Перейти в ОБД "Мемориал" »

Форум Поисковых Движений

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Войти
Расширенный поиск  

Новости:

Автор Тема: Слёзы войны: фронтовая пора глазами маленькой девочки  (Прочитано 9730 раз)

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Представляю мини-мемуары о годах Великой Отечественной. Это взгляд на войну глазами ребёнка. Автор – моя мама, Ржевцева (в девичестве - Юденкова) Анна Васильевна 1939 года рождения.
Текст даётся по Шумячской районной газете «За урожай» Смоленской области: № 19 от 7 мая 2010 года, страница 3.


« Последнее редактирование: 22 Августа 2010, 11:29:54 от Sobkor »
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Анечка Юденкова/Ржевцева в победном сорок пятом:

…1 сентября 1946 года. Первоклассница. В новеньком костюмчике, сшитом из немецкого солдатского мундира и в самотканных чулках... с дырами на коленках:
« Последнее редактирование: 22 Августа 2010, 11:13:05 от Sobkor »
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Автор мини-мемуаров А.В. Ржевцева. Лето 2010 года, посёлок Шумовка Шумячского района Смоленской области:
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Война глазами ребёнка

А.В. РЖЕВЦЕВА

СЛЁЗЫ ВОЙНЫ

Под бомбами
- Девочка, как тебя зовут? Где твоя мама?
- Не говори громко, видишь, она и так перепугана, сейчас заплачет.
А девочка, уцепившись ручонками за большой узел, сидит на чемодане и не знает, чего хотят чужие дяденьки.
- Что будем делать? – спрашивает один из них.
- Давай оставим хлеб и пойдём к другим.
- А вдруг у неё хлеб отберут?
- А мы сделаем вот так.
Мужчина поднимает девочку, кладёт буханку на чемодан и садит на неё ребёнка.
- Вот видишь, всё хорошо получилось, - радуется он.
- Нет, погоди, вот так будет лучше, - говорит его товарищ и подкладывает вторую буханку.
Долгое время я думала, что видела это в кино или когда-то прочла в книге. И только недавно моя мама, Юденкова Екатерина Николаевна, вспомнила об этом случае. Заплаканной, испуганной девочкой оказалась я, двух лет от роду.
После очередной бомбёжки нам с мамой и тётей удалось добраться до какого-то полустанка. Железнодорожники предупредили, чтобы никто не расходился, скоро подадут другой состав. Кто-то сказал, что на вокзале военкомат выдаёт паёк эвакуированным.
За неимением времени мама с сестрой решили меня оставить на чемодане с вещами, а сами побежали: мама на вокзал, тётя Таня за кипятком. Мне приказали ни с кем не разговаривать, сидеть на чемодане, а если кто будет обижать или отбирать вещи, громко кричать.
На вокзале уже никого из военкомата не было.
- Бегу назад, - вспоминала мама, - без хлеба, сердце колотится, что с дочкой, вижу, ты сидишь вся в слезах, но улыбаешься мне. Тут и Таня вернулась с кипятком. Поднимаю тебя, а под тобою хлеб – две буханки!
Первую бомбёжку мы пережили под Рославлем, сразу же за железнодорожным переездом, если ехать со стороны Шумячей. Там ещё видна довоенная насыпь, сейчас рельсы проложены немного левее.
Ни одну из бомбежек я не помню, а их было не менее пяти. Но страх, ужас до сих пор таятся где-то в глубине моей души и заставляют холодеть от щемячего, какого-то вибрирующего звука падающих бомб, когда смотрю кинохронику или художественный фильм. Лет до семнадцати мне приходилось бороться с инстинктивным желанием забраться под скамейку или под кресло на сеансах фильмов о войне в кинотеатре или в сельском клубе. Я старалась незаметно заткнуть уши, закрыть глаза. Но всегда видела падающие бомбы снизу, остриё их вот-вот вонзится в землю, в меня.
Как-то я рассказала об этом маме. Она заплакала и объяснила:
- Это потому, что при бомбёжке ты всегда смотрела вверх, как бы я тебя ни прятала под себя, ты упрямо выцарапывалась и, не мигая, не плача смотрела в небо.
Натужно-надрывное гудение «бу-бу-бу» бомбардировщика я и сейчас могу отличить от звука других самолётов.
После города Горького нас уже не бомбили. Измученные, грязные, голодные, мы оказались в г. Челябинске. Из тех событий я помню только слепящие блики на воде до горизонта реки Урала.
« Последнее редактирование: 22 Августа 2010, 17:25:57 от Sobkor »
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Мама А.В. Ржевцевой – Екатерина Николаевна Юденкова 1913 года рождения. Фото сделано незадолго до начала Великой Отечественной в смоленском райцентре Шумячи.
27 ноября 2010 года Екатерина Николаевна справит 97-летие.

