2 августа - День Воздушно-десантных войск России.
Горбачев Александр Васильевич,
депутат Совета депутатов гп Раменское, полковник запаса.
НАШ ГЕНЕРАЛ ХАРАЗИЯ
5 июля 2018 г. Советом депутатов городского поселения Раменское утверждено решение об установке памятника гв. генерал-лейтенанту Харазия Хасану Лагустановичу в сквере его имени. Достойный человек получил достойную память.
Почему памятник генералу в Раменском? Раменцы знают почему. Именно благодаря этому человеку Раменское стало городом десантников, их послевоенной гаванью. Не колыбелью ВДВ, как у нас часто говорят, а гаванью для опаленных войной душ, их приютом.
Они не были поэтами, но писали стихи. Их чувства просили другого выражения, они были выше просто слов. Ветеран 100-й Свирской дивизии В.Грядин:
«Бывает – вдруг тоска нагрянет,
И от нее спасенья нет.
На встречу, в Раменское, тянет –
К товарищам военных лет».
«Нам город стал родным приютом...» - это тоже он. Не за победными фанфарами и почитанием ехали ветераны-десантники в Раменское. Они возвращались в свою юность, где все были молоды и все еще живы. Они ехали к своим. И тем, кто уходил с ними на фронт, и тем, кто их провожал.
Мне незачем придумывать, как это было. Ветеран дивизии А.М.Горохов вспоминал («Мы из XX века. Воспоминания гражданина, воина-десантника о жизни, труде и войне»):
«...Мы были на финишной прямой перед отправкой на фронт. Все это понимали, не только мы, но понимали и жители города, которые не могли не остановиться на тротуарах города, чтобы, может быть, последний раз увидеть этих четко марширующих молодых парней с оружием «на руку» или «на плечо». С особым вниманием вслушивались они в песни, которые звучали бодрыми голосами молодых солдат стрелковых рот, проходящих по улицам города. А роты пели: «Вставай, страна огромная...», и люди на тротуарах стоят, любуются выправкой солдат: одни с ободряющей улыбкой смотрят на строгий строй солдат, другие – украдкой утирают накатившуюся слезу; в глазах третьих просматривается радость и надежда на победу этих юных солдат в грядущих боях…».
А те, кто провожал, встречали их через 25 лет в День Победы на тех же улицах Раменского. Были еще живы и многие ветераны-раменцы, но только ветераны-десантники шли как дивизия, слетевшаяся из многих мест.
А.М. Горохов вспоминал, что в 1970 году в связи с 25-летием Победы над фашистской Германией в городе Раменское было проведено общее собрание ветеранов, которое избрало первый Совет ветеранов дивизии (первые председатели Совета - Харазия Х.Л., Ломбах Ю.В., Голышев Н.Г.). В течение последующих лет Советом были организованы поиски всех тех, кто воевал в составе «сотки». Численность ветеранов с мая 1972 года в 126 человек достигла в 1980 году 1528 человек.
Не знаю, было ли это совпадением, но в 1969 г. после ухода в запас с должности заместителя командующего войсками Уральского военного округа для постоянного проживания в Раменское приехал гв.генерал-лейтенант Харазия Хасан Лагустанович, а уже в 1970 г. началось формирование Совета ветеранов 100-й Свирской дивизии. Дивизия становится неотъемлемой и поистине славной страницей военной истории г.Раменское, да и района в целом. Думаю, что основным инициатором и двигателем этой идеи и был генерал Харазия – бывший командир 10-й гв.воздушно-десантной бригады и зам.командира 100-й Свирской дивизии.
Хасан Лагустанович начал войну кавалеристом. Капитан, начальник штаба 112-го горнокавалерийского полка 21-й горнокавалерийской дивизии и лихой «рубака», боевое крещение он принял 2 августа 41-го в Смоленской области. Участвуя в конной атаке, был ранен в ногу, но остался в строю. Обстановка сложилась так, что при угрозе окружения именно ему пришлось взять на себя руководство остатками колонны своего полка и 23-го отдельного бронетанкового дивизиона. Уже тогда в самых неблагоприятных условиях капитан Харазия проявил способность принимать грамотные решения и, главное, их реализовывать. Он организовал мощный удар в одном направлении, потом резко развернул колонну и неожиданно для немцев вывел ее из кольца на другом участке. Сколько солдатских жизней было тогда спасено? Сколько избежали плена?
