В один из воскресных дней, в наш лагерь г. Пирна приехал какой-то гауптман со штаба лагерей, с ним один человек в гражданской одежде, в шляпе, в осеннем черном пальто. День был солнечный и все военнопленные офицеры, сидели на скамейках во дворе. Гости прошли мимо нас, с комендантом нашего лагеря обер-лейтинантом, и вошли в помещение. Проверили как убраны нары, помещение. На двухярусных нарах была солома и грубые брезенты. Через некоторое время, минут через 20-30, начальство вышло во двор и, зная, что в этом лагере есть и старшие офицеры, как майоры и несколько подполковников, они (через переводчика) стали расспрашивать, как мы живем, как кормят нас. Военнопленные офицеры окружили гауптмана и стали ему, через переводчика жаловаться на плохое питание. Ответ следовал со стороны немецкого "гостя" - отрицательный. Он говорил, что в лагере с продовольствием неважно, но в ближайшие дни постараются улучшить питание. Он пообещал поставить вопрос перед хозяином фабрики комбикорма, чтобы тот давал на нашу кухню немного продуктов - муки и картофеля. Нам переводчик показался не немец, а русский, у него акцент был похож на украинский.
Когда гауптман из штаба лагерей, вместе с нашим комендантом ушли в помещение, переводчик остался с нами. Его окружили наши. Как же так, чисто по-русски говорит и акцент у него украинский.
— Ну, как жизнь, господа офицеры? - спрашивает переводчик.
— Плохо! - отвечаем мы.
— Кормят нас плохо. Ноги потерты в этих гольцшуя (деревянные сандали).
— Подходит зима, у многих одежда оборвана.
— Я все это доложу начальнику русских лагерей, как приедем в г. Дрезден, - говорит преводчик.
Он подходил к некоторым нашим офицерам и спрашивал:
— Кто, откуда родом?
Когда ему стали говорить, кто откуда, он спросил:
— А нет ли среди вас из Полтавы?
Никого не оказалось родом из Полтавы. Один из наших майоров спросил его:
— Что он так интересуется Полтавой, не бежал ли в 1943 г. вместе с немцами из Полтавы.
— Нет! Не бежал я из Полтавы вместе с немцами в 1943 г., - отвечает переводчик. Подошел и ко мне и спрашивает:
— А вы откуда родом, господин, и какое ваше звание?
— Я капитан артиллерии из Донбасса, города Мариуполя.
Как только сказал я ему, что из города Мариуполя, он чуть не прослезился и рассказал нам:
— Я, господа, белогвардейский офицер, эмигрант. Родом из г. Полтавы. Звание у меня подпорутчик, по вашему это лейтенант, носил на погонах две звездочки. В 1919 г. летом, когда белогвардейские войска заняли г. Полтаву, меня Деникин мобилизовал в свою армию. До этого я работал учителем в начальной школе. В 1915 г. меня призвали в царскую армию, я прошел 4-х месячные курсы и мне присвоили зва ние "Прапорщик". А в белогвардейской армии я был с октября и по декабрь 1919 г. С русско-германского фронта явился в 1917 г., после Февральской революции я стал работать в школе учителем начальных классов. Наша белогвардейская армия зимой 1919 г. бежала на юг и, мы, в конце декабря 1919 г. прибыли в Мариуполь. Вот почему я и заинтересовался Мариуполем. 2-го января 1920 г. мы на пароходах удрали в Турцию, затем в Болгарию, Францию. Когда Гитлер захватил Францию, нас русских, погнали летом в 1940 г. в Германию и стали обучать немецкому языку. С началом войны с Россией нас заставили работать переводчиками в русских лагерях военнопленных. Очень тяжело было в эмиграции. Ведь мы тогда бежали вместе с богатыми офицерами, у которых было золото, а я не имел этого. Мы работали на тяжелых работах в каменоломнях, чтобы заработать себе кусок хлеба. А как хочется умереть на своей Полтавщине.
Этим и закончил свою биографию переводчик Шолох. Он нам сказал свою фамилию. Когда уходил от нас переводчик, подошел и спрашивает у меня:
— Как твоя фамилия, мариуполец, почти земляк?
— Дурум Николай, - отвечаю я ему.
Вместе с немецким офицером, ушел и Шолох.
...
Однажды, это было в конце февраля 1945г., в лазарет прибыли главврач - немец с главного штаба русских лагерей военнопленных и совместно с местным врачем-немцем, нашим русским врачем из военнопленных, обходили больных лазарета. Вместе с ними был и переводчик русский, уже мне знакомый по лагерю в г. Пирна на Эльбе. Осмотрели и меня, что-то сказали, но я не услышал. Когда они вышли из лазарета, переводчик Шолох подошел ко мне и говорит:
— Не беспокойтесь, господин земляк мой по Мариуполю, я что нибудь постараюсь сделать для вас. И ушел. Я стал немного поправляться, но голова еще болела. Большая шишка сзади на голове.
