Форум Поисковых Движений

                                               
На первой странице помечено: «Прошу обратить внимание на оборотную сторону листа»

На второй странице надпись: «В случае моей смерти, прошу отослать этот дневник по следующему адресу: Фройляйн Мария Стелле, Донауешинген, Карлштрассе, 12»



8 июня 41 г.
     Небольшой дождик освежил душный воздух перед грозой. Нагруженные вещевыми сумками мы шагаем к вокзалу. Тяжесть поклажи давит понемножку. Пот струится по щекам. Мы были очень довольны, когда дошли до вокзала. В нашем распоряжении 2 часа. Много жен и невест товарищей пришло на вокзал. Повсюду заметны слезы.
     В 13.15 тронулся поезд. В Тюбинген первая остановка. Двигаемся довольно быстро вперед. В 16.30 - Штутгарт, в 20.00 - Гральдгейм.
     За Гральдгеймом выезжаем на большую равнину. В 22.00 укладываемся спать, 4 человека на скамейках, один под скамейкой, 2 человека - на полу. Спал отлично.

9 июня.
     В 5 часов утра длительная остановка в Копферберг. Выходим на перрон. Сегодня должна быть хорошая погода, ни одного облачка на небе.
     В 8.15 проезжаем Плауен,11.15 - Хемниц, 14.30 - Дрезден, 17.15 - Лебау. Здесь распространилась весть о том, что французы успешно обороняются против вторгшихся в Ливию английских войск.
     Все были обрадованы этим сообщением. Это действительно сказочно. Успех нашей пропаганды и дипломатии. Кто бы мог подумать год тому назад, когда мы вели ожесточенные бои с французами, что они станут нашими братьями по оружию?
     В 17 часов приехали в Герлиц.

10 июня.
     Нас разбудил резкий толчок. Находимся на станции Глейвитц. Теперь 6.30 утра. В 8.00 длительная остановка на станции Катовиц. Здесь мы расстаемся с Германией. Когда мы снова увидим Германию? Каждого занимала эта мысль. Однако эта мысль не вызывает ни грусть, ни печаль. Я лично горжусь тем,что нахожусь здесь. Мои товарищи, наверное, такого же мнения.
     Сразу заметно, что находимся в Польше. Дома маленькие. Крытые соломой деревянные хижины, большей частью без окон, некоторые имеют небольшие оконные отверстия, закрытые наглухо.
     Ну, а люди: за редким исключением всюду опущенные лица.
     Обилие детей. В невозможной, оборванной одежде, в карикатурных головных уборах стоят они на рельсах и выпрашивают папиросы, сигареты, хлеб. Обуви они не имеют. Ноги давно не видели воды (не мыты).
     Ландшафт расстилается далеко. Видимость - на расстоянии многих километров. Поля обработаны скудно. Вот целое семейство ведет единственную корову или козу на пастбище.
     Часто можно заметить девушку или женщину, которая пасет на лугу одного гуся.
     Мы следуем дальше: Мыслович - 8.45, Килец - 19.00 Скартис ко-Конуенна - 21.00, Радом - 22.05.

11 июня.
     В 1.00 приказ: приготовиться к выгрузке. В 2.00 приехали в Деблин. Выходить! Жалко! Железнодорожная поездка была так разнообразна и интересна, что мы с охотой ехали бы еще несколько дней.
     Передовая группа уехала на машинах, а мы приютились в бараках. Машины вернулись обратно в 9.00. Долгое время мы двигались вдоль реки Вислы. Широкое мелководное течение с раскинутыми кругом бесконечными лугами и равнинами представляет собой нечто величественное, торжественное и возвышенное. Так я себе представляю Россию, Волгу.
     Вот если бы кругом не было грязных, полуразрушенных хижин и этого пришедшего в упадок населения. Это мешает красивому виду ландшафту.
     Мы удаляемся от Вислы. Ландшафт принимает холмистый характер.
     В 12.00 прибыли к нашему предварительному месту назначения Рохотница. Так как имеющиеся бараки еще заняты, то мы расположились биваком.

12 июня.
     Когда мы встали, небо было покрыто облаками. Около 9.00 подул сильный и холодный ветер. Наконец пошел дождь. Мы мерзнем, как зимой, там, где вчера еще потели. К вечеру собрали нашу палатку и поселились в бараке.

13 июня.
     Сегодня ветер более спокойный.
     Ходят самые различные слухи. Имеются две партии: одни утверждают, что гигантский марш в восточную Польшу направлен против России, в то время, когда другие желают объяснить это вступлением России в войну на нашей стороне. Здесь в самом деле расположено невероятное количество войск, вплоть до восточной границы.
     Вчера вечером прошли орудия по направлению Люблин.
     В Деблин вчера разгрузили новые современные штурмовые орудия, ПТО, современную моторизованную артиллерию.
     Сегодня днем наш командир лично объяснил нам, что наш лихорадочный марш на восток может перейти в борьбу.
     Узнаю, что Рохотница была летней резиденцией прежнего польского правительства.

14 июня.
     На востоке без перемен.

15 июня.
     Сегодня воскресенье. Караул. После обеда игра в футбол.

16 июня.
     Возможно, что в среду или четверг мы выступим на исходную позицию.
     Получил письмо от Марии.
     Мария, моя дорогая, сердечно хорошая Мария писала. Я получил сразу два письма за 9-е и 12-е.
     Чувства и ощущения, которые охватили меня при получении писем Марии, не подаются определению, а тем более высказыванию. Одно мне стало еще более ясным, что я ее люблю искренне, с безграничной преданностью и сердечной чистотой, люблю так, как я раньше считал невозможным.
     Если бы кто-нибудь из моих товарищей читал бы эти слова, то сказал бы, что я эту запись сделал в упоении; так как это противоречит моему прежнему образу жизни, не увязывается с моими жизненными правилами и установками.
     Я лично тоже считал невозможным, что у меня когда-нибудь наступит такое изменение. Да, Мария, ты на правильном пути, хочещь из меня снова сделать хорошего и порядочного человека. Ты пишешь, чтобы я остался верным тебе. Да, ты этого достойна. Хватит ли у меня необходимой для этого силы воли?
     Я начинаю сознавать, что беспутная жизнь вошла у меня в кровь и плоть. Я знаю, Мария, что это не есть подозрение, когда ты предупреждаешь меня об опасности. Ты совершенно правильно пишешь, что мы - люди состоим из мяса и крови и вследствие этого не всегда можем противостоять соблазнам и искушению. Ты пишешь это так верно, так благоразумно, как будто тебе это подсказывает твой жизненный опыт, тебе, которая еще не принадлежала никакому мужчине.
     Ты советуешь мне при искушениях вспомнить о тебе, о наше совместном будущем, о наших будущих детях. Да, я хочу так поступать.
     И все-таки это очень трудно. В прошлое воскресенье я был в городе. Между прочим, зашел в чайную. Обслуживала одна девушка, которая разбудила мои страсти, я отправил своих товарищей домой и остался ожидать конца работы. Эта девушка тоже заинтересовалась мной. Обещал ей снова придти в понедельник вечером. И точно, в
понедельник   вечером я был там. Что меня тянуло туда? Мои страсти? Слава богу,   все прошло хорошо. Больше я   туда не ходил, к тому же я был занят по службе.
     В будущем я в таких случаях вспомню о твоих предупреждениях, о тебе, моя дорогая Мария. Я хочу при нашей предстоящей встрече иметь право смотреть тебе прямо в глаза.
     Наконец-то мы выступаем на исходные позиции. Я определен в передовой отряд, который отправляется завтра утром.

19 июня.
      В 4.00 мы уже в пути. Проезжаем: Люблин, Краснистав, до населенного пункта Зазеткиев. Устанавливаем свою палатку в лесу, расположенном около города.
Сегодня снова невозможная жара. Пить нечего. Хуже всего это комариное мучение. Они почти пожирают нас. От их укусов образуются небольшие опухоли. На деревьях сидит неимоверное количество ворон, местами вся поверхность леса покрыта белым цветом их испражнений. Целый день раздается невероятный крик этих зверей.
Закрывают ли они на ночь свой клюв? Или их сменяют лягушки, которых имеется достаточно в рядом расположенном болоте.

20 июня.
     Неясное и нервозное положение было сегодня разъяснено нашим командиром. Наступление готовится против России. В качестве обоснований он привел следующие доводы:
практика последних лет, особенно со времени начала войны показала, что Россия постоянно использовала военное критическое положение Германии. Так было со вступлением России в Польшу за несколько дней до окончания операции, что явилось неожиданностью для имперского правительства и совершенно не входило в нашу программу. Во время напряженного положения на западном фронте мы вынуждены были мириться с этим. Отторжение Россией части Румынии тоже не имело нашего согласия. Предположение более чем оправдалось, что Россия использует все создавшиеся на протяжении войны наши временные неудачи, для каких-нибудь невероятных притязаний.
     Основное острие нашего наступления будет направлено против Украины.   
     Продолжительность похода 4 недели.
     Мы воздерживались от пропаганды, чтобы поразить русских неожиданно и не давать возможности Англии подготовиться к удару с тыла и флангов.
     С напряжением смотрю в будущее. Я твердо убежден, что несмотря на превосходство противника в людской силе, а возможно и в материалах, особенно в самолетах и танках, мы проведем этот поход успешно и в короткий срок. Я в этом уверен, несмотря на то, что еще необходимо раньше привыкнуть к этой новой и вчера еще кажущейся абсурдной мысли о войне с Россией.

22 июня.
     Со стороны границы доносится утром звук артиллерийского или зенитного огня. Мы узнали, что выдвинутые вперед пехотные дивизии начали наступление. В 10.00 сообщили, что наши образовали плацдарм на реке Буг.
     Слушали по радио объяснение имперского правительства. Оно совпадает с описанными выше предположениями. Если наступление пойдет быстро вперед, то нам придется выступить завтра утром или вечером. На нашем участке все спокойно. До сих пор ни один русский разведчик не тревожил нас.
     К вечеру стали известны первые результаты. Русские поспешно отходят, очевидно, к своим укреплениям на старой границе.
     Завтра мы должны дойти до Киева. По-моему это бессмыслица, так как это невозможно даже технически.
     Из достоверных источников мне стало известно, что мы продвинулись на 240 км. Это я считаю вероятным.
     Мария снова писала. Это золотое дитя даже обеспечило меня фото. В тот же день я ей ответил.

23 июня.
     В 18.00 приказ о подготовке к отъезду. Оживленная воздушная деятельность нашей авиации.

24 июня.
     В связи с подготовкой к маршу, сегодня нет официальных занятий. К обеду мы вместе с одним товарищем собрались, захватив с собой бидон с негодной к употреблению смесью бензина с отработанным маслом. Продавали эту смесь по 5 яичек за литр. Хорошее занятие.
     Мы спешили, так как бидон протекал. После распродажи мы также спла¬вили этот дефектный бидон - в нем недоставало закрывающего винта - за 6 злотых. За пачку табаку можно при некоторой ловкости получить 10 злотых=5 марок.

25 июня
Сегодня составили расписание занятий так, как это могут делать немецкие приказчики. Маршировка, осмотры оружия и обмундирования. И это в нескольких километрах от фронта и за несколько часов до вступления в бой!!! Все ругаются и смеются.
Несмотря на то, что занятия в такой обстановке кажутся абсурдными, это по моему взгляду все же необходимо. Я это чувствую по себе; чем меньше занят по службе, тем больше чувствую себя ленивым и утомленным. Кости и мускулы становятся мягкими и делают тело неустойчивым. Напряженность создает напряженное тело. Кроме того, имеются такие люди, которые не могут переносить приятную спокойную службу, а их необходимо всегда держать за уздцы.
В 9.45 - занятия. К началу маршировки пришел, наконец, приказ на марш. Все ликуют. В 16.00 наши машины тронулись по направлению противника.
Ровно год тому назад был заключен мир с Францией. Сегодня - через год мы шагаем против нового врага.
Проехали 60 км в восточном направлении. Для этого нам потребовалось 4 с половиной часа. Остановились в лесу в непосредственной близости у дер. Ростока, юго-восточнее Холм.

26 июня.
Утром усердный, многочасовой арт/огонь. Основное занятие всего дня: смотреть в бинокль.

27 июня.
Выезжаем в 16.00. Едем назад к дороге - север. В то время, когда мы при последнем марше развили скорость в среднем 12 км в час, то теперь ехали со скоростью - 3 км в час. Не могу понять, в чем дело. Во всяком случае, это катастрофически. После первых 5 км - 3-х часовая остановка. Остановки от 5 минут до 3-х часов считаются нормальными.

28 июня.
Только в 8 час утра достигли г.Влодомир. Проехали 75 км, ехали 16 часов, так что средняя скорость составляет 4 км.
     Проезжаем Грубежов. На рассвете мы достигаем пограничную реку Буг. Мост взорван, но нашими саперами уже восстановлен. Так мы уже находимся во вражеской стране. Вслед за тем мы попали в польско-русский пограничный город Узгуев, который полностью разрушен. Гражданское население, очевидно, было выброшено из кроватей выстрелами. Я полагаю, что большая часть из них сгорела.
     Эвакуация была невозможна. Борьба за позицию у Буга, вероятно, была очень трудной. Видны многочисленные немецкие могилы, даже массовые могилы с 5-7 убитыми солдатами. Русские здесь хорошо оборонялись, но это им не помогло. На полях валяется много станковых и легких пулеметов. Это тяжелые пулеметы, устаревшего образца, похожие на наш 08/15. Они английского производства. Мы видим первого русского пленного. Преобладают монгольские черты.
     21.00 - едем дальше. На машинах мы сидели с 17.30.