В сентябре 41-го Харазия назначен командиром 112-го горнокавалерийского полка, который стал главной ударной силой 21-й горнокавалерийской дивизии и по численности был доведен до уровня бригады.
Осенью 41-го его полк воевал на Украине в Сумской области. Как воевал, лучше расскажет сам Харазия («Дорогами мужества» М.: Воениздат, 1984): «В этих боях мы, максимально используя свои преимущества — маневр и скорость, наносили по фашистам короткие, но весьма ощутимые удары. Действовали самостоятельно, на разных направлениях. Старались охватить как можно более широкий фронт, создавая для противника представление о многочисленности нашей конницы — до нескольких дивизий. И он, почувствовалось, вскоре поверил в это.
И вот представьте себе такую картину: из тьмы глубокой сентябрьской ночи или из предрассветного тумана совершенно внезапно, с тыла, появляются перед врагом советские кавалеристы. Они поливают его свинцом, рубят шашками, забрасывают гранатами. И тут же бесследно исчезают, оставляя после себя горящие склады с топливом и боеприпасами...
Новый же удар наносится совершенно в другом месте, за несколько десятков километров от предшествующего. И, как правило, иным способом. Устраиваются засады, минируются дороги. И снова — паника в стане гитлеровцев, новые потери в живой силе и технике…».
Если убрать, что это кавалерия, то это действия десанта! Это дух и тактика десанта! Расчет и дерзость. Уже тогда судьба готовила капитана к десантной судьбе.
Что интересно для меня, за бои в 10 км от поселка Свесса, где я вырос, Харазия был награжден орденом Красного Знамени – третьим по значимости орденом СССР. Фронтовики знают цену наград 41-го.
Из наградного листа: «В боях под Ямполь (речь о районном посёлке Сумской области Украины), когда 112 гкп имел задачу отвлечение на себя главных сил противника – капитан тов. Харазия лично водил в атаку эскадроны и своим личным героизмом и храбростью воодушевлял подразделения.
В результате боёв под Ямполь против мотопехоты и танков противника полк выполнил возложенную на него задачу, уничтожив 6 танков, 1 танкетку, бронемашину, 3 грузовых машины, большое количество солдат и офицеров противника.
Несмотря на окружение полка немцами, капитан Харазия по выполнении задачи вывел полк полностью из окружения.
Под личным руководством капитана Харазия полк выполнил задачу по обороне рубежа в р-не Гряды при выходе из окружения частей 13-й армии, отражал атаки противника, стремившегося захватить переправы через реку.
В последующих боях капитан тов.Харазия мужественно борется с немецкими захватчиками, проявляя личную храбрость, самоотверженность и умелое руководство полком».
Командир полка снова проявил не только личную храбрость и мужество, но и умение выходить из самых сложных ситуаций с минимальными потерями. Читая архивные документы, воспоминания самого Харазия и его однополчан, как человек военный, я вижу, что в нем сочетались два важнейших для войны качества командира – умение и выполнить приказ, и людей сохранить. Подчиненные любят лихих командиров. Не безрассудных, а именно дерзких и лихих, способных уйти от канонов, принимать неожиданные для противника решения и его побеждать. За таких командиров держатся, потому что знают, в любой ситуации он найдет решение, как и немцам «задницу надрать», и своих не погубить. С таким командиром даже отступая, бойцы чувствовали вкус победы. Видно поэтому и тянулись к нему фронтовики и через 25 лет после войны.
С января по май 42-го уже майор Харазия был заместителем командира 21-й горнокавалерийской дивизии 8-го кавалерийского корпуса Брянского фронта, и даже некоторое время исполнял обязанности командира дивизии. В этот период был произведён в подполковники, а 25 мая 1942 убыл в Ташкент на полугодичные Курсы при Высшей военной академии имени К.Е. Ворошилова.