« Последнее редактирование: 29 Августа 2010, 11:20:04 от Sobkor »
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Война глазами ребёнка

А.В. РЖЕВЦЕВА

СЛЁЗЫ ВОЙНЫ

Чужая бабушка и злой мальчик
Маму перенаправили в Кировскую область, там не хватало учителей. Она стала работать завучем в школе с. Белая Халуница. Жили мы в маленькой комнатке на втором этаже деревянного дома тёти Симы Будановой. У неё было трое сыновей. Два старших учились в школе. Серёжа был моим ровесником и… мучителем. Все уходили на работу, с нами оставалась старенькая бабушка, мне кажется, она нас не любила. Серёжу я запомнила на всю жизнь. Он почему-то был злым мальчиком. Он кусался, щипался, царапался, пинался, отбирал у меня хлеб, молоко. Я всегда была поцарапана, в синяках. Бабушка молчала, старшие мальчики не обращали на нас внимания. Так продолжалось до тех пор, пока я, убегая от Серёжи в свою комнату, не поскользнулась на крашенной лестнице (помню, оставались две ступеньки), упала и повредила левую руку. С большим трудом маме удалось отвезти меня за 40 км в госпиталь. Военврач вправил вывих, дал мне две конфетки. Но медсестра не прибинтовала руку к туловищу, а подвесила перед грудью. Вскоре сустав опять вывихнулся и начал неправильно срастаться. Рука была как чужая, пальцы немели. Военврач сказал, что руку надо вытягивать, разрабатывать и посоветовал обратиться к местной костоправке. Она не отказала в помощи. Боль была адская. Я плакала, кричала, теряла сознание. Помню, пришли мы на массаж, я плачу. Передо мной ставят тарелку с настоящим печеньем и говорят: «Не будешь плакать, всё печенье – воё». Я обещаю не плакать. Но плачу и теряю сознание. Печенье мне дали, но не всё.
После моего падения мама стала закрывать меня в комнате, чему я была очень рада.
Жили мы впроголодь. Одежонки тёплой, можно сказать, никакой. Мама получала 300 граммов хлеба, тётя работала на заводе военного назначения, тоже получала какой-то паёк. Она была ещё совсем молоденькой, работать приходилось не восемь часов, а сколько требовалось для производства. Пайка ей было мало.
Выручало то, что мама почти всё умела делать: шить, вязать, плести лапти, класть печки, косить, клепать косу. Женщины приносили старые вещи перелицевать, из двух поношенных сделать одну или подогнать подросшим сыновьям одежду погибших отцов. В благодарность потихоньку оставляли на столе или в шкафчике картошку, полумисок квашенной капусты, солёные грузди, редко – немного молока или пару яиц. Иногда тётя Сима находила в дровянике вязанку дров.
В первую зиму у нас своих овощей, картошки не было. Тёте Симе тоже нечем было делиться. Ей надо было растить трёх парней на колхозные трудодни. Муж её погиб в первые дни войны.
Весной маме разрешили вскопать небольшой участок целины. Я помню, как она копала и радовалась, что будет своя картошка. Я помогала ей, опускала клубни в готовую лунку. Я хоть и была тогда совсем маленькой, но понимала, что маму нельзя огорчать, старалась не плакать, даже когда болела. А болела я часто.
В следующую зиму мы вошли со своей картошкой (она уродила на славу), овощами, насолили груздей, насушили белых грибов, малины, земляники, черники, замочили бочечку брусники.
На сене в большой комнате висела чёрная тарелка – радио. Услышав знакомые позывные и слова: «Совинформбюро сообщает», все спешили в эту комнату. Новости были страшные. Взрослые плакали, мы с ними. А бабушка-молчунья ругалась на немцев: «Чтоб вас родимцы забили, чтоб вас земля поглотила, нелюдей, антихристов».
Но были у нас и праздники, когда приходили долгожданные письма-треугольники. Мама сразу смотрела на почерк: «Слава Богу, неказённый».
Писали папа, его брат Дмитрий, мамин брат Афанасий. Письма были ласковые, полные любви и надежды на скорую встречу.
В один прекрасный день мама с тётей Симой привезли из леса дрова на саночках. Решили передохнуть, тётя Сима первая вошла в дом и вдруг сала громко звать маму, сквозь слёзы сообщила: «По радио передали: освободили Смоленск».
« Последнее редактирование: 21 Августа 2010, 15:37:20 от Sobkor »
Записан

