Перейти в ОБД "Мемориал" »

Форум Поисковых Движений

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Войти
Расширенный поиск  

Новости:

Автор Тема: Хакимов Ахияр Хасанович, повесть «Сполохи» («Перелетные птицы»)  (Прочитано 5539 раз)

Гульшат Хакимова

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 2
Здравствуйте, дорогие друзья!
Не так давно благодаря Татьяне Калябиной, которой мы необычайно благодарны, мы с мамой узнали об этом сайте, о музее во Фрязине, и вообще о большом интересе к теме Днепровского десанта. А главное, узнали о многих замечательных людях – о тех, кто воевал и о тех, кто сейчас столько времени и сил отдает, чтобы узнать правду о далеких, казалось бы временах. И вот теперь я хочу рассказать о своем отце – Хакимове Ахияре Хасановиче, народном писателе Республики Башкортостан. Войне посвящены его первые крупные произведения, да и потом, на протяжении всей жизни, эта тема не отпускала его. Хотя рассказывать о войне он не любил, никогда не говорил о боях, только иногда о каких-то бытовых подробностях солдатской жизни. Всегда говорил, что всё, что он хотел бы сказать, он написал в своих книгах.


Ахияр Хасанович Хакимов (Ахияр Хаким) родился 23 августа 1929 года в деревне Ново-Янбеково Давлекановского района Республики Башкортостан, точнее, тогда еще БАССР. Он рано потерял отца. Закончив шесть классов в школе в своей деревне, поступил на подготовительные курсы в Давлекановском педагогическом училище, одновременно посещал курсы радистов. Конечно, по возрасту он не должен был участвовать в войне, но он очень хотел попасть на фронт и сражаться с врагами. В предисловии к рассказу «Встреча с маршалом» мой отец так вспоминал это время: «О сражениях первых двух лет Великой Отечественной войны знал я только по радиопередачам и газетам. Да еще по фронтовым письмам и рассказам солдат, вернувшихся из госпиталей после тяжелого ранения.
Нет, наверно, семьи, которой не коснулось бы черное крыло войны. И мой родной брат Харис пропал без вести уже в сорок первом году<…>.
Судьба брата Хариса, гибель Талипа, соседей<…>, и неизвестно скольких еще других наших близких – все это привело меня к мысли отправиться на фронт».
В сельсовете он получает справку, что ему 16 лет (хотя было 14) и бежит на фронт. С разными приключениями он добирается до окраины Москвы. Там на станции Щелково он прибился к солдатам, которые его подкормили, одели и забрали с собой. Так отец оказался во Фрязине. Сначала его прятали, но потом начальство разрешило ему остаться, и он был включен в списки, учился на радиста, прыгал с парашютом. Лейтенантом у них был Григорий Чухрай, знаменитый впоследствии режиссер, которого они называли «батей».

 Вспоминал отец предприимчивого старшину Федора Толокнова, который всегда умел обеспечить своих бойцов пропитанием. Вспоминал киргиза Махмута Жакиева, которому обязан был жизнью. Рассказывал, что тогда еще не курил и ему вместо табака выдавали шоколад. С детства я помню небольшие наколки на папиных руках – парашют, якорь, тоже, видно, с тех времен. Еще запомнились названия фигур высшего пилотажа – штопор, бочка и какой-то таинственный иммельман. Раз как-то отец стал объяснять, как набирают сигнал SOS, но когда я спросила про другие буквы, сказал, что уже не помнит…

С сентября по ноябрь 1943 г. Ахияр Хакимов принимал участие в боях в составе 3-й гвардейской воздушно-десантной бригады, переброшенной на правый берег Днепра.

 Именно об этой первой своей боевой операции он рассказал в повести «Сполохи» («Перелетные птицы») (1973).

