Печать

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
1 час 1 день 1 неделя 1 месяц Навсегда
Войти

[nestor]

"9 апреля 1933 года было создано Российское Освободительное Национальное Движение (РОНД). Первый раз РОНД громко заявил о себе 1 мая 1933 года. В этот день в Берлине более 200 дружинников организации под русским флагом со свастикой в одной колонне со штурмовиками СА вышли на демонстрацию. Кроме берлинской ячейки, филиалы РОНДа были открыты в Саксонии, Силезии и Гамбурге. Отношения между штурмовиками и рондовцами были настолько дружественными, что СА передали своим русским коллегам трофейное знамя одной из частей российской императорской армии, захваченное немецкими войсками в годы Первой мировой войны, а гимн РОНДа исполнялся на мотив песни «Хорст Вессель» и начинался почти теми же словами.

Заметную роль в политическом сотрудничестве с нацистами сыграл генерал-майор Василий Бискупский (родился 27 июня 1879 года в Санкт-Петербурге). Работая бок о бок с Максом Эрвином фон Шейбнер-Рихтером, он сделал немало, чтобы объединить разрозненные группы праворадикальной русской эмиграции в Германии и наладить связи с НСДАП. В 1920 году Бискупский участвовал в т.н. «Капповском путче» вернувшихся из Прибалтики германских добровольческих корпусов против социал-демократического правительства Эберта— Носке. После провала «Пивного путча» 9 ноября 1923 года он, по словам некоторых авторов, укрывал у себя на квартире Адольфа Гитлера. Несмотря на смерть фон Шейбнер-Рихтера, В.В. Бискупский старался не потерять контактов с нацистами и даже оказывал, как вспоминал Розенберг, финансовую поддержку нацистской партийной газете «Народный наблюдатель».

В.В. Бискупский приветствовал триумф НСДАП в январе 1933 года и направился в Берлин, где встречался с различными партийными деятелями, занимавшими высокое положение. В апреле 1933 года генерал добился аудиенции у главы внешнеполитического ведомства НСДАП и своего «старого друга» Розенберга и предложил ему преобразовать партийное «министерство иностранных дел» в более мощную структуру, способную стать противовесом Третьему Интернационалу. Но здесь В.В. Бискупского ожидало фиаско.

Однако, не унывая, он в конце 1933 года установил связь с Гиммлером и отправил ему информацию о деятельности русских эмигрантов. В 1935 году он подготовил для СС сообщение о движении монархистов, начиная с 1920 года, включив в него всю информацию о степени их политической активности. Это сообщение произвело впечатление на рейхсфюрера СС и его окружение.

В мае 1936 года при участии гестапо было основано имперское координационное агентство по делам эмигрантов — Бюро русских беженцев, и В.В. Бискупскому поручили его возглавить. Основанием для создания бюро послужила необходимость пресечь постоянные споры между различными группировками русской диаспоры и в интересах сохранения порядка и безопасности в обществе — взять под контроль этот «источник нестабильности». В задачу бюро входил организационный учет, контроль и обслуживание всех проживавших в Германии русских эмигрантов.

Усилия, предпринимаемые В.В. Бискупским, были направлены на то, чтобы объединить русские группы эмигрантов вокруг его ведомства и укрепить, таким образом, свой авторитет и положение в Германии, в ее властных структурах, а также среди выходцев из России; он вел активную политическую жизнь, питая надежду, что когда-нибудь избранная им форма коллабо-рационизма принесет пользу русскому народу и поможет с помощью немцев изменить политическую систему в СССР".

http://forum.pogranichnik.ru/index.php?showtopic=9162&st=100

[nestor]

Евгений Степанович Федоров. Правда о военном Ржеве. Документы и факты. Изд.: Ржев, 1995 г.