29 июня.
Проехали немного. После 5 км пути приказано приготовиться к бою, затем спешились. Слышен слабый оружейный и пулеметный огонь.
     Мы    все были очень удивлены. Здесь ведь не должно быть противника.
Мы предполагаем, что некоторые возбужденные лица стреляют впустую. Ночь прошла спокойно.

3 июля.
Какая драма разыгралась со времени моих последних записей, какие ужасы мы пережили. Я хочу изобразить эту катастрофу в хронологическом порядке.

30.6.41.
     Ранним    божьим утром мы двинулись дальше. После первоначальной
длительной остановки мы двигались довольно быстро по дороге север в направлении Луцк. Большое количество неисправных русских танков стояли справа и слева дороги. К обеду мы достигли г.Луцк.
     Мосты сожжены. Проехали по вспомогательному мосту, построенному нашими саперами. Город сильно пострадал во время боя, целые кварталы почти полностью сожжены. Если до обеда можно было говорить о немецком господстве в воздухе, то после обеда видны были исключительно русские самолеты. Самое интересное началось за Луцком. Мы, а также находящиеся рядом зенитные позиции подверглись вторичному налету вполне современных, похожих на "ДО-17",тяжелых бомбардировщиков.
     Мы совершенно не могли подумать, что это могут быть русские самолеты. Только тогда, когда они сбросили свои яички над нашими головами, то наши сомнения улетучились.
Продвинулись несколько километров, вперед больше не двигаемся. Дорога, очевидно, полностью заштопорена. Во время воздушного налета одна бомба упала у самого правого борта машины нашего Хафнера.
    Он спасся чудом. Я видел так же, как большой предмет, вроде большого корня дерева, плавал по воздуху. Недалеко от воронки лежал рукав, в котором торчал кусок руки. За 80 метров, на пашне валялись остальные части руки. Это был фельдфебель полевой жандармерии. Кажущийся плавающий по воздуху корень дерева оказался фельдфебелем.
Было совершенно темно, когда мы прибыли на один хутор, при мерно 15 км. Южнее Ровно.
Для переполнения чаши пошел дождь. Как назло, мое отделение должно сегодня идти в полевой караул.

31.6.41.
К утру погода прояснилась. Проклятый душный воздух. Ежеминутно появляются русские бомбардировщики, которые кругом сбрасывают свой груз.
Смешно: когда русские здесь, то не видим ни одного немецкого истребителя; как только исчезают русские, появляются в воздухе наши самолеты. Временами создается впечатление, что так поступают намеренно. Поэтому мы были очень рады, когда к обеду был получен приказ на марш. Нам поставили задачу: через Ровно по большому шоссе север, ведущему на Луцк, через Понепель, Броники наступать на населенный пункт, находящийся примерно за 40 км от Ровно, овладеть этим пунктом и оборонять его от контратак.
     У Понепель мы натолкнулись на сопротивление. Спешились и пошли вперед развернутым строем. Мы составляем передовую группу всей дивизии. Нас поддерживают 2 броневика и несколько ПТО.
     Мое отделение занимает левую сторону дороги. Наступление продвигается быстро.     Это одно удовольствие - гнать русских. Когда наступили сумерки, мы окопались около леса, расположенного в 200 метрах от дороги. Ночью нас накормили. В 3.00 продолжается наступление.

1 июля 1941.
Наступаем вдоль шоссе. За ночь русские укрепились в отдельных домах и обороняются в них. Пытаемся отогнать их обратно в лес.
     Дошли до одного хутора. Дальнейшее продвижение невозможно.
     Со всех сторон сыплют по нам. Несколько часов лежим на хуторе. Больше там продержаться не могли. Вынуждены были отступить.
     Русские стреляют, как бешеные. Орудийные снаряды разрываются слева и справа от нас.
Во ржи шумно от пулеметной стрельбы. Артиллерия стреляет шрапнелью и фугаской. Наконец-то, мы миновали опасную высоту.
     Сделали небольшую остановку и с божьей помощью значительно отступили  назад. К обеду мы подошли близко к батальонному командному пункту. К нам примкнули еще 2 отделения нашей роты. Встретили батальонного адъютанта, который сообщил нам, что батальон занимает оборону в 500 метрах отсюда; это - удобная высота с хорошей оборонительной полосой. Несмотря на это мы себя почувствовали неважно. Русские продвинулись далеко вперед в лес, находящийся примерно на расстоянии 1 км левее нас. Они имеют большое превосходство: 2 русские дивизии против одного пехотного батальона. Если им удастся пробраться вправо, то они окажутся в тылу у нас.
Мы уже на половину вырыли себе окопы, когда получили приказ: прекратить рытье окопов, рота переходит назад на новую главную оборонительную линию.
То, что дальше произошло, нельзя понять, и оно ударило по нам, как гром. Еще за 50 метров до главной оборонительной линии нас внезапно обстреляли. Будучи уверенными, что наши товарищи ошибочно предполагают, что мы - это наступающий противник,- в высокой ржи можно принять нас за других,- мы закричали: "Не стрелять, свои люди!" и замахали касками. Огонь еще усилился. Мы не верили своим глазам: это русские занимают нашу главную оборонительную линию, к которой мы приближались. И вот наступил настоящий ад.
     Стреляли со всех сторон: сзади, спереди, справа и слева. Это настоящая адская котловина.
Теперь оставалось одно: попытаться пробиваться к своему фронту. Часть пыталась выйти влево к большому шоссе. Мы решили прорваться справа. Усиленная пулеметная очередь раздается во ржи, очень близко около моего уха. Наконец-то, мы преодолели опасное место. Через небольшую лощину двинулись немного правее. Вдруг слева раздались выстрелы. Некоторые пошли за укрытия и хотели принять бой. Я решился на прорыв, чтобы не остаться здесь. Дальше, дальше - наше спасение.
     Я пошел вместе с 20-ю товарищами. Погоня продолжалась от высоты к высоте, от лощины к лощине; русские преследовали нас по пятам.
     Жуткая жара. У меня безумная жажда. Губы чуть не трескаются. Попали в овраг. Внизу находился домик, около дома стояла утварь для стирки.
     Я ищу в окрестности другие дома. Безрезультатно. Мои товарищи ушли вперед. Это мне угрожает остаться одному. Теперь уже стреляют по оврагу. Мне, однако, безразлично. С животной жадностью разыскиваю воду. Вдруг я заметил женщину у одного дома. Я направился к ней, она мне должна дать попить. Она убежала. Направился к двери. Закрыто!
     Я взломал ее. Никаких человеческих следов. В одной комнате стояла шайка с неопределенной жидкостью. Я высоко поднял шайку и долго, долго пил, нет, тянул, как какая-нибудь скотина. Когда я напился, то почувствовал, что это жидкость воняет. Помои или другая гадость?
     Мне было безразлично. Ужасная жажда утолена. Между тем стрельба прекратилась. Подымаюсь по крутой горе. На противоположном скате заметил толпу людей, частично одетых, частично голых. Это русские или наши? Не могу определить, у меня нет с собой бинокля. Двигаюсь дальше от одной складки местности к другой, используя каждое укрытие.
     Это бегство к жизни. Мои силы начинают меня покидать, чувствую, что опускаюсь. Но каждое ослабление, каждая остановка означает смерть.
     Через несколько часов я уже снова догнал своих товарищей. Мы лежим у левой обочины главного шоссе в надежде поймать машину и вернуться в Ровно.
Наконец, мы снова увидели немцев, по шоссе двигались немецкие машины. Навстречу нам шли грузовики. Мы обрадовались, однако они нас не могли взять, они имели указание отвезти назад солдат с 6-й роты. Наконец, нам удалось поймать грузовую машину. Взяли ее штурмом. В ней сидели 3 человека, наполовину голые, без ботинок, без чулок, одетые только в брюки. Это наши товарищи, которые были раздеты русскими. Они рассказали, что их поставили прямоугольником и расстреливали из пулемета. Этим троим удалось сбежать.
Около Ровно мы натолкнулись на наш боевой обоз. Нас повели в казарму и накормили. Несмотря на то, что мы 2 дня не ели, мы не чувствовали голода. Один товарищ получил нервный шок.
Батальон собирался, вернее, собирались его остатки. Из 7-й роты вернулось только 16 человек. У нас не хватает 50.
Едем дальше, мы составляем резерв, никто из нас, пожалуй, больше небоеспособный. Ни одного живого офицера.
Проехало несколько сот танков. Большое количество орудий заняли позицию. Если бы мы сегодня утром имели З танка и 1 дивизион артиллерии, то эта катастрофа не разразилась бы над нами.
В одной долине устанавливаем свою палатку, в то время, как наши товарищи из 1-го батальона, а также другого полка поехали дальше на противника.
Привели русского солдата, переодетого в гражданскую одежду.
     Я вызвался добровольцем. Поставили его у обрыва. Он скулил, как ребенок. Вслед за этим он опустился, как мешок.
Измученные мы улеглись спать. Мы еще не вышли из того оцепенения, чтобы разобраться во всем происшедшем.

2 июля.
На одной высоте занимаем боковое охранение. Мое отделение выслано в лес в развед/дозор. Все прошло благополучно. Окапываемся. На другой высоте раздается несколько выстрелов русских. Несколькими огневыми налетами их прогнали. С наступлением темноты смена позиций.

3 июля.
Только что я вернулся из Броники, места нашего позавчерашнего боя. Ужас охватывает меня, когда я вспоминаю картину, которую я видел.
Утром выделяли людей, чтобы подобрать тела наших погибших товарищей. Я вызвался добровольцем.
Мы нашли ужасное поле трупов. Вот они лежат, знакомые и незнакомые товарищи, некоторые голые, некоторые полуодетые, некоторые еще в полном вооружении, онемевшие в страшной позе, зверски забитые пленные. Здесь лежат они - любимые и дорогие товарищи, товарищи, с которыми проводили вместе тяжелые дни во Франции, веселые и радостные часы в Тюбинге и Роттенбурге, лежат с вдребезги разбитыми головами, отрубленными частями тела, еле узнаваемые.
Вот лежит один с 25 штыковыми ударами в грудь, другой в нижнюю часть живота. Тут с размозженным черепом, там без ноги или руки. Одного я видел без всяких следов ранения, однако у него отрезан половой орган. У другого большая дыра в задней части тела; кажется, что к этому человеку была привязана, а затем взорвана, ручная граната. Одному фельдфебелю выкололи глаза.
     Я нашел своего друга Эрвина Курза. Он был одет и в полном вооружении. Карманы пустые. Лицо, его милое лицо не тронуто, не разбито; полуоткрытый рот, он лежит, как сонный. Когда я его приподнял, то у него выпал мозг. Только тогда я заметил, что разбита вся его черепная коробка. Я больше не совладел с собой, стал плакать, плакать усердно и громко. Мой дорогой Эрвин, много времени мы прожили вместе, в нужде и заботе, мы в мечтах ковали планы нашей будущее, а теперь я должен видеть тебя в таком положении, я должен сослужить тебе последнюю службу.
Мы отнесли его к грузовику. Надо еще хоронить много    убитых.
Лейтенант, руководивший мертвым транспортом, спешит. Поднять борт, перевернуть! Лицом вниз опускают моего друга к своим мертвым товарищам.
До свидания, Эрвин. О, бедная мать, перед нашим походом ты просила нас смотреть друг за другом. Твои глаза выражали страх и беспокойство, а также чистую безграничную любовь к твоему единственному сыну.
     Сумеешь ли ты перенести этот ужасный удар судьбы. Также, как   и ты, я никогда не забуду это первое июля и эти ужасы у Броники.

Тот самый бой у Бронники - http://forum.patriotcenter.ru/index.php?topic=71273.0

4 июля.
Около 8-ми утра - внезапный отъезд. Однако отъехали недалеко. Едем по главному шоссе на Ровно. Чтобы проехать расстояние в 20 км, мы потратили время до 20 часов вечера. Как будто не хотим расставаться с этим проклятым шоссе. У въезда в город, остановились прямо на шоссе для ночевки.

5 июля 1941 г.
Ухожу из своего отделения. Я переведён в отделение управления роты. Ухожу с тяжелым сердцем, переживаниями последних дней чувствую себя привязанным к каждому в отдельности. Все прекрасные ребята. Со многими я был вместе призван в армию.
      После долгого перерыва получаю снова пишущую машинку в руки.
Да, это шоссе будто не хочет отпускать нас. Мы остаемся здесь на весь день и всю ночь.

6 июля 1941 г.
На 4.00 был назначен отъезд. Однако было уже 14.00, когда мы выехали из Ровно. Затем все шло быстро. К вечеру мы на старой русской границе. Занимаем охранение недалеко от русской укрепленной линии.

8 июля 1941 г.
Мы наступаем на укрепления третьей волной. Было жарко от бомб. Русские обороняются упорно. Пленных не получается взять. Непосредственно в наступлении мы не участвовали.
Вчера получил письмо от Марии от 21 июня, с фотокарточками. Моя мать, очевидно, обращается с ней своеобразно.
Мы проехали еще несколько километров до Цвикеля (Звягель – прим.), окапываемся и остаемся на ночь.