Эта первая из его «военных» повестей во многом автобиографична, начиная с первого же эпизода, когда герой повести Карим после прыжка «приземлился» на огромное дерево и повис на стропах. Так и случилось с Ахияром Хакимовым, именно тогда Жакиев сумел обрезать стропы и освободил его, спас ему жизнь.
Лишь через месяц изнурительных боев в тылу врага он с группой Чухрая перебрался на другой берег Днепра к своим. Весной сорок четвертого года 3-я десантная бригада оказалась в Белоруссии в городе Быхов. Как отец рассказывал, там на чердаке старинной церкви сохранилась богатая библиотека русской и зарубежной классики. В течение нескольких месяцев, пока стояли в Быхове, он забирался туда и запоем читал. Потом он всегда тепло, с благодарностью вспоминал своих командиров, разрешавших ему подолгу читать, говорил, что там прошел свои  университеты. Наверно, это чтение и предопределило его дальнейшую судьбу.
Позже в составе 103-й гвардейской стрелковой дивизии 3-го Украинского фронта с 17 марта 1945 до 9 мая 1945 участвовал в боях с врагом. Повесть «Мост» (1975) посвящена подвигу наших солдат в Венгрии в самом конце войны, когда победа была уже так близка. А в рассказе «Встреча с маршалом» (1999) отец вспоминает, как медаль «За отвагу» ему вручил сам маршал Ф. Толбухин. Также он был награжден орденами Отечественной войны, Красной Звезды, медалями «За взятие Вены», «За победу в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.» и др.
Память о друзьях-солдатах отцу была очень дорога, всю жизнь хранил фотографии около 20 десантников с дарственными надписями. Среди них есть, например, фотография Михаила Трушкина, на которой рукой бойца написано: «Вспомни, кто с тобой связывался, когда ты был на задании в тылу у фрицев. 4 октября 1945 г.».
 

После войны Ахияр Хакимов вернулся в родные края, экстерном закончил Давлекановское педагогическое училище, был учителем в Узбекистане, директором школы в Башкирии. В 1956-1961 годах учился на филологическом факультете Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова. В студенческие годы начал писать рассказы, статьи, рецензии. В первой половине 60-х он защитил диссертацию, работал в журнале «Агидель». В дальнейшем в течение почти 26 лет (1967-1992гг.) его жизнь была тесно связана с «Литературной газетой», где он работал редактором отдела литератур народов СССР. Являясь членом ее редколлегии и одновременно секретарем правления Союза писателей РСФСР, А.Х. Хакимов приложил много сил, энергии для выявления новых литературных талантов, для сплочения писателей нашей страны.

Ахияр Хасанович сидит слева рядом с Е.Евтушенко.

Разные периоды Великой Отечественной войны отображены в его повестях «Радуга» (1973), «Байга» (1974), «Хромая волчица» (1977), «Свадьба» (1978), «Эшелон» (1995), романе «Млечный путь» (1989). К теме молодости, опаленной войной, к трудной послевоенной жизни фронтовиков писатель возвращается в рассказах «Падают звезды» (1998), «Один день в августе» (1998), «Встреча с маршалом» (1999), повести «Опавшие листья» (2001).
Из «современных» его произведений наиболее известен небольшой роман «Куштиряк» – ироничное повествование о жизни и нравах башкирской деревни. В романах «Ураган» и «От бури нет спасения» писатель обратился к 20-30-м годам ХХ века, ко временам гонений и репрессий.
Постепенно его всё более и более увлекала история своего народа, и неслучайно особое признание получили исторические произведения Ахияра Хакима. Романы «Кожаная шкатулка» и «Плач домбры» уносят в беспокойный XIV век, когда племена башкир отстаивали свою независимость. «Караван» – это роман о путешествии в поисках истинного знания, о взаимопроникновении культур. Взгляд писателя обретал историческую и философскую глубину. В последних своих произведениях он размышляет о судьбах знаменитых поэтов Востока Сайфа Сараи («Песнь степей»), Ли Бо («Врата Вселенной»), Омара Хайяма («Одинокий путник»). Вообще отец был разносторонним человеком, занимался научной и преподавательской работой, публицистикой и переводами. Но делом его жизни была литература, художественное творчество. Он выступал в печати как на русском, так и на башкирском языках, но художественные произведения писал на родном, башкирском языке.
В 1984 году ему была присуждена премия БАССР им. Салавата Юлаева, а в 1989 году – государственная премия РСФСР в области литературы им. М.Горького. В 2001 году он был удостоен звания народного писателя Республики Башкортостан. В 2003 году его не стало. Сейчас на родине в г. Давлеканово работает дом-музей Ахияра Хакимова, имя его присвоено одной из улиц города и школе в родной деревне.
С военной темой мой отец писатель Ахияр Хаким вошел в литературу, но и позднее возвращался к ней снова и снова. В его стихах 1998-2000 годов много печали и горечи за то положение, в котором оказались ветераны, но звучит и гордость солдата, отстоявшего родину и завоевавшего Победу. А недавно мы нашли в его архиве старую тетрадь со стихами 1943-48 гг. Одно из них называется « В землянке» – вероятно, оно родилось как раз во время Днепровской операции.

В ЗЕМЛЯНКЕ

Сидим в землянке в тишине,
гнетущей и глухой,
и каждый думает: что мне
готовит жребий мой?