5 декабря 1941 года в Ржеве для борьбы с партизанами был создан карательный отряд из числа военнопленных, содержавшихся в лагере. Отряд насчитывал 60 человек. Возглавлял его бывший капитан царской армии Подраменцев. Он житель Петрограда. Окончил Казанское юнкерское училище. В годы гражданской войны находился в махновском отряде. После Гражданской войны эмигрировал в Германию. Четырнадцать лет проживал в Берлине. Был с заданием в СССР. Жил во Франции, Австрии, Чехословакии и Греции.
...
    ПЕРЕВОДЧИКИ ИЗ БЕЛОЙ ЭМИГРАЦИИ
    О ней говорят, что она много сохранила для нас культурных ценностей, но почти не говорят о ее поведении в период Великой Отечественной войны.
    Начнем с главного переводчика штаба самой 9-й армии фон Карцова Бориса Николаевича. Родился он в 1897 году в селе Ивановское Ярославской губернии. По национальности он немец. Мать его урожденная Винтергальтер Мария Филипповна. До эмиграции жил в Петербурге на Васильевском острове, 2-я линия, дом 41.
    Так как центральный фронт не мог обеспечить все свои воинские части дополнительным количеством переводчиков русского языка, то штабом фронта был издан приказ, разрешающий самим вербовать переводчиков из немецкого подданства как вольнонаемных служащих. С этой целью фон Карцев ездил в Берлин, где имел дело с русской белоэмигрантской организацией, созданной в 1920/1922 годах. Возглавлял эту организацию бывший генерал от кавалерии, служивший до 1917 года в Петербурге в гвардейском кавалерийском полку фон Бискупский. Шестидесятилетний, высокого роста, стройный, с хорошей военной выправкой, резко враждебно настроенный против Советского Союза. В первые дни войны от имени данной организации обращался с просьбой к Гитлеру о предоставлении возможности членам организации принять участие в войне против нашей страны. В этом ему было отказано, но разрешено использование белоэмигрантов в качестве переводчиков и вольнонаемных.
    Заместителем у Бескупского был фон Таборицкий Владимир Александрович. Нервный, говоривший очень быстро, шепелявил, так как в верхней челюсти не имел несколько зубов.
    Этой организации подчинялась другая (Союз русского офицерства), возглавляемая бывшим генерал-лейтенантом фон Лампе.
    Кроме этих белоэмигрантских организаций в Берлине была организация именуемая «Ротес Кройц» (Красный крест), руководителем которой являлся Шлиппе Федор, проживавший в предместье Берлина, его двоюродный брат капитан Шлиппе Виктор Густав являлся переводчиком отдела 1-ц 9-й армии.
    Имелся так называемый «доверенный комитет», который занимался проверкой всех белоэмигрантов и выдачей им документов на жительство в Германии. В Берлине фон Карцова принял Таборицкий. Он пообещал собрать нескольких человек, желающих поступить на работу в качестве переводчиков. На другой день у Таборицкого было несколько человек. Среди них Заустинский Александр, уроженец России, житель Петербурга, до войны проживал в Париже, где имел свой продуктовый магазин; фон Швабе Николай Адольфович, до 1917 года проживавший в Петербурге. После прибытия на фронт стал переводчиком отдела 2-а штаба 9-й Армии; Максимов Николай Иванович, 1897 г. р., уроженец г. Ковно, из дворян. Будучи юнкером Николаевского Кавалерийского училища в июне 1918 года бежал из Петрограда на северный Кавказ, вступил в Добровольческую армию. Был командиром взвода и три года участвовал в борьбе против Советской власти. В ноябре 1920 года с остатками врангелевской армии эмигрировал и до конца июня 1941 года проживал в Турции, Венгрии, Югославии, Франции и Германии. По прибытии на Восточный фронт в 1941 году являлся переводчиком при штабе 5-й пехотной дивизии, а с ноября 1941 года переводчиком отдела 1-ц 206-й пехотной дивизии 9-й Армии. Таким образом, из Берлина прибыло около 110 человек, у которых фон Карцов проверял знание ими русского языка, а затем распределял по частям 9-й армии.
    Сам фон Карцов являлся переводчиком отдела 1-ц штаба 9-й Армии «зондерфюрером-К». Принимал сводки о противнике из отделов 1-ц корпусов 9-й Армии, участвовал в допросах военнопленных, кроме того, являлся личным переводчиком командующего 9-й Армии генерал-полковника Штрауса. В штабе 6-го Армейского корпуса переводчиками были: Волконский, сын русского помещика, имение которого было около Сычевки, проживал в Париже, где жила и его жена; Рене в 6АК направлен одновременно с Волконским. Жена его также проживала в Париже и их жены знали хорошо друг друга.
    Герцог фон Лейхтенбергский Сергей Николаевич, 1905 г. р., уроженец Петрограда, родственник царя Николая II, племянник итальянской королевы, инженер-химик, в Октябрьскую революцию эмигрировал в Германию, проживал в г. Гамбурге с 1930 по 1935 гг., председатель отдела НМСНП во Франции. Хорошо владел русским, немецким, английским, итальянским языками. Руководил подразделением пропаганды, а также являлся переводчиком театра Ржевской комендатуры. Герцог фон Лейхтенбергский Николай, уроженец Баварии, хорошо владел русским, немецким, французским, английским, итальянским, шведским, норвежским языками. Переводчик штаба 6АК.
    Переводчик отдела снабжения 9-й Армии Зондерфюрер-К Шмит, уроженец России, до войны проживал в Берлине и фон Деен - уроженец Прибалтики, сын помещика. Переводчик начальника инженерного отдела штаба 9-й Армии Вантес, уроженец России. Кроме того, при штабе 9-й Армии переводчиками являлись: Нейтгард и Рейнхард.
    Говоря о переводчике отдела 1-ц штаба 9-й Армии Шлиппе следует сказать несколько слов и о его дяде Шлиппе Федоре. Это был сын действительного штатского советника, члена государственного совета дворянина Московской губернии. Образование получил в Московском Университете и Московском сельскохозяйственном институте. В 1914 году пожалован с камергером статский советник, председатель Московской Земской управы. Владелец землей в Московской губернии. Был женат на дочери тайного советника Швансбаха. Он был участником Русской монархической организации русских эмигрантских кругов в Германии и антисоветской организации «Комитет освобождения народов России» (КОНР). Входил в Президиум КОНРа и летом в 1943 году устраивал у себя на квартире встречу изменнику Власову с белыми генералами Красновым и Лампе. После войны проживал в Бельгии и умер в 1951 году.
    Весьма загадочным было появление в 1946 году в нашей стране сына Шлиппе Федора - Бориса. До 1918 года Шлиппе Борис Федорович проживал в г. Москве, затем с родителями эмигрировал в Германию. В 1945-1946 годах он находился в американской зоне оккупации в Германии, оттуда при сомнительных обстоятельствах прибыл в город Дессад на авиазавод бывшей фирмы «Юнкере».
    Весьма интересным представляется тот факт, когда в послевоенное время сыновья Шлиппе Бориса-Георгий и Владимир, - а также жена Владимира Ирина работали в качестве переводчиков с артистами Большого театра во время их гастролей в Мюнхене и Гамбурге.
    Некоторые ржевитяне в период оккупации знали эмигранта Андреева Виктора Александровича, 1899 г. р., уроженца г. Москвы. В 1919 г. он служил в армии Врангеля, был в Красной Армии с 1920 г. по август 1924 г. Андреев работал в г. Мелитополе в Упродкоме и в народном комиссариате по образованию, а затем в г. Москве в госбанке счетоводом. Подал прошение с ходатайством о разрешении выехать к родителям в Германию. Там с 1928 г. состоял членом Российского Общевоинского Союза (РОВС). Главой 2-ого отдела РОВСа в Германии, являлся генерал-майор Лампе Алексей Александрович, из немцев-дворян, в империалистическую войну - начальник штаба корпуса, а в гражданскую - начальник оперативного отдела Армии Врангеля, ярый враг Советского Союза. Во главе белой эмиграции стоял немец Пельхад-Светозаров, а его помощник инженер Лихингер, прибалтийский немец, находившийся в близких отношениях с Розенбергом, с которым учился в Рижском политехникуме. В сентябре 1941 г. Андреев отделом переводчиков Берлинского военного округа был направлен в штаб 9 Армии, а затем в 6 АК.
    В период нахождения в г. Старице, познакомившись с жительницей города Кантовой Александрой Тимофеевной, уроженкой деревни Жиренки Ржевского района, о себе рассказал, что он помещик из Галиции, белогвардеец, эмигрант. После гражданской войны с 1924 г. по 1929 г. жил в Советском Союзе со спецзаданием. Последнее время жил в г. Берлине, жена - немка, сын тоже на фронте. По данным белоэмигранта Власова Владимира Александровича в Берлине ходили слухи о том, что Андреев - агент «СД» по эмиграции.
    Хорошо знали Андреева как переводчика отдела 1-ц 6ПД в д. Мануйлово наши разведчицы, попавшие в плен, и военнопленные, содержавшиеся в лагере в д. Мануйлово. Так, довольно интересные показания об Андрееве дал житель г. Старицы Миронов Николай Михайлович: «Через некоторое время вошел плотный, одет по офицерски, но без погон, человек лет 45-50. Он показался знакомым. Узнал в нем переводчика Андреева, ранее находившегося в Старице и часто посещавшего горуправу, где я сам работал писарем. Видимо и он узнал меня, так как неожиданно спросил: «А Вы меня узнаете?» Ответил: «Вы господин Андреев, были в Старице переводчиком». Андреев поинтересовался, какое у меня образование, узнав, сказал, что так и знал, что имеет дело со старым интеллигентным человеком. И далее: «А знаете, куда лучше иметь дело с русским, чем с немцами. За двадцать лет я их прекрасно изучил и было бы плохо для России, если бы они оказались победителями. И для русских было бы куда хуже, чем при ваших большевиках». Это его подлинные слова. Андреев - сын московского банкира, бывший офицер и эмигрант. Имел в Москве свой дом. Окончил Алексеевское военное училище. В период гражданской войны эмигрировал за границу. В заключение Андреев сказал, что лучше жить с большевиками, чем с немцами, и что очень сожалеет, что в свое время эмигрировал за границу.
    Знали Андреева и по Ржевскому лагерю военнопленных, где он занимался вербовочной работой. Военврач Земсков Георгий Иванович, уроженец Куйбышевской обл. вспоминал, что в конце декабря 1942 г. в Ржевский лагерь прибыл Андреев Виктор Александрович. От начальника полиции лагеря Курбатова Ивана Григорьевича узнал, что переводчик «СД» самостоятельно допрашивал пленных. Прикомандирован к лагерю штабом 6ПД. Он начал склонять меня для вступления в Германскую армию. Андреев - русский офицер, эмигрант, заядлый фашист.
    Розанов Николай Александрович, 1889 г. р. уроженец д. Мамоново Вотемановского района Костромской обл. В 1908 г. он поступил в Политехнический институт, но в 1910 г. ушел в Алексеевское военное училище в г. Москве. В 1912 г. выпущен подпоручиком и до 1917 г. являлся старшим офицером батареи в звании капитана. До марта 1919 г. служил в Москве в хозяйственной коллегии Центротекстиля, затем через Наркомат по военным делам направлен в общий отдел каркомвоенмора Украины. В апреле 1919 г. через начальника штаба Саковнина, бывшего генерала царской армии, направился в Одессу для установления связи с командиром полка Алексеевым, имея намерения перейти на сторону Добровольческой армии. Проживая еще в г. Киеве видел и слышал, что органы ЧК арестовывают офицеров, служивших в, царской армии. Поэтому, боясь ареста, решил бежать из Красной Армии. Выехав из Киева в Одессу и доехав до станции Боблинская, увидел отступление Красной Армии. Решил остаться у одного железнодорожника и ждать прихода белых.
    Когда на станцию прибыл бронепоезд «Генерал Шкуро», перешел на сторону белых. Явился к генералу Хазову, который назначил его на должность артиллерийского офицера дивизиона бронепоездов 3-его конного корпуса. В боях против Красной Армии в составе белой армии Деникина участвовал три раза: в октябре 1919 г. на станции Мерефа около суток бронепоезда «Волк», где он был старшим офицером, «Князь Пожарский», «Дмитрий Донской», «Единая Россия», «Офицер» прикрывали отходящий 5-ый кавалерийский корпус. Второй раз, также в октябре 1919 г. на станции Водная при освобождении из окружения 7-ой конной батареи и 3-его Кубанского казачьего полка. Третий раз бой один на один с бронепоездом Красной Армии «Черноморец». «Волк» был подбит, но подошел «Князь Пожарский» и «Черноморец» отступил.
    В белой армии дослужился до подполковника. В октябре 1920 г. бежал из Крыма с остатками армии Врангеля. Проживал в Турции, затем выехал в г. Ковно, где служил в Литовской Армии. В январе 1926 г. уехал во Францию. В Париже поступил в электротехнический институт, который окончил в 1929 г. В конце 1930 г. поступил учиться в училище общественных работ, где учился за счет стипендии Нобеля до 1934 г. Как член Парижского Союза офицеров-артиллеристов в свободное от работы время в числе 10-15 человек собирались в кафе «Санмишель» или в русских ресторанах для развлечений и совместного проведения времени. Вели разговоры на общие жизненные темы, естественно, в них упоминался Советский Союз, а на торжественных вечерах произносили тосты с антисоветским содержанием и призывами к борьбе с большевиками.
    В связи с безработицей во Франции, по приглашению эмигрантского комитета, выехал в Берлин, где помощник председателя эмигрантского комитета Таборицкий предложил Розанову поступить на военную службу в немецкую армию на должность переводчика русского языка с выездом на Восточный фронт в распоряжение штаба 9 Армии. Розанов охотно согласился, так как были хорошие условия и к тому же он имел большое желание побывать в России.
    9 октября 1941 года Таборицкий выдал документы и он в группе из 12 переводчиков выехал в г. Смоленск. Штабом 9 Армии назначен на службу в 451 пехотный полк 252 пехотной дивизии. 3 января 1943 г. 451 ПП дислоцировался в районе г. Ржева. Командир полка полковник Миллер, начальник штаба оберлейтенант Фабер. За это время он с Фабером допросил около 250 советских военных пленных и перебежчиков. Миллер требовал данных: какая воинская часть действует против его полка, ее численный состав, вооружение. Каково снабжение, питание. Какие потери за прошлые бои. Где штаб части. Каково настроение, откуда пополнение, каково положение в тылу. Показания военнопленных кратко записывались, затем военнопленных направляли в дивизию для полного подробного допроса. Все изъятые документы направлялись в штаб дивизии. Перебежчикам выдавались удостоверения. Их допрос был весьма гуманным, а военнопленные допрашивались по-разному. Иногда применялись физические меры воздействия.
    По приказу командира полка Миллера поддерживал связь со старостами сел и деревень, давая указания о предоставлении рабочей силы для ремонта мостов, шоссейных дорог, заготовки сена, дров. На примере Розанова Николая хорошо видна обязанность переводчиков-белоэмигрантов. Иногда переводчики использовались как провокаторы при выявлении среди местных жителей подозрительных и патриотически настроенных лиц. С конца 1943 г. по август 1944 г. Розанов Николай служил переводчиком полевой комендатуры № 581, а затем до 20 апреля 1945 г. служил в штабе офицером для поручений у генерал-лейтенанта Шкуро при штабе резерва казачьих войск. За службу в немецкой армии Розанов был награжден: Бронзовым крестом 2 класса, медалью за зимнюю компанию 1941-1942 гг. и Восточной серебряной медалью без мечей. Его дочь Розанова Татьяна Николаевна, 1923 г. р., уроженка г. Либава, в период войны проживала в Советском Союзе.
    По показанию Розанова проходили Таборицкий, белоэмигрант, немецкий подданный, член НСДАП, сотрудник гестапо, помощник председателя эмигрантского комитета Германии, связан со всеми Министерствами Германии, в особенности с Внутренними делами и главными руководителями. Лично проверяя анкеты на каждого эмигранта, проживавшего или прибывшего в Германию. Лично занимался вербовкой и направлением в Главный штаб Сухопутных войск (ОКН) переводчиков русского языка для штаба 9 Армии. Пользовался большим авторитетом и доверием немецкого командования. Прекрасно, без акцента, владел немецким языком. Знал белоэмигранта Шлиппе, немецкого подданного, бывшего русского офицера, помещика Витебской и Орловской губернии, где у его отца имелись имения. Лично занимался составлением листовок антисоветского содержания и рекомендовал пункты их распространения. Приводил всю поступающую в штаб армии советскую литературу и письма, делал из них выборки для антисоветских листовок. Лично делал все доклады для начальника отдела 1-ц штаба Армии. Знал и белоэмигранта Лейхтенбергского Сергея, переводчика штаба 9 Армии, помощника Шлиппе, который занимался исключительно переводом писем, газет, военной литературы, отобранной у военнопленных офицеров и солдат Красной Армии. Участвовал в допросах высшего командного состава и высших политработников. Со штабом генерала Власова эвакуировался в город Висберон.
    Меньшиков Николай, 1892 г. р., русский, сын помещика, капитан царской армии. Служил у Врангеля и после разгрома его армии бежал в Турцию, из Турции попал во Францию, в Париж. Являлся переводчиком отдела 1-ц штаба 253 ПД. Первое время работал при начальнике отдела 1-ц капитана Шпикернагеле. Был на хорошем счету у генерал-лейтенанта Беккера, командующего 253 ПД.
    Архипов Андрей Дмитриевич, бывший офицер царской и белой армий, эмигрант, проживал во Франции, с мая 1942 г. командир роты карательного отряда при штабе 9 Армии, а с мая 1943 г. находился в школе пропаганды «Восточного Министерства» Германии в м. Дабендорфе близ г. Берлина, затем служил в «РОА» в звании подполковника.
    Следует заметить, что начиная с 1942 г. некоторые переводчики служили командирами карательных рот и батальонов, так, например, Второв Владимир Алексеевич, 1908 г. р., уроженец г. Лиепая, эмигрант из Франции, служил командиром 308 батальона, сформированного в г. Ржеве.
    Голубев Василий Федорович, он же Андруков Андриас, примерно 1890 г. р., уроженец Воронежской губернии, бывший офицер деникинской армии, белоэмигрант, перед войной проживал в г. Кенигсберге, работал в «СД» в г. Калинине и Ржеве. В Ржеве имел отношение к театральной группе. Бывший оберлейтенант, начальник отдела 1-ц 6ПД Аренс Генрих Вильгельм, 1903 г. р., уроженец и житель г. Бремена. Говоря о сыне белоэмигранта ротмистра Эльвальда из Крыма, переводчика отдела 1-ц 6ПД Георге Эльвальде, сказал: «Георг Эвальд высокий, стройный мужчина, с хорошими манерами и благопристойными взглядами. Кроме русского, он свободно говорил по немецки и французски. Его мать позднее вышла замуж за князя Гагарина. До войны Георг жил в Париже. По сведениям Аренс, солдатом Георг не стал. В сердце, как и Андреев, он всегда оставался настоящим русским, но из-за враждебного отношения к коммунизму и сталинизму поступил в вермахт.
    А вот как собственноручно выразился сын белоэмигранта Петренко Николая Михайловича - Петренко Виктор Николаевич 1913 г. р., уроженец г. Житомира, бывший переводчик 110ПД:
    «Ехал с чувством смешанным, с одной стороны, верил, что немцы идут освобождать Россию от большевизма, как это было в Испании, с другой стороны, было тяжело идти против своего народа...» и далее: «Причины, заставившие меня продолжать свою службу у немцев: во-первых - страх за свою жизнь. Перейдя к РККА как русский эмигрант, находившийся у немцев на службе, и решение, что если я и уйду, на это место найдется всегда переводчик-немец или какой-либо другой, который будет больше защищать интересы немцев, с другой стороны наследственная, слепая враждебность коммунизму, полное незнание внутреннего положения России и того, как в действительности выглядит страна под управлением большевиков, влияние односторонней пропаганды создало такое положение умов, что в окончательную немецкую победу не верят, но желают победы немцам над большевизмом».
    Кроме русских белоэмигрантов-переводчиков в Центральной группировке войск и в 9 Армии имелись лица немецкой национальности из Прибалтики, которые имели такие же взгляды.
    Все тот же Аренс Генрих так говорил о переводчике отдела 1-ц 6ПД эстонском бароне Бодо фон Шилленге. Во время одного обеда Шилленг сказал одному генералу и другим присутствующим офицерам: «Мы, прибалты, хоть и немецкого происхождения, немцами себя все же не считаем, но храним личную преданность царю и России, господин генерал, и если бы по ту сторону не были Сталин и коммунисты, тогда я тоже был бы на другой стороне, точно также, как до войны я был офицером - кавалергардом царя в Санкт-Петербурге». Фон Шиллинг умер в г. Ржеве, где и похоронен.
    Однако был другой переводчик - прибалтийский немец Гесс Эйшен Роберт, 1898 г. р., уроженец г. Риги, находившийся в г. Зубцове и Ржеве.
    Бывший сотрудник абвергруппы-107 «Виддер» при 9 Армии Елисеев так охарактеризовал его: «Гесс, зондерфюрер..., настоящий фашист, жесток в общении с советскими людьми, неоднократно хвастался, как вешал одного старика в г. Ржеве за связь с партизанами».
...
    Отдел 1-ц 206ПД
    Отдел 1-ц занимался разведывательной деятельностью на фронте, вместе с тем он проводил контрразведывательные мероприятия в районе расположения дивизии. Информацию о настроениях местного населения отдел 1-ц получал через бургомистров.
    В мае 1942 года дивизия дислоцировалась в районе п. Оленино, а штаб дивизии - в д. Кучино. Там же находился и штаб артиллерийского полка.
    Начальник отдела 1-ц Ницки Райнгард Эрнст, 1904 года рождения, уроженец округа Растенбург, Восточная Пруссия, немец, образование высшее юридическое, в армии с 1939 года, лейтенант.
    Переводчик - зондерфюрер лейтенант Мильтс Лео. Мартин, 1910 года рождения, уроженец г. Москвы, немец, с 1920 года проживал в Берлине, в армии с 1927 года.
    Переводчик Вецман Оскар Карл., 1907 года рождения, уроженец г. Гамбурга, образование высшее юридическое, адвокат, мобилизован 2 сентября 1941 года, ефрейтор.
    Переводчиком отдела 1-ц был белоэмигрант Максимов Николай Иванович, 1897 года рождения, уроженец г. Ковно.
    Переводчик Стеблин-Каменский Иван Иванович, 1896 года рождения, уроженец г. Петербурга, в царское время являлся офицером Черноморского флота. По сведениям командующего 206 ПД генерал-лейтенанта Хиттер Стеблин-Каменский 26 июня 1944 года покончил жизнь самоубийством. Максимов и Стеблин-Каменский в отделе 1-ц вели разведывательную работу среди гражданского населения.
    Писарь отдела 1-ц Гайдеман Эрнст Эрнст, лет 35-ти, унтер-офицер.
    Писарь Дамес Адольф, лет 30-ти, оберефрейтор, позднее находился в плену.
    Чертежник Тингаус Петер, оберефрейтор, шофер отдела 1-ц оберефрейтор Новак. Контроль за поведением и настроением местного населения в районе дислокации частей дивизии осуществлялась комендантом района, а так же полевой жандармерией подчиненной отделу 1-б штаба дивизии.
    Жандармерия также постоянно пользовалась помощью со стороны немецких ставленников, местных бургомистров, которые вели точный учет местных жителей и обязаны были сообщать о всех незаконных требованиях и подозрительных лицах местным комендатурам и полевой жандармерии.
    В январе-феврале 1942 года отдел 1-ц расположился в д. Кучино, где находился до декабря 1942 года. Зимой 1942 года в д. Кучино в отдел 1-ц был доставлен комиссар 19 кавдивизии. Начальник отдела Ницки и переводчик Стеблин-Каменский подвергли его допросу. Допрос короткий, так как нужно было добиться только признания, что он комиссар. По приказу германского командования все комиссары, попавшие в плен, должны расстреливаться на месте. Ницки доложил начальнику отдела 1-а штаба дивизии подполковнику Либе о комиссаре. Либе приказал расстрелять. Ницки поручил произвести расстрел командиру противотанковой роты дивизии. Комиссара отвели на сто метров от дома, где допрашивали и выстрелом из пистолета в затылок он был расстрелян и упал в снег. Примерно через 20-30 минут после этого, переводчик Мильта, выходя из рабочего кабинета, в коридоре увидел человека, который стоял, опустив голову, по которой текла кровь. Присмотревшись, Мильта опознал в нем комиссара. Комиссар, видимо, был только ранен в голову. Пролежав некоторое время на снегу, пришел в сознание и поднялся. Ницки приказал командиру противотанковой роты добить комиссара.
    Летом 1942 года в отдел 1-ц комендатуры привели трех офицеров 19 кавдивизии.
    Через два дня Ницки и Мильта их расстреляли.
    В июле 1942 года немцы задержали одного летчика. Их было трое, но двое ушли. Это был старший лейтенант, высокий, представительный, с черными волосами. Его доставили в штаб в дом Никитиных. После допроса на второй день его расстреляли.
    Виноградов Николай Иванович, 1923 года рождения, уроженец д. Редькино Ржевского района, в октябре 1942 года был водворен в лагерь Мончалово в десяти километрах от Редькино. Зимой 1943 года в д. Гришино, по соседству с д. Редькино, расстреляли его дядю Павлова Егора с сыном Борисом за отказ идти рыть окопы.
    В конце 1942 года в д. Знаменская расстрелян Ильин Валентин за обнаруженный у него тол. В феврале 1943 года из лагеря бежал Смирнов Василий, которого поймали и расстреляли.
    Шараваева Надежда Михайловна, 1908 года рождения, уроженка д. Редькино Ржевского района: у них в деревне в феврале 1942 года задержан военнопленный, которого расстреляли.
    В ночь с 23 на 24 сентября 1942 года советской разведкой была переброшена через линию фронта Киселева Анастасия Александровна, 1923 года рождения, уроженка д. Трехгорная, Ржевского района. Она имела задание пробраться в разведшколу, изучить работу отдела 1-ц, выявить агентов немецкой разведки. Выполнить это задание ей не удалось. При задержании ее доставили в отдел 1-ц в д. Кучино Молодотудского района. В отделе она была два-три дня и четыре раза ее допрашивали. Допрашивали ее Максимов и Стеблин-Каменский, а в последнем допросе - немецкий офицер Ницки.
    Киселева Анастасия хорошо запомнила большой дом с большим крытым крыльцом, коридор и две двери в комнаты. Дом, где в д. Кучино размещался отдел 1-ц. В одной комнате жили и работали немцы, а во второй - переводчики. От этой комнаты была отгорожена тесовой перегородкой кухня. На кухне жила хозяйка дома, лет тридцати пяти. У нее дочь Вера лет восемнадцати. Сын или племянник. До войны хозяйка жила в Ленинграде, муж инженер. Из Ленинграда эвакуировалась с дочерью в деревню. Переводчики до Октябрьской революции жили в Ленинграде, а в 1918 году эмигрировали во Францию. В качестве денщика был военнопленный Яков, проживавший в другом доме. При Киселевой допрашивали трех узбеков, добровольно перебежавших на сторону немцев, а в тот же день, когда ее доставили в отдел 1-ц, привели красноармейца - перебежчика, с которым была очная ставка в отношении пароля. Из д. Кучино ее отправили в полевую жандармерию в д. Овсянники Ржевского района. В отношении дислокации отдела 1-ц известно, что в ноябре 1941 года он располагался в д. Новое около Старицы, затем в д. Копково около Луковниково. С января по март 1942 года в Молодом Туде, затем в д. Кучино, а с ноября 1942 года в д. Бородатое.
    У Мильта был помощник - Трубачев Иван, примерно 1910 года рождения, житель из-под Алма-Аты, до войны пчеловод, высокого роста, волосы и глаза черные, лицо круглое, крепкий, долгое время проживал в Узбекистане, использовался как переводчик с узбекского языка.
    Мильта от Максимова и Стеблина-Каменского слышал, что когда был майор Байер, то расстреливались группы красноармейцев по десять-двенадцать человек по собственной инициативе Байера. 
...
    В январе 1942 года ночью в д. Бутово прибыл немецкий карательный отряд с переводчиком. Разыскав дом старосты, два солдата и переводчик взяли старосту к его сына Петра, привели в дом Мурашовой Елены, куда собрали человек пятнадцать жителей. Можно представить, что в доме всем не хватило места и часть жителей стояла на улице. Переводчик вызвал шестнадцатилетнего Кулакова Петра, ибо Куров Петр в присутствии своей дочери Куприяновой Нины успел сообщить немецкому жандарму, что Кулаков знает, где скрываются четверо русских военнопленных.
    Переводчик спросил Петра, где скрываются военнопленные. В это время в дом вошел Куров и пятнадцатилетний Каменский Василий. Куров сказал переводчику, что Кулаков Петр знает, где находятся военнопленные и Кулаков вынужден был признаться. После чего Кулаков, переводчик и примерно двадцать пять немцев пошли в лес.
    Дело в том, что когда подростки Кулаков Петр, Васильев Александр, Солянов Иван, Котов Петр и военнопленный Александр приводили в порядок блиндаж, то их видел Куров. Задержанных военнопленных доставил в д. Мануйлово, где со слов немецкого переводчика д. Бутово их расстреляли.
    Кулаковых отца и сына допрашивали в д. Мануйлово и отпустили. Не расстреляли потому, что отец хорошо говорил по-немецки и служил старостой. Молодежь отправили в д. Теряево, где был создан лагерь. В лагерь неоднократно приезжал белоэмигрант в чине полковника немецкой армии по имени Фимено. По его словам, ему удалось убедить немецкое командование не расстреливать подростков и не сжигать деревни, хотя взяли четырех военнопленных с оружием, как партизан.
...
Примерно в январе 1942 года произошел такой случай. Житель поселка лесозавода Абрамов Иван Васильевич, 1913 года рождения, уроженец д. Ново-Михеево Зубцовского района, вместе с братом жены Крыловым Борисом Алексеевичем и военнопленным Минечкиным Алексеем находились в д. Зарубино. Возвращались часа в четыре вечера в г. Ржев. Немец, вышедший из дома, на русском языке крикнул: «Русские, вернитесь сюда». Их задержали. Стали спрашивать зачем приходили в деревню. Направили в штаб в д. Пеленичино. Деревни Зарубино и Пеленичино находятся друг от друга на расстоянии 100 метров и разделяет их маленькая речка. В д. Пеленичино Абрамова Ивана допрашивали два раза русский переводчик, а переводчиком, проживавшим у старосты в доме был Алексей Павлович, лет сорока восьми, белоэмигрант и немецкий офицер. Когда Абрамова спросили: «Кто такой Минечкин?» Ответил: «Служил в Красной Армии старшиной при зенитной точке на берегу Волги, около Ржева. Проживает у его матери в подсобном хозяйстве льночесальной фабрики. Попал в окружение. До армии был учителем. Имеет наган, три гранаты, карту и кинжал». Был вызван на допрос Минечкин, допрос которого длился около полутора часа. После этого Абрамов видел, как Минечкина с завязанными назад руками провели через коридор и посадили в чулан. Минечкин плакал. Абрамова отпустили, а Минечкина повесили.
...
    Со слов Соколовской Валентины Николаевны, 1923 года рождения, уроженки и жительницы г. Ржева, она в декабре 1941 года по рекомендации и содействию своей родственницы Сафроновой Анны Петровны поступила в театр, организованный немецкой комендатурой для обслуживания немецкой армии. Группа состояла главным образом из местной молодежи. Выступали в Товароведном техникуме. Первым организатором и руководителем театра был переводчик комендатуры Андреас, выдававший себя за артиста Берлинского театра. Проживал он при комендатуре, слабо владел русским языком. Одет был в армейское обмундирование. Внешне Андреас выглядел так: среднего роста, сутулый, худощавый, каштановые волосы, глаза голубые на выкате, всегда красные, нос прямой, тонкий, длинный, большие белые зубы, походка ровная. Очень часто был в нетрезвом виде.
    В отношении Андриаса имеются данные, что он Голубев Василий Федорович, примерно 1888 года рождения, уроженец Воронежской губернии, бывший офицер Деникинской армии, белоэмигрант, проживал в г. Кенигсберге связан с «СД», иногда называл себя Андруховым и Андриас.
...
    Со слов Соколовской Валентины Николаевны вновь организовывал театр переводчик комендатуры Лейхтенбергский Сергей Николаевич, уроженец г. Петрограда, эмигрировал в Германию, хорошо владел русским, немецким, итальянским, английским языками. Ходил в гражданской одежде, иногда в форме без погон. В Берлине он собирал произведения композиторов.
    Известно, что Лейхтенбергский Сергей Николаевич, 1905 года рождения, герцог, племянник итальянской королевы, инженер-химик, проживал в городе Гамбурге. С 1930 по 1935 год председатель отделения НМСНП во Франции.
    По сведениям переводчика штаба 9 Армии фон Карцева Бориса Николаевича, 1897 года рождения, уроженца села Ивановское Ярославской губернии, переводчиком штаба 6АК был герцог Лейхтенбергский Николай, примерно 1918 года рождения, уроженец Баварии. Отец его уроженец России, родственник царя Николая II, хорошо владел русским, немецким, французским, английским, итальянским, шведским и норвежским языками.
    А по словам переводчика 6ПД Андреева Виктора Александровича, 1899 года рождения, уроженца г. Москвы, он знал герцога Лейхтенбергского Георгия, 1882 года рождения, высокого роста, худощавого, с темными волосами, имевшим лысину, продолговатое лицо с бакенбардами. Он имел имение в Баварии. Родственник русского царя Николая II. В Берлине принимал активное участие в издательстве антисоветской литературы.
    По словам Хацкевич Веры Антоновны, 1923 года рождения, уроженки и жительницы г. Ржева все началось с того, что к ней пришла подруга Иванова Галина Григорьевна, 1925 года рождения, проживавшая на улице III Интернационала, и сказала, что немцы открывают театр, куда набираются лица с артистическими наклонностями. Об открытии театра и наборе артистов расклеены объявления. Поступившие будут обеспечиваться продуктами питания и деньгами. Хацкевич Вера, Хацкевич Нина и Иванова пошли в горуправу на улицу Володарского, где ранее размещался детсад имени 1 Мая. Там их зарегистрировали и сказали: «Когда потребуетесь - мы вас вызовем».
    Соколовская Валентина Николаевна попала в театр иным путем. В марте 1942 года она получила повестку явиться в комендатуру к оберлейтенанту Графф.
    Когда явилась, то там застала Петровскую, Соколовскую, тоже Валентину, Хацкевич, Орловых и Гладышеву. Оберлейтенант Графф через переводчика Лейтенбергского предложил всем организоваться в театральный кружок.
    Кто такой оберлейтенант Графф? Это представитель Абвера в комендатуре. Кроме театра ему вменялось заниматься делами партизан.
    Несколько слов о Гладышевой Анне Ивановне. Родилась она в 1920 году в д. Полунино Ржевского района. Проживала в г. Ржеве по улице Радищева, дом № 11/6, квартал 83. В их доме стоял главный немецкий доктор. Она некоторое время работала в паспортном столе горуправы. Имела интимные отношения с унтер-офицером из комендатуры. Вела себя кокетливо. Очень следила за своей внешностью. Из Ржева бежала с отступающими немцами в г. Смоленск, где работала на бирже труда у шефа Дреге. Имела связь с офицером жандармерии, а где-то в январе 1943 года ушла переводчицей в жандармерию. С сентября 1943 года по июнь 1944 года проживала в г. Борисове и снова работала на бирже труда. В апреле 1942 года из г. Сычевка в г. Ржев прибыл фронт-театр под руководством белоэмигранта Сергеева Николая Семеновича, режиссер Вольф. В группе было 11 немцев и пятнадцать русских. В русской группе были: Петрова Анна Степановна - певица, Крылова Валерия - танцовщица, Орлова Евфалия Павловна, 1924 года рождения, уроженка г. Ржева, ее сестры Евгения, Евстафия и брат Герман, проживавшие по улице Смольной, дом 62, музыканты, Соколовская Валентина Васильевна, танцовщица. Костюмершей - Андреева Мария Петровна, бывшая костюмерша Ржевского драмтеатра.
    Репетиции проходили днем в зале Товароведного техникума и на улице Калинина в двухэтажном доме, где также имелся рояль. После каждого выступления выдавали по три марки, горячий обед, состоящий из одного первого, 300 г. хлеба, 100 г. меда и масла, 50 г. песку. Всем были выданы пропуск для свободного хождения по городу. Летом ездили в аэропорт. Переводчик Лейхтенбергский предложил поехать в Чертолино. Он же предлагал всем выехать с отступающей армией, но они отказались. Выступления были ежедневно с 17 до 19 часов, а по воскресеньям иногда и по два раза. Примерно в сентябре 1942 года из-за бомбардировок театр прекратил свое существование.
...
    Командир роты связи 1184 стрелкового полка 355 СД Харламов Всеволод Сергеевич, 1922 года рождения, уроженец д. Михайлово Новодеревенского района Рязанской области показал: «При Ржевском лагере находился специальный представитель германской разведки, русский белоэмигрант Гавриил Гаврилович. Это бывший житель города Москвы, сын фабриканта, высокого роста, седой, голос грубый. Он вызывал всех военнопленных командиров и расспрашивал их о частях, в которых служили, командирах частей и соединений. 24 июля 1942 года вместе с другими шестью военнопленными, отобранными в Ржевском лагере, направлен в г. Смоленск, а затем в д. Катынь. . .
...
    Бывал не раз в Ржевском лагере военнопленных переводчик отдела 1-е 6 ПД белоэмигрант Андреев Виктор Александрович, 1899 года рождения, уроженец г. Москвы, среднего роста и телосложения, светлорусый.
    Андреев в лагере допрашивал пленных, в разговоре с начальником полиции Курбатовым говорил, что Красная Армия гонит свои лучшие части под Ржев, свои гвардейские дивизии под их железную оборону. Они разбили семнадцать дивизий пехоты и четырнадцать танковых соединений. В лагере Андреев располагался в бункере, там была и его прислуга, женщина по имени Зоя.
    По показаниям врача Земскова Андреев проводил вербовку военнопленных для службы в Германской армии.
    В Ржевском лагере военнопленных на 31 декабря 1942 года перебежал Виховский Михаил, 1904 года рождения, по профессии сапожник. Бывший писарь при штабе 58 ПП 6 ПД и переводчик русского языка Бумба Иозеф Эммануэль, 1897 года рождения, уроженец г. Бойпен Верхняя Силезия, показал: Виховский Михаил работал денщиком у оберлейтенанта из отдела 1-ц 6 ПД Аренса и считался добровольно сдавшимся в плен к немцам в 1941 году. До войны он проживал в г. Смоленске.
    Да, попасть на службу к оберлейтенанту Арене Виховский, наверно, смог не без помощи Андреева.
...
    В указании отдела 1-е 83 ПД говорилось: «Девушки хорошо натренированы разведкой по вопросам о том, как держать себя во время допроса, чтобы Отвести от себя всякое подозрение. Только специально применяемыми методами можно их заставить рассказать правду».
    Такими методами были: жестокое избиение, угрозы, имитирование расстрела. И этого, конечно, не выдерживали, особенно те, кто впервые шел на задание. Порой работникам отдела 1-е помогали наши разведчицы, перешедшие на сторону врага. Так, бывшая разведчица 29 армии Мухина Зинаида Ивановна, 1911 года рождения, уроженка д. Крючье Кировского района Калининской области, при очередной заброске в апреле 1942 года, при задержании и допросе в отделе 1-е 6ПД в д. Мануйлово Ржевского района, призналась в своей принадлежности к советской разведке, оставлена при отделе 1-е для опознания задержанных разведчиков. Эти две разведчицы, расстрелянные в д. Мануйлово, были переброшены вместе с Мухиной.
    В ночь с 4 на 5 апреля 1942 года была переброшена разведотделом штаба 31 армии Орлова Екатерина Ивановна, 1923 года рождения, уроженка д. Канашкино Оленинского района Калининской области.
    При переброске она была задержана немцами и доставлена в лагерь военнопленных в д. Мануйлово. При допросе в отделе 1-е 6ПД, она призналась в принадлежности к советской разведке, придерживалась легенды. 8 апреля 1942 года Орлова Катя была направлена в г. Ржев в воинскую часть для работы прачкой. При направлении в г. Ржев в отделе 1-е ей заявили, что если ее сведения при проверке подтвердятся, то ее отпустят домой.
    В Ржеве переводчик отдела № 1-е 6ПД белоэмигрант Андреев Виктор Александрович устроил ее на квартире у Кривошеиной Веры Васильевны, 1918 года рождения, уроженке г. Ржева, проживавшей на улице Пролетариата, дом № 1. Сам Андреев проживал в г. Ржеве по улице Республиканской у Симоновой Марии Михайловны.
...
    По показанию Клещерова Сергея Ивановича, 1914 года рождения, уроженца с. Яшкино, Люксембургского района Чкаловской области в конце июля 1942 года в Сычевский лагерь прибыла группа казачьих и русских офицеров-белоэмигрантов и объявила о формировании русского добровольческого легиона. Группа желающих в двести пятьдесят военнопленных была направлена на формирование карательного отряда под командованием оберлейтенанта Титьена, из которого впоследствии было создано три батальона: - 628-й, 629-й, 630-й.

