Уважаемые коллеги!
Работа на данной темой продолжается, и в текст главы "В Швеции не остались..." рукописи моей книги "Мы идём в Швецию!" я вставил следующий эпизод, имеющий непосредственное отношение к данной теме:
"В 1992 году в московском издательстве «Олма-Пресс» вышла в свет посмертная книга мемуаров советской разведчицы, известной детской писательницы Зои Ивановны Воскресенской (Рыбкиной) «Теперь я могу сказать правду (Из воспоминаний разведчицы)». В ней, спустя почти полвека после описываемых событий тогдашний пресс-секретарь советской миссии в Швеции пишет по теме, рассматриваемой нами в этой главе книги, следующее:
«…В советскую колонию прибыли в командировку два молодых человека. Они не скрывали того, что являются военными лётчиками, фронтовиками. На собрании в посольстве они полушутя-полусерьёзно заявили, что посланы сюда с целью ознакомить советских людей с положением на фронтах.
На самом деле их приезд был связан с секретной операцией по закупке инструментов из знаменитой шведской стали, необходимые для нашей авиационной промышленности. По договору с Германией шведская руда и стальные изделия начисто вывозились немцами. Военная техника Германии – танки, артиллерия, самолеты на одну треть были оснащены шведскими шарикоподшипниками (СКФ), и немцы строжайше следили за тем, чтобы ни один грамм шведской стали не попал в руки их противников.
С советской стороны в операции по закупке шведских инструментов участвовали торг(овый) пред(ставитель СССР в Швеции), косвенно, посол и «Кин» (Борис Аркадьевич Рыбкин (Борух Аронович Рывкин) – резидент 1-го управления НКГБ СССР в Швеции под прикрытием должности советника Миссии СССР в этой стране, муж автора мемуаров). Переговоры велись втайне, и шведы шли на эту сделку с опаской. Они потребовали, чтобы оплата за их изделия была осуществлена русской платиной. «Кин» получил бруски платины диппочтой и, показав их мне, спросил: «Что это?» Я увидела на столе продолговатые тусклые чушки со скошенными краями и какими-то вдавленными знаками. «Это олово?» – спросила я, вспомнив свою работу в юности паяльщицей на заводе в Смоленске. «Пощупай», – предложил он. Я схватила чушку, но еле оторвала ее от стола – такая она была тяжелая. Первый раз в жизни я видела внешне не столь блистательную, но безмерно тяжелую, дорогую, благородную русскую платину…
Летчики прилетели прямо из Москвы, пересекли линию фронта, и шведское правительство организовало их посадку на запасном аэродроме (Как мы уже показали выше – на главном международном аэродроме страны Бромма).
Рано утром пилот и штурман уехали из посольства. Им дали с собой большую сумку с очень красивыми яркими зажигалками – подарок от работников советской колонии их воинской части. Исчезли они так же внезапно, как и появились.
Коллонтай направила телеграмму о вылете самолета. Командир заверил, что обратный путь тщательно отработан и согласован с соответствующими штабами. Но до Москвы они не долетели – были сбиты огнем вражеской артиллерии.
Наши товарищи хотели сфотографироваться с этими веселыми, обожженными войной парнями, но они были суеверны…
Облик озорного пилота и чернявого штурмана, влюбивших в себя всю советскую колонию, до сих пор в моей встревоженной памяти».
Судя по этому описанию З.И.Воскресенской, в советском посольстве в Стокгольме побывали командир корабля А.А.Рыбин и штурман И.М.Михайлов.
Автор ещё раз, кратко вспоминает об этом эпизоде в другом месте книги, когда ведёт речь о беседе в 1944 году Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР в Швеции Александры Михайловны Коллонтай с одним из крупнейших шведских бизнесменов, совладельцем стокгольмского «Эншильдабанка» Маркусом Валленбергом:
«…Но Валленберг не успокаивался.
– Что говорить, мы однажды нарушили наш нейтралитет в пользу Советского Союза, когда продали для вашей военной авиационной промышленности столь необходимые ей инструменты из нашей сверхпрочной стали.
– Но ваш «Эншильдабанк» получил за это неслыханно высокую цену в виде русской платины, не имеющей аналога во всем мире».
С уважением - К.Б.Стрельбицкий