Вот моя попытка воссоздать хронику боёв "вокруг" Кричева за 17 июля 1941 года. См. ниже. Чем можете дополнить?17 июля 1941 годаВ 5.00 17 июля 1941 года в Рославль прибыл вырвавшейся из уже обречённого Кричева ХППГ-132. Из послевоенных мемуаров бывшего хирурга ХППГ-132 офицера медицинской службы в отставке Константина Михайловича Болдина («Так было (записки военного хирурга)» / Верхневолжское книжное издательство, Ярославль, 1968): «15 июля стало известно, что линия Кричев - Чаусы где-то перерезана не то парашютным десантом, не то прорвавшимися танками. Доктор Коган, начальник хирургического отделения одного из госпиталей, сформированных в Горьком, отправившийся в штаб корпуса, исчез. Посланная за ним машина вернулась, не найдя его. Стало тревожно!
Тревога усилилась после того, как кто-то от кого-то услыхал, что Чаусы сданы, а наши госпиталя попали к немцам.
На запад шли танки, артиллерия; в небе непрекращающийся гул немецких самолетов. Всякие отлучки за расположение госпиталя запрещены, машины заправлены, имущество и личные вещи погружены. Начальник госпиталя Д. уехал в Кричев за указаниями.
Поздно вечером поднял всех голос Д.
- По машинам!
Быстро оделись. Сбоку фляги и противогазы, за поясами гранаты, в руках винтовки - прямо хоть сейчас в бой! В полной темноте, по кустам, пенькам и кочкам, без фар закачались гружёные машины, выбираясь на лесную дорогу, а затем на шоссе. В тыл поспешают всадники без строя; пехотинцы еле волокут ноги. Сейчас это не армия, не воинские части, а толпа усталых людей, видевших смерть. Попадаются разбитые машины с развороченными «внутренностями», отдыхающие красноармейцы. Они молча переобуваются, лежат, пьют из фляжек. Обгоняем группу бойцов, их где-то только что обмундировали, часть обмундирования они несут еще в руках. У многих на плечах - лопаты. Около 5.00, проделав путь в 75 километров, въехали в Рославль.
Движение регулируют красноармейцы с повязками на руках. Как-то необычно видеть на перекрестке не милиционера.
…Вечером 17 июля получили приказание за час развернуть госпиталь в городской больнице, куда привезли уже раненых.
…Узнал, что через два часа после нашего отъезда из Кричева лес, в котором мы стояли, был основательно прочищен немецкой авиацией. Много жертв. Парашютисты, которых ловили неудачно наши ребята, сработали. Через один-два дня после нас центр Рославля был совершенно разрушен самолётами и весь выгорел. Красноармейцы жалуются: «Отбиваемся винтовками да гранатами, а танков и самолетов маловато!..»…
С рассветом 17 июля 1941 года обескровленную 161-ю стрелковую дивизию (1-го формирования) у юго-восточной окраины Кричева сменили два стрелковых батальона 160-й и мелкие подразделения 137-й стрелковых дивизий 20-го стрелкового корпуса (1-го формирования) 13-й армии.
Тогда же утром гитлеровцы с закрытых позиций, оборудованных на правом берегу Сожа где-то в районе могилёвского Мстиславля, подвергли массированному артиллерийскому удару расположенный за деревней Осетище Шумячского района Смоленской области лесной массив «Брыковщина». Орудия явно били по скоплению советских войск в лице боевого отряда майора А.И. Валюгина.
Из послевоенных мемуаров бывшего командира взвода конной разведки 712-го стрелкового полка полковника в отставке Ивана Ивановича Бережного: «Нашему полку неполного состава было приказано оборонять участок северо-восточнее Кричева в районе Корниловки, Пнёва, Яновки протяжённостью 30 километров. Это во много раз превосходило возможности полка. Правее нас оборонялась стрелковая бригада [правильно – 8-я отдельная воздушно-десантная бригада 4-го воздушно-десантного корпуса (1-го формирования)]. С соседом слева, 148-й стрелковой дивизией, оборонявшейся восточнее Кричева, надёжной связи не было». И далее – «Командование приняло единственно правильное в тех условиях решение: перекрыть месса возможных переправ войск противника и удерживать рубеж по реке Сож, выиграть время до прихода других частей».