Одну цигарку за другой
скрутивши, их подряд
всё курит Кузьмичёв, мой друг,
тревожен его взгляд.

Горячих чувств душа полна,
и жжёт огонь в груди,
наутро в наступленье нам
по Киеву пройти.
 
Победным маршем мы пройдём,
и красный стяг в руках.
...Уфа в сиянии своём
мне вспомнилась впотьмах.
         
6.XI.43
   
Удивительным кажется, что в конце жизни именно в поэзии  он опять вернулся памятью к пережитому на войне.    Так появились эти стихи:                     

                                               
ВЕСЕННИЕ ГРЕЗЫ.                                                         
         
 Живою цепью выстроились в небе,
К нам птицы возвращаются весной,
Как будто бы на родину шлют вести
Солдаты, погребенные войной.

Вновь прохожу бессонными ночами
Дорогами, объятыми огнем.
Одна струна отчетливее прочих
Из ночи в ночь в уме звучит моем.

Все вспоминаю берег Балатона,
Снарядами изрытый, а в ушах
Мадьярских девушек лихое пенье
Со сдавленным рыданьем в голосах.

На подступах путь расчищали к Вене.
Нам стольких жизней стоила она!
Похоронили на горе яугиров*,
На камне высекая имена.

Давно не навещал я те могилы.
Заботлив ли за вами там уход?
Спасенный вами от порабощенья
Все так же ли вас помнит там народ?

Летят, спешат успеть ко дню Победы
Весною птицы каждый год подряд,
Живою цепью выстроившись в небе.
Но больше не придет домой солдат.

Состарились давно от горя вдовы,
И сыновья отцов переросли,
Перенесли лишения и голод
И горе безотцовства понесли.

Живые цепи птичьих стай доносят
Нам с неба чьи-то голоса весной.
Как будто через годы шлют приветы
Солдаты, не пришедшие домой.
                     
 Март   2000 год.

* Яугир – солдат, воин

                     ДЕНЬ ПОБЕДЫ.

              Встрече в “Клубе ветеранов”
              в Москве в 1995 году посвящается


Со стариками майское застолье.
На лацканах их ордена блестят.
Десятилетие назад их было за сто –
пятнадцать нынче за столом сидят

“Ряды друзей теперь быстрее тают, –
сказал один старик, смахнув слезу. –
Ведь ветераны нынче голодают
на пенсиях, что в месяц раз несут”.

“А я недавно ездил через Польшу
в Германию и сам увидеть смог:
им поражение пошло на пользу,
живут, как победителям дай Бог”, –

сказал другой. Меж Волгою и Вислой
не сосчитать могил твоих солдат,
страна родная. С каждым годом числа
забытых стариков на совести лежат.

Они все отдали для той победы.
Как львы, стояли у ворот твоих.
Врага до дому гнали. Для обиды
теперь все основания у них.

1999 г.

 
ПАМЯТНИК.

Привет, земляк! Что так невесел
Ты нынче, каменный солдат?
С каким упреком и обидой
Твои глаза на нас глядят!

Один стоишь, яугир, в чужбине,
Где кровью полита земля.
Как будто гнется под ветрами
Сегодня статуя твоя.

Ты не забыл, как злата Прага
В конце войны перед тобой,
Моля, заламывала руки:
«Приди, спаси, защитник мой!»

Был обречен старинный город.
Ты от разгрома спас его.
Ты – это мы. Мы не забыли
Предназначенья своего.

Как грудью шли навстречу танкам,
Освобождая города.
Цветы нам под ноги бросала
Европа старая тогда.

Но коротка у старой память:
Забрызган грязью ты, солдат.
Зато в анналах твое имя.
Там буквы золотом горят.

2000 г.
               Стихи перевела Венера Думаева-Валиева

« Последнее редактирование: 09 Августа 2012, 12:25:57 от Гульшат Хакимова »
Записан

начкар@

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 17 478
  • Сергей Сергеевич (nachkar)
Здравствуйте, уважаемая Гульшат! Спешу выразить благодарность за очень интересный материал об Хакимове Ахияре Хасановиче!

