Между тем, автор перевода сегодня разместил вторую часть перевода дневника.
Из:
http://sogenteblx.livejournal.com/Прежде чем повесить продолжение дневника краскома, хочу внести некоторые дополнения в характеристику источника. Выяснилось, что дневник частично цитировался в работе Пауля Кареля «Гитлер идёт на Восток», которая выходила на русском. Текст в изложении Кареля отличается: стоят чуть другие даты, по-другому построенные и иногда иные по смыслу фразы, иногда данные из одного дня запихнуты в другой (скорее всего, его вольная редактура). Тем не менее, Карель пишет, что дневник попал к нему в виде оригинала из архива начальника разведки XXXX армейского корпуса — соответственно, можно предполагать, что русский оригинал не был утрачен, а Карель работал с иной версией, чем та переводная, которую нашёл в архиве Мартин. Также Карель отмечает, что 9 февраля 1942 года Гончаров погиб в бою против солдат 34-й пехотной дивизии из Гессена.
В январе Гончаров стал писать больше: иногда записи за один день идут «слоями», видно, что заносилось в разное время суток. Есть зарисовки из оккупации. Некоторые мысли автора всё так же очень крамольные. Показательно меняется настроение. Жить автору оставалось меньше месяца.
Мои примечания в квадратных скобках. На русском публикуется впервые.
11 января 1942 годаВ 1:00 мы получили приказ пройти 17 километров в направлении на Ильинское у Варшавского шоссе. Наши соседи, 415-я стрелковая дивизия, открыто нас вытеснили из этого места. В 5:00 мы вновь выдвинулись и шли очень медленно. Я доскакал до Холопово, чтобы там погреться. Мы идём на правом фланге [43-й] армии. Пересекли шоссе Москва–Варшава. На нём сейчас сильное движение. Прохода нам сейчас нет. Наши части с мучением пробиваются сквозь глубокий снег. Лошади стоят на месте, не вытягивают. Кошмарно холодно, где-то -30. Я доехал до Мосолово и приготовил размещение для штаба [616-го стрелкового полка]. Позже выяснилось, что наш полк ночевал в соседней деревне. Наши места занял 470-й стрелковый полк. В Мосолово в каждом доме очень много людей, среди них беженцы, погорельцы и сами местные.
12 января 1942 годаПолк продолжает движение. Снабжение каким-то образом пробивается. Артиллерия отстала. Мы прошли Медынь с севера. В Медыни идут уличные бои [город оставался в немецких руках до 15 января]. Ночью я почти не спал. Ехал вместе с обозом, прошли через много деревень, которые, к сожалению, по большей части сожжены. В одно село немцы ворвались сегодня ночью, ограбили население и вновь откатились.
Вчера мне порядком влетело от моего начальника. Он грозил сместить меня с моей нынешней позиции и направить на передовую. Мне всё равно. Тем не менее, вчера полноценно отдохнул, для меня это ценнее чем что бы то ни было.
Местные рассказывают о немецких грабежах и убийствах. Удивительно, что Александровка стоит целая.
13 января 1942 годаМы продвигаемся в Смоленском регионе, сопротивления не встречаем. Эти края зачистили парашютисты. Немцы драпали в таком удивлении, что даже не смогли сжечь деревню. Как я понимаю, это была первая крупная операция наших авиадесантных частей.
Перед нами идут части 5-го стрелкового корпуса, мы следуем за ними. Интересные деревни стоят в Смоленском регионе. По одной стороне дороги идут жилые дома, а по другой — сараи и конюшни.
Смоленские километры очень длинные… «Бабушка, сколько километров до Гончаровки? — 1 километр, сынок». Вот 1 километр, потом ещё 1 километр, потом ещё полкилометра и ещё полкилометра, а вот потом наконец и Гончаровка.
Дома здесь очень большие, но внутри кроме стола да пары скамеек больше ничего нет.
14 января 1942 годаМы прибыли в деревню Шанские Заводи [правильно: Шанский завод]. Здесь меня ждал особый сюрприз: на благо фронта я был назначен командиром 2-й пулемётной роты. Другими словами, я снова получил свою старую должность. Один там в штабе был недоволен моей работой, но это неважно.
На передовой сейчас лучшие люди нашей страны.