МОРЗЕ

  • Эксперт
  • Участник
  • *****
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 2 752
Юрий Петрович, хорошо, что текст разместили тоже, а то с газеты не прочесть.
Записан
С уважением, РАХМАНОВА Анна Ахмедовна, Таллинн

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Война глазами ребёнка

А.В. РЖЕВЦЕВА

СЛЁЗЫ ВОЙНЫ

Красная шапочка
И вот мы в теплушке с солдатами едим домой. До сих пор помню вкус супа с американской тушёнкой, которым потчевали нас спутники. Все карманы у меня были набиты сухарями, кусками сахара. Мама простыла, бредила. Я боялась за неё, плакала. Меня утешали, особенно старался лейтенант. У него жена с дочкой ещё оставались под немцами, где-то в Белоруссии. На всех остановках он выскакивал из вагона и на местном базарчике покупал что-нибудь из еды. А однажды купил мне красную фетровую шапочку с ажурными отворотами и завязками под подбородком.
Так мы доехали до Москвы. Москва запомнилась ослепительным светом люстр метро, ласковым тёплым веерком калориферов, чудесной лестницей с движущимися ступеньками. Было много военных. Один майор поднял меня на руки, чтобы я могла посмотреть великолепие этой сказки. Он нам помог добраться до эшелона, следовавшего через Рославль.
На станцию Понятовка мы приехали к вечеру. Здание было разрушено. Мама оставила нас на водокачке, а сама побежала домой в Шумовку. Местные жители предупредили, чтобы она шла только по дороге, всюду мины. Когда она подбежала к деревне, она её не увидела, казалось, дома ушли в землю. Люди жили в землянках.
Осеннее солнце на закате освещает огромную лужу, подёрнутую ледком. Я уже давно смотрю на эту лужу и вдруг вижу: две большие ноги в валенках с красными калошами шагают прямо по этой луже, ломая лёд. Поднимаю глаза, - ко мне идёт какой-то дяденька с усами, улыбается. Это был мой дедушка Лука Ефимович Юденков.

« Последнее редактирование: 22 Августа 2010, 17:26:55 от Sobkor »
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Осеннее солнце на закате освещает огромную лужу, подёрнутую ледком. Я уже давно смотрю на эту лужу и вдруг вижу: две большие ноги в валенках с красными калошами шагают прямо по этой луже, ломая лёд. Поднимаю глаза, - ко мне идёт какой-то дяденька с усами, улыбается. Это был мой дедушка Лука Ефимович Юденков.

Дедушка А.В. Ржевцевой - Лука Ефимович Юденков (1891-1979):
« Последнее редактирование: 29 Августа 2010, 11:21:39 от Sobkor »
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Война глазами ребёнка