В ноябре 42-го подполковник Харазия был назначен командиром 4-й гвардейской механизированной бригады 2-го гвардейского механизированного корпуса. И здесь второе для меня совпадение. В некоторой степени могу считать себя однополчанином генерала Харазия, но, конечно же, с большой разницей по времени. Дело в том, что летом 1945г. 2-й гв.мехкорпус, где он служил в 42-м, был преобразован во 2-ю гвардейскую Николаево-Будапештскую Краснознамённую ордена Суворова механизированную дивизию, которая, в свою очередь, в 1957г. была переименована в 19-ю гвардейскую танковую Николаевско-Будапештскую Краснознаменную ордена Суворова дивизию. В 1988-89 гг я служил в штабе этой дивизии в г.Эстергом, Венгрия.
4-й гв. мехбригадой Харазия командовал недолго. Из воспоминаний генерала Харазия: «…А вот лично для меня 26 декабря (1942г.) закончилось трагично. Во время воздушного налета я был тяжело ранен и потерял сознание. Короче говоря, выбыл, к сожалению, из строя.
Очнулся уже на операционном столе. Оставался, видимо, еще в состоянии глубокого шока, ибо воспринимал все происходящее смутно, обрывками. А мне в это время делали операцию под местным наркозом. Операция оказалась неудачной. Осколок авиационной бомбы, угодив мне в спину, увлек за собой и обрывки шерстяного обмундирования, мелкие косточки раздробленных ребер. Все это застряло в правом легком. Но во время первой операции из-за моего крайне тяжелого состояния не стали извлекать ни осколок бомбы, ни другие инородные тела. Просто зашили разорванное легкое и все.
Чувствовал я себя, естественно, плохо. Приехавший навестить меня заместитель командующего 2-й гвардейской армией Герой Советского Союза генерал Яков Григорьевич Крейзер распорядился немедленно эвакуировать меня в тыловой госпиталь. Делать это надо было срочно, а значит, только самолетом. Но санитарные самолеты Ли-2 из-за опасной воздушной обстановки в зоне боевых действий не летали. Следовательно, рассчитывать приходилось только на У-2.
Не буду описывать все неудобства, которые пришлось испытать при перевозке (ведь транспортировать меня можно было только лежа), скажу лишь, что я все-таки оказался в тыловом госпитале. Здесь доктор медицинских наук, профессор подполковник Оглоблин, бывший заведующий кафедрой хирургии Минского медицинского института, дважды оперировал меня. Но рана на спине тем не менее не заживала. Пришлось делать операцию в третий раз. Наконец-то она прошла успешно. И после семи месяцев лечения, с немалыми мучениями, но я смог все-таки вернуться в строй».
И теперь начинается десантная военная судьба генерала Харазия. По прибытии после госпиталя в Москву, он просился на фронт, но ему предложили должность командира воздушно-десантной бригады, которая начала формироваться в Раменском. В управлении кадров посчитали, что раз вновь формируемой бригаде предстоит четырехмесячная специальная подготовка, это позволит ее командиру окончательно восстановиться после ранения. На попытки возразить кадровики ответили, что имеющий опыт боев 41-го командир полка способен освоить любую воинскую специальность. Назначение состоялось, и новый комбриг поехал в Раменское.
Из воспоминаний генерала Харазия: «На следующий день я был уже в небольшом районном городке Московской области, где проходило формирование теперь уже моей 10-й гвардейской воздушно-десантной бригады. На южной окраине этого райцентра нашел ее штаб.
Кроме суточного наряда, в штабе никого не оказалось, поскольку день был воскресным. Дежурный по штабу встретил меня настороженно. И лишь после тщательной проверки моего удостоверения личности, предписания, подписи на нем командующего войсками, словом убедившись наконец, что я и есть тот самый Харазия, о котором говорится в документах, доложил:
- Товарищ подполковник! Третий парашютно-десантный батальон на тренировочных занятиях. Остальные подразделения на отдыхе. Командир бригады полковник Мачихин тоже отдыхает. Дежурный по штабу бригады помощник начальника оперативного отдела старший лейтенант Смирнов.