Из боевой летописи 712-го стрелкового полка: «Немцам удалось форсировать своими передовыми мотомех. частями реку СОЖ на участке соседа слева и занять плацдарм в районе НАЛЕЙКОВИЧИ и ГАЛЕЕВКА, ГОСТИНКА, р. ОСТЁР.
В течение 5 дней полк переходил с одного участка на другой, маневрируя на 50-километровом участке, создавая немцам ложное представление о том, что весь левый берег реки СОЖ от устья СОЖЕНКИ и до реки СЛАВИЧА занят нашими войсками.
Во время эти передвижений полк впервые встретился с бронетанковыми подразделениями противника. Так, под селом [правильно - деревня] СТУДЕНЕЦ бы разогнан отряд броневиков, причём был уничтожен один броневик; под м. ПЕТРОВИЧИ уничтожено 3 броневика. У м. ДУБОВИЦА уничтожен танк противника.
Смертью храбрых пал в стычке с броневиками противника командир 9 стрелковой роты, первый с гранатой в руках остановивший броневики». Источник – ЦАМО: ф. 33, оп. 682525, д. 11, л. 546. Источник – ЦАМО: ф. 33, оп. 682525, д. 11, лл. 546 и 547.
Раним утром командование Оперативно-учебного центра Западного фронта получила приказ о немедленной, вызванной падением Смоленска, передислокации данной секретной воинской части из Рославля в ближайшие окрестности белорусского областного центра города Гомель – в местечко Чонки, на территорию комплекса бывших обкомовских дач.
Станция Понятовка Шумячского района в соответствии с приказом Главнокомандующего Западным стратегическим направлением Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко № 0070 от 17 июля 1941 года была включена в полосу заграждений Фронта резервных армий: «1. Перед передним краем Фронта резервных армий создать полосу заграждений с внешним краем на линии Пено (оз. Волго), Озерцы, Балуево, Завражье, Костино, оз. Пелецкий Мох, ст. Жарковский, оз. Сошно, Репино, р. Вопь, р. Днепр, Обляшово, Починок, ст. Стодолище, ст. Понятовка, Сукромля, р. Ипуть, Высокоселище.
2. Для устройства и борьбы на заграждениях выделить в полосе каждой дивизии Фронта резервных армий два-три отряда заграждений, силою до усиленного батальона с сапёрами и минно-подрывными средствами.
3. В полосе заграждений подлежат уничтожению искусственные сооружения на дорогах. Подготовить воронки и завалы, минировать пути подхода и рокады. Минированию подлежат все направления с плотностью 20-25 противотанковых мин на км. Завалы усилить противотанковыми фугасами».
Но в реальности никаких зон заграждения ни у Понятовки, ни по берегам Ипути сапёрами Фронта резервных армий ни тогда, ни потом создано так и не было…
На станцию Кричев из приволжского Энгельса прибыл эшелон с командованием 148-й стрелковой дивизии. По счастливому стечению обстоятельств в городе в тот самый момент оказались сразу несколько разрозненных подразделений из её же частей, чуть ранее погибших на берегах Днепра и Прони. Вновь объединённые под командованием комдива полковника Филиппа Михайловича Черокманова, они составили костяк боевого отряда 148-й стрелковой дивизии.
В распоряжение командования 4-й армии (1-го формирования) поступили две первые стрелковые роты из семи Ленинградского коммунистического батальона – специального подразделения политбойцов, сформированного парторганизацией Ленинграда и Ленинградской области на основании решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 27 июня 1941 года «О мобилизации коммунистов для усиления партийно-политической влияния в полках» исключительно из добровольцев.
