Перейти в ОБД "Мемориал" »

Форум Поисковых Движений

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Войти
Расширенный поиск  

Новости:

Автор Тема: герой Советского Союза КОНДРАТЬЕВ И.П.  (Прочитано 1667 раз)

Татьяна Калябина

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 441
http://tm-courier.ru/archives/27221
статья Александра Петрушина в газете «ТЮМЕНСКИЙ КУРЬЕР»

Две звезды Ивана Кондратьева
     


С последним ушедшим из жизни Героем Советского Союза Воздушно-десантных войск той далекой Великой Отечественной войны я еще успел встретиться в его квартире на улице Свердлова. Сейчас на стене этого дома имеется мемориальная доска: «Здесь жил Иван Петрович Кондратьев…»

ПАРАШЮТЫ НАД ДНЕПРОМ

Иван Кондратьев родился в декабре 1922 года в деревне Фатежской Мокроусовского района Курганской области, но своей родиной считал другую деревню — Снегиреву, что в Армизонском районе Тюменской области. Там учился в школе, там работал трактористом в колхозе, как его отец и старший брат. Всего в семье было шестеро детей.

В РКА Ивана призвали еще по мирному времени и отправили служить в артиллерию на Дальний Восток. Не успел он там первые сапоги стоптать, как война с немцами началась. Осенью 1941-го поехали сибиряки и дальневосточники Москву спасать. После боев за столицу красноармейца Кондратьева зачислили в отдельный артиллерийский дивизион 3-й гвардейской воздушно-десантной бригады. Тогда остатки воздушно-десантных корпусов, уцелевшие после неудачной Вяземской операции в январе-феврале 1942 года, свели в десять гвардейских дивизий и три бригады резерва Верховного главнокомандования.

На вооружении у артиллеристов были 45-миллиметровые пушки -«Прощай, Родина», а рота противотанковых ружей в большинстве своем состояла из кадровых дальневосточников и сибиряков. Все, как Кондратьев, богатыри, под два метра ростом, таскавшие тяжеленное ружье ПТР, как пушинку.

Трудно сказать, был ли какой-то отбор в эту бригаду. По воспоминаниям некоторых ветеранов, к ним тогда прибыли сотни курсантов Томского пехотного и Ишимского пулеметного училищ, а также направленные сразу из военкоматов комсомольцы-добровольцы, еще не принимавшие присяги. Почти все десантники были в возрасте 18-20 лет и только несколько 30-летних солдат.

Через две недели после прибытия в бригаду начались прыжки с парашютной вышки в Мытищах под Москвой. Прошло еще две недели, стали прыгать с аэростата. Тросами подтягивали кабину на высоту 1200 метров. и — «Пошел!» Через месяц прыгали уже с самолета ТБ-3 с разных высот. Кто служил в батальонах, сделали по 15-20 прыжков, истребители танков — по 10. Боевая подготовка артдивизиона была средней. Если боеприпасы для стрелкового вооружения десантников не экономили, то по поводу снарядов для пушек и патронов для ПТР шла в ход довоенная еще пословица: «Берегите снаряды! Цена каждого выстрела из орудия — это пара хромовых сапог!»

В начале сентября 1943-го поползли по бригаде слухи: скоро в бой.

Представитель Ставки Верховного главнокомандования маршал Жуков решил десантировать три гвардейские бригады ВДВ на занятый немцами правый берег Днепра.

Иван Петрович вспоминал:

«Получили приказ на погрузку в эшелоны, и поехали мы на фронт. На каждой большой станции нас собирали на митинг. Выносили на середину знамя бригады. Выходили замполиты и говорили: «Бойцы! Десантники! Родина надеется, что вы выполните поставленные задачи!» Сами знаете наш девиз: «Никто, кроме нас!» Подъехали к Украине, и нам зачитали приказ: «Категорически запрещено общение с местным украинским населением». Но гвардейские знаки и значки парашютистов были у нас на гимнастерках, так что все видели — к фронту едут десантники.