9 июля 1941 г.
Наша рота временно подчиняется 3-му батальону и получает задачу уничтожить несколько вражеских ДОТов около Цвикеля (Звягель – прим.).
     Когда мы выступили, стояла ужасная жара. Явились к командиру батальона, который заявил нам, что мы пришли слишком поздно.
     В казармах около Цвикеля(Звягель – прим.) мы ожидали дальнейших распоряжений. Звягель – это гарнизонный город, имеет много казарм. Всё новые, современные казармы.   
В 17 часов нас отправили в свой батальон. Приступили к очистительным действиям. Шагаем по широким бесконечным полям. С наступлением сумерек улеглись спать, мертвецки уставшие.
     В 2.00 нас накормили.

10 июля 1941 г.
В 10 часов вернулись назад, чтобы якобы уехать на машинах по направлению Житомир, который будто бы уже взят. Остаемся на ночь на шоссе-север.

11 июля.
Отошли недалеко. Русские пропустили несколько наших дивизий и закрыли засов. Они наступали с обеих сторон на шоссе и в итоге отрезали его. Наш 3-й батальон попал в эту клоаку. Занимаем охранение в одном лесу. Около 11 часов едем дальше. Шоссейная дорога еще занята. В 18 часов наша рота продвинулась вперед и заняла охранение. Русская артиллерия действует активно. То тут, то там разрываются снаряды. Пулеметы строчат с близкой дистанции. К 19 часам дорога была, в общем и целом, свободна, и противник справа и слева от дороги был также оттеснен.
Вдруг пришел неожиданно приказ на марш. По машинам - быстро уезжаем. Это в какой-то степени удовольствие. Со скоростью 60 - 80 км/ч мчимся по песчаной дороге. Команда сидит на корточках, головы и оружие выше борта, пальцы на курках.      Артиллерия даёт по нам несколько выстрелов.
     В 11.30 мы уже в Житомире. Все радостно возбуждены.
     Эта была настоящая бешеная западная езда.

12 июля.
В половине второго нас разбудили. Мы должны занять охрану одного важного моста. До этого я отправил на тот свет некоторые гражданские темные личности, которые, несмотря на запрет, бродили по местности! Один причитал ужасно и призывал на помощь всех святых, которые ему в данный момент не помогли.
Утром мы отправились в город(4 человека), чтобы организовывать что-нибудь полезное. Во всем городе нельзя ничего достать, все в большей части разрушено и сожжено.
Несколько евреев мы заставили немного помолиться.
     Местность у моста имеет прелестный ландшафт. Я стою на высоте. Внизу в долине протекает Тетерев, довольно маленькая речушка. Долина глубоко врезается, что не соответствует русскому характеру ландшафта. На противолежащей высоте стоят большие, новые комплексные здания, между ними красивые сооружения. Это казармы.     
     Уже раннее утро, солнце всходит. Художественный вид, почти придунайский, если бы на высоте не стояла развитая зенитная батарея. Повсюду нога наталкивается на расстрелянные гильзы.
Рота перенимает охранение более важных объектов: склад горючего и продовольственный склад, в котором находятся около 400 молодых поросят.
Пробую стирать. Вещи ужасно грязные, они впитали пыль и грязь нескольких сот километров польских дорог. В некоторой степени это мне удается, хотя рубашка после стирки имеет неопределенный цвет. После обеда написал письмо жене Курта.
Я очень осторожно изобразил ей смерть ее мужа. Она должна не печалиться, а гордиться.

13 июля.
Находимся на том же месте. Дорога Ровно - Житомир снова перерезана. Машины не видны.
В соседней казарме саперы взорвали склад с боеприпасами.
     Вдали раздался стук и грохот. Трещит и шумит во всех углах и концах. Гражданское население обращается в бегство. Темные клубы дыма поднимаются к солнечному небу.
Снабжение прекращено. То, что требуется для еды, надо самому доставать. Пища как раз не разнообразная.
     К вечеру мы разместились в казарме на северной окраине города (Карл-казармы).

14 июля 1941 г.
В 3 часа снова в путь. Направление - Киев, вдоль дороги-север. Проехали 25 км, спешились, через несколько часов вернулись назад. Окапываемся в лесу правее дороги. Положение нам не известно. Никто не знает, что произошло. Смешная война.
Вчера у нас одного убило и четырех ранило.
     Если бы дорога была свободна, мы получили бы почту. Я с нетерпением ожидаю еще одного любимого слова от Марии.

15 июля.
Остались на том же месте на ночь. Пишу Марии письмо. Однако, я должен положить это письмо в бумажник, так как мы временно отрезаны от "внешнего мира".
21.00 - отъезд по дороге-север в направлении Киева.
      Остановка в лесу, 45 км не доезжая Киева.
Когда едут из Житомира в Киев, то бросается в глаза русский характер ландшафта. Взор разбегается на бесконечные дали. Как будто смотришь на море. Красивые леса придают монотонному ландшафту живописный характер. Нечто возвышенное, торжественное лежит в этой стране.
Если бы этот ландшафт соответствовал характеру русского народа.

16 июля.
Боже мой, как мало еды. Уже сколько дней ни куска хлеба. Ничего нет, кроме кофе и гадкого супа. В такой стране, покровительствуемой самой природой, голодать!
К вечеру мы организовали картошку. Разложили огонь и начали печь. Она почти готова, приходит приказ: потушить все огни. Еще несколько минут, и картошка была бы готова. Однако, наш чудак со своим педантичным сверх усердием не допускает этого. Мы едим картошку в полусыром виде. Необходимо оборудовать палатки. Мы закончили как раз ночью. Я мечтал о сне. Как только я собрался зайти в палатку, получили приказ на марш. К чертям!!!
Мы едем назад по проклятой дороге-север  в направлении Житомира.

17 июля.
В 3 часа прибыли в населенный пункт Высокое. Окапываться.
Как только мы появились, то рядом с нами началась бешеная стрельба. Русские наступают на дорогу. Нам удалось во время удрать. Сумасшедшая война! Когда себя чувствуешь вне всякой опасности, большей частью появляется какой-нибудь чёрт. В этой войне будто нет никакого фронта, повсюду стреляют, повсюду появляются русские, то спереди, то сзади.
     Наступление было отражено. Целый день было спокойно, то же самое ночью.

18 июля.
В 12.00 едем на фронт. Русская артиллерия, также  как и авиация, весьма активна. Находимся на окраине деревни Макаров несколько километров от передовой линии. Сегодня должны продвигаться вперед.
В 8.30 вечера двинулись вперед на машинах. Местами машина чуть не опрокидывается. В одной рекоподобной луже машина застряла, но мы ее быстро вытащили. Ещё счастье, что не так темно. Через час прибыли в деревню Наливайковка. Спешились и направились дальше пешком. Через 10 минут нас догнали машины, и мы снова уселись.
     Однако ехали не долго. Машины застряли. Совершенно темно. Гуськом двигаемся дальше.

19 июля.
Здесь опять неизвестно где, собственно, находится фронт. Повсюду стрельба. В поте лица своего роем окопы до рассвета.
     С наступлением дня командование установило, что перед нами настоящий фронт. Продвинулись немного вперед и снова копаемся в песке. Дует холодный ветер и к тому же идет дождь.
В 6 часов русские пытались наступать. Они выдвинули вперед 4 танка. Наша артиллерия дала несколько выстрелов, и танки исчезли. Теперь начинается погоня за всем, что мы только видим. Все стреляем - пулеметы-пистолеты, винтовки, станковые и легкие пулеметы, и мино-меты. Так мы отвоевали у русских небольшую местность.
Днем пришло сообщение, что мы придаемся другой войсковой час¬ти и поэтому должны туда перейти. Первый взвод начинает. Русские задумали нас отрезать, начался ужасный артиллерийский обстрел. Даже стрелки, вооруженные винтовками, стали наглыми и начали стрелять по чем попало. Как будто хочет повториться история с Броники. Однако русские, кажется, потеряли инициативу, и они не продвинулись вперед. Они удовлетворились дикой стрельбой.
     Так русские поставили себя в положение шах.
В 17.00 отошли остатки нашей роты. Артиллерийский фугасный огонь остался позади нас. В бодром настроении, хотя и измученные, мы вернулись к машинам. Здесь мы узнали, что бургомистр деревни, в которой находились наши машины, имел радиосвязь с русской артиллерией. Он руководил огнем по нашему первому взводу.
Уселись в машины и двинулись дальше. Едем по дороге-север, затем повернули направо, следовательно, в восточном направлении. Через 10 км остановка. Спали в чистом доме в деревне Фасовка.

20 июля.
Идет дождь. Отвратительная погода!!! Мы уже 2 дня ничего не ели. Мы только собрались что-нибудь покушать, как пришел приказ: мы должны немедленно явиться куда-то для выполнения дорожных работ. Прошли 5 км вдоль дороги и измученные вернулись назад, т.к. не нашли никого, кто бы мог дать какие-либо указания.
Не успели зайти в дом, снова подготовиться к дорожным работам.
Приехал наш счетовод, который выплатил нам денежное содержание. Здесь также остановились мастерские, так что можно предположить, что мы останемся в этой деревне на несколько дней.
     Однако скоро пришел приказ на марш. Едем по полевой дороге. От дождя она совершенно размокла. Поганая картина - машины застревают и торчат на поле.
     Сумасшедшая поездка.
     Попадаем в волнистую местность. Мы приятно поражены. Опять видны небольшие горы, вернее холмы. Давно пожираем глазами этот редкий вид ландшафта.
Едем в юго-восточном направлении. После 25 км останавливаемся в лесу, совсем рядом с Малая Ясногорка. Здесь мы находимся, как ротное охранение. Предполагается возможность наступления в эту же ночь.

21 июля 1941 г.
После ложной тревоги ночь прошла спокойно. Утром повышенная боевая готовность, положение нашего полка неблагоприятное.
     Нас повсюду отбросили назад. Часть развед/отряда нашей 25-й дивизии уничтожена русскими. При этом погиб командир.
Несмотря на это, мы в этот день хорошо отдохнули.

22 июля 1941 г.
Сегодня у меня праздничный день, получил от Марии сразу 8 писем. Она самая золотая женщина на всем континенте.
     Я ей ответил на это мертвым молчанием.

23 июля 1941 г.
Находимся на том же месте. Сегодня послал небольшое сообщение родителям, брату Вильгельму и Г.Шацеру.
Имеется очень много служебной работы.

24 июля 1941 г.
Нас не направили к Киеву, а отвели назад в сторону Житомира, откуда направили в юго-восточном направлении по дороге-центр. Выступление в 20.00. Маршрут: Ясногорка – Копиловка - дорога-север - Житомир - Староселье - Котдярка - Сквира.

25 июля 1941г.
Целый день в дороге. В 22.00 прибыли к нашему предварительному месту сосредоточения – Сквира. Это небольшой городок с несколькими фабриками. Переночевали в одном фабричном здании.

26 июля 1941 г.
В 6.00 двинулись дальше. Проезжаем Белая Церковь - в русских условиях довольно большой и относительно приятный город с большим аэродромом. Наши летчики разместились там по-домашнему. Новые современные казармы, электрическое освещение и водопровод.
     Мы должны вернуться по направлению Сквира, по дороге-центр.
Быстро продвигаемся вперед. К обеду прибыли в Тараща. Остановились по близости в лесу. Идет сильный дождь. Ночью все спали на грузовиках. Безумие!!!

27 июля 1941 г.
Сегодня воскресенье! В 3.00 двинулись пешком под проливным дождем. Дороги размокли. Это сумасшедшая маршировка! После 5-ти километров пути занимаем охранение одного населенного пункта.
     В 15.00 проехали 3 км по дороге-центр. Здесь мы нашли хорошие квартиры с соломенными тюфяками, вероятно большевистский партийный лагерь. Ночью было несколько ложных тревог, так что мы, несмотря на хорошие квартиры, не смогли отдохнуть.

28 июля 1941 г.
В 5.00 утра двинулись дальше. После 5 км остановка до 6.00 утра 29.7, более 24 часов.
В результате непрерывного дождя, дороги совершенно размокли. Машины с трудом продвигаются вперед. Целый день над нами летают наши истребители.

29 июля
После долгого перерыва сегодня снова хорошая погода.
     Мы должны, однако, быстро двигаться вперед, по дороге-центр, через Лука, на юг. Занимаем участок обороны. Донесено, что русские наступают с 60 танками.
Всю вторую половину дня не могли найти нашего командира.
     Уже наступила ночь, когда он появился. Он поднял целый скандал и был недоволен, что ему не приготовили постель. Я с двумя солдатами вызвался добровольно принести ему вторые шинели, одеяла и палатку для моего начальника и для командира роты.
     Машины находились на расстоянии 3-х км от нас. Шли по высокой ржи, затем через лес. Совершенно темно, ни зги не видать.
     Дорога местами размокла так, что мы вязнем в ней. Убийственное горе. Наконец-то, к 3 часам утра мы вернулись назад.
     За то мы обеспечили ночной покой двух господ!

30 июля.
7.00 утра - приказ - сворачиваться. Шагаем снова назад.
      В 9.00 утра подошли к соседнему селению. Целый день русские стреляют в воздух.
Иду купаться в пруд. Только я разделся и влез в воду, как русские начали небольшое наступление. Я остался в воде, высунув только голову. На противоположном скате русские сбросили несколько маленьких бомб. Огненный сноп пулемета пересекает реку на расстоянии 1 метра от меня.
В 14.00 отъезд. Проезжаем Звенигородка. В 1.00 остановка.