Костяк этих двух рот составляли закалённые в горниле революционных событий октября 1917 года и Гражданской войны рабочие-большевики ленинградских заводов. Очевидно, в силу именно этого обстоятельства их личный состав (политбойцы) не стали, как того и требовало соответствующее распоряжение Наркомата обороны СССР, направлять в «наиболее нуждающиеся дивизии по 500 человек в каждую», а временно сохранили данные роты как целостные боевые подразделения, направив их повзводно для несения военно-комендантской службы в прифронтовой полосе: часть – вдоль линии Варшавского шоссе на участке Звенчатка - Полошково (обе деревни – Климовичского района Могилёвской области), а часть – в распоряжение начальников гарнизонов могилёвских райцентров Хотимск, Костюковичи и Климовичи. Кстати, именно в Костюковичах с политбойцами на прифронтовых дорогах случайно повстречался известный советский писатель Виктор Карамазов. И это короткое общение легло впоследствии в основу сюжета целого ряда его рассказов и очерков, посвящённых Великой Отечественной войне.
Вклад, который политбойцы этих двух коммунистических рот внесли в дело охраны тыла 4-й армии (1-го формирования), трудно переоценить. Вот лишь один факт для наглядности: уже в первые дни после прибытия в состав действующей армию они методом, во многом напоминающим чекистско-войсковую операцию, выявили и в ходе скоротечного, но жестокого боя уничтожили диверсионный аэродром немцев, оборудованный теми в нашем тылу у климовичской деревни Ганновка, что в непосредственной близости от административной границы с Шумячским районом. Здесь были скрытно сосредоточены трофейные советские самолеты, а сами диверсанты в целях маскировки носили форму советских авиаторов.
Обеспокоенный положением дел на Мстиславском направлении командующий 13-й армией генерал-лейтенант В.Ф. Герасименко, как гласит его же письменный доклад командующему Западным фронтом от 19 июля 1941 года, направил туда «последние подошедшие 2 сб, объединённые под командованием комдива Магона». Речь в данном случае, вероятней всего, идёт о тех самых двух стрелковых батальонах 160-й стрелковой дивизии, которые несколькими часами раньше окопались у юго-восточной окраины Кричева.
Бывший командир 4-го воздушно-десантного корпуса (1-го формирования) Герой Советского Союза генерал армии А.С. Жадов, будучи уже прославленным советским военачальником, писал: «Светлая память сохранилась у меня о комдиве Магоне, с которым в те трудные дни судьба сводила нас неоднократно. Это был хорошо подготовленный в военном отношении, мужественный и смелый командир, обладавший удивительной выдержкой и спокойствием в любой обстановке. Под стать ему был и начальник штаба корпуса полковник Макар Васильевич Ивашечкин. С того времени как мы вместе с 45-м корпусом дрались на Березине, мне казалось, что ему приходилось чуть-чуть труднее, чем другим. Корпус всегда оказывался на острие удара танковых и моторизованных дивизий Гудериана».
Окопавшиеся на юго-восточной окраине Кричева мелкие подразделения 137-й стрелковой дивизии 20-го стрелкового корпуса (1-го формирования) 13-й армии вступили в бой с крупной моторизованной колонной 4-й танковой дивизии вермахта, на несколько долгих часов блокировав её на Варшавском шоссе у кричевской деревни Сокольничи.
Отдельную позицию в деревни Сокольничи оборудовал себе 19-летний артиллерист-срочник из 6-й стрелковой Орловской дважды Краснознамённой дивизии старший сержант Николай Владимирович Сиротинин. Бой с вражеской бронеколонной он вёл в одиночку. Его орудие стреляло в течение почти двух с половиной часов и прицельно выпустило по врагу порядка шестидесяти снарядов.
«17 июля 1941 года, Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили русского неизвестного солдата. Он один, стоя у пушки, долго расстреливал колонну наших танков и пехоты. Так и погиб. Все удивлялись его храбрости», - записал 25 июня 1941 года в своём фронтовом дневнике непосредственный участник того боя с немецкой стороны обер-лейтенант Хенсфальд, погибший впоследствии под Сталинградом.
