Этот материал я давно читал, он с форума который подробно исследует судьбы командиров, попавших в окружение в мае 1942 г. под Харьковом....
"393 стрелковая дивизия
Полковник Зиновьев Иван Дмитриевич, Герой Советского Союза. 1905 года рождения.
Командир 393 стрелковой дивизии(15.04.1942 - 30.06.1942), группа Бобкина Ю-З фронта.
С 29.05.1942 в плену, расстрелян немцами в 1942 г.
Родился в 1905 году в деревне Дубовке Бавлинского района Татарской АССР. По национальности
русский. Среди дубрав и березовых рощ, под невысоким холмом, возле журчащих родников расположилась
деревня Дубовка, где 17 января 1905 года родился Иван Зиновьев. В семье росли 11 детей, а Иван был
четвертым. Чтобы прокормить и поставить их на ноги, отцу Дмитрию Федоровичу приходилось работать
не покладая рук. Дети росли здоровыми и трудолюбивыми, стремились к знаниям. Старший Дмитрий,
так же как и Иван, начальную грамоту получил в доме дубовского торговца Кочубея, а затем учился в
церковно-приходской школе в селе Потапово-Тумбарла. Оба стали военными. Дмитрий Зиновьев - нарком
Приморского края - был расстрелян в 1937 году, в застенках НКВД погибла и его жена.
До службы в Красной Армии работал в родной деревне. С 1927 года и до последних дней
жизни — в рядах Советских Вооруженных Сил. Участник войны с белофиннами. Капитан, командир роты.
В Великой Отечественной войне с 1941 года. В 1942 году погиб. Указом Президиума Верховного Совета
СССР от 26 апреля 1940 года Зиновьеву Ивану Дмитриевичу присвоено звание Героя Советского Союза.
Боевой путь героя начинается со службы на границе. Рядовым, а после окончания училища — командиром.
Трудна и ответственна миссия пограничника. Он — часовой у рубежей Родины. И когда лежит в секрете,
и когда проходит дозором, и даже когда спит.
Конец двадцатых — начало тридцатых годов были для Советского государства нелегкими.
Империалистические силы, потерпевшие сокрушительное поражение в период интервенции, не унимались.
Они обучали и снабжали оружием диверсантов, убийц, террористов, перебрасывали через государственную
границу СССР. Особенно свирепствовали в республиках Средней Азии басмачи.Иван Дмитриевич Зиновьев
был среди тех, кто дрался с вооруженными бандитами в среднеазиатских песках, помогал становлению
Советской власти на самых южных окраинах страны. Служил он и на севере. Не один диверсант и шпион,
пытавшийся пересечь границу, был уничтожен или обезврежен пограничником Зиновьевым. За мужество и
отвагу в борьбе с врагами он был удостоен ордена Красного Знамени.
От пронзительного воя сирены, раздавшегося в предрассветный час, начальник пограничной заставы
Иван Зиновьев мгновенно вскочил с постели. Первая мысль, что пришла в голову, - это очередное
нарушение границы. Быстро одевшись, поправляя на ходу портупею, он бросился в комендатуру. На
улице, под сенью карагачей было темно. Он сделал для себя открытие: в предрассветный час темнота на
короткое время как бы сгущается. Сирена замолчала и обостренный слух пограничника уловил журчание
воды в арыке, ощутил ночную прохладу. Поприветствовав окликнувшего его часового, он направился
навстречу дежурному по заставе, спешившему с докладом. Личный состав в боевой готовности был уже
выстроен на небольшом плацу перед казармой. Так начался новый день в отдаленной заставе, затерянной,
казалось бы, в безжизненных, задуваемых песчаными бурями увалов на границе с Афганистаном.
Стоял конец августа 1939 года. И.Д.Зиновьева вызвали на совещание в отряд, расположенный в
небольшом туркменском кишлаке Чаршанга. Начальник отряда Василий Чубенко - близкий друг Зиновьева.
Они вместе служат вот уже более восьми лет и понимают друг друга с полуслова. Обоих беспокоит все
усиливающаяся напряженность на протяжении всей границы вдоль реки Амударья. Несколько успешных
операций по ликвидации групп нарушителей границы не умерили их пыл. Небольшие группы хорошо
подготовленных людей (их можно узнать по походке) под видом безобидных дехкан переплывают реку и
прячутся в камышах. Они ждут удобного момента, чтобы раствориться среди туркмен. Население
недолюбливает пограничников и пакостит при возможности по мелочам. Один такой случай Зиновьев
запомнил надолго.