Думаю, не будет лишним  в теме и его наградной лист




и о медали в приказе

http://podvignaroda.mil.ru/filter/filterimage?path=VS/106/033-0686196-0126%2B040-0125/00000331.jpg&id=20609560&id=20609560&id1=253b5947363bfaa513033aad809d4141
http://podvignaroda.mil.ru/filter/filterimage?path=VS/106/033-0686196-0126%2B040-0125/00000341.jpg&id=20609641&id=20609641&id1=9a7a3518865a1654c6a3e82247ea7d97
« Последнее редактирование: 24 Июля 2012, 21:28:58 от начкар@ »
Записан

Гульшат Хакимова

  • Пользователь
  • Участник
  • **
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 2
Записан

Алексей77

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 105
Кабдул Утепович Бектасов. Записки радиста: "Однажды  ночью,  двигаясь  за наступающими батальонами,  мы - командная группа  во  главе  с  командиром полка  гвардии  полковником  Хацкевичем, не
заметили,  как  оказались впереди  батальонов.  Уже начался ранний рассвет и
вдруг - длинные очереди по нам из крупнокалиберного пулемета с трассирующими
пулями. Мы  мгновенно  залегли.  По  команде  гвардии  полковника  Хацкевича
приготовили к  бою личное  оружие, на случай, если противник  пойдет на нас.
Поплотнее прижались к земле,  маскируясь и  прячась, используя каждую ямку и
складку земли.  По  приказу  командира расчет-радиостанции гвардии  сержанта
Хакимова Александра, поддерживающий радиосвязь с  батальонами лежа развернул
свою радиостанцию и установил радиосвязь с командиром 3-го батальона гвардии
капитаном Ерентюком. Хацкевич дал  ему координаты и ориентиры места,  откуда
ведется огонь по нас, приказал  подавить его. Вскоре огневой мощью батальона
противник был подавлен. Через некоторое время наступление было продолжено.
     Видимо,  противник  не  совсем ясно представлял обстановку, не  хватило
выдержки  подпустить нас ближе.  Если  бы они подпустили  бы  нас поближе на
расстояние  прицельного попадания,  то  многих  из нас скосили бы пулеметные
очереди.
     Однажды ночью  была потеряна  радиосвязь с батальонами  полка. Хацкевич
приказал мне не выходить  на  связь  с командиром  дивизии  до тех пор, пока
полностью не будут уточнены позиции батальонов. Мы работали только на прием,
передатчик не включали.  С  батальонами связь держала такая  же радиостанция
РБМ роты  связи  этого полка,  расчет  гвардии сержанта Александра Хакимова,
татарина из Башкирии. Пока устанавливали радиосвязь  с батальонами, уточняли
их расположение, прошло около двух  часов.  За это время "Дукат" вызывал нас
несколько  раз.  Мы не отвечаем, как-будто их не  слышим.  В глубине  души я
чувствовал, что поступаю  против долга и своей совести. А у командира полка,
Героя Советского  Союза,  не  хватает  мужества доложить  командиру дивизии:
уточняю обстановку,  доложу. Мы, радисты,  всегда  чувствовали  себя  как от
вышестоящего командира.  Но мы приданы  командиру  полка гвардии  полковнику
Хацкевичу.  Он  - полковник,  я  - сержант, дистанция огромная.  Уже начался
рассвет.  Восстановлена радиосвязь  и уточнены позиции  батальонов по карте.
Хацкевич подходит к  нам с картой  для доклада,  в это  время подъезжает  на
"виллисе" командир дивизии Степанов, соскакивает и с  лету на него:"Какой же
ты ... Герой  Советского Союза?!"  Поворачивается ко мне: "А ты  какого  ...
молчишь?!" В тот момент мне показалась, что по выражению моего лица Степанов
понял  истинную  причину.  Отвел душу,  и они отошли  в  сторону  вдвоем.  К
сожалению тогда, на фронте  командиры  не стеснялись в выражениях. На заднем
сидении "виллиса" сидел у рации в  наушниках наш коллега и наш корреспондент
и друг гвардии сержант Виктор Зубков. Мы втроем подошли к нему, пожали руки.
Он нас  понимал без лишних слов. Нужно честно признаться, что было, то было.
Забегая  вперед, скажу, что после Победы в  городе Сегеде Александр (Альфат)
Хакимов  записал  на  память  в мою  тетрадь несколько популярных песен тех,
военных лет. Тетрадка  и  сейчас хранится у  меня,  также как  фото  Виктора
Зубкова, подписанное им мне на память."
В книге автор называет Хакимова Александром. Видимо по прошествии десятилетий не помня настоящего имени или не зная его. Иногда не русские имена просто упрощали, переиначивая на русский лад. 
К примеру лейтенанта 3-й Гв. ВДБр. Назаревича все называли Алексеем, хотя по документам он Людвиг Назаревич.
Записан

Татьяна Калябина

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 441
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B0%D0%BA%D0%B8%D0%BC%D0%BE%D0%B2,_%D0%90%D1%85%D0%B8%D1%8F%D1%80_%D0%A5%D0%B0%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87