На месте героической гибели бесстрашного артиллериста в послевоенный период был возведён воинский мемориал, украшенный поставленной на высокий постамент 76-мм дивизионной пушкой образца 1942 года (ЗИС-3) и памятной доской: «Здесь на рассвете 17 июля 1941 г. вступил в единоборство с колонной фашистских танков и в двухчасовом бою отбил все атаки врага старший сержант-артиллерист Николай Владимирович Сиротинин, отдавший свою жизнь за свободу и независимость нашей Родины».
Одновременно боевой отряд 28-го стрелкового корпуса (1-го формирования) под командованием комдива-6 полковника М.А. Попсуй-Шапко, вступив во встречный бой с рвущейся от Мстиславля к Кричеву вражеской мотопехотой, не только остановил её продвижение вперёд, но и сорвал попытку противника форсировать Сож в устье Остра.
В этот же день где-то у берега Сожа, оказавшись в очередной раз в окружении, вели неравный бой и остатки 161-й стрелковой дивизии (1-го формирования).
«Не бездействовал и наш правый фланг, - это уже строки из мемуаров генерал-полковника в отставке Л.М. Сандалова. - Начиная с 17 июля находившийся там воздушно-десантный корпус генерала Жадова почти ежедневно атаковал противника в районе Мстиславля и Кричева. В те дни я не часто бывал на правом фланге, потому что был уверен за него. Меня всегда восхищали кипучая энергия генерала Жадова и его умение организовать бой, осуществить самый сложный манёвр. Алексей Семёнович Жадов и удачно дополнявший его начальник штаба корпуса полковник Александр Фёдорович Казанкин - бывшие мои однокурсники по Академии имени Фрунзе - хорошо чувствовали обстановку и всякий раз своевременно оказывались там, где в них была большая необходимость.
Для усиления воздушно-десантного корпуса я передал Жадову несколько подразделений из армейского запасного полка и корпусной артиллерийский полк. Вместе с ним действовал также сводный отряд 6-й стрелковой Орловской дважды Краснознамённой дивизии под командованием полковника М.А. Попсуй-Шапко.
Большего, к сожалению, мы направить туда не могли. Однако и в таком составе правофланговая группировка наших войск не раз выбивала врага из Кричева, наносила тяжёлый урон переправлявшейся через Сож 3-й танковой дивизии противника и в конце концов принудила последнюю перейти к обороне под Кричевом. А в районе Мстиславля до 20 июля топтались на месте эсэсовская дивизия «Райх» и полк «Великая Германия»…
«Десантники проявляли образцы героизма и воинской предприимчивости. Так, они сделали несколько ночных вылазок. Одной из них руководил мой коллега корпусной оператор майор Тимченко. Отряд скрытно переправился на западный берег Сожа и в течение ночи громил подходящие вражеские колонны, обозы с боеприпасами и снаряжением. В одной из ожесточенных рукопашных схваток майор Тимченко геройски погиб», - дополняет коллегу другой видный советский полководец генерал армии С.П. Иванов.
Караул войск НКВД СССР по охране кричевского железнодорожного моста пресёк попытку вражеских диверсантов с боем захватить этот мост. При преследовании остатков бангруппы погибли двое бойцов 73-го стрелкового Белорусского полка 3-й стрелковой дивизии войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений, водившие в состав караула. Это красноармейцы Антон Брониславович Бобровицкий и Палит Евдокимович Осипёнок (в ряде документов фамилия дана как Ососкин). Они оба были похоронены по месту своей героической гибели: «Левый берег реки Сож, в 300 м от жд [железнодорожный] моста 130 км». Источники - РГВА: ф. 32880, оп. 1, д. 146, л. 363; ф. 38371, оп. 1, д. 8, л. 4.