А.В. РЖЕВЦЕВА

СЛЁЗЫ ВОЙНЫ


В тёплой землянке
С тех пор, как дедушка взял меня на руки, наступила счастливая жизнь. Вся деревня сбежалась в нашу землянку. Меня сразу же посадили на тёплую печку. Бабушка приготовила толчённую картошку с жареным салом и сокрушалась:
- Господи, ненаглядная моя деточка вернулась, а у меня ничего смашненького нет.
А я ела из одной глиняной чашки с дядей Андреем (он был всего на семь лет старше меня) и удивлялась, что ещё может быть вкуснее.
Каждое утро приносило мне радость. Родная бабушка Ольга Павловна в красном чепце, в зелёном андраке (сарафан, присборенный по талии), надетом поверх холщёвой вышитой рубахи (так она называла длинную бузу), рукава которой у запястья были обвязаны кружевами, в неизменно холщёвом фартуке, тоже вышитом крестиков, хлопочет у печки. То она двигает ухватом глиняные горшки в печке (все уверяли, что пища, сваренная в них, вкуснее, чем в чугунках), то размешивает что-то в шайке, то толчёт зерно в ступе.
Дедушка сидит на лавке, положив натруженные руки на колени. Он вставал, как и бабушка, с петухами и сразу шёл рубить сруб новой избы. Мама и Андрей (так он приказал себя называть) уже ушли в Шумячи. Андрей учиться, а мама учить. Она, как и до войны преподавала биологию, химию. Потом её назначили директором Снегирёвской школы.
Сейчас прибежит Гриша – дедушкин племянник (его родителей угнали в Германию), скажет, какой наряд им сегодня дал председатель. Они позавтракают и пойдут на работу в колхоз.
Иногда дедушка работал на дальнем поле или лугу целый день. Но всегда из скудной полевой трапезы оставлял мне кусочек хлеба, говорил, что это зайчик или лисичка передали мне гостинец. Я верила и не верила, но хлеб, который был наполовину из картошки, отрубей или свеклы, казался неимоверно вкусным.
Спали мы на полатях в два этажа, на верхних нарах спали женщины, внизу мужчины. Всё постельное бельё состояло из холщовых простыней и постилок (так называли самотканые покрывала), матрацы набивали соломой.
Часто просились на постой военные, тогда пол устилали соломой и негде было поставить ногу на пол: всюду были спящие.
Однажды вечером мы с бабушкой остались одни дома. Все ушли на собрание, где мама должна была зачитать какое-то важное сообщение, напечатанное в газете «Правда». Горит копилка, сделанная из гильзы снаряда, бабушка рассказывает сказку, а знала она их множество, с присказками, прибаутками, потешками. И вдруг это жуткое «бу-бу-бу» - немецкий бомбардировщик. Бабушка задула копилку. А «бу-бу-бу» ближе и ближе…. Страшный взрыв, потом ещё и ещё… И мёртвая тишина . Мне показалось, что я лежу одна в поле и никого рядом нет. Со страхом позвала:
- Бабушка?..
- Не бойся, внученька, это Варшавку бомбят, наверное, колонна какая-то движется.
Варшавкой мы называли и сейчас называем шоссе, идущее от Рославля на Кричев. Оно в у пору было вымощено булыжником. Такое же покрытие было и на дороге до Шумяч.
Взрослые в разговорах часто упоминали Чаусы, реку Проню, Чериков. В той стороне всё гремело, и небо по ночам озарялось пламенем.
В один прекрасный день в нашу землянку вошёл бравый офицер. Бабушка обомлела. Это был мой дядя Дмитрий Лукич, он забежал всего на несколько часов. Всю ночь дядя Митя рассказывал, а служил он в лёгкой артиллерии. Особенно мне запомнился один эпизод. Был трудный бой. Многие пушки были уничтожены. А дядины ещё могли стрелять, и он командовал: «Огонь! Огонь!». Бились до конца. Немцы отступили. И вдруг его вызывает начальник и угрожает арестом за… перерасход снарядов, чуть звёздочки с него не снял. Я долго допытывалась у Андрея:
- Дядю Митю ругали за то, что он хорошо бил немцев?
Тётя Таня уехала домой в Донецкую область. Мамины родители, сестра Груня, брат Миша были живы. А Афанасий Николаевич стал Иваном. Он несколько раз горел в танке. Как-то военврач ему посоветовал:
- А ты перехитри смерть, назовись другим именем, например, Иваном, глядишь, она от тебя и отстанет.
