После майского парада 1937 года Л.Г. Петровский был назначен командиром 5-го стрелкового корпуса Белорусского военного округа, дислоцировавшегося тогда в г. Бобруйске. Так получилось, что одним из главных мероприятий в плане боевой подготовки Красной Армии на тот год были Белорусские маневры, на которых планировалось на деле проверить теорию глубокой операции. На них были приглашены военные наблюдатели ряда стран, в том числе и Германии. Леонид Петрович оказался, как говорится, с «корабля на бал». Буквально через несколько дней после принятия им должности командира корпуса, подчиненные ему соединения были подняты по тревоге - начались маневры.
Корпус, возглавляемый комдивом Петровским, действовал на стороне «красных», наступавших от Бобруйска на города Рогачев и Жлобин. «Синие» занимали оборону по левому берегу Днепра. По плану учений действия корпуса должны были поддерживать авиация, артиллерия и танковые части старшего начальника. Когда корпус вышел на западный берег Днепра, небо над рекой разукрасилось сотнями шелковых парашютов: десантная бригада захватила плацдарм на противоположном берегу, обеспечивая форсирование Днепра частями 5-го стрелкового корпуса. Личный состав показал на этих маневрах хорошую полевую выучку и был высоко оценен старшим начальником. Леонид Григорьевич был на вершине счастья. Любой командир всегда рад успехам своих подчиненных, ибо только совместным трудом всего воинского коллектива, каким бы он не был большим или маленьким, и достигается успех в бою. По злой иронии судьбы именно здесь, спустя всего четыре года, генералу Л.Г. Петровскому придется сложить свою голову во славу Отечества.
Многим Бог наделил людей. Спасибо ему за это. Но особая благодарность ему за то, что он не дал человеку ряд качеств, обладая которыми жизнь бы стала простой формальностью. И в первую очередь за то, что он не дал человеку возможности знать и предвидеть свою судьбу, ибо, жить с видом на свою смерть, было бы просто бессмысленно и невыносимо. /Из книги В.М.Мельникова "На Днепровском рубеже. Тайна гибели генерала Петровского"/
Стенограмма заседания Военного совета при наркоме обороны СССР 1—4 июня 1937 г. Утреннее заседание Военного совета 2 июня 1937 г. Петровский Л.Г. // РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 165. Д. 59. Л. 1-17.
Утреннее заседание 2 июня 1937.
Заседание Военного совета с участием приглашенных товарищей
командиров и политработников 2 июня 1937 г. (Утреннее заседание)
Ворошилов. Заседание объявляю открытым. Слово предоставляется
т. Петровскому.
Петровский. Упрек народного комиссара т. Ворошилова в том,
что мы не давали ему достаточных сигналов, правильный упрек. Мы
имели все же достаточные данные для того, чтобы твердо ставить эти
вопросы.
Буденный. Безусловно.
Петровский. Я приведу некоторые случаи. Вот здесь сидит Тюленев.
Мы с ним долгое время тому назад говорили о том, что
у нас что-то неладное, что дело упирается не только в кучку каких-
то людей, но идет дальше, что оно упирается в Якира и даже в Гамарника.
Мы находили смелость обсуждать эти вопросы между собой,
но не ставили их дальше. С Иваном Панфиловичем Беловым
мы тоже откровенно говорили о том, что вопрос упирается, очевидно,
не только в Туровского, но идет значительно дальше, потому
что мы наблюдали жизнь этих людей, видели, кто с кем связан.
Иван Панфилович даже говорил, что он прямо ненавидит, не может
равнодушно смотреть на Уборевича, а я ему говорил, что вопрос
на Украине затрагивает и Якира. Но дальше этого дела мы не
повели. Не хватило большевистской смелости пойти и поставить
вопрос, где следует. Поэтому упрек народного комиссара надо принять
полностью, ибо мы не доводили дело до конца в смысле постановки
вопросов перед т. Ворошиловым.