В роте 3 пулемёта, 35 солдат, 7 лошадей, 3 саней. В целом по силе равно пулемётному взводу.
В Шанском заводе я спал в доме жены партизана. Они рассказали мне как немцы их пытали. Бургомистр и некоторые другие местные надели немецкую униформу и пошли охотиться на партизан, но, разумеется, никого не нашли.
В 3:00 мы встали и выдвинулись на фронт. Я спал на тёплой печке. Печь была отделана белой кафельной плиткой, первый раз в жизни такое вижу. Должен признать, выглядит очень красиво.
Теперь моя очередь ложиться в госпиталь. Хорошо, если нетяжело ранен. Сейчас теплеет, но все дороги замело.
15 января 1942 годаГлавные дороги бесконечные, занесённые снегом, и тянутся от деревни к деревне. Едем окольными путями. Рассказывают, что в Медыни поп получает 2500 рублей в месяц. Другие говорят, что немцы подозревали коммунистов в тех, у кого дома не висело иконы.
В одной деревне встретили большое количество женщин, девушек и партизан.
Вечером по железной дороге достигли районного центра Изновски [правильно: Износки]. В 1:00 вновь двинулись отсюда. Ковыляли по бездорожью. Люди настолько устали за день, что спали на ходу. Мы пересекли поле и внезапно оказались в тылу врага. Партизаны провели нас по объездной дороге.
16 января 1942 годаВесь день отдыхали. Я спал. Население радуется нам и не знает, чем они могут нам помочь. Моя хозяйка пожарила мне картошки и дала 2 кувшина молока. Роскошно. Местные жители собрали муку, чтобы испечь нам хлеб, но мы от этого отказались. Протопили нам баню, но мыться мы не пошли. С табаком плохо. Народ курит клевер, гречиху и прочие суррогаты. Когда заходишь в дом, люди от радости не знают где присесть, точнее говоря, чем тебя потчевать. Вечером построили батальон и двинулись в направлении на Юхнов. Только вышли за околицу — за нами миномётные взрывы. Как я узнал позже, прямое попадание в штаб полка. Ранены Кубицкий и [начальник штаба 616-го стрелкового полка старший лейтенант Фёдор Петрович] Бурцев. Нескольких ранило и убило.
Когда проезжали через деревню, видели множество радостных женщин. «Бейте! Возвращайтесь живыми и здоровыми. Мы желаем вам удачи».
Сколько честной уверенности в этих словах.
К сожалению, наши ночные манёвры ушли в молоко. Когда мы прибыли на занятую немцами станцию, их уже и след простыл. Состав отправился ещё накануне. В этих местах, удалённых от фронта, немцы провели хотя бы терпимые преобразования. Грабили много, но не чересчур. Зачастую они брали принудительный налог. Пример: каждый дом должен выдать одну шапку и одну пару валенок или колхоз должен отдать столько-то и столько-то лошадей и коров. Деревни здесь не жгли. Ночью очень тяжело продвигаться. Дорога плохая, спотыкаешься. Лошади выбиваются из сил. На просёлочных дорогах двигаться выходит только в колонне.
17 января 1942 годаНочью пришли в Хмелов [правильно: Хмелев]. Выяснили, что в соседней деревне стоит обоз противника, который должен пройти через нашу деревню. Мы сели в засаду. Утром по ошибке всё провалили. В деревню зашла немецкая конная разведка. Миномётчик неосторожно открыл огонь. Немцы соскочили с лошадей и исчезли. Мои пулемёты стояли в школе. Они открыли огонь и убили 2 лошадей и 1 солдата. Ясное дело, обоз скрылся из виду. Потом полковая разведка с пулемётом пошла в занятую немцами деревню и отбили немцев примерно на 500 метров. Я послал туда ещё один пулемёт. К сожалению, разведка не смогла больше продвинуться и обоз смылся. Остались только пистолеты-пулемёты и пулемёты.
Дорога, по которой мы шли, обстреливалась. Нескольких из нас убило и ранило. Слава Богу, что дорога была почищена, так что мы смогли залечь за сугробами. Так мы и пролежали до вечера. К вечеру получили подкрепление и вышибли немцев из деревни. В деревне я влез на печку, на которой не спал уже долгие годы.
