Давно встретились в интернете записки из дневника сержанта 1076 сп 314 сд - "7 дней на Синявинских Высотах".
Было взято отсюда -
http://fotki.yandex.ru/users/fotosergs/view/85315?page=1Пыталась найти кого-нибудь из полка, ничего не получилось. Может Вы проясните это о реальных событиях или нет...
«15 августа.
Подходим к передовой. Дивизия растянулась по траншеям. Как всегда путаница. То бежим, то ждем чего-то. Сравнительно тихо... укрылись в воронке... На дне воронки — каска. Пнул ее ногой — тяжело: в ней полчерепа, вероятно, с прошлого года. Идем дальше. Траншеи сходятся под железнодорожным мостиком, откуда один путь — в пекло. Навстречу ползут раненые, окровавленные и грязные с их желто-серыми лицами, запекшимися губами и лихорадочно блестящими глазами. Кряхтение, стоны, матерная брань... Долго ли еще осталось нам жить? Говорят, в бой пойдем с хода, предыдущей дивизии хватило на два часа. «Бьёт!... Бьёт, стерва!» — отвечают раненые на расспросы... Земля ухабистая — воронка к воронке. Тяжело... Слух напряжен и болезненно ловит каждый шорох. Вот... Летит! Кубарем катимся в траншею, глубже, ниже, в яму, руками во что-то липкое... Грохот разрыва, падает земля. Пронесло. Встаем. Яма — сортир.
16 августа.
Ночью закопались в землю недалеко от немцев. Сидим в ямах. Вылезти и встать нельзя — убьет. Кажется, ветер состоит из осколков. Чтобы чем-нибудь занять время, забыться, играем в тут же выдуманную игру: двое выставляют из ямы автоматы прикладом кверху, чей скорее разобьет, тот выиграл... Пушку разбило. Ствол загнут крючком. В полдень идем с пакетом в тыл. Трое. Сперва ползком, как змеи, до траншеи, а потом бегом, дальше. Ноги едва двигаются, дыхание с хрипом и свистом. Останавливаться нельзя. Те, кто пытался отдыхать, лежат теперь по обеим сторонам траншеи и кровь тонкими черными струйками стекает по глинистым стенкам, скапливается на дне липкими лужицами.... Начинается обстрел. Немцы, очевидно, нас заметили и бьют удивительно точно....
18 августа.
С 14 числа не спал. Сидим в тех же ямах. Новую пушку закопали глубже прежней, и пока она цела. День назад прилетел из тыла наш снаряд и взорвался в пяти шагах от нас. Хорошо, что были в яме... Снаряд выворотил из земли покойника, еще свежего. Сегодня он греется на солнышке и попахивает. Здесь в земле целые наслоения. На глубине полутора-двух метров можно найти патроны, оружие, одежду, старые валенки. Все взметано... Впереди, на нейтральной полосе, штук сорок танков. Одни рыжие, сгоревшие. Другие еще целые, но неподвижные — их расстреливают немцы из тяжелых мортир. Перелет — недолет, опять перелет. Трах! Многотонный танк разлетается в куски. Каково танкисту! Ведь он не имеет права покинуть подбитой машины.... Один танк стоит близко от нас, передом к нашим траншеям. Он возвращался из атаки, когда был подбит. Вокруг башни его намотаны человеческие внутренности — остатки десанта, ехавшего на нем в атаку. Снаряды, предназначенные немцами для этого танка, летят в нас. Глубже вжимаемся в землю... От дивизии нашей давно остался один номер, повара, старшины, да мы, около пушки. Скоро и наш черед. Каша опять с осколками: когда подносчик пищи ползет, термос на его спине пробивает... Гимнастерка и штаны стали как из толстого картона: заскорузли от крови и грязи. На коленях и локтях — дыры до голого тела — проползал. Каску бросил, их тут мало кто носит, но зато много валяется повсюду. Этот предмет солдатского туалета используется совсем не по назначению. В каску обычно гадим, затем выбрасываем её за бруствер траншеи, а взрывная волна швыряет все обратно, нам на головы...
Покойник нестерпимо воняет. Их много здесь кругом, старых и новых. Одни высохли до черноты, головы, как у мумий, со сверкающими зубами. Другие распухли, словно готовы лопнуть. Некоторые неопытные солдаты рыли себе укрытия в песчаных стенках траншеи и земля, обвалившись от близкого взрыва, придавила их. Так они и лежат, свернувшись калачиком, будто спят под толстым слоем песка. Картина, напоминающая могилу в разрезе. В траншее тут и там торчат части втоптанных в глину тел; где спина, где сплющенное лицо, где кисть руки, коричневые, под цвет земли. Ходим прямо по ним.
20 августа.
Около недели не смыкал глаз, да и не хочется. Последние дни — стрельба из пушки по площадям и по вспышкам, то есть в белый свет, ползание из конца в конец по передовой под обстрелом и кровь, кровь, кровь. Народа осталось совсем мало. Вечером приказ: выдвинуть пушку на острие прорыва для поддержки пехоты. Настало наше время! Приказ надо выполнять! Ха! Там, где даже ночью опасно идти согнувшись, столпились мы кучей и во весь рост. Нас двадцать один — так много, потому что пушку надо нести на руках, настолько избита и вздыблена земля. До немцев меньше ста метров, я думаю, что они различают звездочки на наших пилотках. Но почему они молчат?.. Ни одного выстрела, словно немцы удивлены нашей до дикости глупой безрассудностью, и с интересом ждут, что будет дальше... Неожиданно сзади хлопок, толчок в спину поднимает меня в воздух! Лечу и сотую долю секунды думаю «Конец!»...
22 августа.
Очнулся в яме около другой пушки нашей батареи. Сюда меня притащили вчера. Оказывается, мы наехали на противотанковый фугас и взорвались. Из двадцати одного человека остались двое: я и один легко раненый. Семнадцать человек не нашли. Лишь случайно, метров за сорок от взрыва, обнаружилась нога с куском живота. Она упала на землянку командира пехотного батальона»...
...В конце сентября 1942 соединение было передислоцировано на Волховский фронт, где было подчинено 2-й ударной армии. Дивизия наносила контрудары с целью деблокады окружённых в районе Синявино в ходе Синявинской наступательной операции соединений армии и восстанавливала фронт в районе Гайтолово. Только за два дня боёв в районе Гайтолово дивизия потеряла три тысячи человек убитыми и пропавшими без вести.
В составе 2-й ударной армии Волховского фронта участвовала в наступательной операции «Искра» (14-30.01.1943). Дивизия наступала на самом крайнем левом фланге наступления 2-й ударной армии в районе Гайтолово — Гонтовая Липка и далеко не продвинулась. В течение 1943 года ведёт постоянные бои в том же районе...
Получается, что речь идет об августе 1943 года ...?
