День второй - главныйС девяти утра все на стрельбище. До официального открытия два часа, по територии бегают журналисты с камерами, микрофонами. Интервьюируют, снимают наших гостей. Результаты этих бесед помещены мною выше. Не хватает, правда, репортажа, сделанного берлинским филиалом НТВ (может, кто-то поместит ссылку?)
Перед одиннадцатью часами народу на стрельбище становится всё больше, и приглашенные постепенно начинают занимать места на заранее подписанных стульях, предусмотрительно поставленных под навесом. Дождя в этот день не будет, а вот холодина порядочная. В своем розовом костюме ослепительно красива Татьяна, но почему-то хочется накинуть ей на плечи шубку, которой ни у кого нет. Нарядны, торжественны и сосредоточены и все гости, осваивающие наушники, в которые вот-вот будут передаваться произносимые на немецком языке речи. На небольшом помосте – музыканты – пианист и скрипач, с игры которых и начинается церемония.
Первой выступает руководитель мемориала Габриэла Хаммерманн. Главная тема: во времена холодной войны память о советских военнопленных пытались вытравить, но сейчас ситуация изменилась. Далее следовали благодарности министерству культуры Баварии, всем сотрудникам мемориала, историку Райнхарду Отто и, конечно, Татьяне Секэй за проделанную работу. Затем приветственное слово держит Карл Фреллер – директор фонда баварских мемориалов. За ним выступает доктор Людвиг Шпэнле – министр образования и культуры, науки и искусства Баварии. Все отмечают замечательную работу мемориала по подготовке экспозиции и установлению имён расстрелянных. После музыкальной паузы выступает посол Российской Федерации Владимир Гринин, подчеркивающий, что именно в нынешней обстановке важно не забывать о событиях прошлого. За ним очень эмоционально, с подъемом, говорит посол Республики Беларусь. В его речи тоже звучит предупреждение о том, что события в соседней стране заставляют думать, что жизнь и здоровье людей слишком легко жертвуются в угоду идеологическим представлениям и геополитическим амбициям. Генеральный консул Украины Вадим Костюк не посчитал возможным в сложившихся обстоятельствах поучаствовать в торжествах, о чем было сообщено без особого ажиотажа. Забегая вперед, скажу, что представитель, вернее представительница, украинского посольства все же присутствовала, и венок от Украины тоже был возложен. Музыканты исполняют музыку Шостаковича, и к трибуне помогают подойти 94-летнему Максу Маннхаймеру – президенту лагерного общества Дахау и вице-президенту интернационального комитета Дахау, прошедшему гетто Терезиенштадта, концлагеря Варшавы, Аушвиц-Биркенау, Дахау. Его выступление было, пожалуй, самым конструктивным: он покритиковал городскую администрацию Дахау за то, что исторические здания на окраине стрельбища, где раньше располагалась охрана полигона, отданы под приют для бездомных, что, по его мнению, свидетельствует о неуважении как к последним, так и к памяти советских военнопленных. Не удивлюсь, если в обозримом будущем в этих зданиях разместят что-то более подобающее.
Завершающую яркую речь произнес Вениамин Темкин – с отрывками из воспоминаний своего отца, с трогательными подробностями – как, например: всю жизнь его отец досаливал блюда, даже не пробуя их, – так организм бывшего узника реагировал на недостаток соли в лагерные годы.
Заключительными аккордами прозвучала музыка Бетховена, и началось возложение венков к плитам с именами расстрелянных, но и на этом ещё не все завершилось. Были зажжены свечи. С Ириной Алексеевой мы пошли на место расстрелов, чтобы разбросать привезенную ею с Родины землю. Очень кстати появился батюшка Николай – священник русской церкви в мемориале Дахау. Вместе с Эдуардом Васильевичем Сибриным (его я не кодирую, так как он все равно «засветился» в репортажах) он поставил свечу в бетонную нишу и прочитал молитву. Эдуард Васильевич забрал немного земли с этого места. Этот момент и отражен в репортаже, ссылка на который дана выше.