Ахияр Хаким  (АХИЯР ХАСАНОВИЧ ХАКИМОВ)



Воспоминания огненных лет
Предисловие к рассказу «Встреча с маршалом»

О сражениях первых двух лет Великой Отечественной войны знал я только по радиопередачам и газетам. Да еще по фронтовым письмам и рассказам солдат, вернувшихся из госпиталей после тяжелого ранения.
Нет, наверно, семьи, которой не коснулось бы черное крыло войны. И мой родной брат Харис пропал без вести уже в сорок первом году.
В конце лета сорок третьего года пришло «черное письмо» о смерти брата Талипа. Хотя мы и не были родными, я очень его любил. Оставшись в детстве круглым сиротой, он рос в нашей семье, когда я только пошел в школу, он уже был взрослым парнем, работал в правлении колхоза.
Судьба брата Хариса, гибель Талипа, соседей – родных братьев Мудариса и Идриса, дяди Саитгарея (младшего брата отца), и неизвестно скольких еще других наших близких – все это привело меня к мысли отправиться на фронт. В сельском совете заполучил справку, прибавив себе несколько лет. Осенью сорок третьего года добрался до подмосковного городка Щелково, где присоединился к 3-ей воздушно-десантной бригаде. Сразу же началось изучение ремесла радиста, а также почти каждый день –прыжки с парашютом сначала с вышки, потом с аэростата и в конце с самолета «Дуглас».
В начале ноября 3-я, 5-я, 8-я десантные бригады были брошены на правый берег Днепра в тыл к немцам. Неожиданно один радист заболел, на его место поставили меня. Начальник рации сержант Федор Толокнов, радисты – киргизский парень Жакиев Махмут-агай и я.
Утром в сумеречный час мы десантировались. Еще не совсем рассвело, не успел я заметить, а мой парашют зацепился за дерево. Хорошо, что Жакиев спустился недалеко от меня. Если бы он не помог, сложным было бы мое положение, потому что Махмут-агай успел заметить вражеских солдат, которые бежали в нашу сторону, стреляя с грохотом и треском из автоматов.
Говорили, что задание было рассчитано на три дня, однако мы лишь через месяц с огромными трудностями смогли вернуться на свой берег. От бригады в живых осталась лишь половина десантников. На моих глазах погибли заботившиеся обо мне, а в особенности о коробке с рацией, висевшей за моей спиной, автоматчики Володя Ляшенко, Борис Гольдберг, расчет еще одной рации. А наш командир взвода лейтенант Чухрай, Федор Толокнов, Махмут Жакиев и я, вместе с остатками бригады переправившись ночью на лодках через Днепр, соединились с фронтовыми войсками…
Большинства  тех десантников, кого я знал, в том числе Толокнова и Жакиева, уже нет в живых. А мой первый командир Григорий Наумович Чухрай, хотя и сильно состарился (он с 1921 года), еще жив. Побаливает, конечно. Изредка встречаемся. Его имя и в нашей стране, и за рубежом хорошо известно, потому что он стал прославленным кинорежиссером, автором знаменитых фильмов «Баллада о солдате», «Сорок первый», «Чистое небо».
Весной сорок четвертого года наша 3-я десантная бригада после пополнения преобразовалась в 324-й стрелковый полк. Он расположился в Белоруссии в городе Быхов. После долгих и трудных учений полк был отправлен сначала в Польшу,  а спустя недолгое время, на Украину, потом был передвинут в Румынию. После того как были разбиты группы фашистов, притаившихся там среди гор и камней, нас отправили  в Венгрию.
324-й гвардейский полк в составе 103-ей стрелковой дивизии  входил в 3-й Украинский фронт. Дивизия должна была разгромить вражеские войска, укрепившиеся вокруг озера Балатон. То смертельное сражение вовек не забыть. Очень много солдат, офицеров погибло. После того, как выгнали фашистов из городов Секешфехервар, Веспрем, Шарвар,  наш полк завоевал город Сомбатхей. Это уже означало, что Венгрия полностью освобождена, открылась дорога на Австрию.
В конце апреля была занята Вена. Наша 103-я  дивизия была отправлена в Чехословакию, против укрепившейся там немецкой армии. Однако в день, когда мы достигли Братиславы, стало известно, что враг сложил оружие на всех фронтах, Прага освобождена. Таким образом, мои военные дороги завершились возле Братиславы.
Оставшиеся в живых фронтовики самым ярким периодом своей жизни считают Отечественную войну. Это и понятно, ведь они, не щадя жизни, через бури и грозы проложили дорогу для великой Победы. Это была пора их отважной молодости, когда они судьбу страны держали на своих плечах.
Вот и во многих моих произведениях как бы само собой воскресает увиденное и пережитое в войну. События, связанные с десантной операцией сорок третьего года, описаны в повести «Сполохи» («Перелетные птицы»), эпизоды сражений в Венгрии, Австрии, Чехословакии – в повести «Мост».
И этот рассказ, предлагаемый вниманию читателей, также отображает событие, пережитое мной. Медаль «За отвагу» мне, действительно, суждено было получить из рук командующего 3-им Украинским фронтом маршала Толбухина Федора Ивановича.
Картины войны снятся мне очень часто. Я все еще, взвалив рацию за спину, шагаю к далекому горизонту, объятому пламенем…