Возьмите Украину. Я командовал там 14-й кавалерийской дивизией
и поэтому позволю себе сказать о коннице. Конница не объединена
на Украине. Есть там червонцы, вроде как бы своя организация,
куда никого не пускают.
Буденный. Украинская.
Петровский. Да, да. Есть котовцы и были котовцы, и есть буденновцы.
Я приехал на Украину в 14-ю дивизию как буденновец
и чувствовал себя отвратительно. Тов. Ворошилов знает мои антикавалерийские
настроения, не в смысле того, что я не люблю конницу...
Сталин. Там невыгодно буденновцам.
Петровский. Я — буденновец, и т. Буденный меня считает буденновцем.
Сталин. На Украине невыгодно быть буденновцем.
Петровский. Совершенно верно, невыгодно. Я пришел к Якиру
и сказал ему; «Иона Эммануилович, нельзя так дальше работать,
конница разделена на 3 различные группы, которые между собой
враждуют и которых натравливают друг на друга». Через некоторое
время мне удалось уйти из конницы в Московскую Пролетарскую
дивизию, и я не довел этого дела до конца. Я в этом виноват.
Сталин. Это самое плохое.
Петровский. Правильно, я в этом виноват. Вот здесь сидит Сергеев,
нач. подив. Пролетарской. Я хочу сказать о Гамарнике. Московская
Пролетарская дивизия должна выходить в лагеря, должна
собирать вторую очередную дивизию на сбор, а в это время берут
Сергеева и сажают его на 3 месяца председателем] аттестационной
комиссии командного состава запаса, снимают всех комиссаров
полков и почти весь политический состав. Что же это такое? Разве
можно в такой момент, когда дивизия выходит в лагеря, обезглавить
ее? Наше это дело или нет? Почему в такой момент такое мероприятие
проводится? А дальше своих внутренних разговоров мы
не пошли. Мы чувствовали, что это дело нехорошее; мы понимали,
что это не наше дело, но некоторые товарищи здесь пытались говорить,
что Гамарник не пользовался авторитетом. Товарищи политработники,
Гамарник пользовался у вас неприкосновенным авторитетом.
Голоса. И не только у нас.
Петровский. У всех.
Голос. И у вас.
Петровский. У всех, не спорю, но вы-то ближе стояли.
Голос. А вы далеко стояли!
Петровский. Мы с тобой отдельно будем говорить, мы — старые
знакомые.
Сталин. А на миру?
Петровский. Можно и на миру. Мы с ним в Доме Красной армии
разговаривали, и он этот разговор помнит. И как только произносилось
имя Гамарника, все разговоры кончались.
Голос. Я этого не отрицаю.
Сталин. Боялись?
Петровский. Не то что боялись...
Голос. Не знали, что враг.
Петровский. Мы ему верили.
Голос. Раз приказано — нужно исполнять.
Молотов. Верили, верили.
Петровский. И третий вопрос из этой группы вопросов. Я хочу
сказать о грызне, которая была между командирами и политработниками.
Мы знаем, что кто-то вбивал клин между единоначальниками
и помполитами. Мы друг на друга иногда смотреть не хотели.
Голос. А иногда и больше.
Петровский. А иногда и больше — спицы в колеса ставили.
Голос. Особенно вы, по части срыва политработы.
Петровский. Мы — в части срыва политработы, а вы в части
срыва боевой подготовки. (Шум.)
Голоса. Вы это бросьте. Это неправильно. Извините.
Голос. Вспомни свою речь на Военном совете.
Голос. Ты прочти стенограмму своей речи.
Петровский. Помню прекрасно свою речь на Военном совете.
Голос. Ты громил политработников.
Молотов. Про Петровского такие слухи ходят, что он на политработу
не особенно смотрел хорошо.
Петровский. Это правильно. Я скажу почему, т. Молотов. Знаете,
почему? Я 8,5 лет командовал дивизией, был единоначальником,
а меня, как единоначальника, никто из нач. ПУОКРа не воспитывал, надо мною не работали. Я был командиром, и с меня требовали
как с командира, а как с комиссара с меня никто не требовал.