Немцы говорили местным: у нас дома дети и хватит с нас войны. Нам эта война ни к чему.
Похоже, что в немецкой армии идёт брожение и зреет большое недовольство. Виной тому мороз и неудачи на фронте.
Многие старосты были назначены насильно. Население, как обычно, встречает нас с радостью. Идём на Юхнов. Там пока заняты наши ВВС. Во время битвы я добыл 4 лошадей. Это ценное приобретение, поскольку мои лошади вымотались.
18 января 1942 годаДнём зашли в деревню Куновка. Стали на лесной опушке. До [соседней] деревни от нас был 1 километр. В деревне должно быть 400 немцев. Мы до вечера пробыли в лесу и пошли назад в деревню. Посчитались и выяснили, что в батальоне в наличии только лишь 70 человек. Когда же мы получим пополнение? Мы уже второй день без хлеба, да и суп очень плохой. Мы отрезаны от ближнего тыла. Ночью эту деревню взял 1-й батальон, захватили склад с провизией — мясо и консервы, хлеб и джем, табак и прочие замечательные вещи. Результат: наутро 1-й батальон был в стельку пьян.
19 января 1942 годаПередвинулись в Куновку, т.к. во время наступления на соседнюю деревню нашу атаку отбили. В общем, у нас большие потери во 2-м взводе 6-й роты. Ударили второй раз и выяснилось, что там были финны. Из деревни мы их вышвырнули и соседний лес от них зачистили. 1-й батальон всё ещё пьян и у них двое раненых.
Вчера стал свидетелем трагического случая. Командир 6-й роты, добывший немецкий пистолет-пулемёт, уронил его на землю. Тот выстрелил и убил его.
Сегодня разжился несколькими плитками шоколада, табаком и консервами. Хотел ещё и фляжкой водки, но там оказался бензин. Весь день наши солдаты бились за Николаевку. Взвод из 6-й роты был почти полностью уничтожен. У нас тоже есть потери. В целом личный состав выбывает. Не знаю, что уготовила сегодняшняя ночь. Может, утром нам конец. В данную минуту мы богачи. Курим немецкие сигареты и сигары, едим немецкие консервы и прочие яства, особенно в избытке у нас шоколада.
Вечером немцы предприняли энергичную контратаку на Николаевку. Они подползли по снегу, но без толку. Маленькая кучка красноармейцев с 2 пулемётами устроили им такой «дружеский» приём в виде заградительного огня, что тем пришлось откатиться. Вечером и я дошёл до Николаевки. Всю ночь командиры и красноармейцы были на постах. Время от времени враг постреливает из миномёта.
20 января 1942 годаТяжёлый день. Сегодня насчитали 20 немцев, которые были убиты нами. Мы их обыскали и много чего нашли. Я взял с мертвеца часы и ещё несколько вещей. Моя рота в виде трофеев получила 4 немецких пистолета. Во время осмотра пистолетов внезапно раздался выстрел, и младший командир Башкиров рухнул на землю с простреленным черепом. Этот злополучный случай произвёл на меня большое впечатление.
Сегодня по нам стреляют со всех сторон. Откуда-то слышится пулемётный огонь, но всё это пустяки. Дважды нам сообщали, что противник будет на нас наступать, тем не менее, ничего не произошло.
С нетерпением жду, когда же меня ранят, потому что хочу покинуть полк. Служба в этом полку по-настоящему тяжёлая. Я ношу 3 кубаря (как старший лейтенант), когда сам ещё не получил [официальное] подтверждение [нового звания], хотя и прошёл установленный срок на повышение.
Как выяснилось позже, «противник», который проходил мимо и был нами обстрелян, оказался нашим 1-м батальоном (который ранее напился).
21 января 1942 годаПрямо сейчас мины рвутся вокруг моего дома. Днём попытались атаковать соседнюю деревню. Но дошли только до опушки леса и пришлось отступить, поскольку наши силы были очень слабые.
Утром опять инцидент. На столе лежала заряженная ракетница. Помощник старшины взял её и выстрелил, при этом ранил хозяйку дома в ногу. Мы сами делаем всё, в чём обвиняем противника. Я так думаю, что живи мы сейчас в мирное время, то сидеть бы всем красноармейцам по тюрьмам, но в данный момент война всё списывает. Вот, например, вчерашний и сегодняшний случаи.
