Продолжение
Итак, 13 августа 962 полк получил приказ на первый свой бой. А в это время главные силы 296 дивизии пешим маршем ещё только подходили к Каховке, имея задачей прикрыть Береславскую переправу. Дивизия имела только стрелковое вооружение и в таком виде для передовой была малопригодна. Теперь о том, что же такого случилось на фронте, что появилась необходимость снять 962 полк с такого важного участка оборонительного рубежа и бросить в бой.
Разведка Южного фронта просмотрела сосредоточение в районе Ольгополя 16 немецкой танковой дивизии и в районе Еланец моторизованного соединения СС» Лейбштандарт Адольф Гитлер».
Первой начала наступление 16-я танковая дивизия. Немцы нащупали слабое место. 12 августа они внезапным налетом захватили в цельности и сохранности мост через Ингул в Привольное, что предоставило им возможность неожиданно атаковать и взять защищаемые недостаточными силами станции Ново-Полтавка и Ново –Георгиевка на железнодорожной линии Николаев – Кременчуг.
В штабе Южного фронта не успели осмыслить случившееся и тем более прореагировать, а немцы на следующее утро ринулись на восток, имея железнодорожное полотно по левую руку. Правый фланг у них был прикрыт рекой Ингул, а левый обеспечивало моторизованное соединение СС «Лейбштандарт А.Гитлер» (ЛАГ), двигавшееся по другую сторону железнодорожного полотна.
В течение дня без особых трудностей оба немецких соединения прорвались восточнее Николаева и танковая дивизия развернуласьв направлении города, намереваясь овладеть им атакой с тыла. Замысел немцев сорвала зенитная батарея 122 морского артиллерийского полка, располагавшаяся на восточной окраине города.
Она отбила первый танковый штурм, начались позиционные бои и в Бармашово, в 34 км, для обеспечения тыла немецких войск, атакующих Николаев, обосновались части Лейбштандарта. В штабе Южного фронта вначале полагали, что имеют дело с прорывом в глубокий тыл единственной танковой дивизии, сочли это за авантюру и командующий загорелся мыслью уничтожить прорвавшихся немцев.
Обдумав план, он к исходу дня 13.08 разослал приказы по боевым частям, а сам прилетел в Николаев, чтобы на месте лично руководить сражением. В этом подтексте и получил приказ 962 полк на захват Бармашово (фланговый удар). Только плану Тюленева не суждено было осуществиться. Рейд 16 танковой дивизии при поддержке дивизии «Лейбштандарт АГ» был началом нового немецкого наступления.
На следующий день немцы наступали уже по всему Южному фронту. 14-й моторизованный корпус, входящий в 1-ю танковую группу атаковал Кривой Рог и новосформированные дивизии Резервной армии Чибисова не устояли: в тот же день, 14 августа, город пал. Одновременно, к западу от Николаева, сбив наши части с позиций у Троицкого, Сухого Еланца и Пески, продвигался к городу 48-й моторизованный немецко-венгерский корпус. И уже не о том приходилось думать, что бы проучить зарвавшихся немцев, а о том, как выводить 9-ю и 18 -ю армии, вдруг оказавшиеся в окружении.
Поэтому, уже 14 августа соединения и части, стали получать другие приказы. 962 полк, которому первоначальный приказ отменили, выступил маршем 15 августа, как следует из донесения штаба ЮФ в генштаб, «…в готовности с утра 16 августа наступать на Бармашево». Теперь это было нужно, для обеспечения путей отхода к Снигиревскому мосту обоим армиям.
Тем временем, основной состав 296 дивизии прибыл в Каховку и разошелся, согласно приказу, в разные стороны: 964 полк - в Берислав, Британы; 966 - в северо-западную окрестность Херсона, а также в Казаны, Саги, Алешки. Сделано это было из опасения прорыва передовых немецких отрядов за Днепр. А пока противника было не видать, бойцы принялись рыть окопы.
В Бармашово обстановка менялась ежечасно. Передовые части ЛАГ 14 августа ушли или были выбиты частями 18 армии; после полудня 15 августа ушли и наши части, а к вечеру вошел полным составом и стал закрепляться разведбатальон того же Лейбштандарта. Эта элитная немецкая дивизия совсем недавно была ещё полком, границу СССР пересекла уже будучи бригадой и буквально месяц назад была переименована в дивизию, но окончательно ещё как таковая недооформилась.
В разных документах называлась по разному. В разведсводке ЮФ её именовали полком и тем вводили в заблуждение командование. На самом деле это было сильное моторизованное соединение двухполкового состава, с которым на тот момент не могла равняться ни одна советская дивизия. Соответственно, силен был и разведбат эсэсовцев. Один тот факт, что в его составе было 27 бронетранспортеров, да сотня мотоциклов с колясками, каждый третий- с пулеметом, уже о чём- то говорит. Были в батальоне и танки, и самоходки, пушки и минометы. Такой был батальон.