Мне понравилась бдительность дежурного. Значит, в части порядок.
Бегло ознакомившись с размещением штабных отделов, я вышел на улицу. И тут мое внимание привлекло весьма интересное зрелище: над восточной окраиной городка парила в небе огромная «колбаса» (так десантники называли аэростат), от которой то и дело отделялись черные точки. Через несколько секунд над каждой из них белым цветком распускался парашют...».
Десантники народ особый, и завоевать их уважение довольно сложно, какие бы заслуги ты не имел до прихода к ним. Понимал это и подполковник Харазия. Ну и, конечно же, как всегда, принял неожиданное и эффективное решение. Он решил прыгнуть с парашютом. Без всякой подготовки, ничего не зная ни о самом парашюте, ни о технике прыжка и приземления.
Из воспоминаний генерала Харазия: «…Аэростат подняли метров на 800. Открыли дверцу гондолы. Первым прыгнул майор Гринберг. Я внимательно следил за всеми его действиями, мысленно повторяя их. Действительно, вроде бы все ясно, просто...
Звучит команда. На этот раз уже для меня:
— Приготовиться!
Я решительно подошел к дверце гондолы, остановился, положив правую руку на вытяжное кольцо парашюта.
— Пошел!
Увы! Никуда я не пошел. Ноги будто приросли к полу гондолы. Первая попытка не удалась. Сработал инстинкт самосохранения. Вот уж не думал, что не хватит духу прыгнуть! Разозлился на самого себя, самолюбие взбунтовалось.
— Подтолкните! — крикнул капитану Островскому.
Тот понимающе кивнул, И тут же я, получив толчок, кубарем полетел вниз.
Запомнил из первых мгновений лишь жуткое ощущение, будто все мои внутренности стремятся вырваться через горло наружу, а в груди — отвратительная холодная пустота. В последующих прыжках я такого уже не испытывал, а тогда, видимо, я был все еще слишком слаб после госпиталя. Недаром же врачи советовали окрепнуть...
Но и в первом прыжке жуткое ощущение было недолгим. Через несколько секунд сильный динамический удар подбросил меня вверх: это раскрылся парашют. Свободное падение прекратилось, самочувствие резко улучшилось. Сижу будто в кресле и медленно, плавно опускаюсь.
Вспомнил, как в детстве, бывало, завидовал парящим в небе орлам. Да и было чему завидовать! Вокруг ведь такая красота! До самого горизонта зелень лугов и лесов, меж них виднеются домики поселков и голубые блюдечки озер. Всего меня переполняют радость и бодрость. Я чувствую прилив свежих сил, желание прыгать еще и еще. Рад, что здоров, что снова в строю, готов к бою!
Приземлился довольно удачно — на вспаханную и заборонованную землю. Будто на перину. Вот так и состоялось мое крещение в крылатой пехоте.
Уже через час вся бригада знала (полагаю, не без участия моего заместителя по политической части подполковника М.К.Дереги), что прибыл новый командир, «опытный десантник», совершивший в первый же час своего прибытия прыжок с аэростата».
Вот так в десанте пригодился дух дерзкого, смелого кавалериста. Кадровики были правы – Харазия и в десанте был на своем месте. Не напрасно он завидовал орлам. Он сам был одним из них.
Отбор в воздушно-десантные части был особым. Туда направляли в основном молодых, физически крепких, находчивых. Ведь готовили к действиям в тылу, а значит, должны были уметь воевать и в составе подразделения, и в одиночку. Когда Харазия прибыл в бригаду, десантная подготовка только началась. Многие бойцы имели боевой опыт, но как прыгать с парашютом, даже не представляли, а инструкторов-парашютистов просто не хватало. Вместе со всеми учился и командир бригады, через некоторое время он и сам стал инструктором.
По воспоминаниям А.М. Горохова, для совершения прыжков с самолета десантники ходили на Раменский аэродром, а прыжки совершали или на Дергаевском поле, или на поле между деревней Заболотье и деревней Рыбаки, недалеко от Москвы-реки.
