Продолжение.....
Из ЖБД 12 тд:
07=00 Головной танковый батальон сообщает, что дорога в лесу кончилась. Выяснилось, что передовые части двигались по фальшивой лесной дороге. Танки изменили направление движения и через р-н отметки 61 продвинулись на север.
Позже попробую найти (вычислить) место, где заблудились...
10=00 29-й т.п. и 25-й м.с.п. испытывают серьезные затруднения при продвижении в лесу из-за плохого состояния дорог. В лесу южнее Вороново сопротивление противника, усиленного противотанковыми орудиями.
"Южнее Вороново" - очень размытое определение....
И еще: Артиллерист вспоминает, что последняя (отступающая) наша пехота прошла его батарею в полдень, а нем. ЖБД говорит о первом столкновении с нашей ПТО в 10=00 !?
Пока (с этого момента) буду придерживаться нем. временной привязки. Не патриотично? Согласен! Но иначе (с определением -"в середине дня") можно просто зайти в тупик.... Позже мы посмотрим - как все будет складываться (стыковаться).
Петр Демидов (воспом.):
"...Едва успел избавиться от шинели и противогаза, как до моего слуха дошли звуки тихо работающих моторов. Танки!..."
Они все ближе и ближе подходили к нашим позициям. Мои батарейцы были спокойны, как никогда и с поля боя, без хорошей потасовки, уходить не собирались.
Я подал команду: «Приготовиться! Стрельба прямой наводкой..., взрыватель фугасный, зарядить!» Прошел мимо каждого орудия напомнил еще раз наводчикам об ориентире No1. Батарейцы замерли, напряженно наблюдая за дорогой. Вот из-за поворота показался броневик. Понятно, разведка. При выходе из леса броневик открыл огонь из башенного пулемета, прощупывая местность. Батарея молчала. Не обнаружив ничего подозрительного, немцы двинулись дальше. Когда машина поравнялась с елью, я громко крикнул: «Огонь!»
Орудия дружно хлестнули по первой показавшейся цели.Три снаряда с дистанции 300 метров — это стрельба почти в упор".....
" Еще ДВЕ подсказки.
"Из-за поворота" и
"...с дистанции 300 метров.."
"...Броневик козликом, подпрыгнул от взрыва снарядов, развернулся поперек дороги и густо задымил. Счет открыт. Через несколько минут появился первый танк и стал справа обходить своего меньшего собрата. Снова ахнули три выстрела и танк моментально загорелся. На дороге образовалась пробка из двух дымящихся машин. Батарея опять затаилась. Незаметно подошел
второй танк и открыл огонь по нашей позиции. Разорвавшийся снаряд, выпущенный из этого танка, вывел из строя одну из наших пушек, стоявшую ближе к дороге, ее расчет не подавал признаков жизни. Открыв огонь, немцы демаскировали себя. Двумя выстрелами мои батарейцы зажгли третий костер.
На какое-то время наши пушки остудили наступательный порыв немцев.
Танки в этом месте больше не прорывались, но начала откуда-то издалека бить артиллерия. В болоте то и дело разрывались снаряды, поднимая в воздух грязные фонтаны воды...."
Я подошел к разбитому орудию. Моим глазам предстала удручающая картина: из семи человек расчета четверо погибли, трое оказались ранеными. Раненых я приказал отправить в тыл, а погибших похоронить. Самым непонятным было для меня то, что на месте взрыва немецкого снаряда все вокруг пылало синим пламенем. Горели бронированный щит и станины разбитого орудия, расплавленный металл стекал на землю сине-белыми каплями. Всепоглощающий адский огонь ставил меня в тупик: что бы это значило?
Позже узнал, что немцы на фронте стали применять термитные снаряды, которые для нас были в диковинку. Они использовались в основном для борьбы с нашими танками и артиллерией. Корпус такого снаряда начинялся термитом, температура плавления которого превышала 3000 градусов. Во время разрыва термитное вещество загорается, разбрызгивая во все стороны горящие струи, зажигая и поражая все на своем пути"....
Из Штабного журнала 12 тд
Продвижение 29 тп с 1 и 2 бат-ом 25 сп сопровождается огнем двух легких и одной тяжелой батарей.
Вот, кто (подчеркнуто вверху) поднимал в воздух грязные фонтаны...