Командир немецкого разведбата разместил свой наблюдательный пункт на колокольне Бармашовской церкви и ему хорошо было видно, как с раннего утра занимала огневые позиции артиллерия 962 полка, как батальоны и роты разворачивались для атаки и по кукурузному полю цепями, как им думалось – скрытно, двинулись к поселку. Артиллеристы катили свои «сорокопятки», пулеметчики – «максимы». Выждав, когда атакующие достаточно приблизились, немцы накрыли их огнём всей своей артиллерии.
Полковую батарею, едва она сделала несколько выстрелов, немецкие пехотные орудия и минометы заставили замолчать. Противотанковые пушки, «сорокопятки», сопровождавшие пехоту, были если не разбиты, то перебита прислуга. Люди залегли. Командиры снова и снова пытались поднять их, но каждый раз новый огневой шквал укладывал на землю.
Густая высокая кукуруза полегла под взрывами и роты оказались как на ладони. Потом выехали немецкие бронетранспортеры и мотоциклисты, охватывая батальоны с фланга и оттесняя к селу, под пулеметный огонь. Красноармейцы, не слушая командиров, бросали оружие и поднимали вверх руки. Бой, начавшийся где-то в 9 утра, длился около часа.
По немецким данным, одних убитых было около двухсот и сдались в плен 650 человек. Группа, около 200 человек командиров и бойцов, сумела отойти к своим. Бывший командир немецкого разведбата пишет, ссылаясь на показания пленных, что командир 962 полка расстрелял нескольких офицеров из тех, кто уцелел, потом застрелился сам. Неизвестна судьба полкового комиссара Васильева, через несколько дней называется уже фамилия Шульженко .
Об этом бое военным телеграфом 17.08.41г. командир Сводной боевой группы подполковник Петухов информировал штаб ЮФ «… Дмитриев его… третий сын Снигиревка 15-16.8 дрался с б-ном, усиленным танками, имеет потери, потери уточняются».
Тяжелые потери, тяжелые. Полк за один час потерял больше половины активных штыков. Фактически из трёх батальонов остался один. Немцы могли бы по горячим следам сделать вылазку и добить воинскую часть, стереть с лица земли, но им помешали. Во- первых, несколько налетов совершила наша авиация. Каких-то потерь немцам она не причинила, те умело замаскировались, но выйти в открытое поле они не решились.
А после полудня Бармашово атаковали с противоположной стороны другие части, предположительно Сводная боевая группа подполковника Петухова. Вначале они провели артподготовку, взорвав у немцев грузовик с боеприпасами и затем колонной направились в село, имея впереди лёгкий пулеметный танк и бронетранспортер. Немцы перебросили всю свою огневую мощь на западную окраину села и устроили точно такую же засаду и с тем же результатом, единственно - потеряв при этом самоходку.
Так у нас было в 41. Авантюризм и отсебятина в действиях командиров, вместо выполнения требований боевых уставов применительно к обстановке. Неумелое использование артиллерии. Отсутствие связи в подразделениях и между подразделениями, исключающее согласованные действия. Плохая выучка, слабая дисциплина и низкий боевой дух бойцов. Неэффективная авиация.
Пока немцы пережидали авианалёты и отражали атаку с западной стороны, начальник штаба 962 полка, принявший на себя командование, отвел часть за несколько километров в Киселевку, с целью привести остатки полка хоть в какой-то порядок.
И когда немцы, обезопасив себя с западной стороны, вновь повернулись к восточной и пошли на Киселевку, они встретили организованный отпор. Киселевку полк всё же оставил и отошел на удобный для него рубеж за овраги, через который врага уже не пропустил.
А ночью бойцы полка вернулись и ворвались в Киселевку, да так внезапно, что немцы бежали. Бежали по- настоящему, как ещё, видимо, им бегать не приходилось. И кто-то умчался на легковой автомашине, бросив своих солдат, не сам ли командир разведбатальона ЛАГ, который об этом в своих мемуарах не вспоминает. Впрочем, потери у них были небольшие, отступили немцы на прежние позиции в Бармашово.
И в тот же день 16 августа противник занял Николаев, а штаб 9-й армии к вечеру разослал своим войскам боевой приказ №00103 «На оборону рубежа по восточному берегу р. Ингулец». Там, в частности, было:
«3. 48 с(трелковый)к(орпус)… в ночь на 17.8 отойти за р. Ингулец по переправе у Дарьевка, Снигиревка и организовать оборону на фронте м. Сейдеминуха, Елизаветовка. Стрелковый полк 296 временно подчинить в свое распоряжение, расположив его в р-не Блюменфельд, Краснослав».
Приказ доставил на связном самолете оперативникиз штаба 9-й армии перед самым наступлением темноты. Поскольку в адрес полка конкретных требований не содержалось, то продолжали оставаться на прежних позициях.