http://rshew-42.narod.ru/fedorov.html

[nestor]

Воспоминания Николая Ивановича Сахновского о службе в Валлонском легионе.

Несмотря на значительное число русских белых эмигрантов, бывших в Прибалтике, в Польше, на Балканах и в странах Западной Европы, русская  эмиграция участия во второй Мировой войне не приняла, если не считать, конечно, счастливого исключения в лице Русского Корпуса, возникшего в Югославии, но так и не попавшего на Восточный фронт.

Основной мыслью каждого Русского Патриота должно бы было быть: «Когда решается судьба нашей Родины, то наше место на месте действий, где каждый из нас должен, по возможности с оружием в руках, защищать русские интересы». Но русская эмиграция оказалась совершенно неподготовленной и несостоятельной перед событиями, которые при других условиях могли бы привести к спасению от коммунизма и возрождению России.
...
Но вот из среды т.н. «Национальной Русской Эмиграции» лишь совершенно ничтожные кучки приняли реальное участие в происходивших грозных событиях. Зато «совпатриотизм», «защита Родины от внешнего врага», «Ассоциации Про Алиадос» и бесчисленное множество иных мастей защитников коммунизма и демократии находили всеобщее сочувствие и содействие.

Все это совершенно необходимо твердо помнить и учесть, так как вне всякого сомнения эти же обстоятельства, если не худшие, повторятся при возникновении ТРЕТЬЕЙ ВОЙНЫ, которая почти наверное окончится победой коммунизма, если мы, Русские Патриоты, не сумеем принять в ней сознательного участия и провести в жизнь заранее нами продуманные и подготовительные меры.

В настоящей заметке мы коснемся участия группы Соратников Российского Имперского Союза-Ордена (РИС-О) Бельгийского Отдела в рядах так называемого «Валлонского Легиона» в военных действиях на Восточном фронте и начавшегося формирования единственной, по меньшей мере, насколько это нам известно, русской воинской части с открыто монархическими заданиями под историческим русским девизом «За Веру, Царя и Отечество» (Здесь и далее выделения МИТ), и участия этой части в боях под Корсунью во время т.н. «Черкасского» окружения пяти германских дивизий большевицкими войсками в январе-феврале 1944 года.

Немедленно после начала военных действий на Востоке, в Бельгии стал формироваться добровольческий отряд для участия в борьбе против большевизма в рядах германских войск. Этот отряд создавался по инициативе вождя Рэксистского Движения Леона Дэгрэла, официально в него могли вступать лишь бельгийцы. Тем не менее, в его рядах оказалось около двадцати русских эмигрантов из Льежа и из Брюсселя. Хотя роль этих русских и принято замалчивать, в действительности она была очень значительной: один из них в чине майора командовал одно время всем Легионом, а затем – его запасным батальоном. Другой, в чине капитана, всю войну командовал ротой; П.И.Сахновский (брат автора. – Примечание МИТ) был сначала ротным, а затем – батальонным врачом; некоторые, в разное время произведенные в лейтенанты, командовали взводами и ротами; почти все остальные были сержантами или фельдфебелями.

Так как в Валлонском Легионе все говорили только по-французски, то приказания отдавались на этом языке, а все командные должности несли сами легионеры. Германский «фербиндунг-штаб» постоянно находился при Легионе, и переводил приказы свыше на французский язык и наши рапорты, и доклады – на немецкий. Так как русские эмигранты в глазах немцев были бельгийцами – то мы пользовались решительно всеми правами, не в пример прочим германским частям, где командовали немцы, а русские несли только вспомогательные роли. Чрезвычайную роль также играл факт, что почти все мы говорили и по-французски, и по-немецки и, конечно, по-русски, тогда как остальной состав Легиона – только по-французски.

10 марта 1942 года выехал из Брюсселя второй эшелон добровольцев в Валлонский Легион, который в составе отдельного батальона уже находился на фронте. В числе добровольцев этого эшелона находились соратники РИС-О Сахновские Н.И. и П.И. После трехмесячного обучения в казармах запасного батальона в городе Мезериц подкрепление было отправлено на фронт, проходивший тогда в нескольких верстах от города Славянска. Легион к этому времени уже понес довольно сильные потери, в том числе геройски погиб полковник Смоленский, изумительное мужество которого было покрыто в Легионе неувядаемой славой.

Вскоре после нашего прибытия началось генеральное наступление на Кавказ, куда мы и дошли форсированным маршем, делая по 40 км в день, к началу осени. Здесь следует сказать, что уже по пути на фронт наш эшелон встречал транспорты военнопленных, отправлявшиеся в Германию. Условия, в которых находились эти военнопленные, были чрезвычайно тяжелые. Безвыходно запертые в вагонах, зачастую без продовольствия и воды, многие из них должны были умирать в пути. Это вызывало страшное возмущение не только нас, русских, но и бельгийцев, которые обычно вместе с нами выскакивали из вагонов и спешили передать все, что было возможно, российским военнопленным, несмотря на протесты и угрозы охраны. В этих условиях нами был подан первый рапорт по начальству с указанием на всю ошибочность этих действий. Вскоре после этого рапорта Н.И. Сахновского вызвали к начальнику фербиндунгштаба, который, естественно, имел очень большой вес во всех судьбах Легиона и его состава.

Н.И.Сахновского очень внимательно выслушали и объяснили, что далеко не всегда эти факты можно поставить в вину германскому командованию, т.к. молниеносно наступающая армия вынуждена прежде всего кормить своих солдат, а продовольствия в Германии маловато. При этих обстоятельствах из советской армии в плен взято сразу 200.000 человек! Что с ними делать? Откуда взять продовольствие? Вот почему командование вынуждено давать минимум необходимого... Фактически же жизнь военнопленных часто зависела исключительно от командира транспорта. Если это был порядочный человек, то действительно МОЖНО БЫЛО ПРОДЕРЖАТЬСЯ на этом «минимуме», но если попадался прохвост, то минимум не доходил по назначению и пленные умирали от голода.

Когда началось генеральное наступление на Кавказ, на сторону немцев продолжали переходить десятки тысяч советских воинов. Фронтовые командиры уже прекрасно знали, что если военнопленных отправлять в тыл, то почти все они погибнут в пути. Поэтому обычно их немедленно же распускали по домам или предлагали оставаться при части в качестве вспомогательных отрядов. Те, чьи дома находились в областях, уже занятых немцами, обычно сейчас же шли домой, а те, кому идти было некуда, присоединялись к вспомогательным отрядам. Поэтому на всем нашем пути мы встречали толпы распущенных военнопленных, которые шли по домам и, естественно, чем только могли, нам помогали.

Валонский Легион пользовался уважением и сочувствием немцев. Мягкость, в сравнении с немцами, характера бельгийцев была причиной особенно хороших отношений с создавшимся при Легионе Русским вспомогательным отрядом из военнопленных, а присутствие в составе Легиона группы добровольцев из эмигрантов давала еще большие возможности.

Решительно никаких боев не происходило. Немцы продвигались отдельными колоннами, оставляя много советских частей у себя в тылу. Пока население сочувствовало немцам, ожидая от них избавления от большевизма, это не представляло никакой опасности, но когда положение изменилось, то, конечно, сыграло очень большую роль. Однажды, уже пройдя Армавир, я стоял возле повозки, груженной аппаратами службы связи, когда произошла какая-то маленькая перестрелка и залетевшая пуля попала в ухо рядом со мной стоявшей лошади. Лошадь прыгнула в сторону и колеса повозки прошли по моей правой ступне, разломав кости. Идти дальше я уже не мог, а потому был эвакуирован. Чтобы дать пример степени утомления и истощения германских войск от этого бесконечного наступления форсированным маршем, интересно отметить, что меня взвесили перед погрузкой на аэроплан, и что вместе с моим пакетом я весил 54 кг при росте один метр и 82 см. Я был в прямом смысле слова «кожа и кости» и вред ли мог выдержать напряжение горных боев со свежими большевицкими частями.

После бесконечно длинного пути эвакуации, т.к. на аэроплане меня доставили только до Таганрога и лечения в военном госпитале в г. Эльбинг, я получил мой первый отпуск и попал в Брюссель и в Париж. Совпатриотические настроения уже цвели махровым цветом в эмиграции, что привело меня к нескольким резким столкновениям, но в общем меня встретили хорошо, и после нескольких устроенных мною докладов и обсуждения положения с нашими соратниками, я начал принимать меры для более планомерного и полного использования возможностей нашего участия в рядах Валлонского Легиона.

Принятые решения сводились к следующему: положить начало вооруженной борьбе против большевизма за свой собственный страх и риск, не считаясь с точками зрения Верховного Германского Командования и Остминистериума, под открытым лозунгом: «За Веру, Царя и Отечество!» – в тылу у большевиков. Для первого толчка использовать возможности Валлонского Легиона, не упуская ни одного представляющегося случая.

При полной поддержке и сочувствии Соратников Бельгийского Отдела, работавших под руководством Соратника-Руководителя Российского Имперского Союза-Ордена Н.Н.Воейкова, мне удалось получить некоторое количество книг, изданных в эмиграции, ряд открыток с фотографиями частей Армии Врангеля после ее эвакуации, которые издавались под заглавием: «Русская  Армия на Чужбине», – различную имперскую литературу и взять с собою несколько тысяч специально заказанных православных крестов с надписью «Сим Победиши!», что было выполнено при содействии священника о. Александра Шабашева.

Тем временем на Кавказе начались настоящие военные действия и шли тяжелые бои, которые и закончились отступлением. Советские части в тылу германского расположения превратились в банды партизан. Валлонский Легион был эвакуирован уже авиацией, причем валлонцы сумели взять с собою всех желающих этого добровольцев своего вспомогательного отряда из военнопленных и даже часть населения. Таким образом, когда я из отпуска прибыл в Мезериц, туда вскоре прибыл с фронта и весь Легион в составе которого было более ста русских.

Как раз в это время Германское Командование решило перевести все иностранные добровольческие части в состав т.н. «Ваффен-СС». До этого времени Валлонский Легион был в «Вермахте», а теперь нас погрузили в вагоны и отправили в СС-овский лагерь «Вильдфлекен» для переформирования значительно численно разросшегося Легиона в «5-ю СС-Штурм-Бригаде  Валониен». Но русских военнопленных в «Ваффен-СС» немцы переводить совершенно не желали. После неимоверных усилий удалось все-таки сохранить при Легионе 40 человек, выбранных, к великому сожалению, НЕ ПО МОРАЛЬНЫМ И ПОЛИТИЧЕСКИМ КАЧЕСТВАМ, а исключительно на основании их возраста и физической подготовки.
...
Неизлечимая душевная болезнь РОВС-а, перекинувшаяся затем на «Русский Корпус» в Югославии, не могла не привести к печальным результатам. Российская Императорская Армия НИКОГДА НЕ БЫЛА АПОЛИТИЧНОЙ – она была чисто монархической, Французская армия, построенная на АТЕИСТИЧЕСКОМ РЕСПУБЛИКАНСКОМ ПРИНЦИПЕ и есть республиканская. Советский Союз имеет чисто сатанинскую шайку, а вовсе не русскую армию, как это стараются нам представить совпатриоты.

Глубокой осенью 1943 года мы прибыли на фронт, проходивший в это время по Днепру. Большевики только что взяли Киев. Мы были выгружены в Корсуни и расположены в селе Байбузы и в селе Мошны на реке Ольшанке. Мы входили в состав СС-дивизии «Викинг», которая была расположена в сторону Корсуни. Сосредоточив здесь силы, немцы намеревались прорваться в тыл большевиков и уничтожить их силы, занявшие Киев.

Все окрестные леса были заполнены красными партизанами, с которыми происходили стычки, но боев не было. Немцы для пресечения партизанщины хотели эвакуировать все мужское население, от чего население, естественно, старалось уклониться, и что только усиливало партизан. Решительно всюду, куда только ни приходил Легион, мы заставали на постах старост деревень и начальников местной полиции – совершенно определенных коммунистов. Немцы почему-то считали, что если у крестьянина хорошая хата – то он и есть самый толковый и домовитый человек, упуская из виду, что хорошая хата в СССР может быть только у местного активиста-большевика. Эти коммунисты при помощи немецкой же силы гнали и давили настоящих антикоммунистов и снабжали всем необходимым партизан. Переводчиками у немцев, по меньшей мере на Юге России, как правило, были активисты-»украинцы» из Галиции. Они ненавидели местное население, а население их совершенно не понимало, т.к. пресловутая «ридна мува», на которой они говорили, нарочито очищена от всех обычных русских слов и выражений. Эта «Восточная Политика», изобретенная господином Розенбергом, проводилась немцами с чисто германской тупостью, несмотря на катастрофические результаты.

КАЖДЫЙ РУССКИЙ ЭМИГРАНТ, ПОПАДАВШИЙ НА ФРОНТ БЫЛ ПОЭТОМУ ПОДЛИННОЙ НАХОДКОЙ, КАК ДЛЯ САМИХ НЕМЦЕВ, ТАК И ДЛЯ ВСЕГО МЕСТНОГО НАСЕЛЕНИЯ. Только через него можно было добиться хоть какого-то порядка и логики. Там, где Легион задерживался на некоторое время, местные «власти» вскоре оказывались повешенными или расстрелянными, немецкие коменданты по возможности заменены русскими, и население начинало себя чувствовать совершенно иначе. Немедленно после нашего прибытия в Байбузы и Мошны комендантом села Байбузы был назначен я.

Первой моей заботой было по возможности спасти местное население от эвакуации. Для этого выдавались удостоверения с печатью Комендатуры, что такой-то, имя рек, эвакуации и аресту за хождение ночью не подлежит, т.к. состоит на службе Комендатуры. Помимо того, на рукав нашивался белый ромб с той же печатью. Очень скоро не только наши местные крестьяне, но и из соседних сел и деревень стали собираться в Байбузы. Мною была для этой цели открыта мельница, швейная и сапожная мастерские, мастерская выделки веревок, которых очень не хватало, кожевенная выделка, мастерская, где делались ведра, и т.д. Я объяснил населению, что все это необходимо, т.к. иначе я не могу оправдать свои действия перед начальством. Наш штаб стал снабжаться в изобилии молоком, яйцами, птицей, а население, получив убежище и защиту, наконец, вздохнуло в условиях хотя бы относительного спокойствия за завтрашний день.

Красные партизаны СОВЕРШЕННО ПЕРЕСТАЛИ БЕСПОКОИТЬ ВАЛЛОНСКОЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ.

Момент показался мне благоприятным, и я попросил аудиенции у командира бригады, штурмбанфюрера Липперта, прекрасного и честнейшего бельгийского офицера, недавно вступившего в командование нашей бригадой, и доложил ему, что хотел бы получить свободу действий в смысле разрешения мне формировать русскую добровольческую дивизию для борьбы против большевиков. Естественно, он мог мне только сказать, что это вне его компетенции, но что он с удовольствием поддержит всякое мое предложение в этом направлении, так как совершенно уверен, что если не принять мер такого порядка, война будет полностью проиграна.

Через день после этого разговора я получил приказ явиться к Командиру Бригады, где застал Начальника немецкого Фербиндунгштаба оберштурмбанфюрера Вегенера и генерала Ваффен-СС (фамилии его не помню), командира Дивизии « Викинг». Липперт, хотя и неважно, но говорил по-немецки, так что весь разговор шел на этом языке и никаких переводчиков не потребовалось. Мне было приказано подробно изложить мои мысли. Такой исключительный момент следовало использовать полностью, т.к. Командир Дивизии «Викинг» был очень крупной величиной, а в условиях фронтовой обстановки его слово являлось непреложным законом. В сочувствии Липпера и Вегенера я уже не сомневался, так как самый факт, что они решились потревожить важное начальство, говорил сам за себя.

Мой доклад сводился к следующему. Следует немедленно сформировать русскую добровольческую дивизию при дивизии «Викинг». Дать этой дивизии абсолютную свободу действий и право сражаться за свой собственный идеал. Вооружить ее можно захваченным у большевиков оружием, имеющимся у нас в изобилии. Дать через Валлонский Легион возможность русским эмигрантам-добровольцам, конечно, по нашему выбору, пополнить ее, объявив соответствующий призыв во Франции и в Бельгии. Перевести некоторое число офицеров из Русского Корпуса в Сербии сначала в Валлонский Легион, а затем – командирами в новую дивизию. В течении двух месяцев можно этим путем создать базу совершенно нового русского национального движения, которому и предоставить свободу действий на русской территории. САМО ПО СЕБЕ ПОДОБНОЕ ДВИЖЕНИЕ НЕ МОЖЕТ НАЧАТЬСЯ; но затем все пойдет своим собственным путем. Если этого не сделать ТЕПЕРЬ ЖЕ, пока мы на Днепре, потом, пожалуй, будут поздно.

- Население за Вами не пойдет, и добровольцев из Европы Вам тоже достать уже не удасться, – ответил мне генерал.

- Почему не попробовать?- ответил я. – Если вы правы, то, конечно, вся затея напрасна, но если я прав, то можно еще спасти Россию и Германию, и даже весь мир от надвигающегося коммунизма. Дайте мне «динстрейзе» в Берлин, я там переговорю с кем надо, вернусь сюда через две недели, и тогда посмотрим, как отнесется население. На первых порах это будет рота, затем – батальон, полк и дивизия.