Разместились мы на аэродроме в районе г. Лебедин в уцелевших довоенных огромных ангарах, крытых каким-то специальным стеклом. Был сильный дождь. Через два дня нас разбили на десантные расчеты по 18 человек на «Дуглас». В этих самолетах было сделано по двери с каждой стороны для каждой девятки десантников. В расчет входил один офицер. Ему в обязанность вменялось, после того как бойцы прыгнут, быть замыкающим и выбросить с самолета два специальных мешка с боеприпасами. Объявили, что прыгать будем с высоты 500 метров, интервал времени при прыжке — 10-15 секунд, один за другим. Боялись большого рассеивания бойцов при десантировании. Я должен был лететь в первой группе высадки. Когда отдали приказ о посадке в самолеты, над аэродромом появился неожиданно немецкий самолет и сбросил листовки: «К встрече десанта готовы! Прилетайте поскорее!» Нам сказали — не поддаваться на эти провокации. Да мы и так понимали, что из этого десанта никто живым не вернется.»

По плану операции все было расписано красиво: какими силами, когда и за какое время захватить победные рубежи. В действительности вышло по-другому.

«… Сбросили нас, — продолжал Кондратьев, — почему-то с высоты около 1000 метров. Когда мы спускались на парашютах, с земли по нам огонь не вели.

Приземлился я в какой-то овраг. Темень, хоть глаз выколи. Слышу недалеко лай собак, значит, думаю, населенный пункт рядом. Натолкнулся на двух десантников с других самолетов. Смотрим друг на друга, ждем сигнала ракетниц. Прошло где-то полчаса. Появились в небе три ракеты. Через минуту такие же три ракеты слева от нас, потом справа от нас, а минут через пять со всех сторон в небо летели ракеты того же набора цветов, и нельзя было ничего понять -кто их выпускает и где место сбора. Говорю ребятам: «Надо подождать, уж больно все это подозрительно выглядит». Они меня послушались, ведь я был «старик», еще довоенного призыва. Затоптались мы в этом овраге, а в небе послышался гул самолетов. И тут началось! Сотни светящихся трасс шли вверх. Стало светло как днем. Мы видели весь этот кошмар. Зажигательные пули прошивали парашюты, а они из капрона и перкаля — вспыхивали моментально. Сразу появились в небе десятки горящих факелов. Так погибли, не успев принять бой на земле, наши товарищи. Рядом с нами врезался в землю подбитый «Дуглас». Мы бросились к самолету, но там живых почти не было, кроме нескольких чудом уцелевших десантников. Все пространство вокруг нас было в белых пятнах парашютов. И трупы: убитые, сгоревшие, разбившиеся десантники. А через час началась облава.»

КТО ОТВЕТИТ?

Целью Днепровского воздушного десанта являлось содействие войскам 40-й армии Воронежского фронта в расширении Букринского плацдарма на западном берегу реки. Но для соблюдения секретности операции обмен информацией между армейским и десантным штабами запретили, а боевой приказ командиры бригад получили 24 сентября 1943 года в 16 часов — за полтора часа до посадки «крылатой пехоты» в самолеты, поэтому комбаты, ротные и взводные инструктировали своих бойцов уже в воздухе.

«Редкая птица долетит до середины Днепра», — писал Николай Гоголь. Тот же казус произошел с транспортными «Дугласами». В результате потери пилотами ориентиров и желания побыстрее покинуть зону зенитного огня противника парашютисты и грузы сбрасывались беспорядочно с высоты до тысячи метров и на больших скоростях. Разведка не установила сосредоточения противника в районах десантирования, поэтому парашютисты 3-й и 5-й гвардейских бригад приземлились со значительным разбросом по территории непосредственно на боевые позиции противника. Часть десантников была выброшена прямо в Днепр, 230 человек — на своей территории, а 13 самолетов вернулись обратно, так и не найдя района высадки.

Всего ночью 25 сентября удалось высадить 3-ю и два батальона 5-й воздушно-десантной бригады -4575 человек. Они, в большинстве, приземлились в расположение пяти немецких дивизий, в том числе двух танковых. Немцы в своих воспоминаниях описывают, как десантники падали с неба в раскрытые люки их танков.