Днём над нами пролетел немецкий самолёт, сбросил бомбы и отстрелялся по нам из пулемёта. Повсюду остались лежать мёртвые. Где меня настигнет смерть?
Ночью штурмовой батальон атаковал Пуповку. Противник подпустил нас на 40 метров и потом открыл огонь. У нас очень много убитых и раненых. Видно, что наши операции подходят к концу. У нас больше нет ни людей, ни оружия. В роте лишь 10–15 человек, в батальоне только 2 роты. Нам срочно, срочно нужно пополнение!
22 января 1942 годаНочь прошла тихо. Утром мы чистили пулемёты. Ночью ранили Зиновьева. Войне нет конца. Я думаю, что она продлится ещё год, может, даже и меньше, а потом красноармейцы сами, без МИДа, подпишут мир, точно как это было в прошлую войну. Весь день над Куновкой и Николаевкой кружили немецкие самолёты, швыряли бомбы и стреляли из пулемётов. Несколько сараев загорелись, разрушило один дом и ранило около 10 человек. Двое потеряли зрение. Убито 10 лошадей.
Несмотря на все атаки, наши войска не могут больше наступать с уже занятой территории. У немцев очень сильная оборонительная линия. Атаковать далее мы не можем, т.к. больше нет людей, нет оружия и нет боеприпасов. Ночью 6-я рота с пулемётом пошла на Пуповку и отрезала дорогу на Рубихинов [правильно: Рубихино]: они просидели там какое-то время и вновь отошли. В 3:00 4-я рота пошла на Рубихино, но безуспешно.
С питанием очень плохо. Суп совсем водянистый.
23 января 1942 годаВесь день немецкие лётчики не давали нам покоя. Особенно в Куновке они нанесли большой урон. Ещё несколько домов и конюшен сгорели. Убило много лошадей и людей. У меня убито 2 лошади и 2 человека ранено. Я снова безлошадный, ещё и моего водителя задело.
В роте сейчас 27 человек. От [немецкой] авиации лучшее спасение — идти как можно ближе к линии фронта. Николаевку противник обстреливал из миномётов и пулемётов. В дом попало 2 мины. Одна упала в сени и убила двух человек. Вторая пробила крышу и взорвалась под полом. В доме было 25 человек. Притом ни одного не ранило.
Несколько слов о носах: у 50% красноармейцев носы отморожены. Среди них есть несколько таких, кто в начале обморожения не стал немедленно проводить растирание — их носы начали гнить.
О нашем положении: в 15 километрах за нами находится деревня Агрошево, которую заняли немцы. Спереди, справа и слева от нас тоже немцы. Так что мы окружены. Сосредоточиться на задаче не можем, топчемся на месте около недели.
24 января 1942 годаСегодня сильный мороз. За один день примерно 15 человек обморозили носы. Свой я растёр со снегом.
В 00:30 выдвинулись атаковать Рубихино. Мы собрались на лесной опушке. 4-я рота пошла направо, 6-я — налево. 4-я рота подпустила противника на 400 метров и затем открыла огонь из автоматической 2-см зенитки. Под огонь попал и я. Я ковылял через поле и увидел большую вспышку перед собой. Я упал на землю и вжался в неё. Следующие снаряды разорвались примерно метрах в 100 от меня. Рота была буквально прижата к земле огнём зенитки. Затем мы отступили. К моменту получения приказа на отход, мы уже порядочно замёрзли. Хорошо, что вновь отошли во тьму леса, там можно было двигаться свободнее.
«Знаешь», — сказал один боец — «когда замерзаешь, становишься ко всему таким безразличным, тогда уже ничто не важно, лишь то, околеешь ты или же тебя пристрелят. Тогда только одно желание — чтобы поскорее убило». Опасная ситуация. Человек совсем негоден для боя.
Противник взял Огорихово. Жаль нашего обоза со всеми припасами. В плане снабжения, следующие дни будут плохими, поскольку уже сегодня у нас нет хлеба. Вечером солдаты готовили конину. За день нас часто назначали брать Рубихино; к счастью, операцию своевременно отменили.
Автор
Тема: Гончаров Владимир Иванович. Дневник Ст. Лейтенанта КА. (Прочитано 5449 раз)