- А русский взвод Валлонского Легиона?

Этот вопрос мне был очень неприятен, т.к. я знал, что во взводе не все благополучно, но говорить об этом было невозможно.

- Если командование согласно, то его можно тоже перевести в новое формирование. – И я, прямо глядя в глаза генералу, добавил: – При его формировании упустили очень важную вещь: НЕ СКАЗАЛИ, ЧТО ОНИ БУДУТ СРАЖАТЬСЯ НЕ ЗА ЕВРОПУ, А «ЗА ВЕРУ, ЦАРЯ И ОТЕЧЕСТВО!» – что совсем не одно и то же.

Повисло молчание. Наконец, генерал взглянул на меня и сказал:

- Завтра утром вы едете с «динстрейзе» в Берлин. По возвращении явитесь к Командиру Бригады с докладом. Помните, что весь этот разговор абсолютно секретен, так как я беру на себя ответственность, на которую не имею права. Даже ваши друзья и помощники ничего не должны знать о наших действительных планах. Если при существующих условиях вы сумеете осуществить этот план, то я буду счастлив, что принял в нем участие. С нашей стороны вам обеспечена полная поддержка.

Поездка в Берлин, с моей точки зрения, имела только одну цель: выяснить, кто из русских генералов сможет возглавить в случае успеха начинаемое дело? Вопрос крайней важности. Если это будет решительно, политически мыслящий, преданный монархической идее вождь, то это одно может обеспечить конечную победу. Наоборот, какой либо «аполитично-непредрешенческий» слизняк с демократически-гнилым мозгом, – конечно, провалит всякое начинание. Найти такого генерала в нашем эмигрантском болоте дело нелегкое, и я решил об этом посоветоваться с полковником Хаусманом.

- Такого генерала, как вы хотите, у нас нет, – ответил мне полк. Хаусман. – Если бы он был, то вы его знали бы. Есть много очень порядочных и хороших людей, но они уже НЕ ГЕНЕРАЛЫ. Они отучились ПРИКАЗЫВАТЬ нужным тоном, да и не знают, ЧТО приказывать. Поэтому лучше всего, при возникновении такого народного движения, в которое может при удаче вылиться Ваше начинание, назначать командиром из местных сил или отобранной эмигрантской молодежи. Отсутствие чисто военного образования никакого значения не имеет, а взаимное чувство доверия гораздо важнее. Немцы оказали нам услугу, не пустив эмигрантов на фронт, а то они там такую толстовщину поразвели бы, что самым заядлым республиканцам и в голову не придет. Вы сами говорите, что со взводом неблагополучно, а командует им эмигрант. Почему? Да потому, что он болен РОВСовской закваской, совершенно неприменимой при политической борьбе, а здравого политического мышления, по-видимому, не имеет. В этом все дело.

Я вернулся в Легион с тяжелым сердцем, но не мог не согласиться с Хаусманом, что наша эмиграция морально совершенно не готова к принятию участия в важных событиях; что за глупейшими гуманитарными соображениями о каких-то «народных правах» они дождутся полного уничтожения этого самого народа; что сотни, а может быть, и тысячи эмигрантов МОГЛИ БЫ БЫТЬ НА ФРОНТЕ, ЕСЛИ БЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОТЕЛИ ЭТОГО, а они, вместо этого, разводят слюни о защите территории от «внешнего врага», воображая, что немцы могут победить Россию! Немцам России не победить, а вот душевное гниение действительно может привести к исчезновению с лица земли когда-то великого народа. Но об этом все еще не могут задуматься.

Вернувшись из Берлина, я, конечно, не стал посвящать Липперта во все детали моих мыслей, но просто доложил, что офицеры найдутся, и что настало время оценить настроения населения. На следующий же день я устроил сход крестьян в помещении комендатуры, которым сказал следующее:

- Вы все прекрасно знаете разницу между большевиками, немцами и нашей валлонской частью. Не мне, русскому белому эмигранту, объяснять вам, живущим все эти годы тут, что такое большевизм и колхозы. Также не мне, носящему германскую форму, объяснять вам, что такое немцы – вы их видите здесь вот уже два года. Вы напрасно их теперь ненавидите, так же как напрасно ожидали, что они почему-то спасут нас от большевиков. Пора понять, что немцы служат НЕ РОССИИ, А ГЕРМАНИИ. Они защищают свою родину и нам это должно быть понятно. НО НАС-ТО, РУССКИХ, прежде всего волнует и интересует судьба НАШЕЙ РОДИНЫ, НАШЕГО НАРОДА. Так вот, для того чтобы наша Родина была счастлива и могуча, чтобы МЫ, РУССКИЕ, могли жить свободно и хорошо – нам необходима РУССКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ достаточно сильная, чтобы защищать Правду. Правда, т.е. то, что для нашего русского народа является действительно ПРАВДОЙ – это то чему учит нас наша православная Церковь. Но для утверждения этой Правды нужна Национальная Государственная Власть, и властью этой, нашей, родной по крови, русской может быть ТОЛЬКО РУССКИЙ ЦАРЬ, а не интернациональный сброд, сидящий теперь в Кремле. Наши отцы и наши деды славно жили при Царях. Только подлецы могут говорить противное. Но мы, простые русские люди, загнаны в угол. Со всех сторон наше тело рвут злобные псы. Мы не в силах сражаться сразу со всеми. Поэтому надо бить врага по очереди. 30 лет уже шайка правит вами, а вы не в силах им свернуть шею. Вот почему для меня вопрос ясен. Я думаю, что с немцами мы можем договориться, т.к. они не могут нас разбить. Им придется или договориться с нами, или проиграть войну. А вот с большевиками мы можем справиться, только воспользовавшись этой войной. Партизаны, заполняющие леса, должны были бы повернуть оружие против большевиков и подумать о завтрашнем дне. Иначе придется чесать затылки. Во всяком случае ясно одно: наша валлонская часть не останется стоять тут до бесконечности. Нас заменят или немцы, или большевики. Вы знаете и тех, и других. Поэтому я предлагаю желающим теперь же записаться в новый добровольческий отряд, который будет создан при бельгийской бригаде. Сначала это будет отдельная вспомогательная рота с оружием, взятым у большевиков. Мы примем участие в боях против большевиков, сначала в этой форме, но при первой же возможности будем сражаться сами по себе. Заранее говорю, что наша цель – сбросить большевизм и дать России русскую национальную власть – Русского Православного Царя.

В ту же ночь ко мне пришли три крестьянина и, покачав головами, сказали, думают, что меня убьют, если не большевики, то немцы. Я им ответил, что немцы не убьют, так как я им всегда и говорю, и пишу тоже самое, а вот против большевиков я, действительно, сражаюсь и они, конечно, могут меня убить, но на то и война. Поговорив на разные темы, они спросили, не желаю ли я встретиться и поговорить с начальником одного из партизанских отрядов. Я ответил, что сам к нему не пойду, т.к. иначе немцы меня действительно могут посчитать за изменника, но что ко мне может всегда придти кто угодно, так как я уверен, что само население сумеет меня в случае надобности защищать. Этот знаменательный разговор открывал огромные возможности, так как, если бы действительно партизанские отряды, состоявшие из местных крестьян, трепетавших от одной мысли о возможном возвращении красных, стали массами вливаться в наше движение, то большевизму грозит неминуемый конец. А при Розенберговской политике немцев местным крестьянам не было никакого иного выхода, как идти в партизаны, хотя они не были никакими коммунистами.

Все эти события происходили на Рождество 1943 года. На фронте продолжалось затишье. В моей комендатуре постоянно толпились приходившие крестьяне, с которыми я и говорил совершенно просто и откровенно на всякие темы. Вскоре у меня оказались записанными около двухсот добровольцев, с которыми следовало начинать формирование, но по некоторым соображениям я затягивал решительные шаги. Дело было в том, что я прекрасно знал, что большевики взяли Черкассы и прошли нам в тыл, что через Киев также продвинулись значительные силы и что мы, следовательно, находимся в глубоком мешке. Предстояла эвакуация и я мог без всякой пользы для дела погубить массу людей, доверившихся мне. Обсудив этот вопрос, я решил, что все, кто действительно пойдут с валлонцами в момент эвакуации, явятся впоследствии ядром Ополчения, но что толкать на это я никого не буду.

Намечавшееся движение я решил назвать «РОССИЙСКОЕ НАРОДНОЕ ОПОЛЧЕНИЕ». И, собрав в своей комендатуре тех добровольцев, которые мне казались наиболее заслуживающими доверия, я высказал им эти мысли. Они полностью одобрили мое решение, тот факт, что я посоветовался с ними, был им приятен. На этом совещании я сказал, что нашим знаком будет наш Православный Крест с надписью: «Сим Победиши!» – который каждый должен вышить на своей рубашке, напротив сердца. Высота креста должна равняться десяти сантиметрам, а надпись – проходить по большой перекладине. Каждое Богослужение должно заканчиваться пением: «Спаси Господи, люди твоя», – с упоминанием в конце Имени Великого Князя Владимира Кирилловича, о жизни которого я рассказал крестьянам. Я всем категорически и определенно сказал, что на наших знаменах будут Православные Кресты и что нашим лозунгом является древний русский девиз: «За Веру, Царя и Отечество!» – что наша цель есть восстановление Православного Русского Царства и коронование Православного Русского Царя. С самых первых шагов я решил не допускать никакой двойственности и никакой неясности. Только твердо зная, ЗА ЧТО БОРЕШЬСЯ, можно придти к желанной цели.

Меня спросили, когда мы официально примем вид воинской части и принесем присягу? Я сказал, что это зависит от общей обстановки, но что сам я думаю, немедленно следует заготовить рубашки и высокие сапоги, что мы на днях выступим в поход, и тогда, во время похода, разобьемся на отделения и взводы, что, может быть, в нашу группу будут откомандированы русские добровольцы, уже находившиеся в Легионе, но что командовать отделениями будут, вероятно, лучшие из самих местных крестьян. Официальное же формирование и присяга произойдут позже, в зависимости от разрешений и указаний моего теперешнего легионного начальства, без помощи которого мы не можем встать на ноги, а потому должны с ним считаться.

Такова была обстановка в январе 1944 года, когда неожиданно наступила катастрофа, стершая без следа все созданное с таким терпением и трудом, в тот самый момент, когда, казалось, открылись подлинные возможности.

После жестоких Рождественских морозов сильно потеплело. Потом наступила полная оттепель и сошел весь снег. Размякшая земля обратилась в невероятнейшую грязь, по которой ни телеги, ни тем более автомобили или пушки, уже передвигаться не могли. С Ольшанки сошел лед. Находившиеся у нас в тылу большевицкие части, пехота и кавалерия быстрым ударом захватили и уничтожили наши склады бензина и артиллерийских припасов, которые, кстати, наша транспортная колонна все равно не могла уже никуда подвести или перевести. Все пять немецких дивизий оказались в полнейшем окружении и без всякой возможности использовать свою могущественную артиллерию и ее силу огня.

Шел плотный дождь, еще ухудшавший наше положение, и было градусов 15 тепла! Все это в начале января! Большевики, конечно, не могли упустить такого удачного момента, а потому сделали нашему командованию предложение о сдаче. Это предложение было отвергнуто. Тогда были разбросаны листовки с аэропланов на немецком, французском и русском языках, где был напечатан план местности с указанием положения наших дивизий, с призывом об индивидуальной сдаче каждого в трехдневный срок. В противном случае – все будут перебиты, пленных брать не станут.

Не знаю, много ли людей последовало этому предложению, но главная масса решила сражаться до конца. Утром 4 января мы получили приказ перевести наш обоз в село Деренковец, где должна была сосредоточиться вся бригада, для составления арьергарда отступающей группы войск. В это время стало сильно холодать, через час-полтора пошел снег, а к вечеру началась страшнейшая снежная буря при двадцати градусах мороза. Но все теплые вещи были уже сожжены. Никак не предполагали такой перемены погоды. То была оттепель и распутица, теперь через несколько часов – суровая зимняя вьюга. Тонкие мундиры быстро обращались в ледяные корки, руки костенели. Так наша колонна двинулась в свой последний путь.

Моя недавно сформированная часть была вооружена только легким оружием: автоматами, винтовками, – имелись и ручные гранаты. Только моя немецкая форма указывала на то, что мы принадлежим к германским войскам. Когда распахивались пиджаки или шинели моих добровольцев, были видны вышитые на груди Православные Кресты – Российского Народного Ополчения, истекавшего кровью, не успев встать на ноги.

Часа два мы шли без особенных инцидентов, когда неожиданно поднявшаяся ракета осветила цепи большевицкой пехоты, шедшей прямо на нас. Наша рота бегом бросилась в контратаку!

Все перемешалось, передо мной возникали какие-то тени. Ручные гранаты рвались со всех сторон, крики и шум. Я не могу сказать, сколько времени длился этот бой… Все было как в тумане. Однако русские Народного Ополчения с крестами на груди дрались с советскими группой, хотя мы видели, как таят наши ряды.

После этого началось истребление окруженных частей атаками авиации и непрекращающейся артиллерийской бомбардировкой, продолжавшимися больше двух недель.

Уже потом, пробившись из окружения, я увидел, какие огромные потери русские добровольцы понесли в том нашем первом и последнем рукопашном бою.

Несмотря ни на что, заканчиваю лозунгом Имперцев:

НАША ПОБЕДА ДАСТ СЛАВУ И ВЕЛИЧИЕ РОССИИ!

http://www.rusempire.ru/forum/lofiversion/index.php?t2063.html

Феерический подонок и трепач!
Больше всего мне понравилось:
"Решительно всюду, куда только ни приходил Легион, мы заставали на постах старост деревень и начальников местной полиции – совершенно определенных коммунистов. Немцы почему-то считали, что если у крестьянина хорошая хата – то он и есть самый толковый и домовитый человек, упуская из виду, что хорошая хата в СССР может быть только у местного активиста-большевика. Эти коммунисты при помощи немецкой же силы гнали и давили настоящих антикоммунистов и снабжали всем необходимым партизан".
"Там, где Легион задерживался на некоторое время, местные «власти» вскоре оказывались повешенными или расстрелянными, немецкие коменданты по возможности заменены русскими, и население начинало себя чувствовать совершенно иначе".

[nestor]

Общие соображения к разработке эмигрантов

В советской историографии подчеркивался большой положительный вклад эмигрантов в создание движения Сопротивления и об их достаточно массовом и активном участии в нем. В современной антисоветской историографии преобладает полярно противоположное мнение, согласно которому участие эмигрантов в движении Сопротивления было ничтожным, зато в основной своей массе они поддержали нацистов, приняв в т. ч. массовое активное участие в агрессии против СССР в рядах вермахта и и германских спецслужб.
Истина, как водится, всегда находится посередине между полярными мнениями, но все же ближе к одному из них.
Парадоксальным образом мнение эмигранта активного непосредственного участника событий офицера Валлонского легиона СС Н. И. Сахновского принципиально сходится с позицией советской историографии. Он утверждает, что среди эмиграции безусловно подавляющее доминировали антинемецкие патриотические настроения, которые он и его комбатанты единомышленники не разделяли.
Но настроения и активное прямое участие в Сопротивлении, конечно же, существенно разные вещи. Гитлеровцев можно было активно сильно не любить, но притом палец о палец не ударять для борьбы с ними. Конечно, большинство эмигрантов не принимало и не могло принимать участия в войне с нацизмом, но и более или менее активных борцов набиралось тоже достаточно немало.
Таким образом, вопрос стоит о сопоставлении эмигрантских групп, находившихся по разные стороны окопов.
Не подлежит сомнению, что главную роль в предвоенной подготовке будущих коллаборантских сил эмиграции сыграл РОВС, персонально входивший в число его лидеров В. В. Бискупский. Особенно активно этот процесс пошел с 1936 г., когда в Восточном министерстве Розенберга (или РСХА? необходимо разобраться, выяснить) был создан отдел по работе с эмигрантами из СССР, который возглавил Бискупский.
Также не вызывает сомнений факт активизации (силами этого ведомства при посредстве РОВС) подготовки будущих кадров коллаборантов в шпионско-диверсионных школах РОВС, работавших в разных городах (преимущественно столицах) разных стран. Прямое активнейшее сотрудничество РОВС с германской, польской и другими разведками. Особо о прибалтах (учились вместе с усташами в итальянских тренировочных лагерях, участвовали в массовой резне с апреля 1941 г.). Поэтому уже со второго дня войны начали впервые в оккупированном СССР применять Sardinenzupackung.
В самом начале войны эмигранты использовались мало (порядка немногих сотен), но в высшей степени активно и эффективно. В составе подразделений Бранденбурга 800 их начали забрасывать в СССР с апреля 1941 г.
Между тем очень многие захотели вернуться. Выдвигали проекты создания соединений из белоэмигрантов, направления их на Восточный фронт. Так, в Югославии был создан Русский охранный корпус, но руководство вермахта категорически возражало против отправки такого рода соединений на Восточный фронт. Потому что первоначально допущения никакой самостийности в оккупированных районах не предусматривалось, обоснованно исходили из того, что в последующем это создаст массу серьезных ненужных проблем, и такая позиция в целом была правильной.
Предпочли поступать по другому варианту.
Отправку на Восточный фронт организовали методом индивидуального набора через ведомство Бискупского.
Кандидаты представляли серьезные рекомендации, проходили обстоятельные собеседования, и прошедшие в результате направлялись, как правило, переводчиками в вермахт. Набор таким способом "распылял" эмигрантов по различным воинским частям, исключая их объединение в компактное военное формирование.
В основном первоначально использовались в абвере (тактической разведке), куда включалась тогда и спецпропаганда. В лагерях военнопленных подчинялись также офицерам абвера. Многие из них достаточно быстро после этого, по мере прибытия на фронт новых эмигрантов (набор резко активизировался, усилился с осени) переходили на службу в СД, куда принимали хорошо проявлявших себя на деле.
6 октября 1941 г. был издан приказ о создании школ пропагандистов СД, одновременно приказ аналогичного по смыслу содержания был издан по абверу. Т. е. если до того дня в оккупированном СССР школы абвера были буквально единичными (первая была учреждена в Минске еще в начале июля 1941 г. на базе только что созданной школы полицейских), то с октября появились десятки школ абвера и пропагандистских школ СД.
Тогда же начали создаваться первые малочисленные коллаборационистские подразделения (роты), вначале формировавшиеся в большинстве из белоэмигрантов, не подходивших на работу переводчиками, имевших военный опыт. Но процесс пошел очень быстро. Уже к декабрю счет перешел на десятки тысяч штыков (РННА и т. п.).
С весны (дата требует уточнения, возможно, с февраля) 1942 г. эмигрантов начали задействовать в организации ягдткоманд. Переводчиков приказным порядком стали назначать их командирами.
Отдельные темы в этом сюжете - НТСНП (миф об его мнимой оппозиционности нацизму) и Русский отдел абвера, учрежденный в 1943 г.

В общих чертах получается примерно такая картина, которая позволяет понять то, почему, например, не было создано и отправлено на Восточный фронт дивизии СС из русских эмигрантов по типу др. т. п. частей (французы, бельгийцы и др.). Механизм задействования эмигрантов оккупантами был другим.

[Геннадий Кушелев]

Телеканал "Россия" анонсировал передачу о "Русском охранном корпусе" и русских эмигрантах в Югославии. Ранее передача из этого цикла была посвящена русским в масариковской Чехословакии.