Молотов. Партия требовала.
Петровский. Партия требовала, но у нас партия имела своих уполномоченных
в лице соответствующих людей, которые обязаны были
над нами работать и нас воспитывать.
Голос. Это значит — отворачиваться от ответственности.
Петровский. И наоборот, я могу сказать, по-моему, проводилась
линия на то, чтобы оттягивать, вбивать клин между командирами
и помполитами, и мы грызлись.
Голос. Вот это неправильно.
Петровский. Вот что Уборевич сказал. Я теперь командую 5-м корпусом.
Я только недавно был у Уборевича, так сказать, представляться
ходил, он мне вот что сказал — он разъяснял решения Центрального
Комитета партии. Это решение, говорит, хорошее, правильное, но
вот чем оно вызвано, — я имею право это разъяснять и разъяснял это
на активе: у командиров свои обязанности, свое дело — учить войска;
у комиссаров свое дело — ответственность за партийно-политические
вопросы. Видите, как он поставил вопрос? Он опять разъединил это
дело, и в Белорусском округе это разъяснение пошло в массы.
Голос. Ничего подобного, он только командиров приглашал отдельно
и разъяснял, но выступать, он нигде не выступал.
Петровский. Он сам мне сказал, присутствовал при этом или после
подошел т. Апанасенко. Такое разъяснение было дано в Минске
на совещании, которое проводилось. Вредительское разъяснение,
которое ведет не к единству, а к разобщению.
Позвольте перейти к следующему вопросу — о 5-м стрелковом
корпусе. Не потому, что я принял его, а потому, что мне кажется,
что враг тут приложил руку. Почему Слуцкое направление остается
открытым, и путь на Бобруйск и путь в обход Минского района остается
открытым? Амосовское направление, наоборот, закрыто укрепленным
районом. Почему Слуцкие ворота, где сосредоточена
большая часть конницы, открыты? А они упираются куда? В Барановичский
укрепленный район. От Барановичей дальше никуда не
пойдешь. Что прикрывает Слуцкий плацдарм, который выводит, во-
первых, в тыл к Минскому укрепленному району, во-вторых, на
Бобруйск и дальше на Оршу—Смоленск? Я удивлялся, когда пришел
и начал спрашивать, кто у вас укрепленные районы [строит], чем
они заняты, начал знакомиться, принимать дела. Оказывается, они
явились для меня совершенно неожиданным открытием. Четвертая
дивизия, она стоит в Слуцке, чрезвычайно малочисленная дивизия.
У них, безусловно, вредительский план. Дивизия, которая выступает
двумя эшелонами... Сначала малочисленный первый эшелон, а затем
второй. А фактически будут бить ее по частям. И 55-й корпусной
артиллерийский полк. Это новое формирование Б-41 и другие орудия.
Они сейчас, эти орудия, сняты. Полк фактически небоеспособный,
ничего не имеет.
8-я дивизия, я ее не понимаю. Это смешанная организация.
Часть территориальная, часть кадровая. Эта организация никак себя
не оправдывает, ни с какой стороны. Один дивизион — артиллерийский
кадровый, а остальные — территориальные или другое что-нибудь.
Эта организация, которую или нарочно подводили в Бобруйск
*, чтобы здесь иметь небоеспособную часть.
Голос. Ведь он же Казанского взял себе.
Петровский. Про Казанского буду говорить.
Бобруйск — чрезвычайно большой, важный оперативный узел,
а вместе с тем Бобруйск служит местом, куда высылают из приграничной
полосы и других мест все, что негодное, антисоветское;
и Бобруйск фактически превращается в клоаку.
Теперь относительно того, чем меня сразу порадовали в 5-м корпусе.
Если будет мобилизация, корпус не сможет мобилизоваться по
конскому составу и не сможет поднять корпуса.