Почту в нашу деревню приносили школьники. Все ждали их возвращения, а вдруг придёт заветный треугольник, Ждала и моя бабушка хоть какой-то весточки от пропавшего без вести сыночка Ивана Лукича.
Время было голодное. Основной едой была картошка толчённая или цалки. Хорошо, если у кого-то было льносемя. Его подсушивали в печи и толкли в ступе. В эту вкусно пахнущую массу макали картошку.
На весь день (обед, вечер) варили в глиняных горшках щи и суп картофельный. Так и называли: капуста, картошка. Перед подачей на стол картофель растирали колотовкой, если была какая-то затовка (мясо, сало). Получалось только что-то похожее на суп-пюре.
Свежеиспечённый в русской печи хлеб был самым вкусным лакомством того времени, хотя большую часть его составляли картошка, отруби или свёкла, а в 1946 году добавляли даже картофельные очистки и молодые листья липы. Но и такой хлеб был не у всех. Его заменяли тошнотиками они же и лихотики. Что это такое, известно всем смолянам. Вся утварь была глиняная: горшки, горлачи, махотки, миски, ушаты, шайки, бочки, корыта, лохани. Изделия местных гончаров славились по всей округе.
Одно время в колхозе пытались наладить производство кирпича-сырца. Примитивный заводик располагался сразу на повороте дороги из Рославля на Шумячи. Там и сейчас копают глину.
Под открытым небом женщины босыми ногами  месили глину, из которой потом делали кирпичи.
В конце 90-х я разговаривала с геологами. Они сказали, что в нашем районе огромные запасы глины уникального качества. «Вы богатство ногами топчете, а живёте в нищете», - пошутили они.
Мыло не было. Приготавливали из золы щёлок – он заменял мыло. Холщовые вещи не стирали, а жлуктили с помощью золы и горячей воды. Бельё на речку носили на коромыслах, сбрасывали его на бережок, и пока прали (отбивали валиком на досках простиранное) в тёплое бельё заползали раки. Их тогда было много в Шумячке.
Мальчишки играли в ножички, камушки. Зимой все катались на санках, лубянках.
Стали возвращаться с фронта раненые. Мы играли в раненых, ходили с подвязанными руками, хромали, делали из палок костыли и играли в Кузьму Сидоровича Артёмова, у которого были прострелены пулемётной очередью ноги.
Очень распространённым было заболевание чесоткой, или как тогда говорили, коростой. Осаждали клопы и вши. Женщины просили друг друга поискать вшей. Вычёсывали вшей частым гребнем, смазывали волосы керосином, ничего не помогало. Насекомые на некоторое время пропадали, а потом появлялись опять.
Мама в Снегирёвке, бабушке некогда, за моей головой было поручено следить тетушке Матрёне Лукиничне. Она свои обязанности исполняла исправно. Тётушка меня любила, хотя ей нравилось иногда меня поддразнивать. Однажды я с ней поссорилась, а она побледнела и схватилась за сердце. Как объяснил мне Андрей, ставший мне старшим братом, другом и защитником, тётю чуть не забили в гестапо за связь с партизанами. Она потеряла сознание, её посчитали мёртвой и выбросили в ровок на Кирпичке. Дедушке с бабушкой кто-то об этом сообщил, они ночью вытащили её, привезли на тачке домой. С тех пор у неё стали случаться сердечные приступы. Но сама она никогда ничего не рассказывала.
« Последнее редактирование: 23 Августа 2010, 15:00:47 от Sobkor »
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
В один прекрасный день в нашу землянку вошёл бравый офицер. Бабушка обомлела. Это был мой дядя Дмитрий Лукич, он забежал всего на несколько часов. Всю ночь дядя Митя рассказывал, а служил он в лёгкой артиллерии. Особенно мне запомнился один эпизод. Был трудный бой. Многие пушки были уничтожены. А дядины ещё могли стрелять, и он командовал: «Огонь! Огонь!». Бились до конца. Немцы отступили. И вдруг его вызывает начальник и угрожает арестом за… перерасход снарядов, чуть звёздочки с него не снял. Я долго допытывалась у Андрея:
- Дядю Митю ругали за то, что он хорошо бил немцев?