Но командир отвечал за все, в том числе и за обустройство формируемой бригады.
Из воспоминаний генерала Харазия: «Итак, наша боевая учеба шла успешно. На стрельбищах не стихал грохот выстрелов, небо над площадкой приземления весь светлый период суток пятнали купола раскрытых парашютов. Занимались мы без выходных дней…
Но если с боевой учебой дела у нас обстояли нормально, то вот в материально- техническом обеспечении все еще имелись существенные недостатки. Дело в том, что срок нашей боевой подготовки истекал 1 января. И уже надвигались холода. Естественно, встала серьезная проблема: где разместить личный состав на зиму. Ведь летом десантники жили в палатках да в старых землянках, доставшихся нам по наследству от каких-то стоявших здесь ранее воинских частей. Но все эти прибежища совершенно не годились для проживания в них в суровых зимних условиях. Еще раз самым внимательным образом изучив состояние дел, мы решили обратиться за помощью непосредственно к командующему воздушно-десантными войсками. Просьба была одна: разрешить нам строительство зимнего лагеря и помочь стройматериалами, поскольку окрестный лес находился в запретной зоне водоохраны.
В стройматериалах нам отказали. И порекомендовали с наступлением холодов разместить личный состав в близлежащих населенных пунктах. С этим мы конечно же согласиться не могли. Расселение личного состава по частным домам не только расшатало бы дисциплину, но и резко снизило бы управление частью. С нашими доводами согласились, но... Короче говоря, дали «добро» на строительство своими силами и средствами.
Посоветовавшись с инженером бригады Ю.А. Баталиным и командиром саперно-подрывной роты старшим лейтенантом Н.Я. Кофаном, я пришел к решению начать строительство полуземляных помещений. Меньше потребуется дефицитного стройматериала.
И дело закипело. Были сформированы специализированные бригады: каменщиков, плотников, столяров, электриков. На время строительства их освободили от боевой подготовки. Остальной же личный состав продолжал занятия по плану и лишь в неучебное время привлекался к черновым работам — разравниванию площадок, корчеванию пней, подготовке котлованов. Материалов, конечно же, не хватало. Но тут на помощь пришла сама стихия: сильнейшей бурей повалило в лесу много деревьев, и нам разрешили провести санитарную уборку в нем.
Ну а строительный инструмент, гвозди, кирпич для печей нам помогал добывать весь район. Местные власти, жители дали нам все, что могли. К 15 октября основные работы были завершены. Личный состав получил наконец теплое жилье. И надо сказать, что это самым благотворным образом сказалось на всем».
Вот так. Не все война спишет. Казалось бы, нужен лес формируемой для фронта части – руби! Но нет, есть закон, который запрещает – исполняй. Как это контрастирует с нынешней реальностью, когда никакие водоохранные зоны и заповедники не защитили от вырубки ни леса, ни берега рек. Печально.
И еще стоит обратить внимание на то, что обустраивали бригаду и местные власти, и сами жители. Война - в каждом доме все на счету. Но люди несли. Кто гвозди, кто доски, кто кирпичи – все, что могли. «Все для фронта – все для победы» - это был не лозунг, это была жизнь. Вот поэтому очень многие раменцы могут с чистой совестью говорить о том, что их семьи непосредственно причастны к формированию 100-й Свирской. Это правда, и это предмет нашей гордости. Они наши, те дивизии и бригады, в начале боевого пути которых стоит г.Раменское. Поэтому и тянуло их бойцов сюда после войны – тянуло домой, к ставшим родными раменцам.
Параллельно с 10-й бригадой, в Раменском формировалась и 9-я гв.воздушно-десантная бригада. По воспоминаниям А.М. Горохова, дислоцировалась она в районе 47-го километра.
Из воспоминаний генерала Харазия: «В самый напряженный период нашей подготовки, примерно в середине декабря, началось формирование штаба 15-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Начальником его стал полковник Г.Н. Лехман. В состав же дивизии предполагалось включить 9-ю гвардейскую воздушно-десантную бригаду полковника А.С. Бондаренко, нашу 10-ю гвардейскую и 12-ю гвардейскую воздушно-десантную бригаду полковника С.И. Кукса.
