Черепица Валерий Николаевич
Гродненский Православный некрополь
(с древнейших времен до наших дней). – Гродно: ГрГУ, 2001. - 230 с.
Стр. 78:
Джаксон Даниил Иванович (1823-1871), майор, командир 2-го эскадрона 14-го уланского Ямбургского полка, окончил Московский университет, исповедания англиканского, на службе 20 лет, награжден медалью в память Крымской войны, близкий товарищ писателя В.В.Крестовского, один из персонажей его «Очерков кавалерийской жизни» (СПб, 1892), умер предположительно от эпидемии холеры, охватившей в 1871 году г. Гродно. Памятник над могилой офицера, установленный однополчанами, выполненный в форме надломленной белой мраморной колонны, на постаменте имеет надпись «Товарищи доброму товарищу».
Стр. 107 – 113:
«ЧЕЛОВЕК, КОТОРОГО Я ЛЮБИЛ ВСЕЙ ДУШОЮ».
Даниил Иванович Джаксон (1828-1871).
Последнее десятилетие является временем, постепенного возвращения из небытия многих неоправданно забытых имен. Всеволод Владимирович Крестовский (1839-1895) - один из них. Воин, писатель, историк, журналист - он был необычайно популярен во второй половине XIX - начала XX веков. Его литературно-историческими произведениями (роман трилогия «Тьма Египетская. Тамара Бендавид». «Торжество Ваала», бытовой роман в двух книгах «Петербургские трущобы», обширный роман-хроника «Панургово стадо», «Кровавый пуф» и др.) буквально зачитывались современники. Большой интерес вызывали его многочисленные очерки и рассказы, а также военная публицистика. Достаточно популярными по всей России были сочиненные им, а затем положенные на музыку романсы – «Под душистою ветвью сирени», «Когда утром иль поздно ночью» и др. Тепло было принято читателями и редактируемое периодическое издание «Варшавский дневник». После революционных событий начала XX века творения замечательного писателя были выброшены из литературного и научного оборота почти на сто лет. Сегодня Всеволод Крестовский опять с нами: в различных издательствах России и Беларуси вновь переиздаются его главные произведения, а телезрители с большим интересом смотрят телесериал «Петербургские тайны», поставленные по роману «Петербургские трущобы». Плодотворно осуществляется и переосмысление жизни и творчества, вносятся все новые и новые штрихи в богатую биографию писателя, включая и гродненский период.
Известно, что летом 1868 года 22-летний Крестовский был принят на военную службу юнкером в 14-й уланский Ямбургский полк. Здесь его радушно приняли, так как уже знали и ценили его литературное творчество. Штаб Ямбургского полка находился в самом Гродно, а его эскадроны были размещены по различным местечкам губернии, преимущественно с еврейским населением, что впоследствии дало ему обильный материал для написания своих романов. Первоначально Крестовский попал в 3-й эскадрон майора Александра Андреевича Латынина, стоявший в Свислочи, где он сразу стал душой как уланского, так и небольшого местного общества, благодаря таланту рассказчика и прекрасному исполнению популярных романсов.
Во время своего пребывания в Свислочи Крестовский начал писать свой роман «Панургово стадо». В 1869 году писатель заболел и для поправки здоровья получил разрешение лечиться на водах в Друскениках. Здесь он завязал знакомство со многими гродненскими почитателями его творчества. Год спустя, выдержав офицерский экзамен при Тверском кавалерийском училище, Крестовский прибыл для продолжения службы в штаб уланского полка в Гродно. Об этом периоде службы литератора в «Памятной книжке Гродненской губернии» за 1870 год имеется запись: «Крестовский В.В. - корнет 14-го уланского Ямбургского Его королев¬ского высочества принца Фридриха Виртембергского полка». Здесь по поручению высшего начальства ему было поручено написание истории полка, в котором он служил, с чем военный историограф успешно и своевременно справился. Разумеется, что эта историко-литературная работа корнета осуществлялась параллельно с выполнением основных воинских обязанностей.