[nestor]

Александров С. А. Политическая история Зарубежной России

Избранный Донским атаманом после смерти Богаевского граф М.Н.Граббе в приказе № 190 от 28-го июня 1941-го года писал: «Донцы! Неоднократно… предсказывал я великие потрясения, … говорил, что из потрясений этих засияет для нас звезда освобождения, возвращения нашего в родные края… Эта борьба – наша борьба… Войско Донское, коего я являюсь Главою, продолжает свой двадцатилетний поход,… оно мира с советской властью не заключило, продолжает считать себя с нею в состоянии войны, и цель этой войны – свержение советской власти и возвращение… домой для возобновления и возрождения Родных Краёв при помощи дружественной нам Германии.
Атаманам всех Донских и общеказачьих станиц по всем странам в эмиграции приказываю произвести полный учёт казаков». В свою очередь, к министру иностранных дел Рейха обратились войсковые атаманы – Терской, Кубанский и Астраханский – генералы Вдовенко, Науменко и Ляхов. Они открыто приветствовали «приближающиеся к границам казачьих земель победоносные германские войска», надеясь восстановить свою власть над казачьими областями. Союз с Гитлером воспринимался многими из казачьих вождей не как выбор наименьшего зла («хоть с чёртом, но против большевиков»), а как возвращение к традиционным приоритетам российской политики, имея в виду эпоху «Священного союза».Такой подход разделял Краснов, чьи германофильские взгляды проявились ещё во время Гражданской войны.
«Итак, свершилось, – писал он 23-го июня 1941 го года атаману «Общеказачьего объединения в Германской империи» генералу Е.И.Балабину, – Германский меч занесён над головой коммунизма… скорее мы накануне событий, подобных 1813-му году. Только роли переменились. Россия (не Советы) является в роли порабощённой Пруссии, а Адольф Гитлер в роли благородного императора Александра Первого. Германия готовится отдать старый долг России….». Однако в рядах эмигрантского казачества не было единства. Большая часть казаков («великодержавники»), группировалась вокруг официальных руководителей, традиционно связывала своё будущее с освобождением от власти большевиков всей России. Количественно меньшая, но политически более активная их часть («самостийники») находилась под влиянием группярко выраженной националистически-сепаратистской ориентации («Казачий национальный центр» – КНЦ), отстаивавших идею создания независимого казачьего государства – «Казаки», которое включало бы в себя территории всех казачьих областей. Своими союзниками «самостийники» объявили украинцев и кавказских горцев, поскольку Украину и Северный Кавказ предполагалось целиком включить в состав будущей «Казакии». Главным же врагом казачьей независимости, наряду с коммунистами, считался весь русский народ, которому, как утверждали лидеры националистов, присущи имперские амбиции.
Не располагая большим влиянием в казачьих массах, «самостийники» проявляли бурную политическую активность. 22-го июня 1941-го года КНЦ отправил телеграмму германскому правительству, выразив верность, преданность и уверенность, что «победоносная германская армия обеспечит восстановление казачьей государственности».В это же время КНЦ был преобразован в «Казачье национально-освободительное движение» (КНОД). Его представитель в Берлине передал особый меморандум послам Италии Японии и направил приветствия правительствам Финляндии и Румынии. Одновременно КНОД объявил себя единственной силой, которая «ведёт и организует открытую борьбу всего казачества против поработителей и угнетателей нашей Казачьей Родины», и приступил к формированию казачьих частей для борьбы с большевиками.
Роль общеказачьего лидера оспаривали у «самостийников» представители «законной» атаманской власти. Одним из проектов воссоздания казачьих войск была программа восстановления Войска Донского, подготовленная при штабе атамана Грабе в Париже. Высшая власть в Донской области должна была принадлежать войсковому атаману. Предполагалось, что всё управление будет организовано по двум принципам: областная – войсковая власть – по назначению, а власть на местах – по избранию. Далее следовал целый ряд мер, направленных на отмену всех установлений Советской власти и создание на Дону системы новых социальных и экономических отношений. В осуществлении всех мероприятий предполагалось действовать совместно с кубанскими и терскими казаками, на землях которых они также могли быть применены. Основные задачи на первом этапе заключались в подготовке кадров войсковой администрации и командного состава охранных полков, в разработке планов мероприятий. Для этого было необходимо выяснить качественный и количественный состав эмигрантского казачества и установить контакт с крупными группами казаков на Балканах. Речь шла о планомерном и организованном возвращении всего казачества в родные края.
В то время как штаб Донского атамана только намеревался установить контакты с руководящими органами других войск, «самостийники» уже вели работу по подбору административных кадров для казачьих земель, открыто продолжая борьбу с «великодержавниками». Первоначальное отношение гитлеровского руководства к планам казаков-эмигрантов было негативным. Земли донских казаков включались в состав имперского комиссариата «Украина», а кубанских и терских – в состав комиссариата «Кавказ».Однако уже к концу 1941-го года, в связи с потерями на фронте и необходимостью организации антипартизанской борьбы в тылу, отношение к казакам начинает постепенно меняться. Для того чтобы обосновать использованиев вооружённой борьбе на стороне Германии представителей «низшей» славянской расы, была разработана «теория», в соответствии с которой казаки объявлялись потомками остготов, владевших Причерноморским краем во 2 – 4-м веках н.э., и, следовательно, не славянами, а народом германского корня, «сохранившим прочные кровные связи со своей германской прародиной». Эта теория позволила фюреру 15-го апреля 1942-го года разрешить использовать казаков как «равноправных союзников» в борьбе с партизанами и в операциях на фронте.
Этот процесс с 1942-го года становится более заметным. Бывшему командиру казачьего полка генералу В.А.Дьякову германская автотранспортная организация «Шпеер» поручила вербовку эмигрантов в качестве инструкторов для работы с советскими военнопленными, а также в качестве технического персонала автоколонны. В Сербии германские власти разрешили создание Русского охранного корпуса для борьбы с югославскими партизанами. В его формировании принял участие Кубанский войсковой атаман В.Г.Науменко. В конце 1942-го года корпус был включён в состав вермахта, а все казаки были сведены в один полк. Этот полк считался одним из лучших и к началу 1944-го года имел более 80% наград, которыми были удостоены чины корпуса. Несмотря на то, что казаки завоевали репутацию незаменимых бойцов, их политическое положение продолжало оставаться неопределённым. В то время как все восточные народы, представители которых сражались в составе германской армии, уже имели свои национальные комитеты, претендовавшие на роль будущих правительств «независимых государств», ничего подобного не было у казаков.
После Сталинградской катастрофы перед военным и политическим руководством Германии встал вопрос о поиске дополнительных резервов для продолжения борьбы. В связи с этим при Министерстве по делам оккупированных восточных территорий в декабре 1942-го года было организовано Казачье управление (Козакен ляйтештелле) во главе с Н.А.Гимпелем. Энергично взявшись за работу, Гимпельсразу же вступил в контакт с Красновым. Зная о популярности атамана в казачьих кругах, немцы прочили его на роль идейного вдохновителя всего казачества. 25-го января 1943-го года Краснов возобновляет свою политическую деятельность. Гимпелем при участии Краснова была подготовлена «Декларация германского правительства к казакам», обнародованная 10-го ноября 1943-го года за подписями начальника штаба вермахта генерал-фельдмаршала Кейтеля и рейхсминистра по делам оккупированных восточных областей Розенберга. Эта декларация утверждала за казаками права и служебные преимущества предков, самобытность, неприкосновенность земельных угодий. Кроме того, п. 4 декларации гласил: «Если военные обстоятельства временно не допустят вас на земли предков ваших, то мы устроим вашу казачью жизнь на востоке Европы, под защитой Фюрера, снабдив вас землёй и всем необходимым для вашей самобытности…. Мы убеждены, что вы вольётесь в общую дружную работу с Германией…».
Шагами по пути военной и политической консолидации казаков, связавших свою деятельность с немцами, стали формирование 1-й Казачьей кавалерийской дивизии под командованием генерала Г.фон Паннвица и объединение казачьих беженских станиц и строевых частей в так называемый «Казачий стан» под началом атамана полковника С.В.Павлова. Кроме того, казачью прессу, на страницах которой активно выступал Краснов, финансировало и опекало министерство Розенберга. Козакен ляйтештелле предложило Краснову возглавить Временное казачье правительство за границей, однако генерал отказался, указав на то, что все войсковые атаманы и тем более Верховный атаман должны избираться, и притом на территории казачьих земель. В связи с этим функции временного правительства решено было передать Главному управлению казачьих войск (ГУКВ), сформированному в марте 1944-го года. В состав ГУКВ вошли генерал П.Н.Краснов (начальник), генерал А.Г.Шкуро, походный атаман Войска Донского полковник С.В.Павлов, Кубанский войсковой атаман генерал В.Г.Науменко, атаман Терского войска полковник Н.Л.Кулаков. Рабочим органом ГКУВ являлся его штаб, возглавлявшийся племянником П.Н.Краснова, полковником (впоследствии генералом) С.Н.Красновым.Однако управление не было свободным в своей деятельности, так как его документы и распоряжения не имели силы без подписи начальника Козакен ляйтештелле Н.А.Гимпеля. Тем не менее, Краснов и другие атаманы посещали казачьи части, принимали германских представителей, отдавали приказы. Так, в феврале-марте 1944-го года атаманы Татаркин (сменивший умершего в 1942-м году Грабе), Вдовенко и Ляхов побывали в дивизии фон Паннвица, действовавшей на территории Хорватии. 27-го мая 1944-го года в организованные в Белоруссии казачьи поселения выехал генерал Науменко для выяснения вопросов устройства жизни поселенцев. К концу лета 1944-го года Красная армия в основном завершила освобождение оккупированных территорий СССР. Для обороны Рейха в спешном порядке изыскивались дополнительные мобилизационные ресурсы. Исключительные полномочия были предоставлены рейхсфюреру СС Г.Гиммлеру, назначенному главнокомандующим армий резерва. Гиммлер добился передачи в распоряжение СС всех инонациональных частей и соединений сухопутных войск. 26-го августа 1944-го года фон Паннвиц был вызван в ставку рейхсфюрера для обсуждения вопроса о включении в состав дивизии других казачьих частей. В сентябре на совещании командиров казачьих частей было объявлено о решении, развернуть дивизию в корпус, для чего при главном штабе СС создавался специальный орган – Резерв казачьих войск. В распоряжение этого резерва предполагалось собрать всех казаков – эмигрантов и бывших «подсоветских», находящихся в лагерях военнопленных, в частях СС, армии. Начальником этого резерва приказом рейхсфюрера от 5-го сентября 1944-го года был назначен генерал Шкуро. Деятельность Резерва казачьих войск протекала независимо от Главного управления казачьих войск Краснова, однако отношения между этими двумя органами складывались благоприятно и последнее активно помогало Шкуро, не вмешиваясь в его действия. С сентября 1944-го по апрель 1945-го года вербовочными штабами Шкуро было направлено в учебно-запасной полк 1-й Казачьей дивизии до 2-х тысяч человек, а в «Казачий стан» – до 7 тысяч человек.
В конце 1944-го начале 1945-го года военное и политическое руководство Рейха решилось на создание русского политического центра, олицетворявшего собой правительство в изгнании, и на объединение восточных «добровольческих» частей в единую армию с номинальным статусом армии союзной державы. Командующий Русской освободительной армией (РОА) генерал А.А.Власов получил согласие Гиммлера на формирование дивизий и объединение под своим началом всех российских антисоветских сил. Генералы Ф.Ф.Абрамов и Е.И.Балабин вступили в созданный Власовым «Комитет освобождения народов России» (КОНР) и приняли участие в его учредительном съезде, состоявшемся 14-го ноября 1944-го года в Праге. Однако против КОНР выступило Главное управление казачьих войск, которые считали, что казачество может существовать только под покровительством Германии на территории Европы под именем «Среднеевропейского казачества». Краснов, усмотрев в создании КОНР угрозу казачьим вольностям, обещанным декларацией германского правительства от 10-го ноября 1943-го года, доказывал несостоятельность идеи объединения казачьих войск с РОА тем, что казаки уже принесли присягу на верность фюреру и Германии. В записке Власову Краснов писал: «Все казаки собираются в свой Казачий Корпус под казачьим и немецким командованием… Если будет тот счастливый час, когда Русская Освободительная Армия пойдёт на Восток, чтобы сломить большевизм, они будут счастливы идти на её правом фланге, но пойдут под немецким командованием, ибо они присягали Германии и её фюреру и освобождение родных краёв видят только при помощи Германии».
Краснов и его окружение потребовали, чтобы вступившие в КОНР генералы Абрамов и Балабин считали себя пребывающими там лишь персонально, а не в качестве представителей казачества в целом. В ответ на это Балабин 25-го ноября 1944-го года собрал съезд станичных атаманов «Общеказачьего объединения», на котором сообщил им об отношении к Власову и КОНР в Главном управлении казачьих войск. Все присутствовавшие заявили о своей безоговорочной поддержке власовского движения и просили Балабина считать его вхождение в КОНР не персональным, а в качестве представителя объединения. Пункт 5 принятой съездом резолюции гласил: «Просить генерала Балабина поставить в президиуме КОНР вопрос о создании при Комитете Управления Казачьих Войск с обязательным вхождением в него эксоффицио Войсковых Атаманов всех Казачьих Войск». 30-го ноября Балабин направил начальнику штаба вооружённых сил КОНР генералу Ф.И.Трухину постановление съезда станичных атаманов с сопроводительным письмом, в котором указывал на то, что «подсоветские казаки, на которых упирается Главное управление казачьих войск, также безоговорочно идут за генералом Власовым … и фантазию о каком-то «Среднеевропейском казачестве» отвергают с негодованием».
В ответ на это послание Власов поручил Балабину организовать при КОНР Управление казачьих войск. При этом для Власова, равно как и для поддержавших его казачьих генералов, идеальным решением было всё же уговорить обладавшего огромным авторитетом в рядах казачества Краснова вместе с ГУКВ присоединиться к КОНР. Власов говорил, что это «временное затмение» и, в конце концов, генерал присоединиться к КОНР со всем своим управлением. Встречи Краснова и Власова состоялись 7-го и 9-го января 1945-го года в пригороде Берлина Дальвице, в доме русского эмигранта Ф.В. фон Шлиппе, но к обоюдному соглашению не привели.Краснов шёл по пути противопоставления казачества всему русскому народу, и Власов назначает начальником Управления казачьих войск при КОНР Донского войскового атамана за границей генерала Г.В.Татаркина, а начальником штаба – полковника Е.В.Карпова. К 23-му марта 1945-го года Управлением казачьих войск при КОНР было составлено «Положение об управлении казачьими войсками», согласно которому руководящим органом казачества становился Совет казачьих войск, состоящий из Донского, Кубанского и Терского войсковых атаманов, заместителя атамана остальных войск и начальника штаба. Председатель Совета подчинялся Власову как главнокомандующему и председателю КОНР. Несмотря на то, что Краснов назвал этот документ «купчей крепостью о продаже казачьих войск», 24-го марта 1945-го года произошло событие, ознаменовавшее собой решающий поворот в отношениях КОНР с казачеством. Состоявшийся в этот день в Вировитице (Хорватия) съезд казаков 15-го кавалерийского корпуса единогласно принял решение об объединении казачьих войск с вооружёнными силами КОНР и избрал походным атаманом казачьих войск командира корпуса группенфюрера и генерал-лейтенанта войск СС Гельмута фон Паннвица. Это был первый и единственный в истории случай, когда казачьим атаманом стал иностранец. 28-го марта Власов подписал приказ об утверждении «Совета казачьих войск», о 20-го апреля – приказ о включении казачьих войск в состав вооружённых сил КОНР и утверждении фон Паннвица в должности походного атамана. 28-го апреля переход казачьих частей под верховное командование Власова был санкционирован рейхсфюрером СС. Всего по данным ГУКВ на территории Германии и оккупированных ею государств Западной Европы находились до 110-ти тысяч казаков, подавляющее большинство которых (не менее 75-ти тысяч) составляли бывшие советские граждане.
30-го апреля 1945-го года ввиду приближения английских войск и активизации действий итальянских партизан было принято решения об эвакуации казачьих строевых частей и беженцев из Италии (куда они были эвакуированы летом 1944-го года из Западной Белоруссии). Отход начался в ночь со 2-го на 3-е мая, а к вечеру 7-го мая, преодолев альпийский перевал Плоукен-Посс, казачьи отряды пересекли итало-австрийскую границу и расположились в долине реки Драва. Отсюда в расположение 8-й британской армии были отправлены парламентёры, которые объявили о капитуляции «Казачьего стана».
Неподалёку разбили лагерь 4,8 тыс. кавказцев, которых возглавлял адыгейский князь генерал Султан Келеч-Гирей. Восточнее – в городке Шпиталь – находилась группа из Казачьего резерва Шкуро. В Австрийские Альпы прорвался 15-й Казачий кавалерийский корпус фон Паннвица, который также сложил оружие перед англичанами.
Мало кто из них догадывался о том, что судьба их уже решена, так как 11-го февраля 1945-го года в Ялте союзники подписали соглашение о репатриации всех советских граждан, взятых в плен в составе германских вооружённых сил. Несмотря на то, что эмигранты предъявляли паспорта с гражданством других стран, все они были переданы «Смершу» 3-го Украинского фронта. Мотивы выдачи советским властям Краснова, Шкуро и других старых эмигрантов заключались в самой простой сделке – «натуральном обмене» белых атаманов, а вместе с ними и остальных эмигрантов, на группу пленённых Красной армией немецких морских офицеров во главе с адмиралом Редером. Всего за пять недель, начиная с 28-го мая, было депортировано 35 тысяч казаков.
...
Наследник Престола, опираясь на правый фланг эмиграции и признавая необходимость «процесса очищения русской земли … руками диктатора», 26-го июня 1941-го года делает воззвание: «В этот грозный час, когда Германией и почти всеми народами Европы объявлен крестовый поход против коммунизма-большевизма, который поработил и угнетает народ России в течение двадцати четырёх лет, я обращаюсь ко всем верным и преданным сынам нашей Родины с призывом: способствовать по мере сил и возможностей свержению большевистской власти и освобождению нашего Отечества от страшного ига коммунизма».
Боевые действия Белой армии и казачества рассмотрены выше, хотя история Второй Мировой войны имеет ещё один пример создания русскими эмигрантами воинских частей на Восточном фронте. В 1943-м году активист монархической организации «Российский Имперский Союз-Орден» (РИСО) Н.И.Сахновский с двадцатью единомышленниками, проживавшими в Бельгии, поступили добровольцами в Валлонский легион войск СС (бригада «Валлония»). За время формирования легиона братья Сахновские создали в его составе отряд из советских военнопленных, названный ими «Российским народным ополчением». По прибытии на оккупированную территорию СССР в Корсунь-Шевченковский район, Сахновский развернул активную пропаганду среди местного населения, выдержанную в монархическом духе. Пропаганда была направлена как против большевиков, так и против немцев: «…Пора понять, что немцы служат не России, а Германии… Мы не в силах сражаться сразу со всеми. Поэтому надо бить врагов по очереди… Мы примем участие в боях против большевиков, сначала в этой форме, но при первой же возможности будем сражаться сами по себе».
Под воздействием пропаганды в формируемую часть записалось около двухсот человек из числа местных жителей. «Ополченцы» носили нарукавный шеврон в виде православного восьмиконечного креста с надписью «Сим победиши». Единственная боевая операция, в которой «ополчение» приняло участие, произошла при случайном столкновении с наступающей советской пехотой. Большая часть солдат погибла, остальные, вместе с Валлонской бригадой, были выведены в тыл и расформированы. Часть из них осталась в рядах формируемой 28-й гренадёрской дивизии СС, остальные демобилизовались.
Во время наступления Красной Армии в последние дни войны, Владимир Кириллович со свитой присоединился к колонне 1-й Русской Национальной Армии генерала Хольмстона-Смысловского. Это произошло в районе самого западного города Австрии Фельдкирх, а в ночь со 2-го на 3-е мая подразделения 1-й РНА пересекли границу княжества Лихтенштейн. Великому князю Владимиру Кирилловичу и его свите было отказано в убежище, и они были отправлены обратно в Австрию.
В дальнейшем монархическое движение ослабевает и сводится к поддержанию «ветвей» генеалогического древа Дома Романовых.

http://rovs.atropos.spb.ru/index.php?view=publication&mode=text&id=33

[nestor]