31 июля.
Поднялись в 4.00. Достал картошку, помыл ее, почистил ее и нарезал ее. Разложил огонь, поставил кастрюлю и вдруг - немедленно к машинам, отъезжаем. Я бросил кастрюлю вместе с картошкой высоко в воздух.
Сегодня снова русские самолеты. К 13.00 прибыли в одну деревушку. Говорят, что мы здесь остановимся на несколько дней.

1 августа 1941 г.
В 8.00 утра пришел приказ о немедленном выступлении. Проехали примерно 5 км до города Хмелевое. Там оборудовали ротный командный пункт. Вечером снова приказ на марш - переезжаем на другой конец города. Не имеем ни минуты покоя.

2 августа 1941 г.
Так как возможно, что мы здесь останемся на целый день, то согласно традициям, составляется расписание. Само расписание также традиционно целесообразное. До обеда чистка машин. Отправились со своей машиной к озеру, вернее мы хотели туда ехать, но начался дождь, и мы застряли по дороге. Нам хватило работы до обеда, пока
мы вытащили машину из грязи. Так как не удалась наружная чистка, то необходимо очистить машину внутри. Как только мы выгрузили одеяла и шинели, пошел опять дождь. Все промокло. Грязь прилипает к сапогам и остается в машине. После чистки машина выглядела грязнее, чем была. Затем при этой грязи назначается осмотр обуви и одежды.
     К счастью, за полчаса до времени, назначенного для осмотра - в 16.30 - пришел приказ на марш. Таким образом, мы сегодня опять не имели ни минуты покоя, зато мы целый день потратили совершенно бес¬полезно.

3 августа 1941 г.
Сначала неплохая дорога. Затем начинается бедствие. Мы тащим машину больше, чем мы едем на ней. И такая грязь!!!
     В 13.00 это, наконец, кончилось. Дальше ехать нельзя. Пытаемся лопатами проложить себе дорогу. Ничего, однако, не помогает.
     В 14.00 дня прибыли в Доброво - Чеховка.
     Продовольствия давно уже нет. Вечером пришла походная кухня. Получаем по одному ломтику хлеба и по куску вонючего мяса.
     Как только мы подыскали квартиру, прибыл приказ об отъезде.
     Уже почти ночь. Проехали до города, расположенного в 8 км отсюда.

4 августа.
Хоть раз мы поспали спокойно всю ночь, т.е. с 24.00.
     В 8.00 утра - приказ на марш. Переезжаем на другой конец города. После обеда назначены и проведены 2 часа строевой подготовки. Мы упражнялись, как новобранцы. Построения, команда "смирно", обращение, повороты, чистка и осмотр оружия. И так до 21.00 - занятия.
     Уже наступила ночь, когда мы пришли ужинать.

5 августа.
Наконец-то представилась возможность постирать белье. Уже давно пора. Я получаю истинное удовольствие от стирки. Белье становится чистым. На наш участок привели много раненых, поэтому нет занятий.
От Марии снова получил 6 писем. Дорогое дитя, каждый день посылает мне письмо. Сегодня я ответил на ее письма.

6 августа.
В 2.30 приказ на марш. Едем довольно быстро по Украине, в южном направлении на Бобринец, который находится на расстоянии 150 км от Черного моря. В 5 км юго-восточнее Бобринца занимаем оборону. 2 часа тому назад здесь находились русские. Никто не знает, как далеко они отошли. Деревня называется Стоиково.

7 августа.
Сегодня утром я хорошо покупался в реке Ингул.

Река Ингул (укр. Інгул) - левая притока реки Южный Буг в нижнем течении, которая протекает через город Кировоград и Кировоградский, Новгородковский и Устиновский районы. Река считается судноплавной на 55 км от русла до села Пересадовка.
    Река Ингул самая крупная притока реки Южный Буг. Река вытекает из небольшого лесного озера, расположенного на территории Кировоградской области. Берега на этом участке пологие, дно болотистое. Ниже, протекая по холмистой местности, вдоль русла иногда появляются скалистые берега, продуктами размыва которых покрыто и дно.


9 августа.
Находимся на том же месте. Наш командир роты - мой покровитель - смещён.
Рота захватила большое количество тракторов и уборочных машин вместе с обслуживающим персоналом. Сразу организовали уборку урожая. Сразу косили и молотили.

12 августа 1941г.   
     В 21.00 выехали из Стоиково. Ехали всю ночь напролет.

13 августа.
В 17.00 прибыли в (пропущено). Сразу приступаем к наступлению. Проходим по холмистой местности вдоль Ингулец. Нам поставили задачу, занять и удержать находящееся в 5 км отсюда селение Недекс-Вода. На высоте перед селением мы натолкнулись на сопротивление противника, который прочно засел в деревне.
Наши орудия ПТО выкуривают основные гнезда сопротивления. Ранены командиры 2-го и 1-го взводов, Ст.Шварц и Ланговинш.
     В горящем стогу соломы мы нашли обуглевшим солдата Ст.Пика из саперного взвода. Падают русские бомбы, содействуя сухопутному бою, но безуспешно.
К вечеру мы выполнили задачу. Выставили охранение и отдыхали по мере возможности.

14 августа.
В 6 часов начинаем дальнейшее наступление. Цель наступления - Лозоватка, 8 км от Недев-Вода. Через 2 км наталкиваемся на хорошо оборудованную русскую позицию. 3-й взвод в разведке.
     Через 500 метров они натолкнулись на усиленный ружейно-пулеметный огонь русских. Продвижение вперед невозможно. 1-й взвод идет на усиление, но вынужден скоро отступить. Тоже происходит и со взво¬дом 6-й роты. О 2-м взводе мы ничего не знаем.
6-я рота получает задачу: выдвинуться за 7-й ротой, левее русских позиций и занять высоту с фланга. Через час дело сложилось следующим образом: часть русских сдалась, а другая часть - половина - была уничтожена в окопах. Как мы потом узнали, это не 6-я рота, а наш 2-й взвод атаковал русских с фланга.
     Результат: 280 пленных, столько же убитых. Полевое укрепление было прекрасно оборудовано.
Продвигаемся без сопротивления до Лозоватка. Когда мы вошли в населенный пункт, появляется новая беда. Русские пытаются нас отрезать. Им удается проникнуть от входа в город до шоссе.
     Они напали на ПТО и одну машину. Бешеная стрельба, трескотня во всех углах и концах. Так продолжалось около получаса. Затем обстановка улучшилась, почти 80 русских уничтожено. К вечеру заняли охранение на восточной окраине города.
Сегодня было жарко, однако, каждому приятно, и все в хорошем настроении, т.к. наши жертвы, которые мы, к сожалению, понесли, не прошли даром, а, наоборот, мы можем отметить хороший результат. Не так, как в свое время в Броники. Вечером пришла почта, и я мог в тусклом свете читать письма моей любимой Марии.
Довольный, я лег спать.
Получил от Марии 6 писем и 4 посылочки. Когда-нибудь я её отблагодарю за это.

15 августа.
В 7.00 - выступление. Задача: охранение промышленных окру¬жений Кривого Рога. Шахтные сооружения видны издали. Подъезжаем к рабочему поселку. Чисто убранные, красивые дома. В большом количестве книги и радио. Это мог быть вполне немецкий поселок. Население очень любезно и гостеприимно. Особенно доступен женский пол. Через несколько часов амур уже пышно справлял свои торжества. Имеются довольно приятные женщины. У реки их можно видеть голыми, когда они купаются. Стремление этих существ к чистоте не знает предела!!!
Шахтные сооружения большей частью уничтожены.

17 августа.
В 7.15 оставляем гостеприимный поселок, двигаемся дальше на восток. Дорога проходит через Сталинодорф, Шевченко, Китекоробка-Баркоцский. Проехали около 180 км в восточном направлении.

18 августа.
В 8 часов прибыли в деревушку Широкая, расположенная в 20 км от Днепра. К вечеру приехали в немецкий поселок Найдорф. Активная деятельность русской авиации.

19 августа.
     В 9 часов - выступление по тревоге. Задача: взять город Кичкас, расположенный на этом берегу Днепра (Запорожье).
     Проехали 3 км, затем спешились. Не успели пройти 500 м, как пришел приказ - по машинам. Едем назад в Малашовка. Кичкас был взят 9 танковой дивизией.
Во время воздушного налета, в 1-м батальоне пострадало 50 человек.
Обстановка следующая:
     Мосты через Днепр взорваны. На острове - Днепр делится на два рукава, затем сливается снова - находится самая большая электростанция в Европе. Плотина взорвана. Железнодорожный мост поврежден, однако, он должен быть использован частями мотострелковой бригады 9 тд и будто бы наш 2-й батальон должен перейти на тот берег Днепра и образовать там плацдарм, который необходимо удерживать до подхода пехотных частей.
В 18.00 едем в Кичкас, прочесываем часть города и становимся в охранение.

20 августа.
Сегодня утром нас обстреляла вражеская артиллерия. Нас это, однако, не беспокоит, т.к. этим увеличивается время нашего отдыха.
Опять распространяются чудовищные слухи. Вообще, говорят об отправке в Германию. Этот слух подкрепился и еще тем, что мы получили наряд на железнодорожный  транспорт.

21 августа.
     После обеда, в 15.00 едем назад в наши старые окопы в Малашовка.

22 августа.
В 7.30 - отъезд. Едем в северном направлении до Днепра, однако отходим назад до высоты у фермы Отрада. Расположились в 3-х комнатах. После обеда - приказ на марш. В 18.00 продвинулись около 10 км в северном направлении. Подъехали на машинах к самому Днепру. На противоположном берегу все спокойно. Очевидно, русских там уже нет. Населенный пункт называется Федоровка.

23 августа.
Ночью гремело. Утром пошел дождь. 14 дней была хорошая погода, хотя иногда было довольно жарко.
     Для России на редкость красивый ландшафт. Широкий, мощный Днепр описывает на нашем берегу большую дугу. Далеко окаймляется водой расположенный на противоположном берегу мыс.
     Берега Днепра возвышаются равномерно по обеим сторонам. Немного южнее Днепр делится на два мощных рукава, чтобы через километр снова слиться в единый поток, образуя идиллический остров в центре течения.
Вода, смотря по погоде, принимает то голубую, то синюю, то черную или серую окраску. При северном ветре на воде бурлят белые гребни волн. Течение очень сильное.
На этом берегу стоит старая ветряная мельница. Её мощные крылья вертятся медленно и равномерно. Наступают сумерки. На горизонте выступает вечерняя заря. Сказочно отражается ветряная мельница на фоне алого вечернего неба. Невольно появляется грустное настроение. В благоговейной тишине думается о родине, о своей любимой.
Если бы ты, моя Мария, была теперь со мной. Мы бы сидели рядом, рука об руку и, замечтавшись, наблюдали бы за вечерней зарей. Мы бы с тобой беседовали и поняли бы друг друга без лишних слов. Душа с душой говорили бы.
Сегодня день рождения моего младшего брата, ему теперь 18 лет.

29 августа.
     Мы все еще находимся в Федоровке. Последние три дня было совершенно спокойно. Вдруг эти собаки начали обстреливать местность тяжелыми минометами, "грохочущими" и моторизованными орудиями. Обстрел продолжался половина - три четверти часа.
     Особенно потерпела ветряная мельница. Русский самолет сбросил туда 8 штук бомб.
В ночь с 28 на 29.8 русский разведдозор поджег в Федоровке склад, в котором находилось около 1500 тонн зерна, стоимостью в 200 тысяч марок.
29.8 с утра пришла передовая группа нашей смены. Это венгерский фенрих и 3 унтерофицера. Наш ротный участок будет занят взводом венгерских самокатчиков.
В 20.30 дошли до перекрестка дорог, где находились наши машины.
Едем через Могило - Долосанска, Красный кут, Додинка, Крынички, Михайловка, до Бутовичевки, всего около 50 км.
     Прибыли туда 30.8 в 5.30 утра.

30 августа.
Оборудовали себе шалаш. Возможно, что мы здесь останемся до 7.9.

31 августа.
Сегодня меня без музыки выпроводили из взвода управления роты и назначили в 10-е отделение. О причине я здесь не буду говорить. Должен, однако, сказать, что значительная часть моего идеализма полетела к чёрту. Мне стало довольно ясно, как высоко ценится солдат в среде рядового состава, а также и среди унтерофицеров. К сожалению, еще сегодня, а может быть именно сегодня является фактом то, что у этих комивояжоров человек начинается только с офицера.

3 сентября.
У нас исключительно мирные занятия. Один осмотр сменяет другой. К тому же маршировка. Сегодня мы, наконец, получили старую почту за время со 2 - 17.8.
Л.К. написала в роту, разыскивая меня. М.Л. писала в немецкий Красный крест. Я сжег за собой все мосты. Я могу писать только одной, самой судьбой начертанной мне женщине, и это есть Мария.

6 сентября.
В заключение наших мирных занятий был сегодня организован спортивный праздник с групповым бегом, бегом с препятствиями и гранатометанием. После окончания соревнований, в 17.00 пришел приказ о сборе по тревоге. В 18.00 мы почти готовы к отъезду.