Голос. Это по всей Белоруссии.
Петровский. Я не знаю, как по всей Белоруссии, но что-то надо
делать с конем. Первый вопрос, который был поставлен, это относительно
того, что мы не сможем поднять корпус, всех формирований
по коню.
Теперь некоторые тактические вопросы и оперативные. Я задержался
в Белоруссии, т.к. предстояло провести корпусной сбор,
и поэтому я хотел на корпусном сборе изучить командный состав
корпуса. Там был прорыв укрепленной полосы. У т. Меженинова
там хранится инструкция. Я эту инструкцию изучал достаточно
подробно. Что я констатирую по тому, как подготовлялся и проводился
этот корпусной сбор, его должен был проводить Бобров.
Во-первых, то, что есть инструкция, есть какая-то норма Генерального
штаба, которую никто не знает. В штабах Белоруссии
свои нормы существуют, совершенно отличные от норм Генерального
штаба. Я не знаю, почему по подготовке высшего и старшего
командного состава нужно проводить такую свою линию в Белорусском
округе. Вопервых, тут говорил относительно кавалерийского
состава УР Горячев. Это значит терять конницу в первом же
бою. А если Генеральный штаб это прозевал, так разрешите ему
в вину поставить.
Но вот норма артиллерийской подготовки одна, здесь вы предлагаете
60 орудий и 50% большой мощности насыщенности Генерального
штаба* и не менее 6 часов артиллерийской подготовки. По Белорусскому
округу предлагается максимум 4 часа на артиллерийскую
подготовку и может быть прорыв, т.е. первый эшелон, который
пойдет укреплять район, погибнет, войска погибнут, и будет прорыв,
конница и мехчасти сядут на этом районе. Это подготовлялось
из года в год, может быть, потому, что там сидели такие люди. Но
люди утверждали, что эта норма принята по Белорусскому округу,
и они во всех местах проводили. Мне пришлось отказаться от этого
дела, и я по прорыву УР открывал глаза людям по этому делу. Почему
в конце концов не принимается во внимание и оперативная ответственность,
и принципиальная ответственность.
Относительно обороны. Это дело серьезное. Мы строили систему
огня перед передним краем на расстоянии 400 метров — винтовки
и пулеметы. В Белоруссии установили не 400 метров, а 800 метров
и проводят это. Повышение проектируют на дистанции 200 метров,
и противник может передохнуть, здесь мертвое пространство, и он
бросается в атаку. Вредительство это или нет? Кто дал право Белорусскому
округу пересматривать норму? Причем сюда еще испанский
опыт преподносят, фальсифицируют. Испанский опыт надо
использовать. Надо издать книгу, чтобы нельзя было спрятать испанский
опыт, надо указать, что мы в испанском опыте можем использовать.
А здесь Якир и Уборевич, которые говорят неплохо, они
куда можно и куда не можно притыкали этот опыт испанский.
Теперь о Пролетарской дивизии. Меня Горбачев очень долго уговаривал
с первых дней принятия дивизии, чтобы вывести Пролетарскую
дивизию из Москвы, построить казармы в 50 километрах за Москвой.
В чем дело? Я говорил, что я не согласен с этим делом. Здесь
присутствует командир кавалерийской дивизии, он его уговаривал
1,5-2 полка перевести в Подольск. Я не говорю о Сталинской дивизии,
может быть, так нужно, а Пролетарскую дивизию можно держать
и в Москве. Почему Горбачев хотел вывести дивизию из Москвы, я не
знаю. Я говорил по этому поводу с т. Ворошиловым, доказывал, что
это нельзя. Я говорил в частном разговоре с т. Хрущевым, что есть такие
разговоры, чтобы Никита Сергеевич поддержал это. Я не мог понять,
почему нужно вывести Пролетарскую дивизию.
Голос. Теперь уже ясно.
[Петровский.] Да, теперь уже ясно.
Второй вопрос. Горбачев отдал приказ аттестационной комиссии.