Александров С. А. Политическая история Зарубежной России

В 1938-м году в самостоятельную организацию был выделен 2-й (Германский) отдел, возглавляемый генерал-майором А.А.фон Лампе. Новая организация стала называться Объединением Русских Воинских Союзов (ОРВС).
...
Объединение, возглавляемое А.А.фон Лампе, стало до конца войны центром русских военных организаций на территории Германии и оккупированных ею стран, фактически подменив собой РОВС.
...
21 мая 1941-го года фон Лампе обратился с письмом к главнокомандующему сухопутными силами вермахта фельдмаршалу Вальтеру фон Браухичу: «Мы твёрдо верим, что … германская армия будет бороться не с Россией, а с овладевшей ею … коммунистической властью. …. И потому теперь … я ставлю себя и возглавляемое мной ОРВС в распоряжение Германского Верховного Командования». После подачи обращения на имя фон Браухича, фон Лампе вышел на контакт с начальником 3-го (болгарского) и 4-го (югославского) отелов РОВСа, объединявших наиболее многочисленную часть организации, и получил от них сообщение с тем, что они присоединяются к его решению, и выражают полную готовность действовать сообща. «Я имею основания не сомневаться, – писал фон Лампе в послании от 5-го июля 1941-го года начальникам отделов ОРВС, – что такое же решение примут начальники 1-го (Париж) и 5-го (Брюссель) отделов – все с ведома и разрешения начальника РОВСа генерала Архангельского». В этот же день, 5-го июля, фон Лампе повторил своё обращение к фон Браухичу и продублировал его на имя Гитлера. Фюрер передал поднятый вопрос на обсуждение верховного командования германских вооружённых сил.10-го июля 1941-го года фон Лампе получил сообщение о том, что обращение передано на обсуждение, а 1-го августа пришёл ответ, гласивший, что «в настоящее время чины Объединения не могут быть применены в германской армии». На основании этого ответа фон Лампе объявил в своём приказе по ОРВС №46 от 17-го августа 1941-го года: «… Чины Объединения не связаны более … обязательством, предоставляю каждому право … послужить делу освобождения Родины – путём использования в индивидуальном порядке … возможностей».В сложившихся условиях перед русскими военными эмигрантами было три пути: 1-й – записываться добровольцами в вермахт в индивидуальном порядке; 2-й – вести предварительную работу по формированию воинских подразделений, рассчитывая, что немцы их со временем поставят в строй; 3-й – искать соприкосновения с военнопленными из СССР работая переводчиками, в охране и на иных тыловых должностях.
Многим военным эмигрантам удалось в этот период примкнуть к германской армии в качестве переводчиков, специалистов военно-строительных и транспортных организаций (Тодта и Шпеера), инструкторов для работы с пленными красноармейцами (из числа которых формировались охранные и антипартизанские подразделения).
Уполномоченный по делам эмиграции во Франции Ю.С.Жеребков, совместно с начальником 1-го отдела РОВСа Н.Н.Головиным зарегистрировал более полутора тысяч офицеров, изъявивших желание бороться с большевизмом. Из этого числа, несмотря на отказ немецкого командования, на фронт было отправлено сначала около двухсот человек, которые получили специальную форму, напоминавшую форму старой русской армии. Однако с июня 1942-го года, по требованию ставки главкома, отправка на Восток прекратилась, а бывших белых офицеров отозвали с фронта.
Заветной мечтой многих эмигрантов, принимавших участие в войне на стороне Германии, оставались части, аналогичные белым формированиям 1918–20гг. Учитывая отношение Гитлера к подобным инициативам, их создание представлялось делом совершенно немыслимым. И всё же, благодаря настойчивости и связям отдельных эмигрантов, а также заинтересованности тех германских военных, которые считали возможным ради достижения победы игнорировать установки политического руководства, несколько таких частей удалось сформировать.
Так, уже в июле 1941-го года при штабе немецкой группы армий «Север» для сбора дополнительной информации о противнике был создан 1-й русский зарубежный батальон. Его организатором стал офицер императорской гвардии, начальник штаба Варшавского подотдела РОВСа, штабс-капитан Б.А.Смысловский. По некоторым данным, он в 1928–32гг. обучался на курсах при «Труппенамте» (военном ведомстве Веймарской Германии), где тайно готовили офицеров Генерального штаба. Перед началом войны Смысловский служил сотрудником Абвера в чине зондерфюрера «К» (что соответствовало капитану) под псевдонимом фон Регенау. Весной 1941-го года Смысловский с начальником Варшавского подотдела генералом Трусовым прибыли в Берлин, где обсудили с фон Лампе вопрос об участии русских эмигрантов в войне на стороне Германии. Возможно, именно эта встреча послужила толчком для известного обращения фон Лампе к фельдмаршалу Браухичу. Несмотря на официальный отказ германских властей, Смысловскому удалось добиться разрешения на создание русского батальона (по сути, школы разведчиков и диверсантов для действий в советском тылу).
Первоначально батальон составляли исключительно эмигранты, однако, вскоре он стал пополняться за счёт пленных красноармейцев и перебежчиков. Солдаты и офицеры батальона носили немецкую форму с бело-сине-красными нарукавными нашивками. В конце 1942-го года Смысловский был произведён в чин подполковника и утверждён начальником созданного им «Зондерштаба Р» (особый штаб «Россия») – секретной структуры для наблюдения за партизанским движением. Организационно она подчинялась Абверовскому штабу «Вали» и действовала в Варшаве под вывеской «Восточная строительная фирма Гильген». В Пскове, Минске, Киеве и Симферополе были организованы главные резидентуры «Зондерштаба Р». Общая численность сотрудников составляла более 1000 человек. Его агенты действовали под видом служащих хозяйственных, дорожных и заготовительных учреждений оккупационных властей.
«Зондерштабу Р» были подчинены также 12 учебно-разведывательных батальонов, составлявших «Особую дивизию Р», назначением которой была борьба с партизанами и разведывательно-диверсионные рейды в советский тыл. Общая численность дивизии определялась в 10 тысяч человек. В декабре 1943-го года заподозренный в двурушничестве Смысловский (его состояние, по воспоминаниям сотрудника «Зондерштаба Р», полковника А.А.Денисенко, оценивалось в миллионную сумму, а квартира была забита дорогими вещами)был посажен под домашний арест, а его структуры были расформированы. После шестимесячного расследования, закончившегося оправданием, ему было предложено возглавить организацию партизанской войны в советском тылу и информационную службу Восточного фронта, а также сформировать на основе разбросанных по всему фронту русских учебно-разведывательных батальонов 1-ю Русскую национальную дивизию.
Ещё одной формой участия русских эмигрантов в боевых действиях на Восточном фронте стала попытка формирования Русской национальной народной армии (РННА). Идея её создания принадлежала берлинскому эмигранту радиоинженеру С.Н.Иванову, который перед войной являлся представителем Всероссийской национал-революционной партии А.Вонсяцкого в Германии и имел обширные связи в вермахте и фашистских партийных кругах. Зимой 1941–42-го года Иванов собрал инициативную группу по формированию русских антисоветских частей в прифронтовой полосе. В эту группу вошёл полковник К.Г.Кромиади (бывший офицер Донской армии) и полковник И.К.Сахаров (сын колчаковского военного министра, воевавший в Испании на стороне Франко). Общая концепция формирования была такова: начав с взвода, предполагалось постепенно наращивать контингент до дивизии, а затем, выступив против Красной армии, вызвать массовый переход её бойцов и командиров на свою сторону, создать армию, которая поведёт борьбу за освобождение России от большевизма.
В марте 1942-го года Иванов добился встречи с командующим группой армий «Центр» фельдмаршалом Г.фон Клюге и получил у него разрешение на набор военнопленных в лагерях для создания особой русской части. Представители Абвера возлагали на создаваемое формирование задачу подготовки и заброса в советский тыл диверсантов в целях разложения Красной армии и организации перехода её частей на сторону вермахта. В документах оно именовалось «русским батальоном специального назначения», «подразделением Абвера 203» или соединением «Граукопф» (псевдоним Иванова).
Местом формирования был определён посёлок Осинторф близ Орши, где расположился штаб будущей армии. В распоряжение организаторов РННА было предоставлено несколько лагерей в Борисове, Смоленске, Рославле и Вязьме, откуда на добровольных началах стали набирать военнопленных. Первоначально эмигранты отбирали убеждённых противников Советской власти, но из-за стремления многих вырваться из лагерных условий они оказались не в состоянии осуществить тщательный набор и объявили о приёме в РННА всех желающих. Если в марте 1942-го года численность РННА составляла не более 150 человек, то к середине августа – 1500 солдат и офицеров, которые размещались в трёх учебных лагерях посёлка Осинторф: «Москва», «Урал» и «Киев». Всем своим видом «армия» должна была подчёркивать, что она является русской национальной силой. Личный состав носил советское обмундирование с погонами и бело-сине-красными кокардами, а знаменем стал русский трёхцветный флаг.
Обучение личного состава велось в соответствии с уставами РККА, однако организаторы приобщали бывших красноармейцев к новой для них идее «освободительной борьбы». Офицеры-эмигранты внушали новичкам, что задачей РННА является «борьба с большевизмом и еврейством за создание нового русского государства». Иванов разъяснял личному составу, что «Москву будут брать не немцы и не японцы, а мы, русские, своими руками будем брать её и восстанавливать свои порядки». Ещё дальше шёл в своих высказываниях Кромиади: «Нам необходимо создать двухмиллионную армию и полностью вооружить её. Немцы после этой войны ослабеют, тогда мы и ударим по ним».
Своё боевое крещение РННА получила в мае 1942-го года в операции против действовавшего в немецком тылу в районе Вязьмы кавалерийского корпуса генерала П.А.Белова. В течение лета группы численностью 150–200 человек направлялись на фронт для действий в тылу Красной армии, остальные подразделения РННА привлекались к участию в антипартизанских операциях. Несмотря на это, эксперимент с РННА закончился провалом. Немцев не устраивал «национально ориентированный характер» деятельности и относительная автономия русских частей, которыми командовали русские офицеры. В августе 1942-го года все офицеры-эмигранты были отстранены от своих постов и отправлены в Берлин.
Более реальным воплощением мечты о создании белых частей стал Русский охранный корпус в Сербии. В условиях развернувшейся на всей территории Югославии партизанской войны под руководством Тито, начальник «Русского доверительного бюро» в Белграде, генерал М.Ф.Скородумов, предложил германском оккупационным властям сформировать своего рода силы самообороны для защиты эмигрантских семей, подвергавшихся террору со стороны коммунистических партизан. Немцы дали согласие, и 12-го сентября 1941-го года генерал издал приказ о формировании Отдельного русского корпуса. Этот приказ заканчивался словами: «С Божьей помощью, при общем единодушии и выполнив наш долг в отношении приютившей нас страны, я приведу вас в Россию».Такое заявление германские власти восприняли как самоуправство, и уже утром 14-го сентября Скородумов был смещён с поста командира корпуса и арестован гестапо.
Тем не менее, немцам были нужны охранные и полицейские части для борьбы с партизанами Тито, и корпус всё же был сформирован, но вскоре переименован в Русскую охранную группу и подчинён в административном и хозяйственном отношении главному уполномоченному по торговле и промышленности в Сербии группенфюреру Нойхаузену. Командиром охранной группы был назначен генерал Б.А.Штейфон (бывший начальник штаба Кутепова), который завершил работу по её организации и формированию. Солдаты и офицеры Русской охранной группы носили переделанную на русский манер форму югославской армии, русские погоны со знаками различия по последнему чину в белой армии, не игравшие никакой роли в новых условиях. Знаки различия по занимаемым должностям носились на петлицах у офицеров и в виде нарукавных нашивок у нижних чинов. Головными уборами служили пилотки и фуражки со старыми русскими кокардами. Весь внутренний распорядок и обучение строились по уставам Российской Императорской армии, однако, из-за изменения тактики ведения боя в связи с появлением новых видов оружия, группа перешла вскоре на уставы Красной армии.
Подразделения охранной группы несли гарнизонную службу по городам, охраняли шахты, промышленные предприятия и линии железных дорог. В оперативном отношении Русская охранная группа была придана 65-му армейскому корпусу под командованием генерала Фельбера, а с 30-го ноября 1942-го года она была включена в состав вермахта с переименованием в Русский охранный корпус. Это решение явилось следствием сентябрьского доклада рейхсмаршала Геринга фюреру, в котором действия группы были оценены весьма высоко. Корпус был организован в соответствии со штатами германской армии и включал в себя штаб, три полка (и отдельный Казачий), четыре отдельные роты при штабе (караульную, транспортную, запасную и снабжения) и лазарет. Помимо реорганизации было решено провести омоложение корпуса и зачислить в его ряды первоначально, в качестве эксперимента, до трёхсот советских военнопленных. Уже в сентябре 1943-го года начался набор в корпус добровольцев с территорий, аннексированных в 1941-м году Румынией – Буковины, Бессарабии и района Одессы,- откуда корпус получил пополнение почти в 5 тысяч человек.
С момента включения в состав вермахта в корпусе были введены немецкая форма и знаки различия, уставы германской армии и присяга на верность фюреру. Несмотря на это, корпус до конца войны оставался русским воинским соединением, с русским командным составом. Германскому командованию непосредственно подчинялся лишь командир корпуса – генерал Штейфон, который, несмотря на своё еврейское происхождение, получил чин генерал-лейтенанта вермахта, а 17-го июня 1944-го года был награждён немецким Крестом. Во внутренней жизни корпус сохранял облик русской воинской части, а его солдаты и офицеры верили, что они отправятся в Россию и примут участие в борьбе за её возрождение. Эти надежды не сбылись, однако встретиться в бою с Красной армией бывшим врангелевцам всё же пришлось. Внезапная капитуляция Румынии и Болгарии в августе – сентябре 1944-го года привела к тому, что в течение нескольких дней фронт оказался у границ Югославии, и Русскому корпусу пришлось принять на себя удар наступавших советских и болгарских дивизий. Превосходство Красной армии в живой силе и вооружении, активизация действий партизан, переход на сторону противника сербских правительственных частей – всё это создавало тяжёлую обстановку. Тем не менее, Русский корпус не только отбился, но и нанёс успешные контрудары, например под Дони Милановцем, где с поля боя бежал советский полк, или под Чачком, где была захвачена советская батарея.
Вступление Красной армии на Балканы заставило Штейфона принять решение о выводе корпуса на север. Верховное командование дало согласие на эвакуацию при условии, что корпус сначала прикроет отход германских войск из Греции. Выполнение этой задачи затянулось до конца войны и привело к огромным потерям. К маю 1945-го года в рядах корпуса оставалось 4,5 тысячи солдат и офицеров, что составляло четверть от общего числа прошедших через его ряды.
Наряду с Русским охранным корпусом с марта 1942-го года в Белграде формировался добровольческий батальон. Основанием для этого начинания послужил приказ главнокомандующего германских войск на Балканах о наборе русских добровольцев для десантной операции в районе Новороссийска. Формирование было поручено бывшему офицеру Сводно-гвардейского полка Добровольческой армии капитану М.А.Семёнову.
Батальон являлся строевой пехотной частью численностью 600 человек. В оперативном отношении он подчинялся командованию вермахта на Балканах и штабам тех дивизий, которым он придавался для решения конкретных задач, однако, в отношении снабжения и в административных вопросах он был подведомствен Главному управлению СС. Самому Семёнову был присвоен чин гаупштурмфюрера (капитана) войск СС, и, по предложению немцев, как потомственный дворянин он стал именоваться «фон Семёнофф». В период своего формирования батальон Семёнова даже составлял конкуренцию Русскому охранному корпусу, однако судьба его оказалась такой же. Вопреки первоначальному замыслу, батальон так и не был отправлен на Восточный фронт и с августа 1942-го года использовался в борьбе с югославскими партизанами. Впоследствии, на основе батальона и нескольких частей особого назначения, сформированных Семёновым в Германии из советских военнопленных, был развёрнут добровольческий полк СС «Варяг».

http://rovs.atropos.spb.ru/index.php?view=publication&mode=text&id=32

[nestor]

К.М. Александров (Санкт-Петербург, Россия)
Г.Г. Вербицкий (Вестал, штат Нью-Йорк, США)

Генерал от кавалерии Пётр Николаевич Краснов: Неудачный опыт жизнеописания на фоне мифов и фальсификаций.

К 24 августа 1941 г. в Велиже (северо-восточнее Витебска) на базе 9-й моторизованной роты капитана Г. Титьена (18-й пехотный полк 6-й пехотной дивизии VI армейского корпуса 9-й армии Вермахта) в составе нескольких рот была сформирована русская штурмовая группа (Angriffgruppe ) «Белый крест», разросшаяся позднее до батальона. Русским командиром группы стал чин РОВС и выпускник Николаевского кавалерийского училища ротмистр (капитан) А.П. Заустинский (Заусцинский), деятельным помощником которого был другой чин РОВС – ротмистр Карцев. По оценке капитана В.К. Штрик-Штрикфельда, в 1941 г. из Западной Европы на Восточный фронт для участия в боевых действиях прибыли около 200 белоэмигрантов, некоторые из которых погибли или получили тяжёлые ранения. В 1942 г. на Восточный фронт убыли чины РОВС лейб-гвардии Уланского Его Императорского Величества полка полковник А.Н. Пуговочников – в 102-й казачий эскадрон (батальон), Марковского пехотного полка подполковник А.Д. Архипов – на должность командира роты по борьбе с партизанами и т.д. В период с мая по 10 июля 1942 г. только из Парижа на Восточный фронт убыли ещё три группы белоэмигрантов.

http://krasnov-don.narod.ru/staty/allKr/allKr.html

Чуев С. Г. Проклятые солдаты. Предатели на стороне III рейха

В формировании охранных подразделений были заинтересованы также лица, получившие в собственность от немецкого командования крупную собственность. Так, например, в Ленинградской области барон фон Розен сформировал охранный отряд из бывших военнопленных для защиты своего поместья.
Одним из аналогичных отрядов командовал князь Мещерский (впоследствии убит своими же солдатами из подпольной группы). Это подразделение было сформировано из военнопленных-добровольцев в Сычевском лагере. Во главе стояли белоэмигранты капитан Заустинский, бывший полковник царской армии, переводчик при штабе 9-го корпуса Г.П. Сакирич, лейтенант Гайдуль (внук графини М.Н. Толстой). В лагерях для военнопленных Ржева, Молодечно и Торопца были сформированы казачья кавалерийская сотня (57 человек), 3-я караульная рота, взвод 705-го вахт-батальона (13 человек). В Ржевском дулаге формированием руководил белоэмигрант Подраменцев. Уроженец Петербурга, бывший капитан Императорской армии, он закончил Казанское юнкерское училище, в годы Гражданской войны воевал у Махно.
Отряд, насчитывающий 60 человек, формировался из числа военнопленных и лагерной полиции. Первая партия в 30 человек затем была пополнена дополнительным набором.
Отряд благословил на ратные подвиги священник о. Павел.
Разведчиком отряда был четырнадцатилетний Виноградов Николай Иванович из Пустошкинского района Псковской области. Проводниками и помощниками отряда в антипартизанских акциях были жители местных деревень.
Вооружение отряда, кроме винтовок, составляли 2 пулемета «Максим» и 9 ручных пулеметов. Униформа представляла собой стандартную немецкую форму с красными погонами, головной убор. кубанка с трехцветной российской кокардой.
В оперативном отношении отряд подчинялся начальнику штаба 23-го армейского корпуса майору Байеру, действовал на территории Ржевского, Оленинского и Бельского районов Калининской области.
В конце июля 1942 года в Сычевский лагерь для военнопленных прибыла группа казачьих офицеров и белоэмигрантов и, объявив о формировании русского добровольческого легиона, пригласила желающих записываться в него. Желающих набралось 250 человек, из которых впоследствии был организован отряд под командованием обер-лейтенанта Георга Титьена, из которого потом было создано три ост-батальона. 628-й, 629-й, 630-й, объединенных под общим наименованием «Айнграйфгруппе Титьен».
...
Началу формирования уже упоминавшейся нами ранее «Айнграйфгруппе Титьен» послужила антипартизанская группа, сформированная летом 1941 года в г. Велиже на базе 9-й моторизованной роты 18-го пехотного полка 1-й пехотной дивизии 6-го армейского корпуса группы армий «Центр». К 1 ноября группа состояла уже из 300 добровольцев, разделенных на 6 рот по 50 человек. В каждой роте присутствовало 25-35 человек немецкого персонала, специально выделенных для этой цели из 9-й роты 18-го пехотного полка. В феврале 1942 года несколько рот этой группы под названием «Белый Крест» участвовало в ожесточенных боях за г. Ржев. Русским командиром группы был бывший выпускник Николаевского кавалерийского училища, белоэмигрант ротмистр Заустинский.
С 1 марта 1942 года группе была придана артиллерийская батарея (четыре советских 76-мм. орудия). В сентябре 1942 года группа разрослась и включала в себя три добровольческих батальона под номерами 582. В это же время была сформирована 582-я резервная восточная рота. учебное подразделение для подготовки новобранцев для нужд группы. Позднее батарея была переформирована в 582-ю восточную батарею. Имелся также танковый взвод «Панцерцуг 682». В ноябре 1942 года батальонам была присвоена нумерация соответственно: ост-батальон 628, ост-батальон 629 и ост-батальон 630.
Летом 1943 года группа Титьена была переформирована в 709-й полк особого назначения. Его составляли 628, 629, 630 остбатальоны, артдивизион, танковый взвод из 7 танков и 582-я восточная артбатарея (четыре орудия). Батальоны несли охрану железнодорожной колеи на участках Суземка. Середина. Буда и Суземка. разъезд Нерусса, обороняли населенные пункты Старая Погощь, Новая Погощь, Синчуры.
С 11 мая 1943 года командиром полка был назначен полковник Курт Гейзер.
В июле 1943 года танковое подразделение «Айнграйфгруппы Титьена» использовалось на Курской дуге. Танки Т-34 с русскими экипажами были приданы 6-й танковой дивизии 69-й немецкой армии и были использованы в ночной атаке в районе села Ново-Оскочное. Коллаборационисты, немцы и советские подразделения в темноте не опознали друг друга, но затем разгорелся бой, в ходе которого советская колонна была фактически уничтожена. 628-м ост-батальоном командовал лично майор (с августа 1943 года) Георг Титьен. В декабре 1943 года батальон был переброшен в Бельгию (Брюгге) и придан 712-й пехотной дивизии 15-й армии. В январе 1944 года батальон был официально включен в состав 745 гренадерского полка 712-й пехотной дивизии в качестве 1-го батальона. С апреля 1944 года влит в состав 857-го гренадерского полка 346-й пехотной дивизии 13 декабря 1944 года был переброшен в Мюнзинген для формирования дивизий ВС КОНР. 630-й ост-батальон, переформированный из 3-го добровольческого батальона 582 в ноябре 1943 года был размещен в Байе, провинция Бретань (Франция), в марте 1944 года. в г. Сиссоне, тогда же переименован в 1-й ост-батальон 857-го гренадерского полка 346-й пехотной дивизии. В августе ба85 тальон, понесший значительные потери в боях с англо-американскими войсками отступил из Нормандии. В ноябре 1944 года прибыл в г. Мюнзинген. 752-й артиллерийский батальон (он же восточное артиллерийское подразделение 752) был сформирован 23 декабря 1943 года и объединил в себе четыре отдельных батареи. Батареи были вооружены трофейными советскими 76 и 120 миллиметровыми орудиями. Батальон был переброшен во Францию и включен в состав 7-й армии, с подчинением восточному штабу ЦБФ 721. В августе 1944 года был разбит при обороне крепости Лориан. Официально расформирован в конце 1944 года, а оставшиеся военнослужащие направлены на формирование дивизий ВС КОНР.