В 21.00 17 июля 1941 года, успев взорвать охраняемые мосты через Сож, из Кричева в Рославль начал передислокацию 73-й стрелковый Белорусский полк 3-й стрелковой дивизии войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений. На Варшавском шоссе его автоколонна угодила под вражеский авиаудар, в результате которого погиб боец-шофёр Борис Абрамович Цирульников. Источники - РГВА: ф. 32880, оп. 1, д. 146, л. 363; ф. 38371, оп. 1, д. 8, л. 4.
Однако какие-то мелкие подразделения семьдесят третьего «железнодорожного» в рядах защитников Кричева всё-таки, похоже, остались. На это указывают факты пленения противником на данном операционном направлении военнослужащих этой «охранной» в/ч. Так, 20 июля 1941 года в боях у Кричева гитлеровцами был захвачен офицер-резервист из 73-го стрелкового Белорусского полка войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений младший лейтенант Леонтий Никодимович Пынтиков. А 26 июля 1941 года – боец-срочник красноармеец Константин Гаврилович Кропин. Источники – ЦАМО: Картотека пленных советских офицеров; ф. 58, оп. 977520, д. 2022, л. 64. Оба этих воина, до конца оставаясь верными воинской Присяге, погибли в застенках нацистских лагерей. К сожалению, их имена почему-то отсутствуют в списках безвозвратны потерь родного для них 73-го стрелкового Белорусского полка войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений.
Ближе к вечеру 4-я танковая дивизия вермахта в ходе кровопролитного боя захватила Кричев, отбросив на правый берег 7-ю отдельную воздушно-десантную бригаду 4-го воздушно-десантного корпуса (1-го формирования), части 148-й стрелковой дивизии и действовавший чуть правее них боевой отряд 28-го стрелкового корпуса (1-го формирования) под командованием комдива-6 полковника М.А. Попсуй-Шапко.
«18.30 17.7 в районе Кричев противник сосредоточил 28 танков, из них 4 тяжёлых, 42 бронемашины, 115 мотоциклов, 17 орудий (из них 5 тяжёлых) и до 150 автомашин под прикрытием 10 истребителей и 10 бомбардировщиков.
Фронт со стороны Кричев на Рославль открыт», - указывалось в Оперативной сводке № 45 (к 20.00 18 июля 1941 года) штаба Западного фронта.
«Несмотря на свои заверения, командир 4 ВДК задачи не выполнил, и его части в ночь с 17 на 18 оставили рубеж р. Сож и отошли на Климовичи, Милославичи», - донёс в штаб Западного фронта командарм-13 генерал-лейтенант В.Ф. Герасименко.
Как вспоминал потом генерал армии С.П. Иванов: «Корпус Жидова по-прежнему имел две ослабленные бригады (7-ю и 8-ю) четырехбатальонного состава и один дивизион артиллерии. И хотя он был усилен двумя артиллерийскими полками, удержать Кричев корпус не смог. В ночь на 18 июля 4-я немецкая танковая дивизия захватила город и вынудила десантников отойти с Сожа. В связи с прорывом врага в район командного пункта армии мы спешно перебросили его в лес восточное поселка Родня».
В связи со сдачей Кричева врагу генерал-майор А.С. Жидов, командир 4-го воздушно-десантного корпуса (1-го формирования), срочно был вызван на КП Маршала С.К. Тимошенко. В своих послевоенных мемуарах Алексей Семёнович этот факт описал так: «Потеря Кричева, видимо, вызвала серьёзное беспокойство у Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко. Мне было приказано срочно прибыть к нему на КП. Кстати, к этому времени уже были созданы главные командования войск направлений. Главное командование войск Западного направления и возглавил Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко.
Поехал к главкому. Тревожно было на душе: что доложить ему? Что десантники дрались храбро и умело, но, к сожалению, превосходство на стороне врага, особенно в танках, артиллерии и авиации...