Он говорил, у вас в дивизии низкорослый командный состав,
надо заменить его на высокоростный. (Смех.) А где можно взять более
рослых? Поэтому отдается приказ: впредь Московскую Пролетарскую
дивизию комплектовать из командиров, выпускаемых из
школы ВЦИК2. И такой приказ начал проводиться в жизнь.
Третий вопрос по Пролетарской дивизии. У меня иногда накипало
так, что я ходил к Климентию Ефремовичу и Ивану Панфиловичу.
В раздергивании дивизии Тухачевский приложил исключительно
вредительскую руку. Если вывести Пролетарскую дивизию не удалось,
то решили ее раздергать, то надо сводный отряд в составе полка
отправить в распоряжение Инно (Здесь и далее речь идет о комдиве Александре Александровиче Инно — начальнике и военкоме курсов РККА «Выстрел».
, то какой-либо еще отряд. Случайное
совпадение или не случайное, но есть такой приказ в пределах
Пролетарской дивизии: составить такую дивизию и отправить в
распоряжение Инно. Распоряжения об отправке отрядов сыпались
со всех сторон. То т. Ошлей командировками засыпал. Вот сидит
здесь начальник штаба, с которым мы не раз ругались, была исключительная
руготня. Во мне видели, не знаю, какого только врага, говорили,
что ты дальше своей дивизии ничего не видишь — это за то,
что я отстаивал интересы армии, отстаивая свою дивизию. Раздергивание
Пролетарской дивизии происходило у всех на глазах.
Сталин. А из школы ВЦИК командиров перевели в Пролетарскую
дивизию?
Петровский. Сразу нельзя было назначить в Пролетарскую дивизию
всех лейтенантов из школы ВЦИК. Но после этого приказа
было назначено человек 25—30. Вообще же была составлена программа
на несколько лет, по которой предполагалось перевести всех
командиров из школы ВЦИК в Пролетарскую дивизию.
Сталин. Начальник школы ВЦИК Егоров арестован. Вы знаете?
Петровский. Да, знаю.
Сталин. До него был Горбачев, знаете?
Петровский. Знаю.
Сталин. Затем был Трекольников.
Голоса. Имянинников.
Сталин. Имянинников. Это у них план был такой. Надо посмотреть,
каких людей перевели. Может быть, перевели хороших.
Петровский. Мы с т. Сергеевым уже говорили. Надо проверить,
какие это люди. Среди них есть и хорошие. Одного-двух я знаю по
работе, работают неплохо.
Голос. Они будут работать неплохо.
Петровский. Надо проверить.
Сталин. Что за приказ? Кто такой приказ дал?
Ворошилов. Школа ВЦИК считалась самой лучшей.
Сталин. Школа ВЦИК считалась у нас самой лучшей. А что за
чепуха — возрастной принцип перевода командиров? У нас есть
Грязнов — командир низкорослый, так что же, его нужно переводить?
Кто у вас дает такие приказы?
Ворошилов. Кто приказ подписал?
Петровский. Это был узкий приказ начальника военного округа .
У них был определенный план.
.Голос В кавалерийскую дивизию тоже по росту подбирали.
Петровский. Я был на многих занятиях, и мне удалось в 5-м корпусе
посмотреть ряд занятий. Я говорил с красноармейцами, говорил
с командным составом. Кое-что из опубликованных решений
они уже знали.
Я считаю, во-первых, должен со всей честностью и искренностью
заверить, что войска Красной армии любят Климентия Ефремовича
Ворошилова. Я считаю нужным заявить о том, что я видел в войсках
(и в Пролетарской дивизии, и в 5-м корпусе), войска преданы делу *
партии, и если мы очистимся от мерзости, которая у нас выскочила,
которую мы вскрыли, то мы оздоровим нашу Красную армию и укрепим
ее.
РГАСПИ. Ф. 17. On. 165. Д. 59. Л. 1-17.