Прошедший всю войну офицер-артиллерист Дмитрий Лукич Юденков. 13 октября 1946 года:
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Мама в Снегирёвке, бабушке некогда, за моей головой было поручено следить тетушке Матрёне Лукиничне. Она свои обязанности исполняла исправно. Тётушка меня любила, хотя ей нравилось иногда меня поддразнивать. Однажды я с ней поссорилась, а она побледнела и схватилась за сердце. Как объяснил мне Андрей, ставший мне старшим братом, другом и защитником, тётю чуть не забили в гестапо за связь с партизанами. Она потеряла сознание, её посчитали мёртвой и выбросили в ровок на Кирпичке. Дедушке с бабушкой кто-то об этом сообщил, они ночью вытащили её, привезли на тачке домой. С тех пор у неё стали случаться сердечные приступы. Но сама она никогда ничего не рассказывала.

Матрёна Лукинична Юденкова. Умерла после войны в молодом возрасте от увечий, полученных в застенках Шумячского гестапо:

« Последнее редактирование: 21 Августа 2010, 21:19:49 от Sobkor »
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Война глазами ребёнка

А.В. РЖЕВЦЕВА

СЛЁЗЫ ВОЙНЫ

Победитель – хорошо, а жизнь лучше
День Победы мне запомнился не очень радостным, все плакали. Я ничего не понимала: бабушка стоит перед иконой, благодарит: «Слава тебе, Господи, слава! Спасибо, что мы дождались такого праздника». Но почему все плачут. Кто-то мне сказал: «Скоро вой папка вернётся!».
Мы уже жили в новой избе. Дедушка её поставил на том месте, где стояла сожжённая немцами пятистенка. При немцах вся семья жила в приспособленном сарае. Отступая, немцы согнали всех жителей деревни в колонну и погнали в плен в Германию, а деревню сожгли. Где-то уже в Белоруссии нашей семье удалось спрятаться в лесу и вернуться домой, на пепелище. Хорошо, что удалось закопать в землю зерно, картошку, сундуки…
Летом 1945 года получила бабушка конверт, разорвала, а из него выпала фотография. Стройный, красивый солдат стоит на мосту, вдали виден город. Дядя Ваня нашёлся! Он был в плену в Австрии. Когда освободили, строил мост в Вене.
В декабре 1945 года я впервые увидела своего отца Василия Лукьяновича. Его призвали в армию в 1939 году, когда я была ещё в пелёнках. Служил он в тяжёлой артиллерии. А потом началась война. Пришёл он седым. Сразу же папа стал работать на своём прежнем месте в Шумячской школе, только преподавал математику, а не историю.
28 августа 1946 года у меня появился братик. А вечером этого же дня в дом вошёл светловолосый голубоглазый солдат. Дядя Ваня!
И поселилась в нашем доме радость. Год был трудный, голодный, но все радовались миру, жизни и работали, работали.
Братика отец назвал Виталием. Кто-то из родственников сказал, что Виктор – это победитель и звучит мужественнее. Но отец возразил:
- Победитель – хорошо, а жизнь лучше.
31 августа мам пригласила меня проводить папу на работу. Я думала, что он пойдёт в Шумячи. А он перекинул вещмешок за спину и зашагал в сторону Варшавки. Я рванулась за ним, закричала:
- Не ходи туда, там война! - уцепилась за руку, стараясь его удержать.
Подбежала бабушка.
- Не бойся деточка, папка идёт на работу, учить детей в Пожарьскую школу, там много работы и нужен учитель-мужчина. Завтра и ты пойдёшь с мамкой в Шумячскую школу, она тебя будет учить в первом классе. Не плачь деточка, для нашей семьи слёзы войны закончились в этом году, когда вернулся наш Ваня.
И вдруг сама запричитала:
- А сколько людушку до конца своих дней будут плакать, лить слёзы войны.
« Последнее редактирование: 23 Августа 2010, 15:06:15 от Sobkor »
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Папа А.В. Ржевцевой – Василий Лукьянович Юденков (14.03.1915-22.02.1991) в годы армейской службы. Его правильное отчество – Лукич, но в 1930-х малограмотные писарчуки из органов власти «перекрестили» вдруг юного Василия Лукича в Лукьяновича.
Участник ввода в августе 1941 года советских войск в Иран. В декабре 1941-мае 1942 года – в боях по обороне Керченского полуострова, а затем – в битве за Кавказ.
Победу встретил в рядах артиллеристов 1-го Украинского фронта. С войны вернулся кавалером трёх медалей: «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
Старшина в отставке.
В мирной жизни – школьный педагог и, по его собственным словам, потомственный крестьянин.