7 сентября.
Сегодня воскресенье. По традиции сегодня день поездки. В 1.00 выступили.
      Обстановка следующая:
противник перешел Днепр на широком фронте. Венгерские войска отогнали противника назад в район Федоровка, в то время, как немецкая 16 пд отбросила его до Запорожья. Если венграм не удастся отбросить русских, тогда нам придется взяться за это дело.
Два дня тому назад через Бутовичевка проехал венгерский мотобатальон. У меня создалось впечатление, что венгры совсем не приспособлены, чтобы завершить войну. Их заслуги очень скромны.
Проехали около 30 км в восточном направлении и остановились в Приображенка, в 20 км от Днепра.
После долгого перерыва сегодня опять хороший летний день и безоблачное небо.
Утром была слышна артиллерийская стрельба, которая скоро затихла. Все спокойно.
Как нам сообщили, венгры сами отогнали противника. Мы здесь остаемся на всякий случай, чтобы можно было сразу взяться за дело.
Расположились в палатках. Закат при хорошей погоде имеет особую прелесть. Мы сидим полукругом у палатки. Солнце заходит, образуя на далеком горизонте огненный шар. Один наигрывает на гармошке грустные мотивы. Постепенно все умолкли, каждый думает о своих любимых на родине, а также о той судьбе, которая нас ожидает. Между тем стемнело. Чистое, звездное небо. Один за другим заходим в палатку. Скоро воцарилась глубокая тишина. Только равномерные шаги часовых нарушают ночную тишину.

12 сентября.
В 8.00 утра приехали в Преображенское. Едем 90 км в северном направлении. Маршрут: Подъедка, Чумаки, Александровна, Милорадовка, Саксагон.
Об обстановке нам сообщили следующее:
     Гудериан повернул в сторону от Москвы и прорвался на юг между Днепром и Волгой, образуя между своими частями и Днепром большое кольцо.
Это должно стать решающим боем нынешнего похода. Мы имеем задачу, замкнуть небольшое кольцо около Харькова.
Я вчера пристреливал русский полуавтомат. Стреляет превосходно. Выстрел получается почти, как в нашем пулемете 08, при хорошем попадании. К тому же это оружие не такое тяжелое, как наш карабин. Оно довольно новое. Выпуск 1941 г. Я воодушевлен.
     Кроме того я имею русский пулемет-пистолет, 75-ти зарядный, выпуска 41 г.
     Стреляю разрывными пулями около одного колхоза. Рядом находилось много людей, занятых уборкой урожая. Я пристреливал специальным патроном, чей снаряд разрывается при ударе, как граната. Осколки гудели по окрестности. Уже после первого выстрела, все находящиеся там люди побежали с поля в деревню!
В 13.00 мы прибыли к месту нашего назначения Закровенный. Проехали 108 км.
Вечером можно было купить папиросы и другие необходимые вещи.
От Марии получил посылку с куревом, каждый день нам это выдают на кухне вместо питания, так что я этим сыт по горло.

13 сентября.
В 10.20 двигаемся дальше. Нам сказали, что мы сегодня должны форсировать Днепр. По дороге встретили большое итальянское соединение.
Ожидается невероятно большой марш. Неимоверное количество войск проехало уже до и вслед за «танковой колонной К.».
По пути нашего следования уже 3 дня и ночи, непрерывно движутся войска. Целые армейские корпуса уже форсировали Днепр.
     У нас следующий маршрут (пропущено автором)
     Остановились в 2-х км от Кременчуга. Теперь 24.00.
     Только завтра утром двинемся дальше.
     У моста образовалась пробка.
     Местность исключительно холмистая. На протяжении всего дня не видели ни одного русского самолета. Ночью они предприняли большой налет. Однако они ограничились бомбежкой в районе моста.
     Наши зенитчики во взаимодействии с прожекторами открыли огонь. К небу направляются разноцветные трассирующие пули: белые, желтые, зеленые и красные. Разрываются ракеты и снаряды тяжелых зениток. Лучи прожекторов бороздят небо. Русские со своей стороны обстреливают нас из бортового оружия. Огненные пули падают вниз, как мелкий дождик, при детонации бомбы небо на миг освещается, как в полдень.   

14 сентября.
Сегодня воскресенье, прекрасный летний день. В 9.30 двигаемся дальше, вдоль Днепра. В 15.00 въехали в Кременчуг.
     На одном фабричном дворе стоит много русских тяжелых орудий, зениток. Их не успели во время вывезти. Понтонный мост проходит через реку рядом со взорванным мостом железной конструкции. Предстоит колоссальный марш. На перекрестках дорог видны указатели направлений частей, которые проехали до нас. Вся танковая группа Гудериана уже впереди.
Вдыхаешь атмосферу войны, атмосферу наивысшего огня действующей немецкой военной машины. Нервы напряжены, Но убежденно и уверенно едем навстречу врагу, так как мы знаем, что победа будет за нами.
Наступление, очевидно, хорошо организовано и продумано. Повсюду плакаты указывают на важные особенности, которые необходимо учесть.
Мобилизованные войска трудовой повинности заняты улучшением дорог. Ни одного русского самолета. Наши истребители сопровождают нас на всем пути.

15 сентября 1941.
     Идем всю ночь напролет. Дорога плохая. За всю ночь проехали 6 км.
     К 10 часам утра дорога улучшается, временами мы продвигаемся вперед довольно быстро. Впервые мы встретили усовершенствованную дорогу, по которой русские уже не могут более отступать. Справа и слева от шоссе - оно названо "танковая дорога В" -большое количество русских грузовиков уничтоженных нашими танками. Русские орудия также застряли.
На одном аэродроме стоят 5 сгоревших русских самолетов.
     В 15.00 прибыли в Софино у Хорол. С фронта доносится артиллерийская канонада.      Завтра мы должны пойти на фронт.

16 сентября.
Ночью шел дождь. Слава богу, он прекратился. Хоть бы больше не было дождя. Мы тогда с нашими машинами не сможем двигаться вперед, и все наше наступление разлетится в пух и прах. Невероятный холод. Наступил вечер, но приказа о наступлении все еще нет.
Вместе с командиром взвода достали себе по биноклю.

17 сентября.
В 2.30 наш лагерь оживился. Об обстановке распространяются самые нелепые слухи, некоторые из них, как это установилось, исходят даже от командира роты.
Было 3.45, когда мы двинули вперед наши машины бешеным темпом. Проехали 25 км до Болган. Весь полк на ногах. Когда мы прибыли в Болганы, то в 5 км отсюда уже шел горячий бой.
     Подождав 1 час, мы, т.е. мой взвод, двинулись вперед на крестьянских повозках навстречу русским. Они построили сильную оборонительную полосу. Однако, когда мы подошли, то они уже были выброшены со своих позиций. Мы гонимся за ними на крестьянских повозках.
     Веселая погоня. Мы едем то шагом, то галопом. Крестьянин - хозяин лошади и повозки - отказался великодушно от своего скарба и вернулся назад. Очевидно, он боялся потерять свой дом и свою жену.
Русских мы больше не можем поймать, после того, как мы гнались за ними в быстром темпе 25 км.
К 15.00 прибыли к небольшому селению, в котором расположилась наша рота. Ночью оборудовали свои палатки. Холодная погода, но зато сухо.

18 сентября.
В 15.00 продвинулись дальше на 4 км. Построили палатки, разместились, и тогда по традиции приходит приказ на марш. Естественно, нам опять неизвестно в чем дело.
Однако, теперь нам сообщили следующее: где-то в 120 км отсюда большая движущаяся русская колонна.
     Наш полк со 2-м батальоном впереди должен захватить эту колонну.
     Когда мы проехали 10 км, стало совсем темно. Едем без света, по дорогам, которые можно встретить только в России. Проехали меньше часа, водитель свернул немного влево, и машина повисла в канаве. Несколько машин нашей роты проехали мимо. Больше никого не видно и не слышно. После многих неудачных попыток, нам удалось, наконец, пустить машину в ход. При такой темноте нет смысла двигаться дальше, т.к. на каждом шагу можно снова попасть в канаву.
Поставили машину у правой обочины дороги и ожидали рассвета.

19 сентября 1941.
В 3.30 двинулись дальше и в 8.00 догнали нашу роту. Дорога ведет нас через Любны (Лубны – прим.), большой город, который носит следы войны. Город только недавно взят.
В 14.00 проехали большой лес и на одной высоте натолкнулись на противника.
Рота спешилась и пошла вперед развернутым строем.
     Мой командир взвода,1 унтерофицер, 3 солдата и я отправляемся на машине вперед, в качестве развед/дозора. Натолкнулись на русский развед/дозор. Открыли огонь. Часть из них сдалась, часть удрала. Мы сели на грузовик с ПТО, который тем временем подоспел к нам. Прошли до следующей высоты. Обрыв. Внизу находится селение Хитцы. Эта деревня еще занята русскими. Мой полуавтомат стреляет, как пулемет. ПТО выпустило несколько разрывных снарядов по деревне. Загорелось несколько домов. Русские отступили. Пешком пошли в деревню, осмотрели ее и поднялись по ниве на второй скат. Здесь у скирд мы поймали еще несколько русских. Рота между тем доехала до следующего села Вероники (может Воронки? – прим.). Мы следовали за ней. Просмотрели населен¬ный пункт, взяли еще много пленных. Затем пошли на колхозный двор, который находится на высоте. Поднявшись туда, мы заметили, что на противоположном скате двигается по направлению Вероники целая мотто/колонна с конницей и артиллерией. Полных 2 батальона.
     Наша рота одна, без тяжелого оружия.  Сопротивляться было бы безумием. Вернулись назад. Наших пленных (100-120 человек) взяли в средину и двинулись по большой свободной равнине. Если русские нас догонят, то мы пропали. Мы убежали ради жизни. Многое напоминает Броники. Действительно, неприятная ситуация. После 8-ми км высокая равнина круто обрывается. Место - Тычки. На обратном скате стоит немецкая артиллерия, зенитки и ПТО. Мое отделение едет вместе с зенитным орудием, чтобы первыми поймать русских.
     Долго не приходится ожидать. Когда русские натолкнулись на наше сопротивление, они остановились. К тому времени стемнело.
Мы потеряли все свои мотоциклы. Наши мотоциклисты-связисты занялись у выхода из деревни русским грузовиком, а в это время проехала мимо них колонна русских. Они оставили мотоциклы и еле пробрались к своей роте.
Мы занимаем оборону на высоте. Ужасно холодно. Беспокойная ночь. Русские бегают по всей местности. Стрельба. Один товарищ из 2-го взвода, дорогой и храбрый парень, получил при этой стрельбе пулю в лоб. Кругом горит. Фронт идет полукругом. В этом полукруге находимся мы и русские.

20 сентября.
На рассвете мы заметили на противоположном скате остановившуюся автоколонну. Это могут быть только русские. Зенитка сделала по ним 30 выстрелов. Загорелась одна легковая машина.
     Русские, приближающиеся к машинам, расстреливаются. Они машут белыми платками, но не переходят. Наш развед/дозор отправляется туда. Вытаскиваем из кустов еще несколько русских. Машины неисправны. К 9.00 прибыло подкрепление - 1 танковый и 1 артполк.
     К обеду пришел приказ о выступлении. Мы пошли к своим машинам, которые были, слава богу, спасены в последнюю минуту. После 5 км пути спешились и заняли охранение на высоте у долины. С наступлением темноты передвинулись на 1 км вправо. Ночью без перемен.

21 сентября.
В 9.30 двинулись дальше. Дошли до расположенной в долине деревни Мелехи. Оттуда наступаем на Городище. Нам поставили задачу, взять эту деревню. О высоты у деревни Мелехи мы увидели солдат 6-й роты, попавших в руки противника.
6 и 7 роты имеют снова большие потери. 7-я рота потеряла у Броники 100 человек убитыми, а вчера - около 30.
Между Мелехи и Городище находится большое болото. Переправились через реку, тогда только началась настоящая пакость.
Мы утопаем по пояс в болоте и грязи. Только через час мы выбрались оттуда. К тому же начинает немного моросить.
Начинаем наступление. Повсюду стоят русские грузовики. Русские большей частью сдаются без боя. Мы их вытаскиваем из домов сараев и окопов. Когда я раскрыл дверь одного сарая, там раздался выстрел. Русские вышли оттуда без оружия. Один остался там лежать. Я осмотрел кругом и увидел комиссара, в руках которого торчал еще дымящий пистолет. Он сам застрелил себя. Я забрал себе его пистолет. Дошли до конца деревни. Вдруг нас начали обстреливать с высоты, расположенной правее деревни. С левой стороны также строчит. Нам ничего не оставалось делать, как только выскочить на дорогу. Нам удалось попасть во фруктовый сад. Продвигаемся медленно вперед.  Получили приказ - вернуться. Дальнейшее наступление при таком огнем противника не имеет смысла, т.к. начало темнеть.
     Отошли около 300 метров назад, в общем, заняли оборону в самой деревне. Через час отошли еще немного назад, а именно до входа в деревню. Здесь все же лучше, и я себя чувствую в своей шкуре.
Наш пулемет направлен на дорогу. К полуночи подошли русские. Застрочил пулемет. Стреляем по местности левее дороги.
     Можно определить одного убитого, остальные быстро отошли назад.
     Одна женщина,/которая вероятно выскочила из дому, была застрелена.   