Жители маленького кишлака, в основном женщины и подростки, напали на трех командиров,
объезжающих наряды вдоль границы. Вооруженные лопатами и кетменями, дико выкрикивая непонятные
слова, они начали избивать пограничников. Начальника штаба изувечили и растоптали насмерть в
считанные минуты. Сбили с лошади и Ивана Зиновьева. От сильного удара в голову он свалился под ноги
коня. Несмотря на перелом ключицы и множество колотых и резаных ран, Иван не отпустил поводья, и
конь в страхе метался вокруг упавшего командира. Он сбивал с ног женщин и подростков, принимая
удары на себя. Удалось ускакать лишь коноводу командиров. Он прямиком мчался на заставу, чтобы
поднять пограничников в ружье. Напуганные случившимся и, опомнившись, жители попрятались в своих
жилищах. Обученный верный конь, схватив зубами за гимнастерку лежащего без сознания Зиновьева,
поволок в сторону заставы. От неимоверной боли Иван временами приходил в сознание и догадывался,
что его жизнь зависит от помощи товарищей. Прискакавшие на бешеной скорости обозленные пограничники
обнаружили своего начальника в лощине, лежащим под раскаленным солнцем, истекая кровью. Его конь
Орлик, верно служивший хозяину много лет, стоял на коленях и дышал ему в лицо. Раны Зиновьеву
залечили, но на головную боль впоследствии он жаловался долго.
Война с белофиннами застала Ивана Дмитриевича на советско-финской границе. И с первых выстрелов
он вступил в бой. На пограничников возлагалось выполнение многих важных заданий. Как никому другому,
им, привыкшим к суровым северным местам, были знакомы лесные тропы и не страшны ни глубокие снега,
ни трескучие морозы. Рота Зиновьева разведывала' силы противника, охраняла коммуникации советских
войск и боролась с летучими отрядами финских лыжников. Однажды рота Зиновьева попала в сложное
положение, столкнувшись у села Уома с превосходящими силами белофиннов. При поддержке артиллерии
враги атаковали укрепившихся в селе пограничников, но были отбиты. Не прошло и часа, как сильный
огонь возвестил о начале новой атаки. Снаряды разбивали постройки, поднимали тучи снега и крошили
лед, над головами защитников летел бесконечный рой пуль. Но невозможно было сломить мужество
советских бойцов. Под умелым руководством командира они стойко держались.
Сделав еще несколько попыток сбить пограничников с их позиций, финны отказались от безуспешных атак
и, обойдя Уома, отрезали роту от других советских частей, окружили село. Раненный в ногу еще в
начале боя, капитан Зиновьев готовился к отражению дальнейших атак. Доложив по радио в штаб о
тяжелом положении своего отряда, он спросил, как быть.
— Село необходимо удержать, — приказал командир корпуса. — Соседние части окажут всю возможную
помощь, поддержат и авиация и артиллерия.
—Погибнем, но не дрогнем перед врагом! — заверил Зиновьев комкора.
Спешно создавалась круговая оборона. Работали в короткие спокойные дневные часы, а больше — по
ночам, ведя непрерывное наблюдение за противником. Силы своего небольшого отряда капитан
распределил так, чтобы держать под огнем все подступы к селу и в любой момент иметь возможность
собрать отдельные группы бойцов в один кулак.
Через несколько дней финны еще плотнее сомкнули кольцо окружения. Но и это не поколебало
стойкости отважных воинов. Атаки становились все ожесточеннее. Рота Зиновьева, как глубокая заноза
в теле, тревожила финнов, оттягивала их части с фронта, угрожала тылам. Поэтому они не
довольствовались блокадой села, а бросали в бой новые подразделения, пытаясь любой ценой уничтожить
мужественный гарнизон Уома. С каждым днем таяли ряды роты. Все с большим трудом удавалось отбивать
атаки. Однако мужество и вера в победу не покидали бойцов. Раненые не расставались с оружием и
сражались рядом со здоровыми товарищами.
Зиновьева ранило вторично, но он продолжал руководить обороной. К счастью, отрядная рация
работала бесперебойно и связь со штабом сохранялась. В самые трудные моменты сражения по вызову
командира на помощь приходила советская артиллерия, а при благоприятной погоде — и авиация. Капитан
сам корректировал их действия. Из-за финских снайперов осажденные не имели покоя и в те редкие дни,
что проходили без вражеских атак. Со всех сторон села «кукушки» охотились за любым появлявшимся на
открытом месте человеком. Среди пограничников тоже было немало отличных стрелков, и они вступали с
вражескими снайперами в единоборство. Долгие часы длились такие поединки. Чем больше затягивалась
осада, тем сложнее становилось с питанием. Стараясь растянуть небогатые запасы продуктов, командир
с каждой прошедшей неделей урезал и без того скудный паек сухарей и консервов. Очень трудно
приходилось раненым — кончились медикаменты, перевязочные материалы.