http://www.e-reading.org.ua/bookreader.php/64294/Chuev_-_Proklyatye_soldaty._Predateli_na_storone_III_reiiha.html

К.М. Александров. Судьбы русского офицерства в изгнании во время Второй мировой войны. Переписка 1946 г. между генерал-лейтенантами А.И. Деникиным и А.П. Архангельским

Действительно, ряд чинов РОВС в 1941-1945, кроме Русского Корпуса в Сербии, служил в Восточных войсках Вермахта, Абвере, а на заключительном этапе войны - в Вооруженных силах КОНР генерал-лейтенанта А.А. Власова. Среди них - генерал-майор А.А. фон Лампе, полковник Е.В. Кравченко, подполковник А.Д. Архипов, ротмистр А.П. Заустинский, капитан В.А. Ларионов, капитан К.А. Фосс и др.

http://ganfayter.livejournal.com/142360.html

Евгений Степанович Федоров. Правда о военном Ржеве. Документы и факты

    Начнем с главного переводчика штаба самой 9-й армии фон Карцева Бориса Николаевича. Родился он в 1897 году в селе Ивановское Ярославской губернии. По национальности он немец. Мать его урожденная Винтергальтер Мария Филипповна. До эмиграции жил в Петербурге на Васильевском острове, 2-я линия, дом 41.
    Так как центральный фронт не мог обеспечить все свои воинские части дополнительным количеством переводчиков русского языка, то штабом фронта был издан приказ, разрешающий самим вербовать переводчиков из немецкого подданства как вольнонаемных служащих. С этой целью фон Карцев ездил в Берлин, где имел дело с русской белоэмигрантской организацией, созданной в 1920/1922 годах. Возглавлял эту организацию бывший генерал от кавалерии, служивший до 1917 года в Петербурге в гвардейском кавалерийском полку фон Бискупский. Шестидесятилетний, высокого роста, стройный, с хорошей военной выправкой, резко враждебно настроенный против Советского Союза. В первые дни войны от имени данной организации обращался с просьбой к Гитлеру о предоставлении возможности членам организации принять участие в войне против нашей страны. В этом ему было отказано, но разрешено использование белоэмигрантов в качестве переводчиков и вольнонаемных.
    Заместителем у Бискупского был фон Таборицкий Владимир Александрович. Нервный, говоривший очень быстро, шепелявил, так как в верхней челюсти не имел несколько зубов.
    Этой организации подчинялась другая (Союз русского офицерства), возглавляемая бывшим генерал-лейтенантом фон Лампе.
...
    Имелся так называемый «доверенный комитет», который занимался проверкой всех белоэмигрантов и выдачей им документов на жительство в Германии. В Берлине фон Карцева принял Таборицкий. Он пообещал собрать нескольких человек, желающих поступить на работу в качестве переводчиков. На другой день у Таборицкого было несколько человек. Среди них Заустинский Александр, уроженец России, житель Петербурга, до войны проживал в Париже, где имел свой продуктовый магазин; фон Швабе Николай Адольфович, до 1917 года проживавший в Петербурге. После прибытия на фронт стал переводчиком отдела 2-а штаба 9-й Армии; Максимов Николай Иванович, 1897 г. р., уроженец г. Ковно, из дворян. Будучи юнкером Николаевского Кавалерийского училища в июне 1918 года бежал из Петрограда на северный Кавказ, вступил в Добровольческую армию. Был командиром взвода и три года участвовал в борьбе против Советской власти. В ноябре 1920 года с остатками врангелевской армии эмигрировал и до конца июня 1941 года проживал в Турции, Венгрии, Югославии, Франции и Германии. По прибытии на Восточный фронт в 1941 году являлся переводчиком при штабе 5-й пехотной дивизии, а с ноября 1941 года переводчиком отдела 1-ц 206-й пехотной дивизии 9-й Армии. Таким образом, из Берлина прибыло около 110 человек, у которых фон Карцев проверял знание ими русского языка, а затем распределял по частям 9-й армии.
    Сам фон Карцев являлся переводчиком отдела 1-ц штаба 9-й Армии «зондерфюрером-К». Принимал сводки о противнике из отделов 1-ц корпусов 9-й Армии, участвовал в допросах военнопленных, кроме того, являлся личным переводчиком командующего 9-й Армии генерал-полковника Штрауса.

http://rshew-42.narod.ru/fedorov.html

Кирилл Александров
БОРЬБА ДОНСКОГО КАЗАКА ИВАНА КОНОНОВА

...Поздняков сообщил...: «Май­ор Кононов сдался в плен немцам 22 августа 1941 г. ...».

Кононовым заинтересо­вался командующий войсками безопасности тыла груп­пы армий «Центр» генерал М. фон Шенкендорф - про­тивник гитлеровской колониальной политики, убеждён­ный в необходимости «привлечения местного населения на свою сторону и спокойного взаимодействия с ним на основе организованности и порядка».

Вермахт проигнорировал известное высказывание Гитлера, сделанное 16 июля 1941 г. по поводу невозмож­ности ношения оружия славянами, чехами, казаками и украинцами. Уже в августе 1941 г. в Велиже северо-восточнее Витебска по инициативе начальника штаба 9-й полевой армии Вермахта полковника К. Векманна нача­лось формирование русского добровольческого отряда из военнопленных и перебежчиков во главе с выпускни­ком Николаевского кавалерийского училища ротмист­ром Заустинским. По утверждению Позднякова, 10 сен­тября 1941 г. Шенкендорф получил санкцию на создание донского казачьего полка во главе с Кононовым, хотя официальное разрешение Главного командования сухо­путных сил на создание отдельных казачьих сотен по борьбе с партизанами в тыловых районах Восточного фронта последовало 6 октября 1941 года. Действия Ко­нонова курировал представитель Абвера лейтенант граф Г.А. Риттберг. Так в начале осени 1941 г. начались но­вая служба и новая жизнь Ивана Кононова...

http://www.cultoboz.ru/np16/95-kononov

[nestor]

Любимов Л.Д.  На чужбине. М., 1963

Ксенофобия, в частности русофобия, разгулявшаяся во Франции во время "странной войны", больно ущемляла русских эмигрантов, законно раздражала их, а часто и озлобляла. Между тем оккупационные власти сразу же предложили русским работу в качестве переводчиков, управляющих реквизированными помещениями, служащих по хозяйственной часта, шоферов (а сколько русских шоферов бедствовало после реквизиции такси!), поручили русским организацию военных столовых и т. д. Работа эта оплачивалась хорошо, а кроме того, ставила русских если и не в привилегированное, то, во всяком случае, в особое положение, уже ничего не имевшее общего с тем, которое связывалось так часто с кличкой "паршивого иностранца".
   Немецкая военная администрация широко привлекала к работе русских, как людей, знающих французский язык, французские порядки и нравы и в то же время нейтральных. Итак, русские могли тешить себя мыслью, что служат посредниками между немцами и французами, помогая последним легче переносить чужеземную власть. Да, безрадостна судьба изгнанника: вечно звучит у него в ушах упрек за съеденный "чужой хлеб", хотя хлеб этот и достается ему тяжким трудом; поэтому ему дорога даже иллюзия морального удовлетворения.
...
Немецкая власть прекратила деятельность всех старых эмигрантских организаций: не было больше ни собраний, ни диспутов.
...
Итак, по распоряжению немецкого командования эмигрантские организации полностью прекратили свою деятельность. Незадолго до войны против СССР немцы создали вместо них новую, единую, свою собственную организацию - управление по делам русской эмиграции во Франции, учреждение чисто полицейское, подчиненное эсэсовскому начальству в Париже, и поставили во главе ее некоего молодого человека из так называемой "казачьей аристократии" - Юрия Жеребкова. В русском Париже знали только, что он был до войны профессиональным танцором и что он близок к Краснову. Кроме того, передавали, что он сделал карьеру по "особой линии", крепко удерживавшейся в эсэсовском руководстве, несмотря на расстрел Рема и его женоподобных адъютантов.
   Про Жеребкова можно сказать, что этот "гаулейтер эмиграции" мог бы оказаться и хуже. Брюссельский его коллега Войцеховский, убитый перед самым уходом гитлеровцев, кажется, советским военнопленным, тот проявил себя подлинным гестаповцем, сажавшим по своей инициативе русских в тюрьму. Жеребков же этой инициативы у эсэсовцев не оспаривал и даже порой старался кое-кого выгородить. Но в том, что касается образцовой исполнительности, полной готовности приобщить и свои усилия к порабощению России, сулящему такие выгоды эсэсовскому начальству, Жеребков, очевидно, оказался вполне на своем месте.
   На организованном им эмигрантском собрании он, нервно расхаживая своей развинченной походкой по эстраде и то и дело обмахивая платочком нарумяненное лицо, с места в карьер заявил оторопевшей аудитории:
   -   Вам всем надлежит понять раз и навсегда, что строить новую   Россию будете не вы, а германский солдат, который своей кровью смывает с чела нашей родины печать красной звезды.
   - Как это неудачно! - говорил после собрания даже грузинский меньшевик Гегечкори, всю жизнь ратовавший  за расчленение  Советского  Союза - Ну разве можно делать такие заявления,  если хочешь покорить страну! А ведь именно так и поступают немцы в занятых областях. Вот что значит отсутствие подлинного опыта в колонизаторстве. Провалятся, дураки, - так им и надо! Но американцы, поверьте, будут действовать более дипломатично...
  Жеребков выступал перед эмиграцией 22 ноября 1941 года. И вот текст его речи показывает, что уже в этот первый период войны, самый тяжелый, отмеченный самыми жестокими поражениями Красной Армии, были в эмиграции люди, готовые связать свою судьбу с судьбой родины и уповавшие на ее победу. В самом деле, вот что говорил этот эсэсовец (цитирую по сохранившемуся у меня отпечатанному тексту его сообщения):
   "...Вольные или невольные английские и советские агенты... стараются разжечь в эмиграции ложнопатриотические чувства и постоянно твердят некоторым простакам: "Как, неужели вы, русские люди, радуетесь победе немецкого оружия? Подумайте, немцы убивают миллионы русских солдат, разрушают города, течет русская кровь! Есть даже такие... которые уверяют, что долг русских всеми силами поддержать Советскую Армию, которая является русской армией. Тех же, кто с этим не соглашаются, они обвиняют в измене родине. Эти лукавые слова проникают в некоторые слабые беженские души, и вот кое-кто, не отличающийся большим умом, повторяет всю эту белиберду, но опасную белиберду".
   Право, хочется сказать спасибо Жеребкову за такие слова, за столь авторитетное свидетельство! Гестапо, чьим представителем был Жеребков, как увидим, не ошибалось в оценке настроений многих русских эмигрантов.
   Жеребковское "управление" реквизировало большой дом в одном из лучших кварталов Парижа, на улице Галлиера, завело обширное делопроизводство, приступило к регистрации эмигрантов со строгой проверкой их "арийского происхождения", стало выпускать на русском языке фашистскую газету под названием "Парижский вестник", сначала печатавшуюся по старой орфографии, а затем перешедшую на новую, в расчете па "читателей" из лагерей для советских военнопленных.
   Ясно, что после жеребковокого заявления немцы не могли к себе ждать особого наплыва эмигрантов. Да они и не очень старались заручиться эмигрантским сотрудничеством, по крайней мере на первых порах, пока были упоены успехами и не скрывали, что идут уничтожать русское государство.
   Эмигранты годились лишь в лакеи, в шпионы, в диверсанты, а не для политической акции.
 К гитлеровцам пришло из среды русских эмигрантов в Париже самое малое число: либо особо ретивые "белые вояки", в большинстве своем очень быстро разочаровавшиеся и отшатнувшиеся от немцев; либо псевдохитрецы, вообразившие, что выйдут сухими из воды, а на самом деле попавшие в помойную яму; либо по духу прирожденные лакеи, жаждущие любой подачки; либо, наконец, тупые до отказа, до кретинизма.
  Одного из таких, бывшего гвардейского офицера, я встретил в метро а начале 1942 года, когда он приехал в отпуск из захваченных советских областей, где служил у гитлеровцев переводчиком.
- Ну как? - спросил я его.
  - Верю в быструю и полную победу, - гаркнул он чуть ли не на весь вагон.
   - Не такую уж быструю, - отвечал я, - раз Гитлер заверяет своих солдат, что они в следующую зиму будут обеспечены теплой одеждой на фронте.
- Кто это сказал?
- Да он сам, Гитлер. Сегодня напечатано.
   Я протянул ему немецкую газету и, выходя, увидел, как он с тупым удивлением и тревогой уткнул в нее свою глупую голову.
   Были и другие. Они тоже пошли в услужение к гитлеровцам, но вскоре под тем или иным предлогом покинули немецкую службу. Даже людям, готовым на все из ненависти к революции, было невмоготу наблюдать, что творили гитлеровцы на русской земле.
   В этом отношении примечательна эволюция одного из князей Мещерских, который отправился в первые же месяцы войны в Россию. Это был молодой человек из эмигрантской "верхушки", с большими связями во французских и иностранных кругах. Поехал, как говорили, чтобы поскорее войти во владение своим бывшим имением где-то под Смоленском. Однако очень скоро не только бросил службу у гитлеровцев, но стал их злейшим врагом, вернулся во Францию, поступил в тайную армию Сопротивления, доблестно сражался против фашистов, удостоился  высоких французских боевых  наград и остался на службе во французской армии.
   И так же, как этот Мещерский, некоторые простые люди, в том числе из казаков, внявших зову Краснова, отправились с гитлеровцами в Россию, а затем вернулись, в ужасе заявляя: "Немцы всех нас хотят обратить в рабов".
   Лишь самые подонки до конца связали свою судьбу с фашистами.
   Например, Брешко-Брешковский, сын известной некогда эсерки, прозванной -своими единомышленниками "бабушкой русской революции", самый, кажется, вульгарный эмигрантский романист, поспешил в Берлин и там ревностно служил в органах пропаганды, пока не погиб во время бомбежки.
   Или бывший фельетонист петербургского "Нового времени" и парижского "Возрождения" Ренников Этот опубликовал в "Парижском вестнике" накануне решающей битвы на Волге статью, в которой радостно объяснял, что "доблестные немцы" готовят советским армиям Канны...
   Усердно, последовательно сотрудничали с гитлеровцами на все готовые люди из "Национально-трудового союза нового поколения". Ездили в Германию, "работали" среди советских военнопленных, то есть старались их распропагандировать при помощи угроз и посулов. Выполняли, таким образом, особо грязную работу. Но, принадлежа к вышеупомянутой категории псевдохитрецов, уверяли, что "русская трясина засосет немца". Приводили такой пример: последняя царица была немкой, а как попала в Россию, стала поклоняться русским иконам да русскому мужику Распутину... Вот и Геринг, чего доброго, сменит фельдмаршальский жезл на посох и пойдет класть земные поклоны по монастырям святой Руси... Предоставили немцам тощий контингент своей организации для любой работы, в первую очередь для "грядущей расправы с комиссарами".
   Племянник Краснова, тоже Краснов (впоследствии повешенный вместе с дядей), бывший гвардейский казачий офицер, человек тупой, ожесточенный и тщеславный, чуть с ума не сошел от радости, когда немцы облачили его в свой полковничий мундир. Как активисты из НТС, он вообразил, что настал его час, и хвалился в Париже, что будет руководить расправой над "комиссарами".
   По мере того как их все крепче била Советская Армия, гитлеровцы начали делать некоторые поблажки своим лакеям - русским изменникам. Так, разрешили власовскому начальнику штаба Малышкину сделать публичный доклад в Париже с хитро сфабрикованной критикой немецкой политики и даже намекнуть, что немцам следовало бы несколько смягчить ругань по адресу русского народа и всего русского. Этот доклад был напечатан в "Парижском вестнике", причем редакция объявила, что в следующем номере будут помещены снимки собрания. Эмигрантские германофилы возликовали: немцы, мол, поняли свои ошибки и теперь поручат эмигрантам и власовцам управление занятыми территориями. Но в следующем номере снимков не появилось и о докладе Малышкина больше никогда не упоминалось. Очевидно, какие-то высшие немецкие органы решили, что и такая "поблажка" чрезмерна для лакеев.
   Последним делом жеребковского "управления", перед самым уходом немцев из Парижа, был увоз в Германию "маленького царя", двадцатипятилетнего Владимира, после смерти отца своего, "царя Кирилла", оказавшегося старшим среди Романовых и потому почитавшегося претендентом на русский престол. После крушения гитлеризма "претендент" нашел убежище у Франко и вскоре женился на американской вдове, урожденной Багратион - значит, "почти что равной ему по крови" и, что особенно важно, изрядно богатой.

http://libelli.ru/z/41/in_emigr.zip

[nestor]

Имение князей Мещерских находилось на территории нынешнего Новодугинского района Смоленской обл. (села Дугино, Новодугино и др.). Ближайший город Сычевка Смоленской обл. Семейству Мещерских принадлежал кирпичный завод в Новодугино и крупное поместье. Организатором одного из первый коллаборационистских отрядов был Никита Петрович Мещерский (который был убит бойцом своего отряда, бывшим военнопленным). А упоминаемый в воспоминаниях Любимова другой Мещерский, тоже во время оккупации выезжавший в Смоленскую обл., но потом вернувшийся оттуда и принявший участие во французском Сопротивлении, - его брат Николай.

http://www.r-g-d.ru/M/mschrsky.htm

Старк Б.  По страницам Синодика // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1994. — С. 565—647. — [Т.] V:

Княгиня Ирина Мещерская (Ниметт) † 4.08.1942 г.

Как-то во время войны княгиня Вера Кирилловна Мещерская попросила меня съездить за Париж в какую-то частную санаторию, где лежала тяжко больная жена ее младшего сына. Оба сына В. К. Мещерской были в немецкой армии. Старший, Никита, был убит под Смоленском, а младший, Николай, тоже пропал где-то в лесах Смоленщины. Позднее выяснилось, что он был в немецкой армии переводчиком (как и старший брат), но работал на французское движение Сопротивления, за что потом и получил офицерский чин французской армии и военные ордена. Он был женат на египетской принцессе Ниметт, которая под его влиянием приняла православие с именем Ирины. Болезнь ее была неизлечимая, и ей нужна была духовная помощь священника, свободно владеющего французским языком. Таким образом, я стал ездить в эту больницу. Сама Вера Кирилловна, в силу своего возраста ездить не могла, а с сестрой мужа и женой его брата у ней контакт не получался.