 Декабрь 1999 г.
                                                                                   Ахияр Хаким
                               
« Последнее редактирование: 16 Января 2015, 00:11:38 от Татьяна Калябина »
Записан

Татьяна Калябина

  • Участник
  • ***
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 441
АХИЯР ХАКИМОВ.     

ВСТРЕЧА С МАРШАЛОМ
                                                   
Рассказ

В боях за форсирование широко разлившейся полноводной реки Раба осколком снаряда ранило сержанта Евсеева, начальника рации, у которого радистом был семнадцатилетний Карим. Тем же снарядом убило лошадь, в куски разнесло повозку. Рация тоже пострадала, и ее пришлось заменить.
Вот уже несколько дней Карим нес на спине коробку с батареями, а на груди – аппарат. Он обливался потом, на коротких привалах  валился без сил и с трудом поднимался, когда звучала команда продолжать движение.
Наконец, дали ему помощника. Не радиста, а здоровенного автоматчика Мишу Федорова. Он и понес дальше коробку питания весом в двенадцать килограммов. Карим теперь и радист, и начальник рации, хоть и временно. Так что ему положено носить на марше коробку с аппаратом, которая была почти вдвое легче той.
Середина апреля. Весна в разгаре. Леса и сады утопали в зелени. Дни стали ясные, лишь временами на землю обрушивался короткий шальной дождь, но тучи быстро рассеивались, и снова начинало припекать.
Миша ворчал: «Да, попал я, как кур в ощип. Вот увидишь, как только перейдем границу Венгрии и попадем в Австрию, отпрошусь в свою роту или сбегу. Я же автоматчик, а не грузчик!..»
Товарищи по роте то и дело подтрунивали над ним при встрече: «Совсем сделался наш Мишка вьючной лошадью!» Ругался Миша, поминая черта и дьявола, костерил сквозь зубы своего ротного, назначившего его таскать треклятую коробку от рации. Он считал, что это недостойно боевого автоматчика, награжденного медалью. Но терпел парень, не убегал. Приказ есть приказ.
Немцы бежали, боясь попасть в окружение. Надо было спешить и нашим войскам, чтобы догнать их и завязать бой. Потому не успеют солдаты присесть в тени придорожных деревьев, как снова командиры поднимали их на ноги.
Части 103-ей стрелковой дивизии почти без боя заняли венгерский город Сомбатхей, и перед ними открылся путь в Австрию. Отбив у противника небольшой город Роттенсдорф, войска двинулись ускоренным маршем вперед, на Вену.
Батальон получил короткий отдых. Забравшись в полуразрушенный дом, Карим развернул антенну, включил рацию, и тут же начальник штаба полка потребовал на связь командира батальона. Капитан Стеблов вырвал трубку из рук Карима и, покачав головой, ответил тому осипшим вдруг голосом: «Есть, товарищ "Второй!" – а про себя буркнул: – Вот, черт! Не дали отдохнуть. Солдаты с ног валятся от усталости. Приказ – идти вперед... А ты, радист, остаешься здесь. Рация твоя, поскольку новенькая, штабу полка понадобилась. Он и займет эту развалюху. Ну, будь!»
Опустевший дом быстро заполнили офицеры штаба полка, автоматчики комендантского взвода, разведчики, связисты. Вздремнувшего в углу Карима разбудил начальник роты связи и спросил коротко:
– Как рация? Так, так, хорошо! Отправишься на задание. В тыл противника, понял? В группе младшего лейтенанта Собатовича. Вопросы – к нему!..
В группе было семь человек. Кроме Собатовича, двух радистов, еще четверо разведчиков.
Собрав группу под деревом, Собатович развернул карту, ткнул пальцем в обведенную красным карандашом точку:
– Мы должны незаметно забраться на вершину этой горы и оттуда корректировать по рации огонь нашей артиллерии. Я уже побывал там. Позиция – блеск! На западе под горой соединяются две дороги. Через полчаса – в путь. Проверить оружие, сдать документы!
Запыхавшиеся разведчики взобрались на самую макушку крутой горы и залегли среди камней. Светало. Внизу на теснине тянулись обрывки тумана, все отчетливее обозначался тихий пока перекресток.