У историков много вопросов к организаторам Днепровского воздушного десанта. Почему разброс десантников был 90-100 км от Ржищева до Черкасс? Почему многие десятки десантников были сброшены в Днепр и утонули? Почему свыше двухсот человек из 5-й ВДБр были десантированы на позиции советских войск? Кто из летчиков и штурманов ответил за это перед трибуналом, ведь всем ведущим экипажам дали возможность пролететь над районом высадки пару раз «вхолостую» за неделю до 24 сентября? Почему выброска десанта произведена в районе, куда только что прибыли три немецкие дивизии? Почему десантники приступили к боевым действиям только через три недели со дня выброски? Что происходило с ними в течение этих трех недель? Почему первый сеанс радиосвязи состоялся только 7 октября?

На эти и другие вопросы могли бы ответить немногие оставшиеся в живых и прошедшие вражеский плен участники Днепровского воздушного десанта. Но их показания до 2010 года хранились в секретных архивах.

ОСТАВШИЕСЯ В ЖИВЫХ…

Один из десантников 3-й гвардейской ВДБр Станислав Мягков на допросе в военной контрразведке «СМЕРШ» показал: «В 1942 году я окончил школу N 6 в г. Тюмени, был призван в Красную армию и направлен в г. Ульяновск на курсы специальной шифрсвязи. В мае 1943 года мне присвоили звание младшего лейтенанта и по разнарядке Генштаба назначили помощником начальника шифрсвязи при штабе сформированного в г. Лебедин 1-го гвардейского воздушно-десантного корпуса трехбригадного состава.

В ночь на 25 сентября 1943 года мы вылетели с Лебединского аэродрома и выбросились на парашютах за Днепр в тыл к немцам между Киевом и Каневым. Я приземлился в 5-6 км от деревни Потапцы, обозначенной местом сбора, но не встретил там ни одного человека не только из своего самолета, но и из других.

Сообщить своему начальству об обстановке месте приземления я не смог, так как радиостанции сбросили отдельно от блоков питания и шифровальных таблиц. Опасаясь за сохранность имевшихся при мне совершенно секретных шифров связи, я решил закопать их в землю. На следующий день я встретил гвардии майора Евстропова, помощника командира 3-й гвардейской ВДБр по политчасти, и одного рядового бойца. Втроем мы пошли к деревне Потапцы, где встретили старшего лейтенанта Доронина и незнакомого мне старшину. Связи с бригадой не было, и вообще мы не знали, где она и что с ней.

До 2 ноября нас в тылу у немцев собралось 18 человек. Находиться за Днепром становилось все труднее — кругом кишели немцы. Мы прятались в балках, питались сырыми и грязными овощами. Я заболел и сильно ослаб. 2 ноября, днем, нас обнаружили немцы и обстреляли. Майора убили. Другие разбежались. Остались двое — я и Доронин. Когда немцы приблизились к нам, Доронин застрелился. Отстреливаясь из автомата, я бросился к канаве, но до этого укрытия не добежал — был ранен осколками брошенной мне вслед гранаты. Когда пришел в сознание, надо мной стояли немцы. Меня подвели к автомашине, где я увидел еще двух пленных бойцов. Не допрашивая, меня доставили на сборный пункт пленных десантников на станцию Мироновка, откуда через транзитные лагеря в Умани и Перемышле я попал в шталаг N 320…»

Другой участник Днепровского воздушного десанта Матвей Лихтерман рассказал:

«У меня нет точных данных по 5-й гвардейской ВДБр, но ей повезло чуть больше, чем нашей 3-й, ведь пятая была высажена частично и многим из нее удалось пробиться в Каневские и Таганские леса к партизанам, а 1-ю ВДБр вообще не стали десантировать. Из нашей третьей бригады после войны нашлось около двухсот человек. Половина выживших прошла через немецкий план. Одним словом, из 3-й ВДБр вернулся живым примерно каждый двенадцатый из ушедших в десант. Из нашего противотанкового дивизиона выжило трое: я, Анкудинов и Кондратьев. Гоняли нас немцы по степи и постепенно истребляли. Облавы с собаками. Сначала нас было трое, потом образовалась группа из 12 десантников. Первые четыре дня нам удавалось уходить от преследования, а потом наше везение окончилось: нас зажали на узком участке. Вышли оврагами всего четверо. Наткнулись на группу комбата майора Жерносекова, примерно семьдесят человек. Через день немцы снова обложили нас со всех сторон. Кто-то из лежащих рядом со мной десантников крикнул: «Комбат застрелился!» В том бою я уцелел. Мы снова прорвались, но в группе оставалось 14 человек. Среди нас один офицер, командир пулеметной роты, и опять мы прятались, опять отстреливались, опять прорывались к Днепру. Еды нет, воды нет, питались кукурузой, картошкой с полей, яблочной падалицей и желудями. Разводить костров не могли. Боеприпасы брали у убитых. Нигде не слышали звуков боя, похожего на прорыв с фронта в нашу сторону.