Ирина вся горела огнем неофитки, была очень одинока, т. к. со своей семьей из Египта разошлась окончательно, и здесь лежала в шикарной лечебнице, зная, что умирает и что, вероятно, никогда уж не увидит мужа — единственного близкого ей человека. Она очень обрадовалась моему приходу и потом всегда с нетерпением ждала моих посещений. Мне самому было очень интересно общаться с ней. Это был экзотический цветок очень тонкой структуры, очеь любознательный, возлюбивший Христа со всем пылом восточной натуры и желающий все знать о Нем. Часто она задавала такие вопросы, на которые я, молодой и малоопытный священник, не мог сразу ответить. И приходилось откладывать ответ до следующего посещения, к которому уж надо было существенно подготовиться, чтобы потом получить новый трудный вопрос. Она первая просила меня записывать свои проповеди, по-видимому для того, чтобы потом она смогла их читать. Но мне тогда казалось странным и даже нескромным записывать мои скромные опусы, и только через 30 лет, когда я уже стал старым, а мои сыновья стали священниками, я записал часть своих проповедей, чтобы они могли служить пособием сыновьям. Умерла княгиня Ирина сознательно и мужественно, и ее прах лег на кладбище Ст. Женевьев де Буа рядом с могилами прочих князей Мещерских, около того места, где со временем легла и ее свекровь Вера Кирилловна. После войны, когда вернулся муж Ирины, Николай Петрович, уже в форме французского офицера, мы долго с ним ходили по парку Русского Дома, и он все меня расспрашивал о так и не дождавшейся его жене. Со временем он женился вторично на француженке, и его сын Петр стал единственным продолжателем этой ветви князей Мещерских.

http://www.runivers.ru/doc/d2.php?CENTER_ELEMENT_ID=478927&PORTAL_ID=&SECTION_ID=7153

[nestor]

На руководящие посты назначались прибывшие в обозе гитлеровской армии белоэмигранты, главным образом отпетые белогвардейцы, в том числе члены белогвардейской организации "национально-трудовой союз" (НТС), находившейся на службе у фашистов. Чтобы привлечь к себе население, энтеэсовцы выдавали себя за патриотов, называли себя "третьей силой", объявляли германский фашизм "временным попутчиком", "средством для достижения цели". Цель же состояла будто бы в "обновлении России без большевиков". "Закончится война, будет уничтожена Советская власть,- писали они в одной из своих листовок,- мы возродим новую Россию, без большевиков. А пока надо всячески помогать германской армии..." Но советские люди не мыслили свободы своей Родины без ее верных сынов - коммунистов. Они уже обновили свою страну в октябре 1917 года и за эту подлинно новую, советскую Родину готовы были биться насмерть.
   Не найдя опоры среди советских людей, энтеэсовцы целиком переключились на выполнение грязной работы для оккупантов: приводили в повиновение население. В Вельском районе, например, особой жестокостью отличался карательный отряд белошапошников, сформированный из отпетых уголовников. Командные должности в нем занимали прибывшие из-за границы бывшие белогвардейские офицеры. Командовал отрядом князь Мещерский. Партизаны разгромили банду карателей. Среди убитых был обнаружен и князь. У него нашли документы на право владения бывшими имениями в Ново-Дугинском и Сычевском районах. В плен был взят бывший граф Раевский - в прошлом корнет полка его величества.

http://www.molodguard.ru/heroes81.htm

[nestor]

Из сообщения НКВД СССР в ГКО о переходе на сторону Красной Армии четырех вооруженных отрядов, созданных немцами из военнопленных красноармейцев для борьбы против партизан и охраны коммуникаций

27 марта 1942 г.

В начале февраля на сторону частей Красной Армии Калининского фронта разновременно перешли четыре вооруженных отряда, созданных немцами из числа военнопленных красноармейцев и командиров для борьбы против партизан и охраны коммуникаций. Из них:
1. «Казачья кавалерийская сотня» в количестве 57 человек.
2. «Противопартизанский» отряд в количестве 54 человек.
3. «3-я караульная рота» в количестве 43 человек.
4. Взвод 705-го вахтенного батальона германской армии в количестве 13 человек.
Следствием, произведенным Особым отделом Калининского фронта и Управлением особых отделов НКВД СССР, установлено:
Немецкое командование в ноябре — декабре 1941 года приступило к формированию вооруженных отрядов из военнопленных красноармейцев и командиров, содержавшихся в Ржевском, Сычевском, Молодечновском и Торопецком лагерях.
В Ржевском лагере отряд формировал белогвардеец Подраменцев, находящийся на службе в немецкой армии.
О Подраменцеве из показаний известно, что он бывший белый офицер, участник банды Махно, после разгрома Махно бежал за границу и проживал в Берлине.
В Сычевском лагере отряд формировали белогвардейцы — бывший капитан-эмигрант Заустинский, бывший полковник Сакирич, лейтенанты немецкой службы Мещерский (племянник князя Мещерского) и Гайдуль (внук графини Марии Николаевны Толстой). По показаниям арестованных, эти белогвардейцы прибыли из Германии. Гайдуль и Мещерский обучались в германской военной школе.
Сакирич Г. П. — бывший капитан царской армии, был мобилизован немцами 1 октября 1941 года вначале в качестве переводчика при штабе 9-го корпуса, затем немцами был произведен в полковники и ему поручено формирование отряда для борьбы с партизанами.
Создавая эти отряды, немцы и белогвардейцы старались подбирать туда добровольцев, главным образом, выявленных в лагерях антисоветчиков, лиц, добровольно сдавшихся немцам в плен, судимых и лиц, проявивших себя на полицейской службе в лагере.
Бывший комендант Ржевского лагеря, а затем командир отделения «противопартизанского» отряда Жгирь В.Д. об этом показал:
«В карательный отряд Подраменцева в основном отбирали лиц, настроенных враждебно к Советской власти, проявивших свое антисоветское лицо впоследствии в боях с партизанами. Некоторые отобранные содержались ранее в тюрьмах.
Командир хозотделения Демиденко (остался у немцев) рассказал мне, что он неоднократно судился за уголовные дела, был в тюрьме. Младший командир из 3-го отделения Кудрявцев говорил, что он ненавидит Советскую власть и перед тем, как сдаться (немцам) в плен, убил капитана Красной Армии из артдивизиона».
Начальником штаба белогвардейца Подраменецева был дезертир из Красной Армии сержант Черноусов Г.А.
В «Украинской кавалерийской сотне» помощником командира являлся бывший командир кавалерийского эскадрона 29 полка 29 армии старший лейтенант Суздальцев В.В., осужденный ВТ (военным трибуналом) в августе 1941 года к 3 годам заключения с посылкой на фронт за оставление на поле боя 3 пулеметов.
Ввиду того, что предателей оказалось недостаточно для формирования отрядов, немцы и белогвардейцы стали вовлекать военнопленных путем отбора наиболее физически здоровых. Отобранных отправляли за черту лагеря, улучшали питание, а затем объявляли, что все они зачисляются солдатами создаваемой «Русской национальной армии».
Немаловажное значение при этом имело то, что военнопленные содержались в лагерях в исключительно тяжелых условиях:
«В один сарай помещали до 2000 пленных, и не представлялось возможным не только лечь, но и сидеть, не было места ввиду большой тесноты. Можно было стоять на ногах, а поэтому попавшие в плен раненые умирали не только от истощения (кушать давали один раз в день), загрязнения ран и заражения крови, но и от изнурения. Медицинская помощь не оказывалась даже тяжело раненым. Каждый вопрос в лагере разрешался немцами палками. Почти ежедневно перед вечером загоняют пленных в сарай палками, это получалось потому, что в небольшой сарай загоняли по 2000 человек и понятно, все вместиться не могли, тогда стоящих у ворот пленных начинали бить палками и били до тех пор, пока не вместятся все. Смертность среди пленных чрезвычайно высока».
(Из показаний Морозова А.П., бывшего красноармейца 259 стр. полка 179 сд, состоявшего старшиной 3-й роты Сакирича.)
«С наступлением зимы военнопленные очень страдали от холода, так как класть печи в бараках не разрешалось, а разводили костры. Питание состояло из пол литра жидкого супа, сваренного из нескольких килограммов мяса дохлых лошадей и незначительного количества картофеля. Хлеба до декабря совершенно не давали.
От истощения многие военнопленные умирали. Ежедневная смертность доходила от 30 до 70 человек. Спали вповалку на соломе, которая почти не менялась, было очень скученно, в бане не мылись, умывальников не было. Наблюдалась массовая вшивость».
(Из показаний бывшего капитана Красной Армии, назначенного немцами комендантом Ржевского лагеря, Жгирь В.Д.)
Отобранных и сведенных в отряды военнопленных немцы и белогвардейцы усиленно обрабатывали в антисоветском духе.
В «противопартизанском» отряде выступали с докладами немецкие офицеры и белогвардейцы и даже священник. Командир отряда Подраменцев в неоднократных речах подчеркивал, что их отряд является зачатком создаваемой «Русской национальной армии»...
В украинской сотне немецкие офицеры и фельдфебели регулярно проводили политические занятия...
Сформированные отряды содержались за счет населения. В связи с этим командование и участники этих бандитских формирований занимались грабежом и насилием над жителями тех сел и деревень, где они расквартировывались: отбирали теплые вещи, скот, хлеб, избивали сопротивлявшихся грабителям. В некоторые села и деревни посылались отрядники для«заготовки» продовольствия.
Отряды белогвардейца Подраменцева и «Украинская сотня» были организованы специально для борьбы с партизанами. В конце декабря противопартизанский» отряд Подраменцева был брошен немцами в дер. Савкино Старицкого района, на розыск партизан. В результате в окрестностях Савкино был захвачен один партизан и задержано три «подозрительных» человека. Партизана направили в немецкий штаб.
В январе этот отряд имел еще две стычки с партизанами и понес от них потери — 3 убитых и 2 раненых. Был убит один партизан.
В последнее время отряд получил приказание немцев охранять от партизан пути отхода 23-го немецкого армейского корпуса. «Украинская казачья сотня», состоявшая преимущественно из украинцев, за несколько дней до занятия Торопца нашими частями, закончив кавалерийскую подготовку, получила оружие и приказание занять оборону против наступающих частей Красной Армии. Солдаты «сотни» занимались также сбором и уничтожением советских листовок в городе.
3-я рота и группа из 705-го вахтенного батальона, получив оружие, несли охрану мостов, железной дороги, складов, патрулировали по дорогам. В боях против партизан участия не принимали.
Несмотря на все меры немцев и белогвардейцев по сплочению созданных ими отрядов, подавляющая часть их, сознавая контрреволюционную сущность деятельности этих формирований, была настроена в пользу перехода на сторону Красной Армии.
В «противопартизанском» отряде быв. лейтенантом Мосягиным была создана группа из шести человек, которая провела большую работу по подготовке перехода отряда на сторону Красной Армии и противодействию антисоветским и предательским элементам в отряде.
6 февраля, узнав о приближении частей РККА, Мосягин и его группа осуществили переход на сторону Красной Армии почти всего отряда (54 человека из 65), захватив при этом с собой 11 пулеметов, 60 винтовок, до 60 000 патронов, 600 немецких гранат, 25 лошадей и 19 повозок с имуществом и продовольствием, замок и прицельный прибор с 40 шт. снарядов немецкой противотанковой пушки.
В отряде белогвардейца Сакирича младшим командиром Морозовым также была создана инициативная группа которая подготовила переход на сторону Красной Армии всей роты. 2 февраля Сакирич был убит разведкой Красной Армии.
Узнав об этом, Морозов дал приказание бойцу Дроздову застрелить лейтенанта — белогвардейца Мещерского, что тот и сделал на глазах всего отряда, после чего отряд в полном составе перешел к частям РККА, захватив с собой 3 пулемета, 40 винтовок, 5 ящиков патронов, 43 гранаты. 13 лошадей с повозками.

«Украинская казачья сотня» сдалась с личным оружием частям Красной Армии при занятии города Торопец. Так же поступили и 13 человек из 705-го вахтенного батальона...

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР».

http://everstti-rymin.livejournal.com/194852.html

[nestor]

Мораль: по документу, все было прямо противоположно описанию Чуева. Никаких ожесточенных боев первая созданная белоэмигрантами коллаборационистская часть не вела. Наоборот, при первых же попытках ввести ее в бой (упоминаемый в тексте г. Торопец был освобожден  21 января 1942 г.; следующий эпизод произошел в начале февраля 1942 г.) она перешла на сторону партизан, убив командиров. Первый блин Шенкендорфа и Герсдорфа выпекся комом.

[Платунов Евгений]

Сражался в так называемом русском охранном корпусе на стороне вермахта против югославских партизан.

О его родственниках и возможно о нем самом ("Валентина"?) - в списке персоналий С.В. Волкова:

Дукшт-Дукшинский Константин, Вера, Валентина. Переправлены 7 июля 1920 с о. Принкипо на Лемнос на корабле "Катария". /4-51/
Дукшт-Дукшинский Леонид Иванович. В Вооруженных силах Юга России. Эвакуирован в дек.1919 - мар.1920. На май 1920 в Югославии. Жена Прасковья Матвеевна. /4-178/
Дукшт-Душкинский Юрий. 1918 в гетманской армии; хорунжий, 20 нояб.1918 назначен на должность помощника секретаря суда 15-й дивизии с зачислением по военно-судебному ведомству. /490/ -http://bfrz.ru/data/beloie_dvizgenie_volkov/personalii_volkov_5.pdf

[nestor]

Имею сомнения.
1. Хиви = легионер? Не всегда.
2. Умер в эвакогоспитале от сердечного заболевания 31 окт. 44 г., обострившегося 10 сент. 44 г. im Felde (на поле (боя)). Лучше всего перевести как - обострение болезни произошло непосредственно в части. Похоронен через неделю после смерти, 7 ноября, на кладбище Героев в Вене.
3. Служил в 1-ой батарее 3-го полка Русского охранного корпуса в Сербии. Сердечник 1915 г. р. (39 лет от роду). Плохо вяжется. На обыкновенного вояку мало похоже. Или его фактически насильно загребли, или наоборот, был фанатиком сверх меры. Значит, нестроевик и потому не фрайвиллигер, а хиви. Что мог делать негодный к военной службе в артиллерийской батарее? Водить лошадку, быть коноводом.
4. В начале 42 г. "в Белграде шло формирование 2-ого и 3-ого полков. Причём, 3-ий полк состоял в основном из добровольцев, прибывших из Болгарии. Сведения о создании Корпуса пришло в Софию в начале 1942 года. Вскоре из Белграда прибыла приёмная комиссия и была объявлена регистрация добровольцев, желающих вступить в ряды Корпуса. Из Болгарии хлынул поток добровольцев, причём их возраст колебался от 18 до 60 лет.
...
3-ий полк был направлен на охрану железнодорожной линии Кральево (Центральная Сербия) - Косовска-Митровица (Косово) протяжённостью 130 километров. Надо отметить, что вдоль всей линии железной дороги были построены бункеры из кирпича и бетона., которые и занял 3-ий полк. Он там находился вплоть до осени 1944, когда красные войска начали т.н. "Белградскую операцию".

http://www.vojnik.org/serbia/ww2/4

Охрана железной дороги для коновода тяжелого взвода была непыльным занятием. Но с осени 44 г. начались тяжелые бои. Естественно, подвело сердце. Тогда же, в конце лета - начале осени, семьи корпусников эвакуировались из Югославии. Поэтому, по всей видимости, жена Дукшт-Дукшинского в ноябре 44 г. оказалась в австрийском (в то время; сейчас это территория Чехословакии) городишке Цаиме. Похоронку ей отправляли на адрес: консервная фабрика Рошбергера. В списке предприятий Тодта этот городок и эта фабрика не числятся. Следовательно, жена Дукшт-Дукшинского там оказалась не за грехи перед нацистами, а в эвакуации. К слову, в том городке находился в тот момент и тот эвакогоспиталь...
Впрочем, он умер от болезни Ходжкина. А это - вот что:

Лимфогранулематоз, злокачественная гранулема.
Болезнь Ходжкина - раковое заболевание, характеризующееся безболезненным увеличением лимфатических узлов и селезенки, прогрессирующим по мере аномального разрастания лимфоидной ткани. Благодаря достигнутым в последнее время успехам в медицине, вовремя начатое лечение может привести к полному выздоровлению даже при выраженном процессе.
Ученые не знают, какова причина появления болезни Ходжкина. Чаще всего она встречается в молодом возрасте, причем мужчины болеют чаще женщин. Пики заболеваемости приходятся на две возрастные группы: от 15 до 38 лет и после 50.

Т. е. скоропостижно умер от рака.

[nestor]

Еще одна байка:
"у села Якубовац 1-им и 3-им (командир -генерал Петровский) батальонами 3-ого полка был разгромлен 169 гвардейский полк Красной Армии. Вот как описывает этот бой один из его участников - подпоручик Альбрехт:

"По мере продвижения бои всё больше и больше усиливаются. Но вот наступает день, когда у села Якубовац корпусники сталкиваются с частями 169-ого гвардейского полка красной армии. Численный перевес как всегда на стороне противника. Тут в очередной раз генерал Петровский проявляет свои блестящие способности. Использовав фактор внезапности, он ударил первым, не дав противнику возможности осмотреться. (…) Корпусниками открывается бешеный огонь по частям советской гвардии. Впечатление такое, что корпусников вдвое больше, чем красноармейцев. В рядах 169-ого полка происходит замешательство. А тут ещё откуда ни возьмись - мощное русское "УРА!", "ЗА НАЦИОНАЛЬНУЮ РОССИЮ". Поле боя, вопреки всем военным законам, остаётся за горстью корпусников" .

Это бой состоялся в Боснии, когда части Корпуса совместно с немецкими частями выходили из окружения. Корпусники несли огромные потери, так как они оставались одной из немногих боеспособных и морально устойчивых частей. Так, из этого окружения (17 ноября) в сторону Сараева из состава 3-ого батальона 3-ого полка вышло 21 человек, в том числе 7 раненых (в августе 1944 в нём было налицо 882 чина)".

http://www.vojnik.org/serbia/ww2/4

Теперь внимание, приготовились:

Галицкий Кузьма Никитович
В боях за Восточную Пруссию:
Записки командующего 11-й гвардейской армией

«Военная литература»: militera.lib.ru
Издание: Галицкий К. Н. В боях за Восточную Пруссию. — М.: «Наука», 1970.
Книга на сайте: http://militera.lib.ru/memo/russian/galitsky_kn/index.html
Иллюстрации: http://militera.lib.ru/memo/russian/galitsky_kn/ill.html

О действиях 169-го гвардейского полка в октябре - ноябре 44 г. в этой книге написано много. Только действовал он тогда, как в ней рассказывается, в Восточной Пруссии, а вовсе даже не в Югославии.

Навскидку: "В 13 час. 1-я гвардейская дивизия полковника П. Ф. Толстикова начала наступление на Королевский замок. По указанию гаулейтера Восточной Пруссии Э. Коха замок был укреплен. «...В первых числах апреля, — пишет Лаш, — подготовленные помещения бывшего «суда крови» занял штаб кенигсбергского фольксштурма...» {574}  Нашей прославленной в боях 1-й Московской дивизии было поручено овладеть резиденцией прусских королей, которую защищали специальные офицерские отряды 69-й пехотной дивизии и отряды нацистов. Первыми ворвались в замок подразделения 169-го гвардейского стрелкового полка под командованием подполковника А. М. Иванникова. "
"К утру 19 октября соединения 8-го гвардейского стрелкового корпуса, преодолевая полосу инженерных, противотанковых и противопехотных заграждений, вышли к переднему краю шталлупененских укреплений, проходивших по линии Дееден — Шлойвен — Допенен. Оборудованные здесь укрепленные позиции представляли собой исключительно мощные сооружения, созданные немцами в течение длительного времени. "
"На участке Киссельн — Гросс Ленгмешкен (4 км) боевые порядки врага были уплотнены пехотой 401-го маршевого и других батальонов. Преодолеть такую оборону после тяжелых боев на [119] подходах к реке оказалось делом трудным. Поэтому пришлось снова повторить артиллерийскую подготовку и подавить систему артиллерийско-минометного и пулеметного огня противника на западном берегу реки. Только в 12 час. 169-й и 171-й полки 1-й гвардейской стрелковой дивизии смогли приступить к форсированию реки." И т. д. и т. п. далее в том же духе.


Брешут фальсификаторы и не краснеют...

[Геннадий Кушелев]

Вячеслав, пока не о сути - поправьте ссылки на Милитеру, они не активны.

[Платунов Евгений]

В том числе вранье и приписки возлюбивших "казаков - борцов с большевизмом" ("борцов" на земле Югославии) стали темой бурного обсуждения три года назад здесь - http://militera.borda.ru/?1-20-1200-00001224-000-10001-0

Тогда, к сожалению, ОБД не могла еще предоставить наглядные свидетельства, например, боя под Питомачем (-чами) казаков-гитлеровцев против 703 сп 233 Кировоградско-Знаменской сд, но хотя бы перестали эту советскую дивизию называть "Сталинской" и "133-й".

Теперь в ОБД есть уже имена вернувшихся из плена воинов 703 сп (захваченных 25-26.12.1944) и ОДНОГО - умершего от ран.

[Геннадий Кушелев]

Не уверен на 100%, что он из "эмигрантов", но служил там же, в Сербии.



Место его рождения
http://dizzyweb.ehpes.com/german/bukovina/region.htm

[исСЛЕДОВАТЕЛЬ]

Уважаемый Геннадий Юрьевич!
Приведённый Вами "легионер" - никак не "русский эмигрант" в традиционном понимании этого выражения. Он родился в 1926 году на территории Королевства Румынии, в Буковине. По поводу точного места его рождения: должна быть территория нынешнего Старожинецкого района Черновицкой области Украины, а населённый пункт должен читаться как "Васкенцы", но я такого в этом районе не нашёл, зато похожее название - Вашковцы - есть сразу в двух других районах этой области - в Вижницком и Сокирянском. По национальности он вроде бы украинец (по фамилии). О том, как он попал в Русский корпус на Балканах, нам остаётся только гадать...
С уважением - К.Б.Стрельбицкий