– Не спать! Приготовить оружие! – приказал младший лейтенант. – Не к теще на блины пришли, в тылу противника находитесь. Рацию беречь! Без нее нам грош цена.
– А если немец запеленгует рацию и обнаружит нас? – спросил один из разведчиков, прислушиваясь шуму моторов.
– Обнаружат, как пить дать! – ответил Собатович. – Как только выйдем на связь, начнется охота за нами.
Старший сержант, помощник командира группы, поддакнул:
– Это точно! А пошлют горных стрелков. Я сталкивался с такими на Кавказе. Упорные, злые, мать их! Хлебнем еще горюшка...
– Типун тебе на язык! – огрызнулся тот разведчик. – Что заранее дрейфишь?
– Поглядим, кто больше дрейфит, когда те волкодавы попрут на этот бугор.
– Отставить! – прикрикнул на них младший лейтенант и, направив бинокль на перекресток, находившийся метрах в трехстах внизу. Воскликнул с охотничьим азартом: – Ага, вот они голубчики! Радист, передавай в штаб: большая колонна пехоты, три бронетранспортера, пятнадцать грузовиков с пушками.
Не прошло и десяти минут, как заговорила наша артиллерия. Над перекрестком взметнулись в небо столбы огня. Горы сотрясались от грохота разрывов. Бронетранспортеры и машины были охвачены огнем. Колонна пехоты смялась, солдаты забегали, ища укрытия, но их настигали осколки мин и снарядов.
– Хорошо! – потирал руки Собатович. – В самый раз! Радист, выключай пока рацию. По данным воздушной разведки, здесь должна пройти целая дивизия немцев. Скоро пожалуют еще.
Дым над тесниной рассеялся, и разведчики заметили карабкающихся на гору вражеских солдат. Было их около взвода.
Расположившиеся полукругом по краю вершины разведчики встретили горных стрелков шквальным огнем из автоматов и ручного пулемета. Хваленые волки посыпались под откос, оставив среди камней убитых и раненых.
Не успели разведчики остыть от напряжения боя, к перекрестку подошла по другой дороге еще одна колонна отступающих войск. Была она вдвое больше первой, продвигалась медленно, с оглядкой и напоминала огромную змею. Впереди шли танки, самоходки, в середине колонны пехоты – несколько бронетранспортеров, около десятка грузовых автомашин с прицепленными к ним пушками.
В штаб полетело сообщение по рации о новой вражеской колонне, и тут же на дороге разыгралась огненная буря. На этот раз вступили в бой «Катюши», от огня которых не было спасения не только пехоте, но и танкам и бронетранспортерам. Все рвалось и горело, по теснине стлался густой едкий дым.
Штаб приказал группе Собатовича возвращаться в полк. Разведчики начали спускаться с вершины, когда на них снова насели немцы. Нашим пришлось залечь и принять бой. Послышались автоматы и пулемет, полетели гранаты. Подняться на крутую гору, да еще под огнем, было невозможно, и немцы бросились вниз. Среди камней и колючего кустарника осталиcь убитые. Но разведчики тоже не обошлись без потерь. Двое погибли, младшего лейтенанта ранило в плечо. Похоронив погибших в неглубокую могилу, группа побрела в полк. Рацию все же не уберегли. Коробка с батареями была пробита пулями в нескольких местах и пришла в негодность.
– Что делать с этим? Бросить? – Миша размахнулся, чтобы швырнуть ее в глубокую промоину.
– Нельзя! – схватил его за руку Карим. – Неси, надо обменять на новую!
Это действительно было так. Пока не сдашь вышедшую из строя рацию, будь то аппарат или коробка питания, исправную не получишь. Мише пришлось покориться и надеть ее за спину.
Дорога была запружена наступающими войсками. В быстро продвигающихся вперед колоннах пехоты и танков найти штаб своего полка разведчики не смогли. Но, к счастью, их заметил начальник разведки дивизии и посадил на свой «виллис».
В штабе дивизии группу встретил начальник политотдела.
– О, наши герои вернулись! – воскликнул он, похлопывая каждого по плечу. – Все целы? – Узнав о гибели двух разведчиков, опустил голову, пригорюнился. – Жаль, жаль... Надо будет потом поставить знак на могиле. Все получите ордена, те двое – посмертно...