22 сентября.
В 7.30 приступаем к дальнейшему наступлению. Мы должны очистить лес от противника, однако, мы не натолкнулись на сопротивление. Пошли дальше. Примерно 10 русских спрятались в лесу, и эти собаки полностью отрезанные и окруженные, вообще в совершенно беспомощном и безнадежном положении, открыли по нам огонь.
Один унтерофицер, мой прежний командир отделения, получил при этом ранение в живот. Он умер на полевом перевязочном пункте.
К вечеру занимаем охранение у болота. С противоположной стороны русских загнали в болото 6-я и 7-я роты. Судя по перестрелке, русские отчаянно оборонялись. Как я потом установил, 7-я рота имела опять большие потери.
Я нахожусь прямо у дороги. Как только стемнело, появились русские. Один остался лежать, другие отходят назад.
     Через полчаса они хотели силой прорваться. Они забрасывают нас гранатами, но руки коротки. Мы стреляем со всех видов оружия.
     Двое остались лежать на месте. Больше они не пытались.

23 сентября.
В 6.00 начинается снова наступление. Это настоящее окружение Мы получили задачу: очистить кукурузное поле, откуда вчера усердно обстреливали 6-ю и 7-ю роту.
Нам приданы саперы с огнеметами. Сначала кукурузное поле обрабатывается артиллерийским огнем. Затем мы заняли охранение за кукурузным полем, чтобы погнать русских вперед. Это дело стоит много нервов, т.к. противник невидим, и он может в любую минуту открыть огонь. Медленно двигаемся вперед. Однако, кукурузное поле оказалось совершенно пустым. Затем очищаем большой лес.
Это отвратительное занятие. Повсюду могут сидеть и сидят русские. Одиночками и группами мы их выметаем.
Один русский спрятался в кустах, имеет с собой пулемет и проклято обстреливает нас. Пули свистят кругом. Когда прекратилась стрельба, мы пошли дальше и схватили его. На наше счастье у него случилась задержка при заражении.
Только к вечеру мы вышли из этого леса. Каждый очень доволен и вздыхает свободнее.
Наши машины стоят наготове, мы их уже давно не видели. Поехали до Вероники. Там мы должны иметь один день отдыха, который нам так необходим.
Уже добрую неделю не умывались и не брились. Пища часто отсутствовала по целым дням. О сне, само собой разумеется, нельзя было и думать. В сумерках мы приехали в Веронику.
     Нас поместили в настоящем доме, хотя холодный ветер продувал через поломанные окна.

24 сентября.
Сегодня типичный день отдыха. Начинается чисткой оружия и обмундирования. Затем нужно было отремонтировать трофейный грузовик.
Едва успели помыться и побриться. О том чтобы написать письмо, постирать и починить белье, конечно, не могло быть и речи.
Сегодня мы расстаемся с танковой группой Клейста и переходим в подчинение Гудериана.
Меняется наш маршрут, и, верно, мы теперь шагаем на Москву.
     Начинается новый этап войны, я его отображу в моем новом дневнике.

25 сентября 1941.
     В 14.00 мы выступили из Вероники на Москву, вернее, в битву за Москву. Всю ночь стоял ледяной холод. Сегодня утром все было покрыто сильным инеем, даже все лужи замерзли. Хотя сейчас небо прозрачно-голубое, однако не теплеет. Из-за резкого северного ветра, теплые лучи солнца совершенно не чувствуются.
Совершенно непроизвольно я вспоминаю о тех днях, когда мы вступали в бой за Харьков. И особенно за Киев. Эта битва уже окончилась. Тогда солнце светило нам с безоблачного неба лучами, еще полными силы.
Теперь же дни ожесточенных битв лежат позади. Нет дорогих товарищей. Однако мы можем гордиться такой крупной победой.
     Пусть предстоящая битва окончится также победоносно. К вечеру мы проходим через (пропущено), по-видимому, большой населенный пункт.
Было около 7.30,когда мы расположились в одном населенном пункте. Я отлично сплю на сеновале.

26 сентября.
Одна танковая дивизия должна выделиться от нас в маршевую колонну, поэтому мы остаемся на целый день в деревне. Мы жарим картофель и варим первоклассный куриный суп.
С продовольствием стало обстоять несколько хуже. Обеденный суп был очень жидкий. Мы получаем одну треть хлеба.
В 15.30 мы выступаем. Едем до 10.45. Сходим с машин. Мое и еще одно отделение взвода берут на себя охранение у болота.

27 сентября.
Уже в 6.00 едем дальше. Не проехали и часа, как колонна остановилась. Два русских самолета атаковали нас, летая красиво на бреющем полете. Самолеты прожужжали над самыми машинами. Недалеко от меня самолет отцепил 4 бомбы. Они упали примерно в 75 метрах от меня, однако они не разорвались. Все бегут к бомбам, чтобы посмотреть на предполагаемые не разорвавшиеся бомбы. Но тут - то все и началось. Части машин вскоре взлетели в воздух. Я опять поднялся невредимым. Наполовину сам, наполовину под давлением воздуха я снова быстро ложусь на землю. Слышатся крики, призывающие санитаров и санитарок. Кроме раненых, имеется 5 убитых.
Русские в течение всего дня атакуют нас. Они летают всё время на бреющем полете. Такого способа ведения боя у русских до сих пор еще не было. Мы предполагаем, что здесь речь идет об американских пилотах.
Уже в течение нескольких недель стоит ощутительный холод. Все мерзнут, как цепные собаки, вообще не становится теплее. Право, отвратительно, и из-за холода теряешь всякое желание воевать.
Как только стемнело, мы двинулись дальше.

28 сентября.
     Встаем в 5 часов и копаем щели. Мы умываемся и бреемся.
     В 9.30 отправляемся. После пройденных 8 км пути, мы делаем остановку. В 13.00 выезжаем снова. После 4-х км пути мы направляемся в (пропущено). По дороге стоят несколько разбитых грузовых и броневых машин.
Часть домов сожжена. Обстановка: 3-й батальон наехал на противника и атаковал его... Из (пропущено) можно слушать тяжелое оружие. Сегодня уже шел снег.
Спустя час мы опять едем дальше в следующую деревню. Там горят еще машины и дома.
В 15.30 приехали в следующую деревню. Слышна уже стрельба из станковых пулеметов.
Мы узнаем, что речь идет о кав/дивизии противника, которая, вероятно, вышла из Киевского окружения. Она отошла в один лес.
     3-й батальон с одной танковой ротой наступает. Мы все ещё находимся в резерве.
Мы устраиваемся в ближайшем доме. С сумерками получаем приказ выступать. Мы садимся на машины, проезжаем 50 метров, час ждем, затем едем опять назад. Не успели лечь, как опять получили приказ на выступление. Мы снова садимся на машины, проезжаем 50 метров, опять ждем час, однако, затем прибываем все же в новое расположение.

29 сентября.
Сегодняшнюю ночь я спал замечательно. В помещении было так хорошо и тепло. Мы находимся здесь до 12.30. Затем мы выезжаем и минуем два селения. Дорога ужасно разъезженная. При возвышениях мы должны с машин сходить и подстилать солому. Мы останавливаемся и поворачиваем назад! Мы едем опять назад до следующего селения, ждем здесь некоторое время до наступлеия сумерек и едем опять назад к (пропущено), исходному пункту нашей сегодняшней поездки.
Мы занимаем старые квартиры.
     На участке 119 пехотного полка, должно быть, атаковали русские тяжелые (52-х тонные) танки. Они приблизились к транспорту с боеприпасами, там переехали через несколько грузовых машин и 2 повозки и побывали на наших артиллерийских позициях. 2 легких и 2 тяжелых орудия они смешали с землей. 3 танка подстрелила зенитная артиллерия. Один, у которого была уже сбита башня, озверело носился по местности и задавил еще 2 орудия.
Всю ночь где-то поблизости слышалась стрельба из всех видов оружия.

30 сентября.
Как стало известно, направление нашего маршрута в результате невозможных дорожных условий изменено. По этой причине мы должны сегодня порядочное расстояние опять проехать назад.
В 6.30 поехали дальше, т.е. мы стояли 2 часа на сельской дороге, потому что на перекрестке, лежащем посредине деревни, образовалась пробка.
Мы недолго ехали в машинах. Вскоре нам пришлось вылезать из них и вытаскивать их из грязи. И так без конца продолжается в строгой последовательности: сходим, толкаем, садимся. Мы едем такое же расстояние назад, что и проехали вперед.
Из частной обстановки мы узнаем от вахмистра селения, который прибыл с передовых позиций, о том, что русские предпринимают контрнаступление и что наш 3-й батальон находится действительно на марше. Он даже утверждает, что дорога каждая минута, и что мы должны быстро повернуть назад. По-моему, он несколько преувеличивает. Однако, действительно совсем близко слышен шум боя.
Из общей обстановки стало известно, что данная нам задача - очистить указанный нам участок и затем продвигаться дальше в направлении Москвы - из-за дождя и связанных с этим плохих дорог, не осуществима.
Мы едем теперь назад к хорошей для движения дороге, находящейся в 15 км. отсюда, чтобы по ней в течение нескольких дней подойти к Москве.
В битве за Москву на нас возлагается задача лишь обстреливать.
В 13.30 мы прибываем в (пропущено). Дождь все продолжает идти. Мы высаживаемся и располагаемся по квартирам. Мы проехали примерно 200 км. Хозяин дома в мировую войну был в германском плену. Должно быть, ему неплохо там жилось, потому что он нам рассказывав все в великодушном тоне.
Мы рады теплой и сухой квартире. Когда с наступлением сумерек получаем приказ на марш для занятия какого-то охранения, наши в мечты о сне рушатся.
Мы достали себе крестьянскую повозку и выехали. Нам предстоит охранять высоту у (пропущено), вернее этот населенный пункт.
Предстоит ночной марш со всеми пакостями. Дорога стала вязкой, глубоко утопаешь по ней. Не видно, куда попадаешь. Надо еще принять во внимание, что мы не отдохнули.
Через час мы прибыли. Наш взвод образует красивое каре у зенитного орудия. Слава богу, ночью не было дождя.

1 октября.
На рассвете двигаемся дальше. Наш взвод имеет задачу: выдвинуться вперед на 4 км в качестве развед/дозора, занять высоту, если там нет противника. На противника не наступать, ибо мы сами потеряли связь. Мы не знаем, что делается справа, слева и впереди нас. Наша рота находится в 4-х км позади нас.
Тем временем проникла весть о том, что 3-й батальон прорвался из окружения, но без машин. Все машины 3-го6атальона могут считаться пропавшими.
119 –й пп также окружен. К вечеру услышали, что 1-й батальон получил возможность прорваться, но он также должен оставить все машины. Как обстоят дела у нас самих, никто не знает, говорят, что вокруг нас фронт. Однако, когда к вечеру 60-й пп устанавливает с нами связь и переходит с нашего правого фланга в наступление, самый критический момент для нас надо считать преодоленным.
В 17.00 мы возвращаемся к своей роте. Мы занимаем восточный край обороны. Здесь должна также проходить оттянутая назад главная линия сопротивления. Нам пришлось 2 раза рыть щели, пока попали на настоящее место. Мы достали по пути соломы, и мне было уже относительно тепло, когда нам доставили и вручили одеяла.

2 октября.
Во что мы уже не верили, произошло сегодня. Сегодня прекрасный солнечный день, без отвратительного ледяного ветра, и можно даже погреться на солнце. В полдень небо покрылось несколько облаками, но было относительно тепло.
С наступлением сумерек мы оставляем нашу позицию и передвигаемся на 3 км к западу. Направление: на возвышенность, через реку. Главная линия сопротивления должна быть снова перенесена, река должна служить границей, потому что противник ожидается с правого фланга. 2-й взвод остается в качестве передового отряда.
Когда мы заняли свою новую позицию, мы увидели на участке нашего 119-го пп яркий фейерверк. Как позже мы узнали, это русские наступали при поддержке танков. Но наши храбрые солдаты 119-го полка всё же отбили атаку.
Фронт опять проходит вокруг нас. Кольцо довольно маленькое, так что, если русские будут наступать с востока, то как своей артиллерией спереди, так и сзади, они смогут достичь нас. Лишь в южном направлении остается свободный проход.

2 октября.
По причине больших потерь в машинах, курсируют невероятные предположения о дальнейшем применении нашей дивизии.
     Мы не обладаем больше подвижностью. Моторизованное подразделение, которое не располагает средствами передвижения, не может существовать.
Реорганизация в пехотную дивизию требует своего времени. Поэтому сейчас предполагают, что мы будем погружены и отправлены в направлении родины.
Некоторые острят, что командир дивизии сказал, будто дивизия 10.10 отправляется на родину. Ваша задача выполнена, - продолжают они. Наша последняя задача: сковать противника в том месте, где мы находимся в настоящее время, с тем, чтобы он не смог притянуть для подкрепления силы, для боя за Москву, который начался 2.10 в 2.00.
О потерях в машинах нашей дивизии объявлено уже официально. Я сам имел возможность прочитать один дневной приказ по дивизии, в котором указывалось, что 3-й батальон 35-го мотополка, 2 и 3-й батальоны 119-го мотополка и 1-й взвод 35-го саперного батальона потеряли все свои машины. В приказе указано подразделениям, не имеющим потерь в машинах, сдать излишние вторые шинели, одеяла, бритвенные приборы, белье, мыло и т.д., т.к. товарищи остались без средств защиты от холода.
В 17.00 приказано быть наготове. Как только стемнело, мы выступаем. Мы оставляем (пропущено) в западном направлении. Переезжаем через реку, поднимаемся на возвышенность и отходим несколько влево.
Всю ночь мы лежим в окопе.