Выслушав мой короткий доклад о положении в районе Кричева, Семён Константинович очень спокойно сказал:
- Времени на раздумья нет. С потерей Кричева ослабилось Рославльское направление. Надо остановить продвижение врага. Ваш воздушно-десантный корпус ещё располагает хорошим кадровым личным составом, но в бригадах нет артиллерии. В стрелковом корпусе Магона людей совсем мало, но есть боевая техника и артиллерия. Объедините усилия обоих корпусов и с утра 19 июля нанесите удар на Кричев и во взаимодействии с частями 13-й армии восстановите положение в этом районе. Действуйте как можно активнее и решительнее, - напутствовал меня Тимошенко.
Возвращаясь в корпус, я всю дорогу думал, как же лучше выполнить поставленную задачу. В штабе корпуса узнал, что обстановка еще более усложнилась. Как мы и предполагали, объединить усилия нашего корпуса со сводным отрядом комдива Магона не удалось, и 19 июля нанести намеченный главкомом контрудар не пришлось».
В этот же день, 17 июля 1941 года, советскими войсками, помимо Кричева, был сдан врагу и город Починок – районный центр Смоленской области.
К ночи с 17 на 18 июля 1941 года боевой отряд 28-го стрелкового корпуса (1-го формирования) под командованием комдива-6 полковника М.А. Попсуй-Шапко как сводная в/ч де-факто прекратил своё существование, поскольку временно входивший в него 2-й артиллерийский дивизион 84-го лёгкого артиллерийского полка 55-й стрелковой Курской дивизии имени К.Е. Ворошилова (1-го формирования) получил приказ незамедлительно вернуться в район Пропойска (ныне – Славгород) в ряды родных для себя части и соединения.
А вот остатки пехоты, судя по всему, на правах боевого отряда 84-го стрелкового полка были влиты в боевой отряд 45-го стрелкового корпуса (1-го формирования). При этом сам полковник М.А. Попсуй-Шапко вернулся под Кричев к месту дислокации управления своей дивизии.
С отходящими советскими войсками, держа путь на смоленские Шумячи, из Кричева ушёл и ППГ-196. Приблизительно, с 10 июля 1941 года он уже имел там свой мини-филиал, находившейся в лесу, который рос на северо-восточных сканах Бабковой горы.
В 16.26, взлетев один за другим, взяли курс на Могилёв пять исправных машин Ил-2 4-го штурмового авиационного полка. Как гласят архивные документы, «два самолёта после боевого задания до аэродрома не дошли: из-за плохих метеоусловий сели у ст. ЛУТНО [в Шкловском районе Могилёвской области современной Республики Беларусь]. Один самолёт [заводской номер «305»; пилот – лейтенант Феофан Ильич Денисов] при взлёте разбит – налетел на сарай. Самолёт отправлен в Люберцы для восстановительного ремонта. Второй самолёт благополучно вернулся на свой аэродром». Источники – ф. 20054, оп. 2, д. 5, л. 61; ф. 20054а, оп. 1, д. 20, л. 9.
17 июля 1941 года командование 14-го района авиационного базирования получило указание из вышестоящих штабов о предстоящей передислокации из Присожья на аэродромы Карачевского авиаузла (юго-восток современной Брянской области), что вызвало законную тревогу у командования обслуживаемой данным РАБ 11-й смешанной дивизии, поскольку штадиву-11 было указание в случае осложнения боевой обстановки в Присожье переместиться на аэродромы калужского города Киров и брянского посёлка Сеща, то есть на авиаузлы, расположенные вне зоны ответственности 14 РАБ. Источник - ЦАМО: ф. 20054а, оп. 1, д. 20, л. 21.
Из военного дневника генерал-полковника Ф. Гальдера: «17 июля 1941 года (26-й день войны)… Группа армий «Центр»: Операция по окружению противника развивается в соответствии с планом. Правый фланг танковой группы Гудериана, по-видимому, обеспечил себе полную свободу манёвра в направлении Рославля. На фронте танковой группы Гудериана противник продолжает вести атаки, пытаясь глубоко охватить фланг наступающей танковой группы, а местами действует и глубже - во фланг 2-й армии. Все эти попытки остаются безуспешными».
Юрий РЖЕВЦЕВ.