« Последнее редактирование: 29 Августа 2010, 11:25:23 от Sobkor »
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Дядя А.В. Ржевцевой по отцу – Иван Лукич Юденков (17.12.1920-06.03.1993) после освобождения из немецко-фашистского плена.
Войну встретил на Украине в звании замполитрука в рядах 140-й сд (1 ф). При выходе из окружения попал в плен, где чудом выжил.


« Последнее редактирование: 29 Августа 2010, 11:24:21 от Sobkor »
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Война глазами ребёнка

А.В. РЖЕВЦЕВА

СЛЁЗЫ ВОЙНЫ

У огонька
Слова бабушки о слезах войны я вспомнила в 1976 году. Я тогда жила с семьёй в городе Бийске. На парад местного гарнизона в День Победы я не смогла попасть. Но вечером, возвращаясь домой, решила зайти на мемориал. Солнечная погода сменилась дождём со снегом, холодным злым ветром. У Вечного огня уже было немноголюдно, где-то ещё играла гармонь, кто-то ещё пытался петь песни военных лет. У Вечного огня оставались небольшие группки, но быстро уходили, не выдерживая ненастья.
Но одна фигурка привлекла моё внимание. Немного в стороне от языков пламени стояла женщина, покрытая коричневой шалью со светлой каймой, одета она была в фуфайку, обута в глубокие калоши. Стояла она, наверное, давно, потому что вся одежда была мокрой. Она кланялась и что-то говорила. Я подошла поближе. У ног её лежал венок из лапника с самодельными цветами, перевитый красной лентой. На листке из тетради было написано: «Павшим воинам: Григорию, Петру…». «Господи, пять человек из одной семьи», - пронеслось в моей голове. Остальные имен я не сумела разглядеть.
А женщина взывала:
- Встаньте, поднимитесь, хоть на минуточку, погрейтесь у огонька, посмотрите, как вас чествуют, ведь вы – победители, деточки, сыночки мои, Гриша, Петя…
Я осторожно прикоснулась к женщине, напомнила, что уже поздно, предложила проводить её к автобусу или трамваю, пригласила её к себе. Но она ничего не хотела слышать и видеть, она разговаривала у огонька со своими деточками, умоляла:
- Встаньте, поднимитесь, хоть на минуточку, деточки, сыночки мои, Гриша, Петя…
« Последнее редактирование: 23 Августа 2010, 15:03:28 от Sobkor »
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович
Ольга Павловна Юденкова (1888-1962) с внуками. Стоит Анечка Юденкова/Ржевцева. Май 1951 года, деревня Шумовка Шумячского района Смоленской области:
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович

Письмо-открытка юной Анечке Юденковой с фронта от папы, Юденкова Василия Лукьяновича, датированное 12 ноября 1944 года:
http://i050.radikal.ru/1101/c5/b8854b0ca8ec.jpg
http://i055.radikal.ru/1101/08/03d93ae535d1.jpg


« Последнее редактирование: 26 Января 2011, 19:15:26 от Sobkor »
Записан

Sobkor

  • Новичок
  • Участник
  • *
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 61 145
  • Ржевцев Юрий Петрович

Письмо-открытка юной Анечке Юденковой с фронта от папы, Юденкова Василия Лукьяновича, датированное 8 февраля 1945 года:
http://s52.radikal.ru/i136/1101/c1/e8cdbf53a45b.jpg
http://www.angrapa.ru/forum/ipb.html?act=attach&type=post&id=3710

« Последнее редактирование: 26 Января 2011, 20:10:26 от Sobkor »
Записан

Сильби

  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 44
Уважаемый Юрий Петрович!
От всего серца хочу пожелать Вашей Маме крепчайшего здоровья и долгих-долгих лет жизни... низкий поклон всем Вашим родным и близким, воевавшим за Родину...

Будьте счастливы...
 
Записан
Страниц: [1] 2   Вверх
« предыдущая тема следующая тема »