Проходя службу на Гродненщине, Крестовский со свойственной ему наблюдательностью приглядывался к своеобразному армейскому быту ула¬нов. Плодом ее явились превосходные «Очерки кавалерийской жизни», изданные в Петербурге в 1892 году, и недавно (в 1998 году) переизданные военным издательством в Москве в серии «Редкая книга». В этом произ¬ведении автор затронул многие актуальные проблемы жизни армии и военного строительства. На финансирование вооруженных сил и тогда недо¬ставало средств. Войска, расквартировывались по селам и местечкам с расчетом на «подножный корм» - за счет обывателей. Способные офицеры часто покидали армию, уходили из-за безденежья «в службу по акци¬зу, по контролю или по железным дорогам». Давно минуло время Крестовского, но проблема эта осталась и несказанно обострилась сегодня на всем постсоветском пространстве. Вместе с этим, Крестовский неподражаемо передал все поэтические стороны уланской службы, в том числе связан¬ные и с военными маневрами, временным проживанием на постое в Скиделе, Индуре, Коптевщизне, Прокоповичах, Озерах, Закревщизне и в других уголках Принеманского края. Приволье Гродненской и Беловежской, пущи. загадочность болот и просторы пойменных лугов, панские маентки, окруженные таинственными легендами, которые автор постоянно слышал от местных жителей, вечерние прогулки по длинным, освещенным луной аллеям столетних дубов и каштанов, многочисленные приметы седой старины вдохновляли его в желании браться за перо и бумагу. Богатый литера¬турный материал давали ему офицерские и солдатские типы, помещики и крестьяне, шинкари и торговцы, входящие в соприкосновение с кавалерией.46
Если доверять Крестовскому, то в той старой царской армии не все было худо. Он приводит немало проявлений «простых, доверчивых, душевных и, так сказать, родственно добрых отношений, которые без малей¬шего ущерба дисциплине и субординации существуют в русский армии между солдатом и офицером». Такие же отношения складывались у частей и полков и с местными жителями всех национальностей Гродненской губернии. Особый дух войскового товарищества витал и в офицерской среде. В 14-ом уланском Ямбургском полку писатель нашел много преданных и задушевных друзей. Одним из них был обрусевший англичанин, майор русской армии Джаксон. Вот как писал о нем Всеволод Крестовский в своих очерках: «После весеннего компонента 1872 года (писатель ошибся годом и правильнее будет – 1871 года, подтверждением чего являются годы жизни майора: в 1872 году уже не было среди живых – В.Ч.) по недостатку офицеров, разъехавшихся в отпуск, я был прикомандирован ко 2-му эскадрону на время травяного довольствия.
Командировка эта была для меня тем приятнее, что я поступал временно под начальство человека, которого любил всей душою. Да, впрочем, наш длинноусый майор Данило Иванович Джаксон был общим любимцем полка и служить с ним было легко и весело. Кавалерист до мозга костей, по¬павший из аудитории Московского университета прямо на фронтовую ло¬шадь, он до самой смерти, всю жизнь или всю службу (что в данном случае решительно одно и то же), провел в одном и том же Ямбургском уланском полку, который заменил ему дом и семью, и все привязанности души и сердца.
Лихой службист и верный товарищ, душа полкового кружка, олицетворение благородства и честности, с душой и жизнью нараспашку, добряк, делившийся с товарищем-уланом последней копейкой, если таковая обрета¬лась в наличности, первый и горячий голос за всякий благородный по¬рыв, за всякое доброе дело и в то же время первый запевала на всякую лихую, остроумную и веселую шутку - таков был майор Джаксон.
Дай Бог, чтобы подобные типы не переводились в русской армии!...»47
Остроту и значение сказанного писателем о своем военном товарище почти сто тридцать лет тому назад я особенно сильно прочувствовал, когда совершенно случайно в мае 2001 года на старом православное кладбище в Гродно нашел заброшенную и оскверненную могилу лихого улана. Расположена она рядом с кладбищенской церковью и являет собой печальное зрелище: надгробие, сооруженное из белого мрамора в форме надломленной колонны, безжалостно сброшенной наземь и ставшей от времени и запустения черно-зеленой, а внизу – глубоко вырезанная на постаменте надпись, наперекор всему сохранившиеся краткие сведения о человеке, нашедшем под ним последнее земное пристанище:
«14 уланского полка майор Даниил Иванович Джаксон. Родился 30-го ноября 1828 года. Скончался 29 ноября 1871 года. Товарищи доброму товарищу».
