Погибшие члены экипажа ПЛА < К-8 >
Паньков Евгений Викторович, старший матрос атомной подводной лодки К-8.
Только сегодня стало возможным рассказать о подвиге Евгения Викторовича Панькова. Более тридцати лет гибель атомной подводной лодки «К-8» была покрыта завесой тайны.Теперь, после гибели атомохода «Курск», можно выяснить подробности первой трагедии на атомном флоте, которая случилась 8 апреля 1970 года в ходе маневров «Океан», проводившихся в Атлантике. Тогда из125 человек экипажа атомохода погибли 52, среди которых – Евгений Паньков, посмертно удостоенный ордена Красной Звезды.
Да, это был подвиг, но для всего атомного флота и семей погибших – трагедия. Видимо, так распорядилась жизнь, что эти понятия неразрывно связаны между собой, ведь совершая подвиг, люди приносят себя в жертву во имя блага и жизни других, при чем погибают лучшие.
Старшие матросы Евгений Паньков, Виктор Бурцев и Михаил Колесников прибыли на атомную подводную лодку «К-8» из одного учебного отряда. В «учебке» они успели подружиться и радовались, что дальнейшую службу будут проходить вместе. А служить на атомной подводной лодке любой моряк-североморец считал за честь, тем более, под командованием известного всему Северному флоту капитана 2 ранга Всеволода Борисовича Бессонова, недавно награжденного орденом боевого Красного знамени.
...В начале февраля 1970 года атомная подводная лодка «К-8» ушла в дальний поход. Экипаж работал слаженно и умело. Поход проходил в заданном режиме. Лодка в подводном положении прошла северные широты, Атлантический океан и уже находилась в Средиземном море, выполнив поставленную задачу...
По плану лодка должна была лечь на обратный курс, но 8 апреля командир получил приказ принять участие в маневрах «Океан» в Северной Атлантике. Поэтому здесь же, в Средиземном море, лодку догрузили с надводного корабля. Погрузочно-разгрузочные работы проходили ночью. Помимо продуктов питания на борт принимали регенеративные патроны, с помощью которых лодка в подводном положении пополняется кислородом...
Из заключения государственной комиссии по выяснению гибели атомной подводной лодки «К-8»:
«…Когда экипаж принимал регенеративные патроны, то не смог все их разместить на штатные места, так как еще оставались неиспользованные, прежние. Поэтому сложили некоторую часть в седьмом электротехническом отсеке по правому борту, около люка в пульт управления реакторами. И, видимо, недостаточно надежно закрепили. Когда лодку качало на корму или на нoc, а также при маневрах, блок недостаточно закрепленных патронов двигался то вперед, то назад вдоль силовой кабельной трассы. На патронах же той конструкции, запаянных герметично, крышки имели выступающий край, за который их открывали. И, видимо, один из патронов этим краем терся о кабель, протирая металлическую оплетку, изоляцию. Добавилась влажность и еще что-то… Во всяком случае, пожар начался с этой регенерации в электротехническом отсеке по правому борту. А регенерация горит, давая температуру до 3000 градусов. И ее ничем не погасишь. Это, по сути дела, концентрированный кислород…»
При выходе из Средиземного моря приборы обнаружили нарушение сопротивления изоляции в энергосистеме. Но в это время лодка должна была выйти на сеанс связи. Капитан атомохода передал вахтенному офицеру, капитану 3 ранга Фалееву, команду на всплытие под перископную глубину, для проведения сеанса связи. Корабельные часы показывали 22.30.
– Пожар в гидроакустической рубке! – раздался резкий крик из кормового отсека.
Фалеев, обернувшись, увидел, что из дверей рубки гидроакустиков просачивается сизый дым.
Вахтенный инженер-механик, капитан 3 ранга Рубенко, нажал тумблер аварийной тревоги, в ту же секунду раздался резкий хлопок, из дверей рубки повалил густой дым. Положение усугубляла работающая вентиляция, через системы которой дымом заполнялись все отсеки, что не позволило сразу определить место возгорания.
– Аварийная тревога! Пожар в третьем отсеке! – раздалось по внутрикорабельной связи.
На центральном пульте неистово мигала сигнальная лампочка седьмого отсека. И как только вахтенный офицер опустил тумблер циркулярной передачи, из седьмого отсека
послышался взволнованный голос Евгения Панькова:
– Пожар в седьмом отсеке! Горит регенерация!
Бессонов командует срочное всплытие. Лодка стремительно мчится к поверхности.
...Хославский внимательно посмотрел на офицеров-управленцев, на старших матросов Панькова, Бурцева, Колесникова, матросов Мищенко, Фролова, находившихся в седьмом отсеке.
– Сейчас откажет вся энергосистема, – сказал он, – а нужно еще погасить реакторы. Со мной пусть останутся только добровольцы... Я не приказываю.
