Уважаемый Сергей Сергеевич!
Дела ЛАМУ абсолютно показательны в отношении наших писателей-историков. И по всему выходит, что историки-то - это мы с тобой, наверное. И г-жа Бруева, первопроходец из Витебска, еще в 90-е поставившая свою подпись в листе использования дел училища - тоже. С тех славных пор и до сего времени историей ЛМУ интересовался лишь некий диссертант. Выпущены десятки книг о начальном периоде ВОВ. Но где оперативная оценка подвижной обороны ЛМУ Лепеля (точнее, артскладов к востоку и северо-востоку от города), боев у Бочейково и Бешенкович? Где пограничники и их командир?
Мне кажется, писателей и дальше будет "поддавливать жаба" в том плане, что истиной в последней инстанции их сочинения, увы, не являются. И что какие-то любители, вроде нас с тобой и других коллег, могут иметь более полные и, главное, тонкие, познания в предмете. Я уже говорил здесь о шаткости любых однозначных оценок. Приведу шокирующий пример из области "чернухи", в распространении которой меня иногда обвиняют. Но это не "чернуха", это факты.
Итак. Существует документальное свидедельство о том, что при передислокации ЛМУ в Барнаул после официального (подписанного задним числом) выхода училища из боев 12.07.41 группой бойцов на одной из станций в пути следования эшелона во время стоянки был разграблен вагон с термосами. Естественно, столь грубое нарушение соцзаконности повлекло за собой дисциплинарную кару. Но давайте вдумаемся: ведь в тыл ехали курсанты и красноармейцы, уже побывавшие в боях! Причем, несмотря на постоянные отходы группы Терпиловского, не поддавшиеся панике, не проявившие малодушия, а, напротив, показавшие высокую боеспособность и большое личное мужество, в том числе и в рукопашных схватках. Писатели пишут нам о системных проблемах с моральным духом РККА, обусловивших, в числе прочего, поражения 41-го и 42-го. Интересно, что бы они сказали по поводу этого случая? Моя узкая гипотеза: послебоевой стресс. Более широкая (и всем известная): умом Россию и русскую душу не понять.