В командование дивизией вступил генерал-майор В.А. Лещинин, бывший до этого командиром 39-й гвардейской стрелковой дивизии. Того самого соединения, которое в свое время держало оборону завода «Красный Октябрь» в Сталинграде. Все названные перемены нас конечно же радовали. Мы расценивали их как приближение срока отправки на фронт».
Здесь стоит напомнить, что 39-я гвардейская стрелковая дивизия в 1942г. также формировалась в г.Раменское из 5-го воздушно-десантного корпуса. Ее первым командиром был генерал Гурьев С.С., чьим именем названа одна из центральных улиц города.
Из воспоминаний генерала Харазия: «Однако нашим надеждам не суждено было сбыться. В конце января 1944 года вместо так долго ожидаемого нами приказа на десантирование в тыл противника поступило распоряжение... о переформировании 15-й гвардейской воздушно-десантной дивизии в 100-ю гвардейскую стрелковую дивизию и включении ее в состав 37-го гвардейского стрелкового корпуса. Вот это повоевали в крылатой пехоте!
Сроки на переформирование были выделены очень ограниченные. Наши 9, 10 и 12-я гвардейские воздушно-десантные бригады становились соответственно 298, 301 и 304-м гвардейскими стрелковыми полками. Больше того, в каждом стрелковом полку оставалось лишь по три батальона (вместо четырех, как было в бригаде), перестраивались и артиллерийские, танковые подразделения.
Командный состав во вновь формируемых частях и подразделениях остался в основном прежним, из наших воздушно-десантных бригад. Но многие из офицеров оказались пониженными в должности. Правда, никто не воспринял это как личную обиду.
Дивизия тут же начала получать новейшую боевую технику — артиллерию, самоходно-артиллерийские установки, тягачи, автомобили, автоматическое стрелковое оружие. Снова встала задача слаживания всех частей и подразделений, изучения новой техники».
Так подполковнику Харазия пришлось сначала формировать воздушно-десантную часть, а потом переучивать ее в пехоту. Ведь организация боя в отрыве от своих войск – это совершенно другая тактика. У десантников не было танков и той артиллерии, которая была в стрелковых частях. Это как с шашек перейти на шахматы, где фигур на доске больше, и у каждой свои возможности. Поэтому нужно было научить десантников, в первую очередь командиров, полагаться не только на себя. И тут, конечно же, подполковнику Харазия как никогда пригодился его прежний боевой опыт. Теперь он был командиром-универсалом. И кавалерист, и танкист, и десантник, и пехотинец.
Но тот, кто назывался десантником, уже не перестанет им быть, в какой бы части он потом ни служил. Если бы тельняшка и берет были у них тогда, они обязательно носили бы их в нарушение всех уставов. Тельняшку под гимнастеркой, а берет за пазухой. И в атаку поднимались бы расстегнув ворот и поменяв пилотку и каску на берет. Как это было у морских частей. «Надеть бескозырки, примкнуть штыки!» - и они сами становились оружием. Поэтому бывший командир морского полка В.Ф.Маргелов потом и ввел эти несколько измененные атрибуты для десанта. Он-то знал, что право их носить – это гордость на всю жизнь.
Не стану останавливаться на боевом пути 100-й гв.стрелковой дивизии, которая в первых же боях стала «Свирской». Это не просто приставка. Это почетное наименование, которое равноценно ордену, ведь орденами награждали не только индивидуально, но и особо отличившиеся части и соединения в целом. Стоит прочитать воспоминания генерала Харазия как командира, и А.М. Горохова как бойца дивизии – они расскажут лучше.
Со второй половины 1944-го подполковник, а потом полковник Харазия – заместитель командира 100-й гвардейской стрелковой Свирской Краснознамённой дивизии. Правда, уже в конце войны ему пришлось одновременно на какое-то время снова командовать своим бывшим 301-м гв. стрелковым полком. Его командир был ранен и выбыл из боя. Думаю, Харазия сам предложил временно командование полком возложить на себя. Конец войне, можно только представить, как было горько терять людей. Если у командира недостаточно опыта, то любое его неверное решение – это чьи-то жизни. Харазия умел их беречь с 41-го, вот и взял эту ответственность на себя. И снова справился достойно!
