анархиста, Мясоедов дал правильное, но не в пользу Виленского охранного отделения показание, что очень задело Департамент полиции. Столыпин принял сторону Департамента и приказал перевести Мясоедова на Волгу. Тот, будучи совершенно прав, обиделся и ушел в запас».
Он не потерялся и на «гражданке»: уже в конце все того же 1907-говнезапно вынырнул среди воротил крупного российского бизнеса, что косвенно свидетельствует в пользу того, что, наверняка, сумел умело воспользоваться связями, «наработанными» еще в ходе службы на погранпереходе в Кибартах! Так, совместно с евреями братьями Борисом и Давидом Фрейбергами организовал Акционерное общество «Русское Северо-Западное пароходство», которое с момента своего рождения начало преимущественно специализироваться на перевозках эмигрантов из Америки в Россию.
Однако летом 1909 (по другим данным – 1910) года новый неожиданный поворот судьбы: отдыхая на курортах чешского города Карлсбад (ныне – Карловы Вары) отставной жандармский ротмистр познакомился и близко сошелся с также проводящим здесь свой отпуск военным министром Российской империи генералом от кавалерии Владимиром Александровичем Сухомлиновым. На предложение последнего восстановиться на военной службе подал соответствующее прошение на имя Государя Императора и уже в сентябре был вновь зачислен в ряды Отдельного корпуса жандармов при МВД России, но с откомандированием в распоряжение военного министра: принял должность специального офицера, наблюдающего за состоянием революционной пропаганды в армии. На данном посту впоследствии был произведен в подполковники.
Как констатирует в своих мемуарах уже упоминавшейся выше бывший жандармский генерал-майор Александр Спиридович, «появление около Сухомлинова жандармского офицера подняло против Мясоедова интриги среди многочисленных адъютантов министра. Пошел против него и Особый отдел Департамента полиции, вспомнив старое дело, и доложил Сухомлинову, что Мясоедов ведет некрасивые коммерческие дела с евреями. В то время против Сухомлинова шла большая интрига, которую вел Гучков в кампании с генералом Поливановым. По инициативе Гучкова в № 118 «Вечернего Времени» и в «Новом Времени» от 14 апреля 1912 г. (где Гучков состоял пайщиком), а 23 апрелям в «Голосе Москвы» (орган гучковских октябристов) появились заметки с гнусными намеками и инсинуациями на то, что дело борьбы с иностранным шпионажем поручено уволенному из Корпуса жандармов офицеру, что с тех пор австрийцы стали более осведомлены о наших делах и т.д.
…В «Новом Времени» от 17 апреля появилось интервью с Гучковым, который, называя уже Мясоедова, подтвердил всю сплетню «Вечернего Времени». Гучков лгал в газете, что Мясоедов возглавляет при министре сыск и т.д., чего на самом деле не было».
Оскорбленный ложью, Мясоедов вызвал на дуэль автора клеветы – председателя Государственной Думы Александра Гучкова и вроде бы даже дрался с ним на ней. Однако уже ничего не могло спасти его репутацию. В результате в том же апреле 1912 года он был вынужден добровольно уйти в отставку, однако при этом ему был пожалован чин полковника запаса армии.
Инициированная скандальными публикациями проверка подтвердила полную невиновность оклеветанного высокопоставленными интриганами офицера. Так, командир Отдельного корпуса жандармов в своем письме под исходящим № 319 от 6 мая 1912 года в комиссию Государственной Думы официальном указал, что «каких либо сведений по обвинению подп. Мясоедова в шпионстве как в Корпусе жандармов, так и в Департаменте полиции, как то видно из письма директора Департамента полиции Белецкого от 4 мая № 10p634, не имеется».
В свою очередь Главный военный прокурор установил, что «подп. Мясоедов никакого доступа к секретным сведениям Гл. Упр. Ген. штаба и Гл. штаба не имел и поручений по политическому сыску на него никогда не возлагалось».
В результате (вновь цитата по тексту мемуаров бывшего жандармского генерал-майора Александра Спиридовича) «16 мая в газетах появилось подробное, по этому делу, сообщение и был сделан доклад Его Величеству. Так была вскрыта вся гнусность интриги члена Гос. Думы Гучкова. Он оказался патентованным клеветником и лгуном.