3 октября.
Вчера вечером 119-й пехотный полк отбил сильную атаку русских. Они применяли при этом новое, страшное оружие. Речь идет, по-видимому, о соединенных машинах-минометах, потому что при падении одного снаряда на участке примерно в 100 метров разрывается одна мина за другой. Выглядит это так, будто все минное поле сейчас взле¬тит в воздух. При одном ударе, должно быть, получается 65 выстрелов.
Сегодня рано утром нас посетил командир батальона. Он не совсем был доволен нашей позицией и сказал, чтобы мы приблизились к реке.
К вечеру мы перебираемся туда. 3-й взвод подходит к реке, в то время, как мое отделение охраняет подчиненный нам взвод станковых пулеметов, расположенный на противоположной возвышенности.

4 октября.
Ранним утром мы перебираемся к нашему взводу. Местность совершенно затоплена. Вокруг лес и кустарник. Для того, чтобы иметь поле обстрела, надо вырубить большую часть леса – примерно 1 км. Еще с одним товарищем я иду в близлежащее селение и организую топоры. Это же сумасшествие! Этими невозможными инструментами мы должны рубить лес. Я сам руковожу работой 3-х гражданских пленных.
К вечеру все же порядочный участок срублен. Получаем приказ свертываться. Мы отходим на высоту, на которой вчера располагалось мое отделение, и строим там линию обороны.
О смене больше не говорят, и это кажется уже неактуальным.
     Мы получили массу боеприпасов. У нас бороды, как у подводников.

5 октября.
Сегодня ночью русские пытались наступать. Виден был яркий фейерверк. Однако при этом ничего не случилось.
Ночь прошла спокойно.

6 октября.
Сегодня рано утром совершенно неожиданно прибыла наша смена. Мы почти сожалеем, что должны уезжать, потому что мы построили довольно теплую соломенную хижину.
После долгих поездок взад и вперед, находим, наконец, свою роту.
В 13.00 мы уже выезжаем и с темнотой прибываем в Ромны. Мы помещаемся в одном относительно чистом доме.

7 октября.
В 6.00 мы выезжаем из Ромны. Едва мы отъехали, как метель снова начала насвистывать. До боли холодно. Через 2 часа колонна останавливается, и мы стоим несколько часов на дороге.
     Мы мерзнем, как мокрые собаки. Наконец, поехали дальше. Из-за снега дорога становится, как кисель, поэтому в некоторых местах мы высаживаемся и исправляем дорогу.
Когда стемнело, мы разместились в (пропущено).

8 октября.
В 6.00 мы выезжаем в направлении Путивль. В 8.00 мы делаем остановку в одном населенном пункте.
Наш 3-й батальон должен был в Ромны идти пешком. Там, как предполагалось, его сделают моторизованным, насколько этого позволят возможности. Также 2-й и 3-й батальоны 119 пп.
     1-й батальон 119 пп придается нашему полку в качестве резерва 3-го батальона. Согласно этому,7,8,3 и 5-я роты становятся полностью моторизованными. Дивизия имеет еще способный к бою полк, которому уже предстоит, вероятно, выполнить еще одну задачку.
Мы, как видно, являемся резервом резерва и движемся в направлении Москвы.

9 октября.
Вчера мы весь день провели в (пропущено). Мы располагались в амбаре.
В 7.30 выступаем. Путь марша: Путивль - Глухов. Погода намного улучшилась. В 22.00 мы прибываем в (пропущено).
Мы должны обеспечить охранение, потому что в этой местности противник каким-то образом прорвался из окружения.
В 23.30 начинается дождь.

10 октября.
Днем дождь сменяется настоящей метелью. Это настоящая оттепель. К полудню погода значительно прояснилась.
В 17.00 мы выезжаем в город, находящийся в 6 км отсюда. Там мы располагаемся по квартирам.
В течение ночи погода становится исключительно ясной. Прекрасное небо, но одновременно ужасно холодно.

11 октября.
В 4.00 мы выскакиваем из "перин". Галопом бежим к машинам. Мыв проезжаем через (пропущено) в направлении, в котором мы ехали вчера. Едем до окраины города, высаживаемся, освобождаемся от имущества и идем дальше пешком. Что-то случилось?
Так постепенно мы узнаем, что русские сильным соединением прорвались и находятся уже в населенном пункте (пропущено).
В 500 метрах перед окраиной города строим нашу линию обороны. Местность для этой цели исключительно болотистая.
Мой капрал, я и еще один солдат идем в разведку. Мы продвигаемся до ближайшей высоты. Кроме нескольких полос дыма, ничего не видно. Время от времени слышатся отдельные ружейные выстрелы.
Было около 8.00 утра, когда был получен приказ сниматься с позиций. Мы идем неохотно, так как нам не хотелось бы здесь встретить русских. Слышится треск немецких пулеметов и выстрелы противотанковых орудий. Противник, кажется, уже отброшен.
Мы получаем новую задачу.
В лесу, на расстоянии примерно 15 км укрепился противник численностью около 2-х армий. Он в разное время предпринимал уже несколько попыток прорваться. Мы должны охранять, а в случае необходимости, оборонять.
Нам дан довольно большой участок. 3-й батальон должен располагать 15-ю отделениями. В нашем батальоне, должно быть, тоже не больше этого.
Мы едем до (пропущено). Там мы сходим с машин и дальше идем пешком. Дорога не поддается описанию. После 10-ти км пути мы прибываем в (пропущено). Мы дожидаемся темной ночи. Опять идет снег. К счастью, мы можем расположиться в квартире.

12 октября.
     В 5.00    выступаем. Мы отправляемся в разведку. Задача: установить, имеется ли в лесу(расположенном перед нами, противник, и, если нет, то мы должны проникнуть к следующему селению и установить, свободно ли оно от противника; достичь следующей высоты, избегая соприкосновения с противникам. Выяснить, имеет ли противник намерения наступать, думает ли он обороняться или хочет отступать!!!
     Должна быть установлена также численность противника.
     Для огневого прикрытия нам дается две батареи артиллерии и тяжелых минометов.
     Когда мы осторожно, озираясь по всем сторонам, крались по незнакомой безлюдной местности, мы вспомнили о том, что сегодня воскресенье.
     Подул слабый ветерок.
     Каждый думает о доме. Я думаю о том, что, возможно, как раз сейчас мои родные находятся в церкви и молятся господу богу о том, чтобы я возвратился здоровым домой. Сознание, что дорогие люди со всем сердцем в этот час с нами, наполняет меня хорошим чувством уверенности и безопасности.
О противнике ничего не слышно. Мы прибываем в одно селение, оно также свободно от противника. Но это не тот пункт, который нам нужен. Мы идем дальше. После 3-х км пути опять населенный пункт. Осторожно мы приближаемся - ничего! Мы входим в первый дом. Гражданское население говорит, что русские отступили дальше.
Я захожу в ближайший дом, чтобы организовать хлеб. За столом мирно сидят два русских солдата, их ружья стоят у стены. Они ничуть не испугались и не были удивлены. Они охотно идут с нами.
     Затем из домов вышло добровольно еще несколько человек. Они были уже без оружия. Они охотно сдались в плен. Мы собрали 29 человек, затем мы пошли обратно.
     В 11.00 мы снова возвращаемся в ( пропущено).
     У меня настоящий рай для вшей. Все мое тело искусано. Оно выглядит так, будто оно покрыто сыпью.

13 октября.
Снег выпал уже глубиной 20 см. В 12.00 совершенно неожиданно прибыла наша смена. Это берлинская пехотная дивизия.
В 14.00 выступаем. Мы двигаемся назад по старой дороге до (пропущено). Дорога так размокла, что машины не могут по ней идти, поэтому мы идём около 10 км назад.
     В (пропущено) мы расквартировываемся.
Ходят нелепые слухи о том, что Москва пала. Будто Сталин застрелился, а Молотов ходатайствовал о переговорах со ставкой фюрера. Война на востоке, якобы, в общем и целом закончена. Фюрером получены со всего мира поздравительные телеграммы с победой. Наша дивизия будто бы должна быть погружена и отправлена на родину. Эти слухи нельзя проверить. Из авторитетных источников узнать ничего нельзя.

15 октября.
Сегодня с нами разговаривал командир батальона. Он сразу разбил все слухи о возвращении на родину. Он разъяснил также положение, в котором мы находились в последнее время. Мы боремся до победного конца.
7 рота распущена, а 5 и 6-я роты за счет этого получили пополнение. До полного укомплектования этого все равно не хватило, но все же мы теперь, до некоторой степени, укомплектованы по штату военного времени, хотя в нашем батальоне только три стрелковых роты.
     По-видимому, завтра мы должны будем выехать рано утром.

22 октября.
Несмотря на то, что уже несколько раз издавался приказ об отъезде, мы находимся все еще в (пропущено).
Дни проходят равномерно и однообразно.
     В 6.00 подъем. Служба состоит преимущественно из часов штопания белья, чистки оружия и машин, и сборов.
     В 18.00 уже ночь. Свет имеется лишь в ограниченном количестве, поэтому большинство с наступлением темноты вынуждено ложиться спать.
Ведется борьба с насекомыми, с клопами, блохами, вшами, однако, успех в этом незначительный.
Путь для подвоза снабжения все еще не открыт. По этой причине с продовольствием туго, и оно однообразно. Так что приходится заниматься самообеспечением. Картофель, приготовленный в разных видах, составляет главное питание. Время от времени мы имели возможность достать себе кур или гусей. Иногда добываем и мясо.
Последняя почта была 3 недели тому назад. Отсутствие почты я воспринимаю особенно болезненно. Я так хочу письма от Марии!
Естественно, что ежедневно ходят различные слухи. Многого бы стоило их пересчитать. Кроме того, они иногда настолько бессмысленны, что не стоит стараться запоминать их.
Вчера, между прочим, состоялось занятие роты. При этом были сообщены результаты конкурса в дивизии на лучший рассказ из своей жизни. "Старший ефрейтор Шварц 5 рота 35 мото/полк является победителем конкурса", - с кислой улыбкой на лице поздравил меня мой начальник.
     Я должен еще получить диплом.
     Погода умеренная, идет дождь. Как только подморозит, мы должны выехать.
     Вчера мы наблюдали интересное явление. Один из жильцов нашего дома, 31-го года, чахоточный мужчина вчера вечером умер от кровоизлияния. Сюда сбежалась вся деревня, и поднялся сумасшедший крик. Люди, которых это событие не касалось, тоже усердно выли со всеми вместе. Это был ужасный плач мира.
Сегодня рано утром они соорудили из нескольких досок примитивный гроб. Гвозди нужно вытаскивать из стенок и досок всего дома. К полудню они погрузили ящик на навозную повозку и повезли. Траурная процессия состояла из 5-ти человек, один оборваннее другого. Это была жалкая кучка.

24 октября.
Вчера вечером было совещание у командира дивизии. Все напряженно ожидают предстоящей задачи. Сегодня утром узнали отдельные подробности. Рассказывают, будто Тула будет целью наступления нашей дивизии. Прежде всего, мы должны добраться до Орла, пусть это будет даже на крестьянских подводах, тем более, что весь наш тыл вместе с долгожданной почтой находится в Орле. Поэтому нам необходимо приготовить крестьянские повозки для возможного пешего похода.
     С таким же вздохом рассказывают нам об установлении строгой дисциплины, безупречных приветствиях и осмотрах.
     Кроме этого подыскивается стрельбище.
     За каждый проступок угрожают арестом.
     Мы как раз были на взводных занятиях, это было примерно в 11.00 - (ничего другого не слышим, как арест, петля, виселица),- когда пришел связной и сообщил, что в 12.00 мы выступаем, вероятно, на машинах. Маршрут - Орел.
В 14.00 мы выехали. Отъехали от Севска 15 км в северном направлении. Затем остановились. Мы удивлены, почему не едем дальше. Местность: Юшино.

25 октября.
Обстановка, очевидно, снова резко изменилась. Говорят, что мы здесь останемся на 4 недели. Во всяком случае, для нас Орел и Тула, как в воду канули.
Создается впечатление, что сверху вниз распространяются нарочно различные слухи или что высшее командование само не знает, что происходит. Возможно, что эти дни явились и для них неожиданностью.
Поэтому я уже давно перестал верить тому, что сообщается официально и неофициально, а я себе создаю свое собственное мнение. Так, я не верю тому, что мы этой зимой вернемся на родину. Поход в Россию, по-видимому, не может быть окончен в этом году, так что он будет продолжаться в ближайшую весну.
Я даже предполагаю, что нас готовят здесь для Кавказа, Ирана и Ирака. Даны большие заявки на транспорт и предметы снабжения.
Совершенно невероятно, чтобы дивизии, не участвующие в боях, были на зиму отправлены на родину с тем, чтобы весной везти их обратно. Русская железнодорожная сеть недостаточно густа для этого, тем более, если принять во внимание невероятное количество войск, которое теперь находится в России.
     Наконец, ведь необходимо будет перевозить и отпускников.