Их наградного листа к награждению орденом Красного Знамени на заместителя командира 100 гв.стрелковой Свирской дивизии полковника Харазия Х.Л.: «С момента вступления дивизии в бой, т.е. со 2 апреля с.г. гвардии полковник Харазия постоянно находился в составе передовых частей дивизии, осуществляя непосредственное руководство на поле боя по выполнению боевых приказов командования и вышестоящих штабов.
На время выбытия командира 301 гв. стрелкового полка гв.подполковника Малеева по ранению с 5 по 10 апреля 1945г. гв.полковник Харазия командовал полком и за короткий срок овладел рядом сильно укрепленных населенных пунктов на ближних подступах к г.Вена и с полком один из первых вступил в г.Вена.
Гв.полковник Харазия имея богатый опыт боев Отечественной войны, систематически оказывал всемерную помощь командирам действующих частей и своим личным примером воодушевлял командный, сержантский и рядовой состав на смелые и решительные действия, направленных на разгром немецких захватчиков и изгнание их из столицы Австрии г.Вена.
В бою смел, решителен, настойчив в выполнении заданий, полученных от вышестоящих командиров и начальников…».
Так полковник Харазия закончил войну, начав ее летом 41-го.
Дивизия же вернулась в Венгрию, в апреле 46-го переведена в г.Белая Церковь, где и была переименована в 100-ю гвардейскую Свирскую Краснознамённую воздушно-десантную дивизию. Т.е. переименована с сохранением почетных наименований и наград. Летом 1947 вновь была передислоцирована погарнизонно в Кировоград, Александрию и Кременчуг. В 1955 году в связи с сокращением Советской Армии 100-я гвардейская Свирская Краснознамённая воздушно-десантная дивизия была расформирована.
Да, дивизия расформирована, но продолжает жить в Раменском. Но когда мы говорим «100-я воздушно-десантная», не стоит забывать, что формировалась в Раменском и воевала она как стрелковая. И те, кто ушел в запас сразу после войны, воевали именно в стрелковой дивизии. Ветераны сами решают, как свою 100-ю Свирскую называть, но мы должны это знать, ведь если кто-то захочет узнать о дивизии больше, то ни одного архивного документа о боях 100-й гв. воздушно-десантной он не найдет.
Я не ставил целью поднять всю тему «Раменское – ВДВ». Я хотел рассказать о человеке, которому в том числе и мы, раменские депутаты, решили поставить памятник в нашем городе. Ведь именно с его приездом в Раменское, наш город стал вторым домом для десантников 100-й Свирской, и мирной гаванью для всех десантников-фронтовиков и принявших их боевые знамена потомков.
Это наша совместная гордость. «Традиция — это передача огня, а не поклонение пеплу» — так сказал музыкант Густав Малер, но как верно! Гвардии генерал Харазия нам, раменцам, передал огонь 100-й Свирской дивизии, и мы его сохранили. У нас есть повод гордиться не мифами о Раменском как колыбели ВДВ - это неправда и присваивание чужих заслуг. Мы по праву можем гордиться тем, что даже в худшие времена 90-х, когда искали темные пятна в самых светлых подвигах и страны, и ее солдат, мы выстояли и не дали этому огню погаснуть. Мы не забыли ни генерала Харазия, ни его бойцов-десантников. Это сделали и сами оставшиеся в живых ветераны, и глава района В.Ф. Демин, и все мы. Назовите мне другой такой город! Ведь воздушно-десантные части формировали и в других местах Подмосковья.
Мы разлетелись по Европе и по Азии,
Но кто б из нас сейчас в каком краю ни жил.
Благодарим судьбу, что генерал Харазия
В одну семью десантников сплотил.
Так написал ветеран дивизии Александр Кочкин. Так говорим и мы.[/font][/size]
Автор
Тема: гв. генерал-лейтенанту Харазия Хасану Лагустановичу посвящается (Прочитано 732 раз)