Обнаружилась при расследовании и некрасивая роль генерала Поливанова. Оказалось, что он осведомлял о намерениях Сухомлинова Гучкова и не раз передавал в Думскую комиссию документы, которые брал негласно у военного министра, пользуясь своим положением. По докладу Его Величеству, он был удален от должности за назначением членом Государственного Совета.
Тем не менее, грязная клевета интригана А.И. Гучкова сделала свое дело. Вокруг имен Сухомлинова и Мясоедова остался нехороший налет. Между ними отношения испортились, они перестали видеться».
С началом 1-й Мировой войны полковник запаса армии Сергей Мясоедов был призван в ополчение как пехотный офицер, однако после его же собственных ходатайств, направленных в адрес военного министра генерала Сухомлинова, 9 ноября 1914 года вступил в должность переводчика штаба 10-й армии Северо-Западного фронта. 10-я армии, напомним, вела тогда боевые действия на территории Восточной Пруссии, в районе Мазурских озер. С этого момента он – непосредственный участник целого ряда спецопераций, успешных осуществленных военной разведкой 10-й армии в тылу противодействующих кайзеровских войск. По утверждению отдельных исследователей, полковник Мясоедов фактически являлся начальником агентурной разведки 10-й армии. Однако вместе с тем в этот же период печально прославился фактами мародерства, которые совершал в поспешно оставленных хозяевами восточнопрусских помещичьих усадьбах.
В ночь с 18 на 19 февраля 1915 года полковник Мясоедов был арестован на основании сфабрикованных военной контрразведкой материалов и обвинен в шпионской деятельности в пользу Германии. Он, как утверждают очевидцы, «был пойман на месте преступления. Пока владелец мызы разглядывал переданные полковником секретные документы, один из переодетых офицеров как бы нечаянно вошел в комнату и схватил Мясоедова за руки. Назвав себя, офицер объявил изменнику об аресте».
Несмотря на полное отсутствие улик, был поспешно предан суду, который приговорил его к смертной казни через повешение. Казнен в стенах Ковенской крепости 19 марта 1915 года. К смертной казни также были приговорены его жена – Клара Мясоедова и партнер по бизнес – один из братьев Фрейбергов. Позже женщине казнь заменили пожизненной ссылкой в Сибирь, а Фрейберг был-таки повешен.
Вновь свидетельство от бывшего жандармского генерал-майора Александра Спиридовича: «Идя на казнь по коридору крепости, Мясоедов зашел в уборную и пытался перерезать горло стеклом от пенснэ. Стража помешала это сделать. Через пять с половиной часов после объявления приговора Мясоедова казнили.
Совершилась одна из ужасных судебных ошибок, объясняющаяся отчасти обстоятельствами военного времени, а главным образом политической интригой. Никаких данных уличающих Мясоедова в измене, кроме вздорного оговора подпоручиком Колаковским, поступившим к немцам на службу по шпионажу, – не было.
С Мясоедовым расправились в угоду общественному мнению. Он явился искупительной жертвой за военные неудачи Ставки в Восточной Пруссии. Об его невиновности говорили уже тогда. «Нехороший он человек» – говорил один, принимавший участие в деле генерал, «но изменником не был, и повесили его зря».
Такой же точки зрения придерживался и знаменитый российский академик из города на Неве Дмитрий Лихачев: «Государь достоверно знал, что Мясоедов не был ни шпионом, ни просто предателем, но под давлением общественного мнения, обвинявшего государыню в симпатиях к немцам, из трусости подтвердил смертный приговор суда. Государь очень мучился этим и все дальнейшие несчастья считал Божьим наказанием за свое малодушие».
А в завершение цитата уже из воспоминаний бывшего начальника австрийской военной разведки М. Ронге: «Русское шпионоискательство принимало своеобразные формы. Лица, которые были ими арестованы и осуждены, как, например, жандармский полковник Мясоедов, Альтшуллер, Розенберг [подельники полковника], председатель Ревельской военной судостроительной верфи статс-секретарь Шпан, военный министр Сухомлинов и др., не имели связи ни с нашей, ни с германской разведывательной службой»…
Юрий РЖЕВЦЕВ.
НА АРХИВНОМ СНИМКЕ: Сергей Мясоедов еще в обер-офицерских чинах. http://i037.radikal.ru/1207/18/a787677cbd13.jpg