8 ноября 1941.
За это время повторялись неоднократные приказы об отъезде, но они не могли быть выполнены из-за длительной оттепели.
     Мы можем ехать только тогда, когда хорошо подмерзнет, поэтому мы были удивлены, когда мы сегодня в 10.00 действительно выехали, несмотря на плохую погоду. Случилось то, чего и следовало ожидать.
     С трудом проехали 15 км. Наступила ночь. Останавливаемся. Жилищные условия не поддаются описанию. Повсюду бедные и грязные хижины. Нас поместили в помещение, в котором и днем темно.
     Окна только частично застеклены, недостающие стекла заменены мешками. В доме глиняный пол - замечательный горный ландшафт!
О вони я совсем не хочу говорить. Печь дымит, когда ее затапливают. Дует со всех щелей. Вся обстановка состоит из одной старой скамьи, покрытой толстым слоем штукатурки, которая спадает со стен и с потолка, и одного шатающегося стола. Крышка стола состоит из отдельных досок.
На полу валяется немного картошки, свеклы и несколько качанов капусты. Кроме грязи, больше ничего нет. Обстановка в высшей мере экономична и проста.
Семья состоит из 2-х старых женщин, одного старика, который еле держится на ногах и, вполне понятно, кучи детей. При этом, они еще совсем маленькие. Я чертовски заинтересовался, откуда собственно говоря, берутся эти дети. Женщины здесь действительно "страдают" удивительной плодовитостью. Кажется, что старость не приносит никакого ущерба их плодовитости.
Цивилизованному человеку нельзя себе представить жизнь в таком свинарнике.
Для меня немецкая овчарка более высокое существо, нежели эти русские.

9 ноября.
Сегодня 9 ноября и воскресенье. Снежная буря. Строим дорогу. Наезженная колея выравнивается. Но, так как почва еще не замерзла, то наша работа держится до тех пор, пока не проезжает очередная машина, которая оставляет за собой следы, как после пахоты.
     Вся работа, таким образом, бесполезна. Я не могу удержаться от смеха, когда авторитетные господа руководят работой с очень серьезным видом и совещаются между собой. По их лицам видно, что они убеждены в большой важности нашей работы. Там, где имеется яма или углубление, ее заполняют грязью с тем успехом, что очередная машина застревает в ней по-настоящему. Колеса не находят в этой грязи никакой опоры. Но это не останавливает нас от того, чтобы опять заполнять эти ямы.

12 ноября.
Мы очень обрадовались, когда утром пришел приказ на марш.
За полчаса до отъезда с нами  ещё проводили строевую подготовку. Ночью было очень холодно, морозит. Несмотря на то, что мотор работал целый час, вода замерзла сразу, как только мы ее налили в радиатор. Необходимо было снова разогревать машину! И только в 13.00 мы выехали.
Около 16-ти часов, это было за 4 км до местонахождения нашей роты, испортился ручной тормоз. При свете карманного фонаря и при ледяном холоде отремонтировали тормозные тяги.
     Затем попали на плохой участок дороги. Машина застряла. 2 человека пошли пешком в роту и привели машину для буксировки.
Наконец, в 20.00 двинулись быстро вперед. Остановились в (пропущено).

13 ноября.
В 9 часов едем дальше. Холодно. На машине можно замерзнуть. Двигаемся быстро, со скоростью 60-80 км в час. В (пропущено) занимаем квартиры. Уже давно не были в сравнительно приемлемом помещении.
Вечером я стал палачом двух нерях, которые не смогли удостоверить свою личность.

21 ноября.
В 9 утра двинулись дальше. Остановились недалеко от Громы. После долгого перерыва снова появились красные бомбардировщики.

22 ноября.
     В 3 часа ночи привезли сект, вино, папиросы и т.д.
     В 4 часа подъем и в 6 часов отъезд. Вкусные вещи не пришлось ночью отведать. Жаль хороших папирос.
     Едем по хорошему шоссе Орел - Тула - Москва.
     В 11 часов прибыли в Орел. Это первый город, который я здесь видел и который похож на другие цивилизованные европейские города.
     Видны большие постройки в хорошем стиле, в большинстве случаев они сгорели. Через центральные улицы проходит двухколейная трамвайная линия. Проезжаем мимо солдатского кино и удивляемся большому наплыву. Когда мы увидим какой-нибудь фильм ?
По дороге мы обогнали наши "телегизированные" части. Потрясающая картина. Дрожа от холода с опущенными головами, они плетутся за своими телегами. Одетые в различные тряпки, которые их защищают от холода.  Можно подумать, что перед тобой толпа ландскнехтов. Это шествие замыкалось нашим «продовольствием» в виде коров и овец.   
Машина раскрыта в связи с опасностью воздушного налета. При быстрой езде ледяной ветер пронизывает насквозь. Ноги вообще не чувствуются. Едем до 22 часов, проехали 160 км. Разместились в школе. Помещение еще нужно протопить. Несмотря на это, мы сразу засыпаем, т.к. холод очень утомляет.

23 ноября.
В 13 часов переехали в (пропущено) на расстоянии 3-х км. Наконец-то, в 15.00 пришла кухня и впервые со вчерашнего утра получаем пищу. Квартиры относительно хорошие.

3 декабря.
За последние 10 дней мы проделали большой путь назад.
Один день езды, а на второй день партизанская война, затем опять марш. Сейчас мы находимся юго-восточнее Москвы, до которой осталось около 180 км. Маршрут нельзя записать, т.к. он никому не известен. Мне известно название одного города - это Епифань.

     В ночь с 19-го на 20 ноября 1941 г. немецкие войска подошли к ж. д. ст. Епифань (ныне Кимовск), и 21 ноября в 10 часов утра она была захвачена. 16 дней на северо-востоке и 20 дней на юго-западе продолжалась оккупация района. Огромный ущерб был нанесен за это время. Сожжены 44 школы, 333 общественные постройки, 3465 домов. Гибли ни в чем не повинные женщины, дети, старики. 76 человек были расстреляны, сожжены заживо. В д. Гранки повесили врача Валерию Александровну Ефремову, которая пыталась сохранить медикаменты для раненых советских бойцов, находившихся в больнице. Раненых солдат расстреляли. Жителей убивали только за то, что они пытались тушить подожженные фашистами дома. Гитлеровцы повесили председателя Ракитинского сельского Совета Ширяеву и ее сына, секретаря сельского Совета - Радюкина, учинили кровавую расправу над коммунистами Соломатиным, председателем Липковского сельского Совета Половинкиным и рядом других, ни в чем не повинных людей.


     Около Епифани нас использовали для окружения. В окружении находились 3 полностью укомплектованные дивизии, привезенные сюда с Дальнего Востока. Ничего особенного при этом не произошло.
     Летчики стали снова активными. Откуда красные достают свои бомбы?
     Один раз мы занимали предмостное охранение у Дона.
     Мы находились в одной деревне в составе 2-х взводов. За 2 дня сожрали свинью весом в 2 центнера.
Партизанская война усиливается. Наконец-то, берутся за это железной рукой. Уже давно пора. У меня одно сознание: я вспомнил о смерти Эрвина. Неужели я тоже так останусь лежать на поле? Поэтому я заранее отдаю возмездие в десятикратном размере. Я так озлоблен против этой презренной русской сволочи, что я бы мог их совершенно истребить.
Однажды я стоял на посту. В 2.30 ночи выскочила одна женщина на дорогу, несмотря на то, что им известно, что каждый, кто появляется на дороге после наступления темноты, расстреливается на месте. На мой вопрос она ответила, что несет воду для немецких солдат, находящихся в её доме. Когда я хотел проверить это обстоятельство, то она закрыла дверь перед самым моим носом и вместе с остальными жильцами подпирала ее. Мне удалось вовремя вставить свою ногу в дверь. Силой я ворвался в дом. Ясно, что в этом доме не было никаких солдат. Эта женщина отказалась пойти в комендатуру, и я тут же расстрелял ее.
Через 15 минут я хотел вторично проверить этот дом, но он был замкнут. Мне не открывали. Я тут же поджег его. На попытки прорваться через дверь, я ответил выстрелом из своего пулемета-пистолета.
     Так сгорело все это отродье - в доме было еще 6 человек.
     Я уверен, что если бы все так поступали, то партизанская война скоро исчезла бы.
     Страх перед немецким солдатом должен быть больше, чем страх перед комиссаром. Тогда было бы покончено с партизанами.

4 декабря.
Сегодня мы едем дальше. Остановились в нескольких километрах от Венёва. Заметно, что это на подступах к столице. Иногда встречаются довольно приличные квартиры. Вполне человеческие жизненные и квартирные условия.
Как видно, ночью будет ужасно холодно. Поэтому мы были очень довольны, когда достали теплую квартиру. Мы уже собирались распределять места для ночевки, как пришел приказ на марш.
     В дороге были большие задержки. Мы мерзли на машинах, как цепные собаки.
     В 24.00 - остановка. Только успели растопить печь и принести соломы, как нам приказали усаживаться на машины.
     Проехали 1 час, раздалась дикая стрельба. Сразу спешились. Установили, что наш дозор натолкнулся на противника. Батальонный адъютант направился узнать название соседней деревни, но он был обстрелян. Всё остальное происходило очень быстро.
Наше ПТО сразу подожгло полдеревни. Русские были частич¬но захвачены врасплох. У одного дома русские поставили для охраны одного гражданского. Мы взяли 80 пленных. В заключении пришлось занимать охранение, что при таком морозе не так просто.
За ночь многие отморозили пальцы ног. Было 32° ниже нуля.

5 декабря.
Целый день разведка и охранение. Продвинулись на несколько селений вперед. К вечеру наш взвод занимал охранение батальона. Все еще холодно.

6 декабря.
Ранним божьим утром началась бешеная стрельба со всех видов оружия, которая не прекращалась на протяжении всего дня.
     Русские наступают на 4 танковую дивизию, которая занимает деревню слева. Наступление было отбито, но русские опять наступают.
     Неладно. К вечеру шепчутся о том, что у нас не все в порядке.
     В самом деле, стреляют со всех сторон. Этот слух усилился, когда вся 4 тд отошла.
Наши передовые части уже продвинулись было на 80 км по шоссе Тула - Москва, но вынуждены были отойти, т.к. никто за ними не следовал, а русские хотели их отрезать.
Большое количество машин и орудий, а так же и танков было при этом потеряно.
Вечером пришел и для нас приказ о подготовке к маршу. Все неисправные машины, которые не могут двигаться своим ходом, уничтожаются.
Видимо, мы тоже должны убраться отсюда.

7 декабря.
В 4.00 утра получили приказ на марш. Отступление проводится лихорадочно. Наше солдатьё уже впадает в панику. Каждый хочет со своей машиной удрать первым, поэтому получается пробка, и это продолжается еще больше.
Мы отступили на 15 км и заняли новую линию обороны. Бесконечное число войск проходит назад. Видна тяжелая артиллерия, зенитные войска всех калибров, броневики, танки, пехотные полки, повозки и т.д.
     Путь отступления кажется опустошенный.
     4-я танковая дивизия очень рьяно выполняет приказ об уничтожении всего, что не может быть захвачено с собой.
Полевые кухни, наполненные продуктами питания, дорогостоящие консервы – всё взлетело на воздух.
Тяжелые, совершенно новые грузовики, четырехосные броневики, большое количество машин и танков уничтожено. Миллионные ценности взлетели на воздух.
Приказано так же сжигать без остатка все оставляемые нами населенные пункты. Вся местность вокруг Венёва должна быть очищена и сожжена.
Это самая жестокая из всех войн, которые когда-нибудь велись. Все гражданское население лишается крова и пищи и обрекается на замерзание и голод.
Нам, однако, нет основания для пощады, если подумать, что русские беспощадно бомбят все населенные пункты, в которых размещаемся мы - немецкие солдаты. Если при этом бывают убитые, то это, как правило, из гражданских людей. Они обращаются со своими людьми не лучше, а наоборот, могут взять первенство.


Три сюжета германской и советской кинохроники ноября-декабря 1941 года из города Венёва Тульской области. - https://www.youtube.com/watch?v=wPP-mMqM5fs


8 декабря.
В 3 часа утра я уже был в дороге. Машин не хватает, так что часть людей направляется пешком или подыскивают себе средства передвижения.
Дошли до командного пункта штаба полка. Там нас включили в батальонную штабную колонну.
     Сильная снежная метель, от которой не может спасти даже самая толстая шинель.
     Мы едем назад в Венёв и больше ничего не знаем.
     После долгих мытарств остановились в одной большой деревне, в 10 км за Венёв.
     За последние дни вообще не было никакого питания, а если и было, то в незначительном количестве. Теперь, когда мы отошли от роты, мы все равно должны сами обеспечить себя продуктами питания, которые здесь в России состоят исключительно из картошки.

9 декабря.
Когда мы утром встали, то убедились, что все войсковые части, которые здесь располагались, уже отошли.
Так как никто не мог объяснить нам обстановку, то мы сочли самым целесообразным убраться отсюда.
     На 3-х санях мы двинулись в путь. Следуем по маршруту 119-го пехотного полка. К счастью, встретили по дороге нашу машину с имуществом связи. Они нам указали дорогу.
Моя лошадка не хочет дальше идти, и я слезаю. Я уселся на машину связи, которая, тем временем, уже вернулась назад.
     Когда мы приехали в роту, то они уже намеревались уезжать.
     Все возбуждены. Мой командир взвода кричит мне, что бы я достал себе машину, т.к. русские наступают. Я опять вскочил в машину связи.
Тем временем, мы подожгли деревню. Мы едем через (пропущено) до (пропущено), расстояние около 30 км.
Когда я слез с машины, то узнал, что рота занимает оборону в 500 метрах отсюда. Наша рота прикрывает путь отхода 119-го пп, который должен прорваться в другом направлении, так как предусмотренный маршрут занят русскими.

10 декабря.
В 3.00 рота тронулась дальше. Соприкосновения с противником не было.
Мотоциклетно-стрелковый батальон был, однако, очень сильно потрёпан русскими.




Переведено 16.2.1942 г.

Перевели:   Лейтенант  (Школьник)

Техн.инт.1 ранга (Горемыкина)