Целый месяц длилась героическая оборона отряд З Зиновьева. И вот 11 февраля противник
предпринял самую мощную за все время осады атаку. Целый батальон пехоты двинулся на село после
артиллерийской подготовки. Одетые в белые маскхалаты, сливаясь со снежными сугробами, враги лезли
вперед, не считаясь с потерями. Голодные, обмороженные, израненные воины встретили атакующих
дружным ружейным и пулеметным огнем. Из расположения советских частей по финнам ударили батареи
артиллерийского резерва. Особенно беспокоило Зиновьева положение на южной окраине села, где нажим
врага все усиливался. По радио капитан попросил артиллеристов перенести огонь туда и направил туда
же бойцов из своего последнего резерва. Но помощь опоздала. Вражеские снаряды буквально засыпали
южную часть села. Один из них попал в склад боеприпасов. Взрыв, а за ним пожар на короткое время
вызвали замешательство среди бойцов, и финны ворвались в Уома.
Спасла отряд от гибели только решительность командира. Собрав вокруг себя небольшую группу
пограничников, он, хромая от незажившей раны, бросился навстречу финнам. «Ура! Бей!» — раздался его
клич, и все, кто мог двигаться, устремились за ним в контратаку. Дружным ударом бойцы вышибли врага
из селения, затушили пожар и вновь заняли оборону. В ночь на 15 февраля финны опять крупными силами
атаковали Уома и снова были отбиты. Это был последний бой отряда и последний, тридцать пятый день
его самоотверженной обороны. Перейдя в наступление, советские войска в этот день погнали финнов и
сняли осаду с села.
За исключительную стойкость, личную храбрость и умелое руководство ротой в труднейших боевых
условиях капитану Зиновьеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
25 июня 1941 года выпускник Академии имени Фрунзе, полковник И.Д.Зиновьев приказом начальника
Генерального штаба назначается командиром формируемой 393 стрелковой дивизии. Ценой неимоверных
усилий за 2,5 месяца завершилось формирование дивизии в городе Кременчуг, в основном, из шахтеров.
Дивизия выступила на фронт и уже за Днепром, в районе станции Пятихатка, подверглась сильнейшему
авиационному нападению врага. Вблизи городка Бобринец, на переправе через реку Ингул, передовые
подразделения дивизии вступили в бой с моторизованной частью противника. Линия обороны проходила
вдоль р.Ингулец - от пригорода Александровки до поселка Тернец. В течение нескольких дней дивизия
отбивалась от наседавших частей. В воздухе господствовала вражеская авиация, перед каждым
наступлением немцев следовал артиллерийский обстрел позиций дивизии. Вот как вспоминает об этом
периоде жизни Зиновьева в своем письме к сестре Героя Советского Союза Серафиме Дмитриевне один из
свидетелей того времени. “В сентябре 1941 года я узнал, что мой сослуживец по заставе в Святогорске
формирует дивизию. Я поехал к нему. Ваня хорошо знал и мою жену. Встретились, вместе поехали к нам
в гости. Он гостил несколько часов и уехал на своей машине. Через три дня его дивизия ушла на
фронт. До 1942 года я знал, что он хорошо воевал на Юго-Восточном фронте, об этом передавали в
сводках Совинформбюро. В районе Харьков-Барвенково наши части прорвали фронт, но оказались в
окружении...” Всего под Харьковом в окружении остались 20 дивизий. Тяжело раненный полковник
Зиновьев летом 1942 года оказался в фашистской неволе. Он разделил судьбу миллионов солдат и
офицеров, объявленных врагами Родины. Три десятилетия его имя замалчивалось: тогда о поражениях
писать не полагалось. Но Герой Советского Союза Иван Дмитриевич Зиновьев до последнего дыхания
оставался верным своей Родине.
Офицер, служивший в 393 дивизии, Ф.Я.Чибисов пишет: В марте 1942 года я был тяжело ранен...
В июле 1945 года в Суслонгере встретился с бывшим прокурором 393 стрелковой дивизии. Он проходил
спецпроверку как бывший в плену. Пишу, что он рассказал. Их лагерь находился в Норвегии. Жили в
одном бараке с Иваном Дмитриевичем. Водили их на работу под конвоем. Иван Дмитриевич незаметно для
охраны с работы убежал. Вскоре был пойман и доставлен в лагерь. Для бежавших была специальная яма,
куда бросали наказуемых. Их не кормили, воды не давали. Срок наказания устанавливал комендант.
Прошло некоторое время. Зиновьева не было. Однажды, когда возвращались с работы, вблизи лагеря
стоял Иван Дмитриевич, в руках держал по кирпичу. Недалеко стоял автоматчик. Казнь такова:
наказуемый должен удержать кирпичи определенное время, если же уронит их, автоматчик стреляет.
Когда утром сопровождали на работу, около охраны Зиновьева не было. Значит, Иван Дмитриевич погиб."
http://www.polk.ru/forum/index.php?showtopic=859