Не помню, сколько дней прошло, после посещения немецким начальством нашего лазарета, так приблизительно дня два или три. Ночью, под утро заходит немец в лазарет и подходит к моему месту, где я лежал, а у меня над головой фанера с надписью фамилии "Дурум". Толкает меня и говорит:
— Вставай! Выходи!
Все, подумал я, конец мне. Привел в дежурку крикнул:
— Кость!
Это он позвал зав. складом капитана Семейкина Константина Николаевича и приказал ему принести русскую шинель. Тогда я понял, что дело идет не к расстрелу. У меня в то время была рваная немецкая шинель. Костя принес мне русскую шинель, немного поношенная, но не рваная, шинель рядового. Немецкую шинель забрал. Костя мне принес также буханку хлеба, наполовину с опилками, и говорит мне:
— Коля, тебя в другой лагерь переводят.
Я вспомнил обещание русского переводчика Шолоха, который мне что-то обещал.
...
Не доехали до г. Дрездена, вышли из вагона и прошли с полкилометра, тут тебе и лагерь. Меня сдали коменданту, сняв с меня наручники. Руки у меня сильно болели от железных наручников. Около 12 часов я их носил. Лагерь для военнопленных офицеров. Кормить нечем. Комендант лагеря обер лейтенант из запаса, ему лет под шестьдесят. Он каждый день посылает с одним конвоиром двух военнопленных с сумками, просить в рабочем поселке, что рядом с лагерем, хлеба и картошки. Однажды выпала моя очередь. Повесил на плечи пять пустых противогазных сумок и пошли с товарищем. С нами один конвоир. Конвоир на улице посередине дороги стоит, а мы ходим по домам. Помню, первый небольшой каменный домик с левой стороны дороги. Открыл калитку, подошел к дверям, постучал. Вышла немка лет 25-30, а за ней девочка лет шести-семи. Я, по немецки поздоровался. Немка спрашивает у меня:
— Что вам нужно, что хотите?
— Пожалуйста, дайте хлеба и картофеля, -прошу я у нее.
— Сейчас, - говорит она.
Пригласила меня в комнату, и дала мыску картошки и пол буханки темного хлеба. У немцев в 1945 г. был голод. Продовольствия не было. Даже там в лагерях охрана немецкая плохо снабжалась продовольствием. Все, кто снабжал Германию продовольствием, отошли. Бои на востоке - (начало апреля 1945 г.) идут на немецкой территории у р. Одер. Союзники американцы и англичане с запада медленно продвигаются.
Вся эта обстановка хорошо известна нам военнопленным офицерам и немецкому народу. Часто нам попадают немецкие газеты, откуда мы узнаем, что бои идут на р. Одере. До Берлина не более пятидесяти километров.
У немецкой охраны отношение к нам к офицерам военнопленным изменилось. Они стараются сохранить нас, но с продовольственным вопросом у них очень плохо. Нам комендант лагеря говорил, что он ездил в ближайшее помещичье имение. Может там из продовольствия чего-нибудь достанет. Очень нужна была картошка для лагеря. Помещик покинул имение и уехал за р. Эльбу. Немецкие части разбирают его продовольствие, скот. Когда охрана имения узнала, что комендант просит продовольствие для русских военнопленных, его прогнали и ничего не дали.
Во второй половине апреля 1945 г. немецкая охрана нервничает, комендант тоже. Главный штаб лагерей, на просьбу коменданта нашего лагеря, подать десятка два грузовых машин, для перевозки людей-военнопленных за р. Эльбу, отказал. Мимо нашего лагеря целый день и ночь отступают немецкие войска за р. Эльбу. Комендант круто изменил свое отношение к нам. Он и раньше не плохо относился к нам. Теперь, когда войска КА успешно продвигаются к р. Эльбе и Берлину, вся охрана на нашей стороне. Богатые немцы эвакуируются за р. Эльбу к американцам и англичанам. Военнопленным комендант приказал не выходить во двор из бараков, не показываться отступающим немецким войскам.
Избавление
Помню, 26-е апреля 1945г. рано утром танки Красной Армии, на большой скорости подошли к нашему лагерю, прорвали проволочный забор, повалили вышки и очутились во дворе лагеря. Какая радость! Военнопленные офицеры облепили Т-34. Обнимают танкистов. Охрана вместе с комендантом не успела удрать сдались.
http://chermalyk.narod.ru/kraskom3.htm