Нельзя было войти ни в одно село, везде нас ждали засады. Пойманных десантников немцы и власовцы-казаки вешали на телеграфных столбах вдоль дорог. Окружили нас на рассвете. Мы были в овраге. Немцы с двумя танками. Кричат нам по-русски: «Десант! Бросай оружие! Выходи сдаваться или сейчас закидаем минами!».

Мы смотрим — полное окружение. Нас было чуть больше десятка. Что делать?! Идти на прорыв? Тут не прорвешься. Стреляться? Мы так устали за эти дни беспрерывной погони за нами, что приняли бы смерть как избавление, настолько мы были измучены и истощены. Смотрим на ротного, а он смотрит на нас. Потом лейтенант достает из гимнастерки документы и начинает закапывать их в землю. Все последовали его примеру. Я не смог в то мгновение выстрелить себе в голову. Из карабина попробуй застрелись. Начали бросать на землю патроны и оружие. И по одному поднимались из оврага. На дороге нас избили прикладами и загнали в кузов крытого грузовика. Довезли до окраины какого-то села, высадили из грузовика. Там здоровенные немцы свежевали туши свиней, подвешенных на крюках к деревьям. Рядом с ними стояли молодые хохлушки и громко смеялись, показывая на нас рукой. Стоявший рядом со мной десантник прошептал: «Сейчас и с нас так шкуру сдерут». Снова загнали в крытый тентом грузовик. Привезли на станцию Мироновка. Там в станционных строениях и сараях были собраны пленные десантники. Утром следующего дня подогнали товарняк и начали загонять в вагоны. Я сознательно оторвался от своей группы. Назвался Михаилом Гариным, рядовым. Внешность у меня не типичная, полицаи не заподозрили во мне еврея. В нашем вагоне было много пленных, выходцев из Средней Азии. Привезли нас в Уманьский лагерь… »

НУЖНО ЛИ ПРИУКРАШИВАТЬ ПОДВИГИ?

Кондратьеву повезло: «На нас, — продолжал он свой рассказ, — натолкнулись десантники из пятой бригады. Их командир подполковник Сидорчук возглавил нашу объединенную группу численностью до батальона. Нашли радиостанцию, и 7 октября связались со штабом фронта. После этого сеанса связи нам сбросили ночью по воздуху немного продовольствия — пакеты с американским сухим пайком, кое-какое оружие — и боеприпасы…»

Через три дня комбриг Петр Сидорчук получил приказ командующего 52-й армией генерал-лейтенанта Константина Коротеева захватить село Свидовок и отвлечь противника на время форсирования нашими войсками Днепра. Прорвать заранее организованную оборону без артиллерии и минометов -дело почти безнадежное. Но приказ надо выполнять — в 4 часа утра десантники, забросав неприятеля ручными гранатами, ворвались в Свидовок и… напоролись на танки. Успех наступления обеспечил бронебойщик Кондратьев. Четыре его выстрела из сброшенного с самолета ПТР выбили четыре вражеских танка. Пятый танк вместе с остатками пехоты отступил из села.

Но войска фронта так и не смогли в ту ночь форсировать Днепр. Поэтому противник оттянул от берега часть сил и бросил их против остатков воздушного десанта.

Десантники оставили Свидовок и заняли круговую оборону, отвлекая на себя немецкие танки от переправившейся в ночь на 14 ноября через Днепр 254-й стрелковой дивизии. Через день эта дивизия соединилась с воздушно-десантной бригадой. Вернее, с немногими оставшимися в живых десантниками. Всех уцелевших бойцов и командиров Днепровского воздушного десанта наградили орденами и медалями, а троих удостоили звания Героя Советского Союза — майора Арона Блувштейна, старшего лейтенанта Сурена Петросяна и сержанта Ивана Кондратьева.