С Хославским остались все. А в центральном отсеке услышали его спокойный голос:
– Задраить дверь! Больше никого сюда не пускать. Нам отсюда не выйти.
..
...Седьмой отсек разделил подлодку и экипаж на две части. И то, что происходило в восьмом, куда успела выйти часть моряков из седьмого, в концевом девятом отсеке командир Всеволод Борисович Бессонов не представлял. Потому что после начала пожара громкоговорящая связь с кормовыми отсеками прекратилась. Некоторое время еще поддерживался контакт по корабельному телефону. Дольше всех – с пультом управления реакторами над шестым отсеком. Офицеры-управленцы докладывали о быстром повышении температуры. Последние слова были: «Жарко, очень жарко!». И пульт замолчал. В восьмом отсеке тоже становилось жарко: переборка с седьмым сильно нагрелась. Свирепствовал сильный пожар. Никому на корабле в такой ситуации бывать еще не приходилось. Что будет дальше – никто не представлял.
Управленцы, а вместе с ними Паньков, Бурцев, Колесников, Мищенко, Фролов, погибая, успели заглушить реактор. Люк они задраили изнутри. Под ними, в шестом отсеке, моряки готовились переходить в более безопасный – пятый. В этот момент лодка вынырнула на поверхность и закачалась на волне. Полумертвая подводная лодка без хода, без электроэнергии, без связи, с заглушенными реакторами тихо покачивалась среди безбрежного океана.
К утру 9 апреля, когда рассвело, проверили и подсчитали людей. Из 125 членов экипажа уже погибло 30. 16 погибших лежали в надстройке, 14 оставались в отсеках.Спасательные работы на лодке продолжались. Существовать там можно было еще в первых двух отсеках, и спасательные группы доставали угоревших людей. В районе седьмого отсека поднималось облако пара, значит, он продолжал гореть...
Только в ночь с 9 на 10 апреля к месту аварии подошли «Комсомолец Литвы» и «Касимов», а чуть позже появилось судно радиационной разведки «Харитон Лаптев». Спасательные работы затянулись на весь день. К этому времени заштормило, волна достигала 7 баллов. Лодка набирала дифферент на корму, и с каждым часом он заметно увеличивался. Экипаж эвакуировали. На лодке оставался минимум людей во главе с командиром...
С утра 11 апреля начались попытки завести на лодку швартовый конец с «Комсомольца Литвы». Однако шторм усиливался, толстый капроновый конец резало, как бритвой, и все попытки были тщетны. Корма лодки, заполняемая водой, все выше задирала тупорылый нос атомохода. Но Бессонов еще пытался спасти его.
К ночи на лодке остались командир, его старпом и друг, капитан 2 ранга Ткачев. И еще старшина 2 статьи Чекмарев, уступивший свое место в последнем баркасе молодому матросу. В наступающей темноте уходящие на баркасе видели черный силуэт лодки, глубоко ушедшей в воду кормой, и фигуру командира над козырьком мостика.
Всю ночь «Харитон Лаптев», «Комсомолец Литвы» и «Касимов» качались на волнах, расположившись относительно друг друга в вершинах огромного треугольника. Их локаторы непрерывно работали, удерживая в центре треугольника маленькую точку – радиолокационную отметку подводной лодки. В 6 часов 13 минут находящийся на вахте второй помощник капитана теплохода «Касимов» заметил взвившуюся в воздух красную ракету со стороны подводной лодки. Вслед за этим отметка от «K-8» на экране локатора стала быстро меркнуть и совсем исчезла. А еще через минуту корпус «Касимова» вздрогнул от двух мощных гидравлических ударов...
После гибели атомохода долго работала государственная комиссия. Работала беспристрастно и скрупулезно, опрашивая каждого из спасенных членов экипажа, проводя множество следственных экспериментов. И пришла к выводу, что действиякомандира были грамотные, решительные, правильные. Погибшие и оставшиеся в живых удостоены боевых орденов. Командир атомохода, капитан 2 ранга Всеволод Борисович Бессонов посмертно – звания Героя Советского Союза. Имя озерчанина Евгения Викторовича Панькова, наряду с именами 52 подводников «К-8», погибших в апреле 1970 года, навечно внесено в скрижали отечественного атомного флота.
Оглядываясь назад, понимаешь, что могло случиться, если бы моряки, ценой спасения собственной жизни, не загасили бы реакторы. Разразилась бы катастрофа, не сравнимая ни с Хиросимой, ни с Чернобылем.
Вечная память вам, герои!
Р.S. События, изложенные выше, все даты и фамилии – подлинные и основаны на фактах из архивных документов, собранных при участии Озерского горвоенкома подполковника Н.Н. Запяткина.
Владимир АБРАМОВhttp://pankov.narod.ru/pankovk8.htm