Разумеется, трудно передать словами те чувства, которые охватили меня после обнаружения могилы друга любимого писателя, персонажа его литературных творений. Однако послед¬ние слова эпитафии сразу же отозвались в сердце мыслями о возможном присутствии здесь, в Гродно Всеволода Крестовского, пришедшего проводить в последний путь близкого ему человека. Тот час же стал искать дополнительные сведения об этом периоде жизни Крестовского, Джаксона и их окружения. Кроме процитированного отрывка из кавалерийских очерков, да пересказа забав писателя и командира 2-го эскадрона с кредитором вокруг загадки «Что делает ворона после того, как проживет два года на свете?» (отгадка – «Начинает жить третий год»), другой информации о Джаксоне здесь нашлось немного. В целом она сводилась к тому, что любили и уважали его как нижние чины, так и все офицеры. Несколько больше сведений было обнаружено в «Памятных книжках Гродненской губернии» за 1870 и 1871 годы, касаю¬щихся как в целом офицеров 14-го уланского полка, так и самого ан¬гличанина. Итак: «Даниил Иванович Джексон - майор, командир 2 эскадрона, кавалер ордена Св.Станислава 3-й степени, имеет медаль в па¬мять Крымской войны 1853-1856 годов, исповедания англиканского, окончил Московский университет, на службе 20 лет». Интересно, что среди офицеров полка был еще один англичанин. Здесь его на русский манер звали Антоний-Джеймс Васильевич Друри I-й. Вероятно, служили в русской армии и другие представители этого рода раз он числился под первым номером. По продолжительности срока службы (11 лет) и по возрасту он был значительно моложе Джаксона, но несмотря на это, Друри 1-ый после окончания кадетского корпуса в Петербурге сумел получить не только чин капитана, но и такой же как и у старшего по званию товарища орден Св.Станислава 3-й степени. Исповедания он был также англиканского. Как оказалось, на весь полк в тот год имелось всего два корнета: Всеволод Владимирович Крестовский в 1871 году служил только лишь третий год, а выпускник Горы-Горецкого земледельческого института Николай Михайлович Цукатто - восьмой. В каких взаимоотношениях с писателем Крестовским и между собой были вышеуказанные лица «Памятная книжка» ответа не дает. Нет ответа на этот вопрос и в «Кавалерийских очерках», но, судя по косвенным проявлениям, отношения эти были достаточно дружественные и теплые. Среди друзей-приятелей Крестовского в его очерках упоминаются кроме Джаксона следующие офицеры - Кардаш, Бушуев, Друри, Буянов и некий Антон Васильевич. Теплая товарищеская атмосфера в полку была возможна во многом благодаря трем лицам: командиру полка, флигель-адъютанту полковнику Николаю Карловичу Штрантману (остзейскому, т.е. прибалтийскому немцу лютеранину, выпускнику привилегированного пажеского корпуса, участнику Крымской войны и усмирения польского восстания), помощнику командира полка, подполковнику Александру Михайловичу Чижнакову (выпускнику Константиновского военного училища, человеку с огромным армейским опытом) и полковому священнику Василию Григорьевичу Мерцалову, пришедшему на армейскую службу после окончания Тульской духовной семинарии в один год с командиром полка, но сумевшему стать настоящим полковым батюшкой, не только благодаря своим наградам (скуфья, крест в память войны 1853-1856 годов), но и тому свету духовности, доброты и доверчивости к людям, который исходил от него ко всем однополчанам. Незадолго до прихода в полк Крестовского у отца Василия при родах в 1867 году скончалась жена Глафира, и лишь на три недели пережила 30-летнюю мать ее крохотная дочурка. Майора Джаксона и жену священника Ямбурского полка Мерцалова похоронили неподалеку друг от друга, лишь по разные стороны Св.Марфинской церкви. Мои тщательные поиски закончились констатацией, что эти две могилы кладбища единственные, имеющие отношение к 14-му Ямбурскому уланскому полку.
О причине смерти друга писателя Крестовского можно лишь догадываться, ибо прямых ответов, указаний на это событие пока не имеется. Известно лишь, что осенью 1871 года в Гродно пришла холера, которая вырывала свои жерт¬вы не только из беднейших слоев населения города, но и среди той части людей, которые имели общение с большими массами людей. Будучи старым холостяком, майор Джаксон бóльшую часть своего личного времени проводил в казарме… Среди умерших в это время от холеры был и 57-летний отставной полковник А.М. Беляев, имена же умерших тогда от холеры десятков нижних чинов, нам, вероятно, узнать так и не доведется.
Итак, найдена могила военного товарища писателя Всеволода Крестовского - героя и прототипа его произведений. Несомненно, что уже сам этот факт не из числа рядовых. И хотя знаем о Джаксоне мы крайне мало, можно с уверенностью утверждать, что этот лихой англичанин и одновременно русский офицер занимал значительное место в судьбе возвращающегося к нам талантливейшего писателя. Прах самого Крестовского покоится на Никольском кладбище в Петербурге, неподалеку от могил композитора А.Г. Рубинштейна и нашего земляка-историка М.О.Кояловича. Посещая могилу Д. И. Джексона в Гродно, мы как бы попадаем в поле воздействия на нас двух видов исторической памяти: эпической и лирической, которым соответствуют два рода отношения к кладбищу - могилы «великих людей и их друзей» и могилы «наших родственников». Так перекликается великое и малое, всеобщее и личное, энергия истории и дыхание жизни.
ПРИМЕЧАНИЯ:
46. См. подробнее: Черепица В.Н. Дай нам руку в непогоду: Деятели русской культуры XIX - начала XX веков и Гродненщина. - Гродно, 1997. – с. 53-63; он же. Преодоление времени. – Мн., 1996. – с. 170-174.
47. Крестовский В.В. Очерки кавалерийской жизни. - М., 1998. – с. 3-6, 173-180, 233.