Сибиряк узнал о своем награждении спустя год. В том бою на Днепровском плацдарме при отходе в Черкасский лес он был контужен и тяжело ранен — пулей в живот навылет. Из запаханного вражеским танком окопа его откопали и выходили сердобольные местные жители. После долгих госпитальных мытарств ему определили 2-ю группу инвалидности и списали из армии.

Кондратьев не знал, что при докладе о первых результатах форсирования Днепра Сталина особо раздосадовала неудача с использованием воздушно-десантных бригад.

В специальном приказе он указал: «Выброска массового десанта в ночное время свидетельствует о неграмотности организаторов этого дела, ибо, как показывает опыт, выброска массового ночного десанта даже на своей территории сопряжена с большими трудностями». Вскрыв слабые стороны воздушно-десантных войск, Верховный главнокомандующий запретил впредь воздушное десантирование крупных соединений.

Инвалида Кондратьева мало интересовали стратегические проблемы. Свои солдатские обязанности он исполнял честно и профессионально. Если бы все большие начальники, причастные к подготовке Днепровской воздушно-десантной операции, обладали такими качествами, то «крылатая пехота» обошлась бы меньшими потерями.

… НЕВЗИРАЯ НА ЛИЦА И ЗВАНИЯ

Возвратившись из госпиталя в Армизон, 22-летний Кондратьев устроился заготовителем в ондатровое хозяйство. Надо было помогать семье — родители немощны, братья погибли на фронте, сестры малы. Через год Иван уехал в Пятигорск (там жила сродная сестра), работал снабженцем на текстильной фабрике. Потом перешел на завод «Прогресс», тоже по снабженческой части. Работа нетяжелая, но ответственная. Чуть не доглядишь или ошибешься — вот и растрата материальных или денежных средств. А за это — суд и тюрьма.

В апреле 1963 года приключилась такая беда и с Иваном Петровичем. Внезапная ревизия выявила у него недостачу двух тысяч рублей. По нынешним временам кредитов и ипотек сумма небольшая. Но тогда, в самый разгар очередной хрущевской кампании по борьбе за сохранность социалистической собственности, расхитителей десяти тысяч рублей расстреливали.

Установка Хрущева была строгой: «Судить всех, невзирая на лица и звания». По приговору суда — «3 года лишения свободы с содержанием в колонии общего режима» — лишили Кондратьева и Золотой Звезды Героя Советского Союза. При торжествовавшей в нашей стране коммунистической идеологии герои не могли быть преступниками.

За колючей проволокой бывший десантник провел около двух лет. После свержения Хрущева пришедший к власти Брежнев к 20-летию Победы амнистировал фронтовиков, осужденных за бытовые и хозяйственные преступления. Однако в звании Героя Советского Союза Ивана Петровича восстановили только по ходатайству совета ветеранов 5-й гвардейской ВДБр уже к 30-летнему победному юбилею. И выдали новую Золотую Звезду, а к ней -новый орден Ленина. Но в книгу «Герои земли Тюменской» очерк о нем поместить не успели. Он появился в этом сборнике лишь в 1991 году.

С тех пор ветеран ВДВ Кондратьев с женой Марией Захаровной и обосновался в Тюмени. Сын оставался в Барнауле, а дочь — в Енисейске.

При нашей встрече накануне 50-летия Победы Иван Петрович держался бодро и в отличие от многих своих сверстников не жаловался на жизнь, на пенсию и на президента Ельцина. И хотя ныла фронтовая рана, и последствия контузи и давали о себе знать, бывший бронебойщик еще читал без очков, водил машину и вязал рыбацкие сети. О войне вспоминал неохотно. Куда оживленнее рассказывал мне о рыбалке, природе и других простых житейских заботах. Смотрел я на него — ничего геройского. Обыкновенный русский мужик. Такой легко вспашет и засеет ниву, построит дом, заведет семью и хозяйство. А придется — с бронебойным ружьем остановит немецкие танки. Тюрьмой да сумой его также не испугаешь. На политических пророков он не надеялся — только на себя. На таких вот Иванах испокон веков и держалась наша Россия
Записан
Страниц: [1]   Вверх
« предыдущая тема следующая тема »