Из нашего короткого разговора с отцом Николаем выяснилось, что он тоже разыскивает могилу своего деда, сгинувшего в немецком плену. Вот карточка военнопленного его деда, где последним местом пребывания обозначен (старый?) Ерланген (Alt? Erlangen):
http://obd-memorial.ru/Image2/filterimage?path=SVS/001/058-0977520-1348/00000077.jpg&id=300043042&id=300043042&id1=13c74dfd8e7fe12b1eba26fd936b173chttp://obd-memorial.ru/Image2/filterimage?path=SVS/001/058-0977520-1348/00000078.jpg&id=300043044&id=300043044&id1=34f093c9b179e74ce946953c2d8aed2cХотелось бы помочь, идеи есть? Среди захороненных на южном кладбище в Нюрнберге Григория Забелича не нашла:
http://forum.patriotcenter.ru/index.php?topic=24792.40 Несколько кладбищ есть и в самом Ерлангене. Завтра открою соответствующую тему.
Наконец, все собираются в автобусе и едут в мемориал концлагеря Дахау. Перед входом в мемориал располагается инфоцентр, в столовой которого мы обедаем в непосредственной близости от членов международного комитета. После обеда выясняется, что председатель этого комитета жаждет пообщаться с нашими гостями и очень хочет установить связи с родственниками расстрелянных советских офицеров, приглашая желающих посетить завтрашнее заседание комитета. На их предложение отликнулась одна из самых молодых наших гостей – Татьяна К., в совершенстве владеющая английским языком. Она оказалась и самой отважной, решившись поехать в незнакомый город в одиночестве, без какого-либо сопровождения, пожертвовав намечавшейся на следующий день обзорной экскурсией по историческому центру Мюнхена.
А после обеда нас ждала экскурсовод – симпатичная и забавная австрийка Верена, с теплотой вспоминавшая три прожитых в Москве года и замечательно проведшая экскурсию по мемориалу на русском языке. Рассказывая о зверствах нацистов в концлагере Дахау, она как-то по-детски непосредственно и искренне восклицала: «Представляете?!» Когда в восстановленном после войны бараке мы расселись по деревянным скамейкам, Верена попросила В.М. прочесть текст со «сложными» словами– отрывок из воспоминаний одного из выживших узников. Он легко справился с поставленной задачей, а кто-то из гостей попытался смутить Верену вопросом: «А где же были сложные слова?» Не тут-то было! Верена, ничуть не смутившись, отпарировала: «Просто читавший – молодец!»
Около пяти, едва успев осмотреть газовую камеру, о которой упорно рассказывается, что она не была в Дахау местом массовых убийств, и крематорий, мы начали прощаться, так как мемориал закрывался, и нас уже ждал автобус, чтобы отвезти на ужин в гостиницу. На этот раз все было скромно, если не считать привезенный гостями из Башкирии национальное лакомство «чак-чак» и великолепный башкирский мед со своей пасеки.
Этот ужин для меня стал незабываемым благодаря беседе с М.Л. – замечательной женщиной, в свои 85 ещё много путешествующей и наделенной даром рассказчика. Набравшись смелости (или наглости?), на вобщем-то привычную в устах пожившего на этом свете человека фразу о прожитой трудной жизни, я спросила: «А какие трудности запомнились Вам больше всего?» и услышала невероятную историю рождения первого ребенка, когда из военной части, где не было никакой больницы, её везли в роддом в нагруженном для устойчивости дровами грузовике, в котором для неё и мужа было сделано как бы «гнездо»; как после родов началось заражение крови, а вовремя доставленный антибиотик спас ей жизнь. Не менее невероятной была и история страшной болезни и излечения от неё, и светлые воспоминания о недавно ушедшем муже, до конца дней возглавлявшем один из военных музеев.
Думаю, что самый главный день прошел хорошо.
(Продолжение следует)