А НАША батарея стояла на песочке, но окружало ее не поле, а болото (по сторонам).
Воспом. арт- та
"...Бой продолжался. На поляне то и дело бухали артиллерийские снаряды. Еще один разорвался совсем рядом с нашей батареей. Немцы не отказались от мысли пробиться вперед по этой самой дороге, на которой уже дымились броневик и два средних танка. Поводив «цейсом» по придорожному кустарнику, я обнаружил еще один замаскированный танк, который хотел обойти горящие машины, но застрял в трясине. Слышно было, как натужно,
на высоких оборотах, работал его мотор, машина дергалась взад-вперед,
натыкаясь на деревья, верхушки которых раскачивались во все стороны. Тут
мы немцев и засекли. Подготовив орудия, шарахнули фугасными снарядами и по этому танку. Машина задымила. А чтобы немцы не могли вести спасательные работы, выпустили по ним до десятка шрапнелей. На дороге за поворотом сразу все стихло".
Меня больше всего беспокоило отсутствие связи с командиром батареи, но решение у всех было твердое — стоять на занимаемых позициях и вести бой. Создавалось впечатление: немецкие танки прорвались далеко вперед, оставив позади себя пехоту. Только окажись пехота сейчас на переднем крае, она бы обошла по болоту нашу батарею и смяла нас в считанные минуты. Мы ждали, что подойдет хотя бы какое-то подкрепление, но ждали напрасно. Видимо, положение сложилось настолько скверное, что о батарее просто забыли....."
В небе появился немецкий самолет-разведчик, корректировщик артиллерийского огня — «Хейнкель-126». Я понимал, что летчик сейчас вызовет артиллерийский огонь по нашей позиции. Мои предположения вскоре оправдались. Сделав два круга и определив наши координаты, «Хейнкель» удалился. И немцы тут же обрушили на нас шквал огня. Земля заходила ходуном.....
Над лесом снова появилась эта чертова «стрекоза», делающая очередной заход. Однако надо было что-то делать, принимать какие-то меры, иначе немецкая артиллерия добьет и так уже изрядно потрепанную батарею. В экстремальной ситуации мозг работает с удвоенной энергией, и у меня возникла мысль — увести свои орудия из зоны обстрела. Пока «костыль» развернется еще раз и будет передавать информацию на землю, у меня есть шанс — не более 10 минут. Выскочив из ровика, я подал команду: «Передки на батарею! Орудиям отбой!» Наконец лошади поданы. Цепляем к передкам оставшиеся пушки, грузим несколько снарядных ящиков, на станины — раненых и убитых и немедленно покидаем огневую позицию. Не успела батарея удалиться на сотню-другую метров, как поляну в пух и прах разнесла немецкая артиллерия. Ездовые яростно погоняли лошадей, стараясь как можно быстрее уйти из зоны обстрела. Чуть притормозили у 2-й батареи лейтенанта Графова, которая тоже готовилась принять бой. На ходу крикнул лейтенанту о том, что вел бой с фашистскими танками, потерял одно орудие, теперь меняю огневую позицию. Я надеялся, что мой сосед еще имеет связь с командиром батареи и успеет передать: 1-я батарея жива и сражается с врагом. Отмахав еще километра полтора , я приказал колонне остановиться, чтобы перевести дух, осмотреться..... Немного передохнув, мы продолжили движение в тыл, надеясь соединиться с какой-нибудь частью......"
И еще подсказки на место действия:
1. "На дороге за поворотом"
2. Последний, из подбитых, танков обходил своих собратьев (уверен) впритирку, что бы не застрять, но "попался"...
Во-первых - это говорит о том, что болото (трясина) в этом месте подступали к самой дороге.
Это тоже подсказка.
И во-вторых - это ребус поисковикам на возможную разведку и отыскание танка.
Так предполагаю, что тогда могли и бросить эту идею - вытаскивать танк (еще и подбитый) из болота на узкую дорогу, где двум машинам то не разминуться. К тому же обездвиженному танку понадобился бы мощный тягач (про кран не говорю), у которого тоже маневр был бы ограничен шириной твердого покрытия дороги...
А со временем могло и засосать....
Но это мои "фантазии" (про танк), а не аксиома и не руководство к действию...