Утром оперативник уже из штаба фронта на самолете доставил боевое распоряжение №0077, которым 9-й и 18-й армиям предписывалось в ночь на 18 августа, прикрываясь сильными арьергардами на рубеже р. Ингулец, начать отход на левый берег Днепра. Авиации приказано было прикрыть отход активными действиями. 9-й армии предстояло отходить на переправы Каховка, Казацкое, Херсон, подчинив себе 296 стрелковую дивизию.
Как быстро меняются планы. Но к днепровским переправам путь лежал через Снигиревский мост и вся масса войск должна была устремиться к нему, причём Бармашово им было не миновать.
Поэтому, тем же распоряжением штабу 18 армии было указано на утро 17.8, чтобы Одесское училище и 962 сп (по мере готовности 962 сп) были в готовности для контрудара «мотоколонны Бармашово», если придется выручать отдельные части.
Но наутро 17 августа «мотоколонна Бармашово», то есть разведбат Лейбштандарта, сидела тихо; после того, как взорвался грузовик с боезапасом, немцы берегли последние патроны и снаряды на крайний случай. Войска 9 и 18 армий, двигались на Снигиревку, обтекая Бармашово с обеих сторон беспрепятственно.
Во второй половине дня в расположение полка прилетел оперативник, на этот раз из 18 армии, доставил в полк боевой приказ №039 по армии, в котором отдельным пунктом значилось: «Участок Давыдов Брод, Снигиревка прикрыть стрелковым полком 296 сд, усиленным 2-м погранотрядом. Наиболее прочно прикрыть Давыдов Брод и Снигиревка. Переправу через р. Ингулец уничтожить немедленно, кроме мостов у Данилов Брод и Снигиревка, которые уничтожить после отхода наших частей на вост. берег р. Ингулец…».
Начштаба смотрел в эту бумагу, из которой непонятно было, какому из трех полков его дивизии это адресовано и думал, что, вообще и сама 18 армия к 296 дивизии и к полку никакого отношения не имеет, что бы приказывать. В течение суток он получил из трех разных инстанций три разных приказа. Все смешалось в доме Облонских, думал он, все смешалось.
«Не сомневайтесь, товарищ капитан» - сказал оперативник, тоже капитан – берите и исполняйте. И чем быстрей, тем лучше. Завтра здесь наших войск уже не будет». «Хорошо - сказал начштаба – но я надеюсь, что хотя бы в Снигиревке полк получит командира». С тем и распростились.
Сборы были недолгими. Через самое короткое время полк был на марше.
В Бармашово у немцев плену оставалось порядка 1000 красноармейцев, сдавшихся «на милость» противника.Они ещё не знали, что у немцев милости только одного рода: колючая проволока да пули охраны; кормить-поить пленных, делиться с ними своим пайком никто не собирался.
В каких-то 11 км, на станции Грейгово,с первых же дней прихода немцев был организован лагерь для военнопленных, только туда и мог сдать своих пленников командир разведбата ЛАГ. Там были такие же порядки. Немцев вполне устраивало, что пленные умирали от голода и сопутствующих болезней. Зимой 1941- 42 гг. оставшихся в живых из Грейгово, перегнали в с. Темвод, шталаг 364 (Николаев).О нём пишут: «Выживали в этом аду немногие».
Жаль, не скажут ни камень, ни крест, ни фанерный обелиск, где легли 200 геничан в своём первом и последнем бою. Нет на том месте ни обелиска, ни креста, ни могильного камня.Не было возможности однополчанам похоронить павших товарищей; поле боя осталось за противником.
Немцы же всегда поступали одинаково; овладев местностью, выгоняли на недавнее поле боя население. Убитых хоронили там же; в общей яме- братской могиле, в воронках от взрывов, в окопах. Бойцы 962 полка попали в огневую засаду в 500-700 метрах восточнее тогдашней окраины Бармашово (в сторону Киселевки), там, вероятно, и лежат в земле их останки.
Что же касается самого 962 полка, утро 18 августа, застало его в Снигиревке. Железнодорожная станция уже была захвачена ротой мотоциклистов разведбата дивизии «ЛАГ». Захватив станцию, которую наши войска так или иначе должны были оставить, отходя на левый берег, немцы возможно надеялись при удачном раскладе захватить и мост через Ингулец, или по крайней мере, подходы к нему, что бы отрезать путь к отступлению через реку нашим припоздавшим частям. Такого расклада им не представилось. Последней частью явился как раз 962 полк и прошел беспрепятственно.
Разведбат Лейбштандарта вернулся в Бармашово. Его дивизия уже стояла у Херсона, прощупывая оборону города разъездами мотоциклистов и мелкими разведывательными группами.
На следующий день, 19 августа, наши части оставили Снигиревку, перейдя на левый берег и взорвав мосты.