Войска продолжали марш на Вену. Противник почти не оказывал сопротивления и, как говорили штабные офицеры, бежал, чтобы сдаться американцам. Только за городок Вине𬬠Нойштадт шел скоротечный бой, и разгромленный немецкий полк сложил оружие.
Штаб дивизии занял полуразрушенную церковь на западной окраине городка. Рацию Карима оставили здесь же для связи с полками, а Мишу отозвали в роту, а на его место назначили молоденького радиста, прибывшего с новым пополнением.
Ночь выдалась тихая. Карим спал до рассвета и видел во сне что-то далекое, смутно-сладостное из своего детства, когда вдруг кто-то из офицеров громко возвестил:
– Товарищи офицеры!..
Карим, хоть и  был  только солдатом, тоже вскочил на ноги. Из всех закоулков выбежали штабные офицеры, потому что команда эта предупреждала о прибытии какого-то большого начальника. Один из офицеров высунулся наружу и объявил, что к ним приближается не кто иной, как сам  маршал Толбухин. Командир дивизии генерал-майор Эйпин поспешил ему навстречу и доложил:
– Товарищ маршал Советского Союза! Вверенная мне дивизия находится на марше. Штаб занят оперативной работой.
Толбухин, командующий 3-им Украинским фронтом, был выше среднего роста, плотный, крепко сбитый человек лет сорока пяти. Пожав руку генералу Эйпину и кивнув стоявшим навытяжку вдоль прохода штабным офицерам, он остановился около Карима, потрепал его по плечу, да еще спросил с улыбкой:
– Как дела, солдат?
Карим покраснел, ответил чуть дрогнувшим от волнения голосом:
– Хорошо, товарищ маршал! Бьем фашистов... – и потупился ни жив ни мертв: кажется, с перепугу ляпнул лишнее.
Благо выручил начальник разведки:
– Разрешите доложить, товарищ маршал Советского Союза! Радист он, был в составе разведгруппы в тылу противника, корректировал по рации огонь нашей артиллерии. К ордену представлен!
– Молодец, солдат, – похвалил командующий. – Говоришь, бьем фашистов? Верно, вместе бьем! Не устоять им, когда у нас такие парни есть. – и тут же подозвал к себе из сопровождавших его генералов и офицеров щеголевато одетого молодого полковника, приказал: – Полковник, вручи радисту медаль «За отвагу» от моего имени! Будет славная пара ордену...
Сказав это, он направился вглубь здания, на ходу разговаривая с командиром дивизии. Сопровождавшие последовали гурьбой  за ними. Весь красный от пережитого волнения, Карим стоял, разинув рот: было ли случившееся явью или сном?..
Вскоре его вместе с новым радистом откомандировали в полк в свою роту связи, но в батальон не стали посылать, а оставили при штабе. Карим взахлеб  рассказывал о встрече с маршалом Толбухиным, однако мало кто из товарищей верил ему. Да еще дразнили: «Ну-ка, ну-ка, расскажи нам, как ты беседовал с командующим фронтом за чашкой чая?» А подвыпивший по случаю взятия Вены старшина роты заставил Карима повторить уже услышанное не раз и расхохотался:
– Вот заливает пацан! Я, к примеру, скоро три года как на фронте, а не только маршала, даже генералов не видел.
Его подхватил другой:
– Ты, парень, ври, да не завирайся! Даже в обмане меру надо знать.
– Гляди-ка, говорит, встретился, – давился от смеха еще один. – Ты хоть   сказал бы, что видел. А то встретился! Будто маршал прямо родной дядя ему...
Но ведь Карим не только видел Толбухина, но отвечал на его вопросы! Что же это было, если не встреча? Вот и медаль сверкает на груди рядом с орденом.
«Вместе бьем фашистов», – сказал маршал. Так оно и есть, на войне у каждого свое место: и у командующего фронтом, и у радиста. Оба нужны. И что тут смешного? Странный народ солдаты, верят тому, кто красиво и складно врет, из мухи делает слона, а от правды нос воротят.
Пусть не верят, думал Карим беззлобно, но встреча с командующим останется самым дорогим из его воспоминаний о войне. Многим ли посчастливилось получить медаль из рук самого маршала?..

                                                                                           
Апрель 1999 г.                   Перевод с башкирского автора
Записан
Страниц: [1]   Вверх
« предыдущая тема следующая тема »